Сайнхо Намчылак. Хочется, чтобы кто-то слышал...

Летом 2009 года Сайнхо Намчылак приехала в Петербург для записи альбома с Николаем Судником. Параллельно состоялось несколько концертов певицы в Галерее Экспериментального Звука. Пользуясь случаем, я решил расспросить Сайнхо о новом проекте.




Расскажите про Вашу работу с Николаем Судником.


Судника я знаю очень давно, с 90-х годов, когда он ещё приезжал из Прибалтики со своим коллективом выступать в Москве. Это очень долгая история. Лет 15 назад. За эти 15 лет он, естественно, качественно изменился, стал более лаконичным в своём музыкальном языке. Это неповторимый, уникальный музыкант и композитор. Мне нравится в последних его работах лаконичность и в то же время - эмоциональность. При том, что он работает с железками, он умудряется вкладывать в звук столько эмоций, что они остаются на дисках. Впервые мысль о совместном проекте возникла ещё при жизни Коли Дмитриева. Коля Дмитриев мне рекомендовал настоятельно - не пора ли тебе со ЗГА диск выпустить? Потом всё это как-то ушло, забылось..


После того, как Коля Дмитриев умер, я этот разговор как-то подзабыла. А в прошлом году, когда снова в СПб приезжала, встретила его случайно. Раньше мы почти не общались.И на концерте в ГЭЗе предложила ему совместный проект сделать, потом на юбилее ГЭЗ тоже об этом говорили.


О чём будет проект - сейчас трудно сказать. Потому что ЗГА теперь представляет он один: его конструкции, его звуки, он всё ещё продолжает их подбирать. И мой голос. Просто обнажённый женский голос и звучание металлических конструкций. Концепция очень простая, очень лаконичная, хотелось бы также сохранить эмоциональность, некое противопоставление живого голоса, причём очень разного - от крика до очень мягкого и гибкого, до очень эксцентричных звуко-слоговых сложений поэтических-непоэтических, просто звуковых.


У Коли, конечно, какая-то задумка своя есть по поводу того, как его звуковая линия должна вестись. Я же просто реагировала на то, что он играл и поскольку я в последние годы очень мало концертирую в такой радикально-авангардной программе, то у меня, естественно,больше выплывают мелодичные линии. Звуковых пластов, как в прошлом, уже нет, больше шаманское и ритуальное пение. Коля тут выступает тоже в роли урбанистического шамана, который играет на своих магических инструментах, им самим же сделанных.
Опять же, древние сказания, древняя шаманская звукомедитация, древние техники исполнения - горловое пение, гортанное пение и такое современное шаманство конструкций Коли Судника. Пока, конечно,  рано говорить о результатах.




Соотношение импровизации и композиции. Вы всегда продумываете свои выступления, или они абсолютно спонтанны?


Тут требуется уточнение: какие именно выступления? Они у меня бывают очень разные. Всё зависит от концепции. Есть сугубо саундовые выступления, где нет ни одного слова, есть авангардные, радикальные, экспериментальные программы. А есть очень простые - где только песни - мои песни, или народные тувинские. Есть выступления, где я делаю перформансы -  с движением, с импровизацией. Есть джазовые программы, где я выступаю с джазовыми музыкантами.


Но если говорить об импровизации, то я тут очень честная. Редко планирую что-то. Примерно прикидываю, что в арсенале, что бы хотелось в данный вечер, в данное время иметь. И потом всё остальное зависит от погоды, от настроения, от публики очень-очень многое зависит. Ну и от некоего сочетания звёзд на небе, вдохновения-не вдохновения? Бывает по-разному...


В ГЭЗе были очень разные выступления. Были с бубном - очень монотонные, минималистичные, но в то же время - внутренние такие. Эта техника существует многие тысячелетия - когда шаман, настоящий шаман, - я-то музыкант, а вот настоящий шаман, когда берёт бубен, играя, сначала вводит в  трансовое состояние, а потом начинает своими связками, как бы раскачивая звук и вибрируя, увеличивая звук или уменьшая, как бы притягивать всё, что вокруг. На самом деле, задача, на первый взгляд, была простая - охватить зрителей здесь. Заставить их чувствовать, быть сопричастными физически с тем, что я делаю. Или ещё проще - чтобы мои голосовые связки как бы ощущали всё вокруг, не только слушателей и их уши, но и их голосовые связки.


Мне тоже было интересно. Хотя я привыкла быть экспрессивной - мне самой это было необычно, - монотонно, минималистично, выдержать это в программе было нелегко. Привыкла скакать, прыгать, песни исполнять. А тут упор надо было делать на то, чтобы "достать" их физически, чтобы раскачать звук и охватить их всех.


Потом, анализируя, я поняла, что не всегда это стоит делать. Это нужно делать в помещениях с очень хорошей акустикой. Где есть естественное эхо и где можно не использовать микрофон.


Я потом поняла, что их доставала не посредством настоящего контакта,а через микрофон, электричество. Я поняла, в чём была моя ошибка. Но всё равно было интересно...


У меня иногда бывает желание сходить на концерты, где не используется электричество для подзвучки. Попасть на концерты - не важно какая музыка - классическая или авангардная, джазовая, - но чтобы всё было по-настоящему, акустически. Иногда мне удаётся бывать на концертах этнической музыки, где используется, например, ситар или духовые. А на "сборных" программах, где был бы представлен большой состав инструментов - не всегда.





Где Вам комфортней работать - на сцене или в студии?


Это две совершенно разные вещи. Я люблю работать и в студии. Работая в студии я могу анализировать. А на сцене зачастую такой возможности нет и поэтому, поскольку это объявленный концерт, выступление, встреча со зрителями, то здесь исключается момент мгновенного анализа. Тут нужно сразу действовать. Только в этом разница. А если говорить о том, что больше нравится - естественно, процесс экспериментирования.


Концертное выступление - это всегда некий отчёт. Время от времени хочется поделиться со зрителями неким пережитым опытом, просто отдать его. Почувствовать внимание. С возрастом, естественно, амбиции такие (чтобы концертов было побольше) уже отходят в сторону.


И ГЭЗ - мне бы хотелось здесь чаще выступать,потому что сюда приходят особые слушатели, которые готовы к самым радикальным моим экспериментам, они к этому готовы и я могу быть в этом смысле спокойна.


Я должна и себе и всем напоминать, что во мне есть другая часть - та, вот этническая. Связанная с историей моей родины и так далее, - она всё равно во мне живёт, мне иногда хочется и эту часть отпеть, отговорить для зрителей, для тех, кому это тоже интересно.


Я сама для себя иногда пою. Бывает, что грустно, или происходят такие тяжёлые моменты в жизни, они особенно часто зимой бывают. И я, бывает, сама себе пою. Не просто репетирую, отрабатываю какую-то интонацию, какие-то драматические моменты, а просто пою - песню. Простую, обыкновенную - негромко, тихо, шёпотом, почти про себя. Создаю некий свой универсум, акустический мир. В такие моменты хочется, чтобы кто-то слышал, что ли? Чтобы были зрители, что ли? Отплакаться что-ли? Потому что жизнь, она такая, всё время выдаёт какие-то сюрпризы. И всякий музыкант, певица или артист, человек искусства, всегда, в большинстве своём,обнажённые люди, люди с обнажённой душой. Те, кто чувствуют какие-то глобальные изменения в жизни больших пластов населения и я не являюсь в этом смысле исключением. Очень часто печаль, которая иногда посещает, не всегда касается моей личной жизни. Когда охватывает запредельная печаль или запредельная радость осознания чего-то, какого-то большого процесса, в эти моменты хочется, чтобы кто-то был слушателем и зрителем, чтобы люди поняли, что я их чувствую, хочется поддержать людей. Хотя это так по-детски, так наивно...


Но я всё равно верю, что это не зря, что когда ставишь любимую пластинку, как-то воодушевляет. Не важно, весело или грустно, это как бы даёт силы. Я продолжаю наивно верить в силу искусства. Практически, просто, по жизни верю в то, что искусство является спасительной силой для человечества. И что надо с людьми делиться этим, не стесняться этого.


Не важно, известные или совсем неизвестные люди живут. Всё равно - рождаемся мы голые, когда умираем - всё равно не можем с собой на тот свет ни денег ни славы, ни безденежья ни бесславия с собой взять. Всё равно предстаём в таком же голом виде.


Не важно, какая ситуация - студийная или концертная, или просто такая, как вчера пела - застолье, встречалась со своими землячками у художника, сидели дома и я просто пела от души, потому что мне так хотелось. Мне было приятно и им было приятно. Хотя это было немного эксцентрично. Не просто застольные песни, а именно импровизационная музыка. Всё таки мы, тувинки - с заворотом. Может быть, потому, что прошлое с шаманизмом связано, они как-то более открыто воспринимают это. Импровизация не является для них какой-то странной музыкой, они видят в этом магичность звука, они воспринимают это как настоящее звуковое путешествие.


Когда наступает момент, что надо отпеться или просто поделиться - в этот момент не важно, студийная запись это или нет. Хорошо, если студийная - можно запечатлеть, - вдруг хорошо получится? А если это концертная ситуация - тоже хорошо, потому что не всегда на плёнку ложатся вот эти… Как бы второй план звукового перформанса, где есть эмоции, которые невыразимы никакими словами, никакими звуками.


Лето 2009