Принуждение к бодрствованию

  рПервые минуты моего первого рабочего дня были похожи на институтские будни.  Страшно неуютный голос отца вытащил меня из неглубокого и невероятно сладкого сна, как грубые пальцы вытаскивают длинную неуклюжую занозу, пытающуюся изо всех сил спрятаться в мелкой бескровной ранке. К этим утренним отцовским вторжениям, я никак не мог привыкнуть, и моё пробуждение всегда было похоже на преждевременные роды. В комнате, погружённой в тёплый утробный полумрак, отец появлялся как суровый посланник безжалостной часовой бомбы, тикающей на книжной полке в гостиной. 
«Виталик, пора вставать», - говорил он деликатно-приглушённым голосом, однако на низкой громкости связки плохо слушались папу, и его побудка напоминала нежное поглаживание воздушного шарика длинным холодным напильником. Всего лишь двумя часами позже, я бы мягко и спокойно выскользнул из ласковой матки сна, но вместо этого мне было уготовано раз за разом испытывать Большой взрыв и Кесарево крушение собственного мира. Ужас такого пробуждения, как мне казалось, вполне мог равняться перинатальным страданиям младенцев Станислава Грофа, о которых я прочитал однажды в книжке «За пределами мозга». И хотя во внешнем мире принуждение к бодрствованию было вполне заурядным способом успеть к особо ранним мероприятиям, глядя наружу из свежеразорванного сна, я каждый раз возмущался несправедливости произошедшего. Это было похоже на быструю смерть в автокатастрофе. Сначала ты испытываешь ужас и боль, но через секунду понимаешь, что тебя разбудили от жизни ребята с другой стороны, о которых ты совершенно забыл, существуя в этом мире.
Несколько  раз мне чудом удавалось проснуться за минуту до появления папы. Иногда я слышал, как мама в соседней комнате говорила ему:
- Ну что, пора будить?
- А сколько уже?
- Без десяти.
И хотя я к тому времени я уже чётко осознавал законы и договорённости внешнего мира, всё равно мне было трудно избавиться от ощущения, будто я жертва заказного убийства, которой случайно удалось подслушать момент совершения сделки. Думаю, родители тайно были уверены, что если слишком передержать меня во сне, то в этот день родится не тот, кто нужно. В 8-00 это уже будет лентяй. В 10-00 – декадент. А в 12-00 – просто психически больная личность. Лучше пусть он будет недоношенным, но понятным и нормальным рабочим человеком, - решили мои папа с мамой.