Весна приходит с запада. глава 2 Гарг

Холмы были очень красивы в последних лучах заходящего солнца. Свет ярко очерчивал каждый изъян, каждую выемку и трещинку в скале. Обычно серые скалы стали алыми, оранжевыми и карминовыми. На фоне яркого неба тёмными силуэтами выделялись полусферы хижин. Как ни торопился Гарг, он невольно остановился, не в силах отвести взгляд от этой красоты. Он никогда ещё не возвращался так поздно, и это зрелище его заворожило. Похоже, Скерта обуревали схожие чувства, так как старик тоже остановился, созерцая закат. Через минуту мальчик заставил себя перевести  взгляд на горы.
Это были скалистые холмы с плоскими вершинами, какие бывают в пустынях. Большие болота когда-то и были пустыней, в которой возвышались столовые горы. Вследствие землетрясения местность опустилась и в нее стала стекать вода  с окрестностей. За тысячелетия низменность превратилась в болота. Более низкие горы затопило, а на тех, которые остались над водой, жили болотники. Правда, низкие горы не пропали бесследно. На тех местах, где раньше были вершины, было суше, и росли травы и болотные ягоды. Сейчас скалы возвышались над водой на два метра. В сезон половодья воды в низине было столько, что холмы почти затоплялись.
Гарг тихонько окликнул Скерта, тот медленно отвёл взор от закатного неба, и болотники продолжили свой путь. Пройдя по мостику, соединяющему тропу с вершиной, они оказались на Восточном Торговом холме. Это был один из двух холмов, на которых была расположена деревня Торговая. Пройдя по тропинке (наконец-то твёрдая почва под ногами), они перебрались по висячему мостику на Гору. Так назывался самый большой и высокий холм на Болотах. Именно на нём была расположена Большая деревня, в которой и жили оба. Вскоре их пути разошлись. Попутчики тепло простились, и каждый повернул в свою сторону: Гарг направо, Скерт налево.
 Гарг подошёл к своей хижине. Она была построена так же, как и все другие: болотная трава была уложена полусферой и обмазана застывшей грязью. Аккуратный полукруглый вход был закрыт несколькими слоями циновок. В центре крыши, то есть в наивысшей её точке имелось отверстие, закрывавшееся крышкой и служившее дымоходом. Сейчас из него шёл лёгкий дымок: топился очаг. Рядом с домом находился огородик, на котором семья Гарга выращивала  сакшу: культурное болотное многолетнее растение с толстыми, крепкими стеблями, мясистыми листьями и грушевидными плодами, употребляемыми как в сыром, так и приготовленном виде. Так как на скалах почвы нет, болотники приносили с болот перегной и грязь, создавая таким образом грядки.
Циновки у входа зашевелились, и на порог вышла сестра Гарга Гавель. Она была высока, ростом с брата, хоть и на два года младше. Обнявшись, как после долгой разлуки, они вошли в дом. Последний отсвет солнца блеснул и померк. Наступила ночь.
Посередине жилища горел очаг, сложенный кругом из гладких, обкатанных водой камней. Рядом с огнём лежала Фельда. Неподалеку от неё стояла неоконченная корзина. Слабый свет огня давал странные отсветы на её лице. Мать присела и улыбнулась, посмотрев на сына.
- Я беспокоилась, Гарг. – Тихо прошептала она. – Зачем ты так долго?
Мальчик не нашёл, что ответить. Он молча залез в одну из корзин, стоящих у стены и достал несколько фонарей.
Фонари представляли собой тоненькие маленькие дощечки, обмазанные светящимся раствором. Раствор болотники делали из крыльев Лунного жука. Жуки слабо светятся при жизни, и ярко – после естественной смерти. Осенью болотники собирали мёртвых жуков, и варили, пока весь пигмент не переходил в воду. Затем остатки крыльев убирали, а воду выпаривали до тех пор, пока краска не сгущалась. После ей окрашивали дощечки, куски ткани, кожи. Когда краска застывала, то не растворялась водой, и потому такие светильники были очень удобны в сыром климате.
Гарг развесил фонари по всей хижине. Жилище озарилось серебристо-белым светом. Мальчик принёс вязанку хвороста, если вязанкой можно было назвать этот тощий пучок, сгорание которого приносило не намного больше тепла, чем давала сухая трава.
Семья уселась ужинать. Эта молчаливая трапеза состояла из плодов сакши, молока и хлеба. Вообще-то последнее время молчание стало нормой. Непонятно почему, но все темы для разговоров как будто исчерпались, и каждый был погружён в свои мысли. Раньше Гарг ни за что бы не поверил, что можно так долго молчать. Пятнадцать  минут- это большее, на что он был способен. А теперь промолчать целый день казалось обычным, как будто по-другому быть не могло.
Так же молча Гавель с Гаргом постелили себе у очага, убрали почти все фонари и легли спать. Мальчик лёг, посмотрел на догорающие угольки, и, незаметно для себя уснул.