Целуй землю, в рабство едешь!.. Путешествие из ита

- ЦЕЛУЙ ЗЕМЛЮ, В РАБСТВО ЕДЕШЬ!..
(Путешествие из Украины в Италию)


Сегодня, для большинства людей сам факт эмиграции – это своеобразный способ поиска утерянного смысла жизни, утерянных надежд и ожиданий.
                В. Ж.
                I
     Eсли ты проживаешь в, так называемой, Восточной Украине, (до 90-х годов ХХ столетия украинский народ, практически никогда, не прибегал к территориальному разделению, жил просто – в Украине…)
        Однако, после означенного периода, (т. е., на момент создания этой книги - уже около двадцати лет), по воле и вине политиков, подпавших под одержимость властвования и богатства  - не только между наименованиями «Восточная» и «Западная», но – между самими украинцами, проживающими как на земле предков, так и за рубежом, воздвигнут ныне барьер неприязни.
        И теперь, при знакомстве, как правило, уточняется: «Ты, из какой Украины - Восточной или Западной?..»
       Так вот, если ты проживаешь в Восточной Украине и, зная реальную ситуацию с «туристическим  бизнесом», решил «обойти» мафиозные структуры в своём регионе (годами, вполне благополучно действующие под легальной вывеской «частного предпринимательства»…) и обращаешься по поводу организации твоей зарубежной поездки в государственные  или муниципальные, (ещё кое-где функционирующие), туристические бюро, результат будет всё тот же: обойдя местных «частников», в столице ты всё равно окажешься в руках тех же мафиозных или – коррумпированных лиц, зарегистрировавших на своих  друзей и родственников массу всяческих организаций и учреждений, и занимающихся, (используя своё служебное положение), как открытием выездных заграничных виз, так и – отправкой людей за границу нелегально. Зачастую, в специальных тайниках транспорта, принадлежащего им  же на правах личной собственности. В тайниках, устроенных в большегрузных автомобилях,  перевозимых за рубеж промышленные товары, в тайниках – оборудованных под днищами и в багажниках автотранспорта и т.д.   
         Государственные и муниципальные локальные организации, направляющие тебя к ним, являются, на самом деле, лишь исполнительными -легальными - посредниками между клиентом и вышеназванными столичными -замаскированными - структурами. В итоге, как бы ты ни изловчался, (считая, к примеру, анти моральной материальную «подпитку» мафиози и коррупционеров), деваться тебе некуда: хочешь за границу -  плати! Как - местным, так и - столичным. Ибо, хотя об этом, как всегда! и умалчивается «в родных пенатах», всем давно известно, что всё давным-давно уже «схвачено» щупальцами этого непомерно разросшегося, ненасытного мафиозного монстра.
               

  …Галина Абрамова приехала в Италию именно из Восточной Украины.  Из небольшого райцентра, расположенного в Херсонской области.
     За спиной – 20 лет трудового стажа педиатром в местной больнице; душевная травма от самоубийства мужа – после, длившейся у того в течение пяти лет, депрессии, появившейся в результате потери им престижной работы; борьба за здоровье и – навечно открытая рана в связи с неизлечимо больным сыном; престарелые родители, на которых и вынуждена была его оставить.
      И – ещё одна, сердечная рана… Сжигающая её неутихающей внутренней болью…
      Так случилось, что через несколько лет после потери мужа – имела двухлетнюю тайную связь с женатым мужчиной. Заведующим кардиологическим отделением  в той же больнице, где работала. И где работала медсестрой и его жена…
       Для Галины данная связь, оказалась, с одной стороны чуть ли не главным смыслом её жизни, с другой – тяжким крестом, нести который чем дальше, тем было всё невыносимее.
        Как всякая женщина, она, исподволь, ожидала от любимого каких-то предложений об урегулировании их скрытых отношений; ожидала каких-то конкретных шагов… Однако у того, видимо, даже и в мыслях не было, ни менять давно налаженный быт, ни бросать удобную для него, молчаливую жену.
        Постоянный страх разоблачения их тайны и внутренние самобичевания, донимали, как подозревала Галина, лишь её одну. Донимали, невзирая на то, что была, (в отличие от него), как говорится, свободной женщиной.
-      Ну что ты так переживаешь, котик, - говорил обычно. - Никто же не знает. Всё у нас хорошо. Не думай об этом!
-      Но я не в силах глядеть в глаза твоей жене, не могу быть сама собой - с коллегами … Постоянно ощущаю собственную вину! Словно я  – преступница! - бывая с ним наедине, признавалась в отчаянии.
-      Забудь. Не мучайся этим, котик! – привлекал к себе, зацеловывал полными, мягкими губами. От чего - кругом шла голова, от чего - она буквально таяла. Не в силах ни сопротивляться, ни отказаться от него и этих губ… Не в силах – несмотря на душевные муки - прекратить встречи. Между тем, работать рядом с ним, демонстрируя при этом, что они - чужие, посторонние, становилось чем дальше, тем всё труднее.
        Рано или поздно, надо было что-то предпринимать. Решила как то для себя: «лучше – раньше…» Ибо поняла, что первый шаг, как часто бывает в подобных «треугольниках», должна сделать именно она – бесправная любовница. Со всей ясностью осознавшая однажды, что никакого совместного будущего с её любимым ей ожидать не приходится. Единственное, что может последовать, (как всегда и везде бывает в подобных ситуациях…), это – разоблачение, и, как следствие, всеобщее осуждение и позор её доброму имени и её, уважаемому в городе, семейству.
          Сомнения, страх, бессонные ночи привели, в конце концов, к решению: разрубить этот, всё более затягивающийся «гордиев узел»,  внезапным выездом из города!
           Сказать ему о своём решении боялась. Боялась - его уговоров.  Боялась -собственной слабости... Ибо он мог весьма мастерски аргументировать и преображать, на свой лад, любое, уже созревшее у кого-либо, решение или план. Преображать в его пользу… С чем случалось сталкиваться ей не однажды, как на общих оперативных совещаниях больничного комплекса, так и в их личных отношениях.

          …Не в своём небольшом городишке, а, в более крупном, областном центре, где её практически никто не знал, нашла «нужных людей», которые за  определённую сумму - вдвое превышавшую её годовой (!) заработок - брались оформить заграничный паспорт с изменённой, по её желанию, фамилией, а также - все необходимые документы для открытия туристической австрийской визы.
-          Но я хочу уехать в Италию, при чём здесь - австрийская виза? –  невольно вырвалось у неё при первом собеседовании.
-          Сразу видно, что вы – неопытная! – надменно смерил её взглядом служащий «фирмы». Одетый, невзирая на июльскую жару и отсутствие в помещении кондиционера, в, наглухо застёгнутый, тёмно-синий костюм. -
Австрия входит в шенгенскую зону и если вам будет открыта австрийская виза, вы сможете ехать и дальше, в Италию.
-         А – граница между ними?..– сдавленно выдавила из себя Галина, словно получившая в тот момент, сильный  удар под дых. Как, от услышанной, умопомрачительной для неё  суммы денег, так и, от захлестнувшего вдруг смущения перед, впервые услышанными понятиями  и словом «шенгенская». С которыми не приходилось дотоле встречаться в её обычной жизни. А ещё – от, окатившего её пылающим жаром, унижения. Унижения, высокомерно-пренебрежительным тоном молодого человека.
        «Мы им платим, а они … Всё – как и прежде… Всё - свысока… Только, что внешне прилоснились, галстучки понацепив…- роились в воспалённом мозгу ненужные в тот момент мысли.
-      Граница - прозрачная… - вновь услышала не совсем понятное.
 -     А… А меня не вернут с неё обратно? –  недоверчиво произнесла вслух.
-       Я же сказал – доедете, - скривил в усмешке тонкие губы собеседник. - Если, конечно, вам откроют визу. Чего мы  гарантировать не можем. Это – как на вас ещё посмотрят. Там, в Киеве… В австрийском посольстве.
        В итальянском-то, вообще никому из простых людей, в последнее время, виз не открывают. Даже и попасть туда, в общем-то, невозможно. Так что, думайте. Если у вас нет денег, - нагло упёрся вдруг взглядом в её пылающее лицо - могу посоветовать, здесь – рядом, одну фирму. Возьмёте  у них доллары под проценты…
-       Нет-нет. Спасибо! Думаю – с этим не будет проблемы! – неожиданно солгала, буквально затрепетав внутри при слове «проценты».  Хотя, ей в жизни не приходилось никогда прежде с ними сталкиваться. 
-       Смотрите сами… - равнодушно бросил, копаясь в бумагах на столе. – Только, вы ведь и с собой должны везти сумму… – назвал  новую цифру. – Поскольку мы будем оформлять документы на вас, как на богатую коммерсантку, едущую в туристическую поездку. Внешний вид – в общем-то, подходит…- в очередной раз прошёлся по фигуре оценивающим взглядом. Одежда –  поджал губы - должна соответствовать. Ну – золотишка там ещё на себя, побольше, понацепляете…
-       Хорошо. Всё – понятно… – поспешила она распрощаться.

        Хотя непонятно было главное: где взять такую прорву денег?..
Да ещё и оставить, хоть немного, родителям-пенсионерам на пропитание сына. Хотя бы - на пару месяцев. За этот период она надеялась уже что-нибудь т а м заработать и в дальнейшем пересылать, как думалось, по почте.   
     Перво-наперво, собрала все свои золотые и серебряные украшения, (оставив себе лишь православный крестик на цепочке с крупными звеньями, да одно-единственное кольцо) и, втайне ото всех, сдала в ломбард. Выручив за всё 350 долларов. Затем, установив для себя жёсткие ограничения во всём, и, разумеется, прежде всего - в питании, сэкономила за три месяца ещё 50 $. Однако, это была всего лишь третья часть от требуемой суммы. Выхода не видела, кроме как  влезать в долги. Но у знакомых как возможно занимать, ничего не объясняя? Сразу же зароятся разговоры…
       Процентов же страшилась, как огня! Долго гнала даже мысли о них. Однако, время истекало, а другого выхода не находилось.

    …С какого-то момента, по продолжительности - свыше месяца, из будок городских телефонных автоматов, (опасаясь, как бы её не «вычислили», если бы звонила с домашнего или служебного телефонов), она названивала в «фирмы» местных «крутых», интересуясь условиями займа необходимой ей суммы американских долларов.   
     И в день, когда уже была назначена встреча в её квартире с одним из агентов, чтобы «…оформлять документально займ…», как тот выразился, не  удосужившись объяснить, что именно под этим имеется в виду, (ибо все валютные операции проворачивались нелегально и считались противозаконными), неожиданно позвонил только что вернувшийся из Чехословакии - где он проработал около года - однокурсник. «По-знакомству», интересуясь у неё двумя вопросами: есть ли вакантные места в больнице и не сдаёт ли кто-то из персонала квартиру внаём, т. к. за время его отсутствия, его жена, мол, нашла себе другого…
-       Я сдаю! – вдруг вырвалось помимо её воли. Мысль лихорадочно заработала в этом направлении, хотя раньше ничего подобного ей и в голову не приходило.
-      Шутишь?! – рассмеялся однокурсник.
-      Вовсе не шучу! – запротестовала горячо. – Давай, приезжай сейчас же ко мне домой, обо всём договоримся!
       Дрожащими руками зашарила в сумочке, еле отыскав смятый клочок бумаги с телефоном агента. И, не успев справиться с, охватившим её волнением и, напрочь забыв о предосторожностях, что соблюдала прежде в отношении домашнего телефона, позвонила, попросив перенести встречу на следующий день. На вопрос: «Что случилось?» - пообещала объяснить причину назавтра.
-     Это – знак! Это – знак! Всё – получится! – бешено колотилось между тем сердце. - Молчи, молчи! Не думай! – приказывала несущимся в беспорядке мыслям, а тело окатывала липкая волна страха: «Как бы, не сглазить!..»
 –   Господи, Господи, поддержи, помоги! – горячо взывала, метаясь по дому от одного окна к другому, в ожидании гостя. Поднимала взор к небу, сплетала на уровне груди руки: «Господи!!!»
 –    Молчи! Не вспоминай имя Господа-Бога нашего всуе! – тут же строго укоряла, осаждая сама себя.
-      Наконец-то! – облегченно выдохнула, увидев подъехавшего - на новенькой серебристой машине - однокурсника и тут де включила газ под, уже заправленной загодя, кофеваркой. 
 
         С однокурсником - поладили.
        Он дал ей - в долларах - квартплату наперёд, по-джентльментски отказавшись от робко предложенных ею процентов.
-       За кого ты меня принимаешь?! Барыга я тебе что ли, а не твой друг?!
-       Ну… видишь-ли… – вся зарделась – в последнее время все люди вокруг очень изменились. К сожалению – в худшую сторону. Сколько раз приходится сталкиваться с случаями, когда даже родственники пытаются заработать на своих близких… Поэтому и я не могла не коснуться вопроса процентов. Хотя, конечно, в моём-то положении… Когда каждая копейка – на счету… Спасибо тебе большое!
-       Да ладно тебе… Я-то не изменился, да и не изменюсь уже! Советская закалка! – рассмеялся тот. – Да и кофе у тебя не изменился, как был крепчайший и душистый, так и есть! – с удовольствием потянул носом, прихлёбывая из фарфоровой чашечки.
-      Только это, пожалуй, и осталось по-прежнему…
-      Я не буду спрашивать, почему ты решилась сдавать своё жильё внаём. Не буду спрашивать, зачем тебе нужны эти доллары… начал он после непродолжительной паузы.
-      А я тебе этого и не скажу сейчас! Потом узнаешь. – По-дружески, не церемонясь, перебила она его. Оба рассмеялись.
-      Но… если серьёзно, то это я тебе должен быть благодарен. Когда, неделю тому назад, я вернулся домой, то окунулся здесь в такую грязь!.. Сбежал бы сразу от моей дрянной жёнушки, да вот - некуда… Терпел, решал, как поступить, искал все эти дни размен квартиры. Но за это время попались только три однокомнатные конуры -  ужасающие своим видом и запахом – умерших в них алкоголиков. А вчера я вдруг вспомнил о тебе. Думаю, дай-ка позвоню… В больнице всегда ведь были старушки-санитарки, сдававшие квартиры в аренду. Да, заодно, и новости узнаю. А то и работу ведь нужно подыскивать, пока суть да дело…
       И вот на тебе – сюрприз! С такой любовью отделанное, такое чистое и уютное твоё гнёздышко! – обвёл глазами окружающую обстановку. – Да я готов переселиться сюда хоть сегодня!

       От неожиданности Галина закусила губу. Замерла.
       На такой поворот она не рассчитывала. «Идти прямо сейчас с сыном к родителям и перебиваться до отъезда в их доме?!» «А кто его знает, сколько времени понадобится для оформления документов? Может не две-три недели, как обещалось, а – месяцы?» «И потом – объяснять им всё прямо сейчас?!» «А вдруг – что-то сорвётся, не получится?..» «Что делать? Что – ответить?!» «Неужели всё – рухнет?»
-      Постой, а как же ты? Где будешь? – что-то, видимо, почувствовав, вдруг затревожился однокурсник
-       Пока – у родителей, – произнесла чуть дрогнувшим голосом. – Но мне, если честно, нужна ещё одна неделя – решилась сказать. – Вытерпишь? Потом – сможешь переселяться. На год, как договорились.
-      Конечно, конечно. Я потерплю. Даже если тебе надо будет больше недели…
-      Не надо будет – как отрубила. - Ты знаешь: моё слово – закон.
-      Помню, помню – снова рассмеялся однокурсник, и они перешли к воспоминаниям о счастливом студенческом времени.


                II

        Родители были только рады, когда она сообщила им о том, что они с сыном поживут с ними, т. к., мол, временно приняла в свой дом квартиранта- коллегу и однокурсника у которого возникли семейные проблемы. 16-летний сын,  глухонемой с рождения, и, практически выросший на  попечении дедушки и бабушки, тоже не удивился. Ибо, Галина вечно кому-то помогала и ночёвки коллег в их доме были нередкими. Та же, изо всех сил, старалась не подавать вида, как щемило сердце, когда говорила родным свою полуправду; как страдала душой и сердцем, второпях готовя переезд и покидая своё жильё: «Вернусь ли?!.. И – когда?» - больно сверлила, прочно засевшая в уме, тоскливая мысль.
        В предпоследний день быстро улетевшего недельного срока, перевезла всё необходимое в родительский дом, и, оставив там сына, ночевала дома одна.   
        Прорыдав там едва  ли не всю ночь.
        Перекладывала, пряча подальше на антресоли и в кладовку отдельные вещи, включая своё нижнее бельё, поливала их слезами: «Понадобятся ли?.. Может - выбросить?.. Если что… чтоб не касались чужие руки… Нет, а вдруг  придётся возвращаться из Киева, если не откроют визу?.. где тогда сразу возьму на всё это средства? Одеваться-то во что-то надо будет… Ведь визу-то Те не гарантируют… И деньги  - как предупредили - не вернут…» 
        Каждый из бюстгалтеров, ночных сорочек, пижам, блузок, навевали воспоминания.
       «Ладно, закрою всё это в кладовке на ключ. И заберу его с собой!» - решила, наконец. Приведя за ночь всё в порядок, утром, с тяжёлым сердцем, сообщила однокурснику, что тот уже, мол, может вселяться и, поспешно покинула дом.
        Ключи ему уже были даны за три дня до этого.

        В, последовавший затем месячный период оформления выездных документов, всегда имевшиеся у Галины и прежде, чувствительность, интуиция и наблюдательность необычайно обострились. А, изобретательный её ум, несколько раз помогал избегать неудобных и даже опасных ситуаций. Могущих повлечь преждевременное разоблачение её тайны.
          Чисто механически продолжала выполнять в больнице свои профессиональные обязанности. Встречалась пару раз и с любимым. Крайне обеспокоенным тем, что она, вдруг, сдала внаём собственную квартиру.
-        Почему?.. – недоумевал. – А где же мы будем теперь встречаться?.. Всё ли у тебя в порядке? Ты – здорова? – пытливо заглядывал в глаза. – Может ты нуждаешься  в деньгах? Никогда ведь не скажешь, я тебя знаю! Вот у меня есть 50 долларов. Если надо, скажи, я ещё достану! – Неловко тыкал в руку бумажку.
-        Достанешь! – внезапно, в первый раз, почувствовала она в тот момент  презрение к нему. – Обойдусь!!! – закипела внутри. Покорно, тем не менее, принимая и отвечая на его ласки.
-        Почему ты грустная? Я ведь – с тобой! – восклицал шутливым тоном, пытаясь её развеселить. Но, увидев, что она не была расположена к веселью, добавил со вздохом:
-        Не понимаю, как я раньше-то, жил без тебя… Чем дальше, тем всё больше мне тебя не хватает!
-        Вскоре будешь так же жить… – отвечала ему мысленно. Чувствуя при этом внутри, буквально захлёстывающий, удушливый приступ тоски.

                III
 
          «Фирма» выполнила обещанное. После вручения Галиной требуемой суммы долларов, спустя какое-то время, были готовы и заграничный паспорт и целая куча документов для открытия визы (с гербовыми печатями и на фирменных бланках, включая справку о баснословной зарплате, якобы ею получаемой, как владелицей частной предпринимательской структуры). В качестве служебного телефона данного «производства» был указан её домашний телефон. Точнее - телефон её родителей. В связи с чем, пришлось открываться им, по поводу её планов, раньше, чем она планировала. Поскольку, - как её предупредили - на любые телефонные звонки надо было отвечать: «Фирма такая – то…».
-        Если спросят директора, т. е.- вас, надо будет отвечать, что, дескать, находится в отъезде. По делам фирмы. Но могут и не спрашивать ничего. Просто позвонить, чтобы проверить, существует ли данный, указанный в бумагах, номер. И - каков будет ответ…
-       Ничего себе! А если трубку возьму не я, а, к примеру, моя мама? Я ведь могу и не быть дома, поскольку всё ещё работаю… Не могу же я, уже сейчас, бросить работу, если вы - ничего мне не гарантируете!
-       Научите вашу маму, чтобы она, если её о чём-то спросят, отвечала: «Я здесь – уборщица, ничего не знаю. Звоните позже».
           Сообщение родным о планах, связанных с её отъездом и дальнейшей работой за рубежом, буквально шокировало всех. Пришлось пережить и гнев отца, и плач матери, и - первоначальное недоумение, а затем -  бурную реакцию сына, тоже сопровождавшуюся слезами. Решившего, что она хочет уехать куда-то уехать, чтобы бросить именно его. Потому что, мол, стесняется его, инвалида.
           Всё это длилось не один час, не один день, а почти до самого отъезда. Буквально подкашивая её, лишая последних сил и твёрдости духа.
           Но, вместе с тем, невзирая на тяжёлую домашнюю атмосферу, она, то и дело, примечала небольшие, благоприятствующие ей «стечения обстоятельств». Которые, мало-помалу выстраивались, как она чувствовала всё отчётливее, в своеобразную оболочку некоего благоволения. «Всё – получится!» - звенела глубоко  внутри тоненькая струна. И, следуя её благотворному звуку, она объявила однажды администрации больницы о том, что уезжает мол, на пару недель в Закарпатье. На – курорт. Официально оформив, ещё не использованный полностью в том году, тарифный отпуск. 
-          Если вдруг не откроют визу, - решила – перебьюсь как-нибудь две недели в столице. Ведь не заберут-то у меня и те доллары, что предназначены для Италии… Отберут – вернусь быстрее, что-нибудь придумав.         
             Ей было ужасно боязно отправляться в неизвестность.
             И – с долларами… И – в столицу. И, тем более – за границу. Однако отступать – не собиралась!
             В момент, когда напряжённость, как в доме, так и в её душе достигли эпогея, последовал телефонный звонок из Киева. С - информацией.
             Ей надлежало быть в «фирме», занимавшейся в столице открытием визы, через два дня. К 9.00. «Фирма» располагалась на Крещатике. Как оказалось впоследствии – в одном здании с, располагавшимся там же, крупным государственным учреждением…
      
             Поскольку день отъезда был будничным и имелся нужный ей поезд, формировавшийся  в её городе и прибывавший на Центральный Киевский вокзал в 7.00 утра, она решила ехать именно им. Не позаботившись о приобретении проездного билета в предварительной кассе.
             Вначале было подумала взять билет, но затем, невзирая на то, что давно готовилась к данному моменту, вдруг навалилась такая  груда всё еще не сделанных, не оконченных, срочных дел… Не позволивших даже подольше побыть с сыном и родителями. Не позволивших увидеть, хотя бы мельком, её любимого.
             Да к тому же, руки то и дело опускались пред, захватившими её врасплох целиком и полностью - страхом и отчаянием.

         …Остались позади минуты тяжкого прощания, словно вдруг раскроившие её истерзанную душу, пополам. И двинулась с ней в путь лишь истекавшая кровью её половина…
                Запретив кому бы то ни было из родных провожать её на вокзал, чтоб ещё раз не повторять мучительные минуты расставания, одна-одинёшенька вступила Галина под холодно-мраморные станционные своды. Заранее, почти за два часа до отправки поезда.   
               Чуть потеплев душою оттого, что, в очереди к билетной кассе на киевское направление было, пока что, всего лишь три человека. Касса всё ещё  была закрыта. Висела табличка с предупреждением, что откроется за час до отправки поезда.
                Пристроив возле стойки, в промежутке между двумя кассовыми окошками свою тяжеленную сумку, вес которой, в основном, составляли продукты питания на неделю вперёд, да несколько крупных, золотистых копчёных лещей.
                Неожиданно принесённых ей в подарок одним из сотрудников-врачей - заядлым рыбаком и охотником. Случайно, как сказал, узнавшем, что она отправляется «на курорт».
-             Пригодятся. Там ведь – все всегда ждут подарков – хмыкнул, отдавая. – А эта «валюта» - везде в цене.
              Будучи полностью с  ним согласна, она и взяла с собою в дорогу тех лещей: «Если нигде не понадобятся – выброшу в мусорку и все дела!»

             …Между тем, несмотря на надпись на табличке у билетной кассы, ни за час, ни за полчаса, ни – за пятнадцать минут, когда взволнованная очередь, поминутно удлиняясь, уже не только  протянулась во всю длину кассового зала, но и завивалась  вокруг обставленных багажом колонн, за окошком  не наблюдалось никакого движения.
           В какой-то момент, очередь вдруг словно вздыбилась, и, заколыхавшись, вмиг рассыпалась, раздробилась. Люди помчались во все стороны в поисках станционного начальства и хоть какой-то информации.  Возвращавшиеся сообщали о том, что нужный состав, мол, уже давно подан к платформе, но проводники дверей не открывают и утверждают, мол, через окна, что свободных мест в наличии нет. Что все билеты, мол, проданы, а, ни единого безбилетчика, они внутрь, мол, не пустят.
-          Да когда же они успели-то продать билеты, если касса совсем не открывалась, а в других – тоже не продавали! Поезд-то здесь формируется!!! – взвилась в крике одна из потенциальных пассажиров, стоявшая в очереди у окошка второй.
-          Говорят, продавались в предварительной кассе…
-          Но ведь на предварительную выделяется только часть билетов, а остальные должны продаваться перед приходом поезда! Я – 20 лет работал в этой системе, знаю что – почём! Это – мафия! - закричал и себе седовласый мужчина и, схватив свой багаж, умчался прочь.
           За ним – другие.
           На - перрон.
           Когда туда же, с трудом, дотянула свою не подъёмную сумку и  Галина, её охватил настоящий ужас. Огромная толпа орущих, матерящихся, плачущих людей, напирала  на запертые двери странно короткого поезда. Весь состав был сформирован всего лишь из шести вагонов…
          Там и сям, среди бурлящей толпы, мелькали форменные тужурки и фуражки железнодорожников. Их мгновенно брали в кольцо, требуя открыть двери, а они отпирались тем, что не имеют, мол, ни  к этому поезду, ни к этому кавардаку на перроне никакого отношения.
          Не зная, что ей предпринять, Галина, по самой кромке запруженного перрона, прошлась вдоль поезда
-         Обращайтесь к бригадиру! Обращайтесь к бригадиру! Или – к начальнику поезда! – привлёк её внимание крик, продиравшейся сквозь толпу, высокой молоденькой проводницы. – Я здесь – ни при чём! Нас только что предупредили, что если пустим внутрь хоть одного человека без билета – потеряем работу!   
-          Я – не могу здесь остаться! – словно молнией пронзило Галину. – Ибо потеряю - всё!!!
         Она устремилась к той проводнице. Клокочущая толпа мгновенно, почти что вплотную, притиснула её к ней.
         И, неожиданно, встретившись с проводницей взглядом, Галина негромко, внешне спокойно, но быстро, проговорила: «Девушка, я еду за границу. Завтра в 9.00 должна быть в офисе на Крещатике, чтоб забрать визу. Если вы не можете помочь мне сами, сообщите, пожалуйста, обо мне бригадиру или начальнику поезда. Уплачу - сколько нужно. К тому же – угощу отличной копчёной рыбой. Скажите - им!».
         Та успела только кивнуть в ответ. В следующий миг толпа уже унесла их далеко друг от друга.
         Благодаря высокому росту проводницы, Галина смогла проследить взглядом за её передвижениями и, когда та вошла во второй, с головы поезда вагон, с трудом протиснулась вослед  и пристроилась прямо напротив двери, но - вне толпы, рассчитывая, таким образом, оставаться на виду.
          Через несколько минут, та же высокая проводница приоткрыла дверь второго вагона:
 -       С билетом кто есть?
          Таковых  не оказалось, но к ступенькам тут же шагнула пожилая, буквально захлёбывающаяся слезами пожилая женщина:
-        Девочка, я – по телеграмме… Сын у меня погиб… В – армии. Пустите в поезд, я уплачу! Касса-то была закрыта и я не смогла купить билет… Пустите!..
-         Ну что я могу для вас сделать, если нас предупредили, что уволят! Я не могу потерять работу! – и, уже поворачиваясь спиной  к, вновь возмущёно зашумевшей толпе, через головы, бросила Галине:
-         Я – сказала!
          Галина молча кивнула в ответ.
          Спустя три-четыре минуты к ней приблизился плотный мужчина в штатском  пиджаке. Без обиняков поинтересовался:
-        Это у вас – рыба?
-        Да. Поможете?!
-        Стойте здесь. Не отходите.
-        Хорошо. – В сердце слабо заплескалась надежда.
         Подошёл невысокий, бритый парень в униформе, взялся за сумку:
-        Бригадир сказал, чтоб я помог. Идите за мной.
         Пройдя через третий, второй и первый вагоны, вошли в купе проводников где находились двое мужчин и женшина. Галина отдала им объёмистый пакет с рыбой, а те тут же выписали ей билет в плацкартный вагон. Взяв деньги только за стоимость билета. Тот же парень вежливо сопроводил её к месту. Помог устроить сумку… Сам принёс постельное бельё…
        Три плацкартных вагона, которые прошествовались туда-сюда Галиной в ходе этой «операции» были практически пусты… Кто бы ей сказал, почему?.. Спросить – не решилась. От греха, как говорится, подальше. Ей ли, в её положении, рисковать, задавая бесполезные вопросы?.. Что тут изменишь?
А перед внутренним взором, всё стояло и стояло лицо рыдающей пожилой женщины…
        Обессилено присела на жесткую вагонную скамью, прислонив к спинке голову.
-       Откроют ли там ещё визу…- тут же захлестнуло сердце очередной волной тревоги. Отгоняя эту мысль, по всегдашней привычке, подняла взгляд к небу.
         Клубились серые, быстро меняющие форму, облака.
         И вдруг, прямо перед взором Галины, часть облаков стала мгновенно трансформироваться в знакомые очертания и, через 2-3 секунды она увидела чётко изображенный на небосводе «сапог» Италии!
         Карту с очертаниями которого, она как-то вырезала из журнала и, вклеив в свою записную книжку, часто рассматривала в период подготовки к поездке. Рим, Венеция, Неаполь, Генуя… «Где окажусь я, в каком из этих мест…- всякий  раз, при разглядывании карты,  начинало учащённо биться сердце. – Лишь бы – не быть в большом городе…» Прожив всю свою жизнь в «глубинке», она испытывала необъяснимую робость перед мегаполисами.
      Но больше всего боялась людей: «Какие они – итальянцы?!» О последних имелись в памяти лишь полуразмытые хрестоматийные понятия …из истории времён древней римской империи. Да ещё – кое-какие знания о коалиции итальянцев с нацистами во времена Второй мировой войны.
       Поиск какой-либо  литературы о современном итальянском народе  и его социальном устрое, успехом не увенчался: в единственном в городе книжном магазине  ей предложили лишь несколько туристических проспектов да кулинарные книги. Одну из последних она и купила, надеясь найти в, густо рассыпанных по страницам цитатах, (среди рецептов приготовления итальянских пицц и макаронных изделий), хотя бы описание народных традиций.   
       Увы!.. После тщательного прочтения книги в мозгу отпечатались лишь две цитаты, сказанные об итальянцах их же соотечественниками-писателями:
«Итальянские граждане делятся на две категории: хитрых и придурков» - Джузеппе Преццолини.
«Если ты доверишься итальянцам, тебя всегда постигнет разочарование» - Франческо Гуиччардини.


   …В следующую секунду над очерчённым в небе «итальянсим сапогом» появилась - выплывшая из-за туч и ярко озарившая его - Луна. Эта необычно яркая картина держалась не менее 3-х минут, неожиданно переполнив Галину трепетной надеждой и почти уверенностью: «Всё – получится! Путь в Италию будет открыт!»
           Поезд тронулся.

           Ровно в 9.00 была на Крещатике, у внушительного здания с важным швейцаром у входа.
-        Сумку оставите здесь, - понимающе окинул взглядом Галину. – Вам – на третий этаж – назвал номер кабинета.
          За массивной деревянной дверью с позолоченной табличкой оказалась обширная приёмная с мягкими диванами и креслами. Из которой тянулся вглубь ещё один коридор с множеством таких де массивных, лакированных дверей. Но уже – без табличек. За столом сидела миловидная молодая женщина:
-        А я вас уже ожидаю… - улыбнулась навстречу Галине. - Проходите. Давайте свои документы. И – деньги… – прибавила после того, как данные с Галининого паспорта, были записаны ею в какой-то журнал. Галина поспешно протянула доллары, женщина – паспорт. 
   -      А теперь – подождите немного там, на диване, пока я буду звонить, узнавать за вашу визу. Может быть, вам даже и не придётся ехать в Посольство – снова улыбнулась.
         «Не придётся, почему?» – внутренне вздрогнула Галина. «Откажут?!»
         Напряженная до предела, присела на краешек кресла, стала смотреть в окно, стараясь, сквозь касающиеся стёкол тонкие ветки клёна, увидеть небо. Вдруг послышалось лёгкое: «Тук, тук» - и, снаружи, по железному оконному отливу запрыгала желтогрудая синичка.
-        Всё – получится! – заплескалась в душе новая надежда. – Синичка – это хороший знак,  хорошая новость… К тому же, я ведь их так люблю!
         Возле первой, то, с любопытством, заглядывавшей в окно, то склёвывавшей что-то на отливе, опустилась ещё одна… «Визу – откроют!» - буквально залила сердце Галины горячая волна. «Откроют!!!..»
-       Вам не нужно ехать в австрийское посольство – вернул её в действительность голос, уже закончившей телефонный разговор служащей. – Я сейчас сама туда поеду и, как мне кажется, всё будет хорошо, визу должны открыть. Вы погуляйте пока здесь поблизости, а часа через два – возвращайтесь. Чемодан или сумку, что там у вас, можете на это время оставить у швейцара. Ничего с ними не случится.
          
           Визу – действительно открыли.
         И, ночным поездом, Галина выехала в Черновцы, откуда, как ей сообщила всё та же вежливая служащая,  предстоял дальнейший путь за границу на автобусе. Курсирующем между Украиной и Италией. Оправляясь из одного из туристических бюро Черновцов. С ним, как поняла Галина, и была связана столичная «фирма». Или, скорей всего, турбюро было собственностью последней... Т. е. – собственностью какого-нибудь из столичных боссов. Повсеместно занимающихся отправкой людей за рубеж в «кратковременные туристические поездки»…


                IV

    Добравшись, около 10.00 утра,  в Черновцах по указанному адресу, застала в турбюро, (находившемся в каком-то закоулке и представлявшем собой одну-единственную комнату - с обшарпанными  обоями и паутиной на стенах, кривобокой мебелью и, похоже, никогда не видевшем ни веника,  ни тряпки, полом), кроме квадратного, узколобого «качка»-охранника и примитивной девицы с взлохмаченными волосами на голове и сигаретой в руке, ещё двух «туристок».   
-    Из Киева? – хмуро бросила девица, не удосужившись ответить на вежливое приветствие Галины. – Давай твои документы. А вы, – чуть повернула голову к жавшимся в углу женщинам – выйдите. Вещи – остаются здесь. Гуляйте на улице.
      Галину покоробило. И от обращения на «ты», и от бесцеремонности девицы. После беглого просмотра документов, (в этот раз – без какой-либо регистрации), девица протянула их обратно.
-     Извините, - осмелилась Галина – в котором, примерно, часу будем отправляться? Я ведь долго ехала из Киева, сегодня ещё ничего не ела, может, ещё успею, где-нибудь, хоть кофе горячего выпить?
-     Успеете – вдруг забасил, развалившийся на стуле, «качок». – Отправим - когда все соберутся.
-     Спасибо – после столь «исчерпывающего» ответа, поспешила ретироваться из помещения Галина, чтобы те двое не успели выпроводить и её, как предыдущих двух женщин.
       Нашла обеих, на расстоянии метров за десять от входа.
-      Добрый день ещё раз – подошла к ним, стараясь изобразить улыбку. –Поскольку нам, как я понимаю, ехать всем вместе, думаю, стоит представиться. Не возражаете?
       Обращённые на неё, настороженно-тревожные взгляды смягчились.
-      Я – Галя – первой протянула руку худенькая, маленького росточка, лет 33-35-ти, смуглолицая, и с коротенькой стрижкой женщина.
-      А я – Надежда – представилась и вторая. Наоборот, крупная, широкой кости, возрастом далеко за 50.
-      Это хорошо, что с нами – надежда, - тут же «обыграла» имя Галина, вызвав этим у женщин слабые улыбки.
-      А ведь, действительно! – чуть оживилась Галя. Мы – и не подумали об этом… А ещё – мы думали, что вы – из тех… - кивком головы указала на дверь турбюро.
-      Почему? – искренне удивилась Галина.
-      Ну… - чуть замялась, - вы так шикарно одеты… Не то, что мы вот – по-простецки.
-      Да просто мне сказали, при оформлении документов, чтобы я, мол, одевалась в поездку, как богатая, «крутая» коммерсантка. Вот и пришлось одевать всё то, что,  в общем-то, держала «на выход». Да ещё и подкупать некоторые вещи… А вообще-то, я - врач. Педиатр. 
-      А нам, такого не говорили… - удивлённо переглянулись между собой женщины. – Нам сказали, брать с собой резиновые сапоги и резиновые перчатки. Да чтобы прятали всё это – в пакеты совместно с едой. Мол, на таможнях бывает, что проверяют сумки и чемоданы, а пакеты, с тормозками в дорогу, не трогают. Нам сразу сказали, что мы будем работать на плантациях… Поэтому и оделись соответственно. Мы – колежанки, обе - учительницы начальных классов. Работали в одной школе.
-     А мне ещё сказали, брать с собой  лекарства, поскольку, они, мол, стоят в Италии бешеных денег…
-     Это – точно. У меня там – старшая сестра работает уже два года, так тоже просила привезти валерьянки, валидола, сколько смогу, а то – сердце у неё там уже не выдерживает, а лекарства ой-йой-йой, какие там дорогие! – подтвердила Галя. - Мы с Надей - к ней, к моей сестре  едем.
-     А я думаю, что вас обманули, сказав, что оформляют вас в турпоездку, как богатую коммерсантку… - вдруг сказала немногословная Надежда.
-     В смысле?..
-     Да чтоб, побольше денег с вас содрать… Знаете уже, что нас повезут во-он тем «бусом» - указала на стоявший, в  некотором отдалении, обшарпанный и грязный  микроавтобус. – Разве возят «крутых» коммерсантов такими вот автобусами?
-    Кто ж его знает, какими их возят… Я ведь – впервые…
-    Да и мы – тоже.


     Ждать выезда из Черновцов пришлось до 16. 00 часов.
     Вначале, вплоть до 14 00 часов, никто ничего не объяснял. Затем, Лена - одна из еще двух «туристок», появившихся у турбюро где-то около 12. 00, специально пошла, прикурить сигарету у вышедшего наружу охранника, и выпытала у него следующее: «бусик», которым они должны были ехать, и который водитель погнал на мойку, сломался. Шеф решает, мол, вопрос с  отправкой всех другим бусом.
-    А где – шеф? – наивно спросила Лена.
-    Где – надо… - буркнул охранник и потопал обратно в помещение.
      В 16.00 подъехал другой, новый на вид, микроавтобус и высокий, худощавый, приветливый водитель, назвавшийся Володей, сразу же объявил посадку.
-    Большие сумки – сзади, документы – с собой, пакеты с едой – под ноги…- деловито распоряжался  Володя. Уставшие и перенервничавшие женщины – как от долгого ожидания, так и от неизвестности, быстро погрузились, заняв все передние  сидения.
-    Нас что – всего только пять человек едет? – тут же спросил кто-то, как только микроавтобус тронулся в путь. 
-    Нет. Будут ещё. Мужчины. – кратко ответил Володя. – Только придётся заехать ко мне домой, я должен переодеться, взять еду, документы, потому, что мне внезапно сообщили о том, что надо ехать на Италию. Потому, что сломался другой автобус. А я только вчера вернулся из Германии, даже не отдохнул, как следует…
-     А как же, те люди? Будем снова возвращаться за ними в турбюро?
-     Нет. Возвращаться не будем, а то – не повезёт… Их всех привезут ко мне домой.

       Подъехав к большому, новому, красивому частному дому в пригороде Черновцов, водитель пригласил всех выпить в доме горячего чаю, пока он, мол, будет готовиться к поездке. Его жена, такая же приветливая, как и Володя, споро приготовила чай, поставила в зале на стол колбасу, свежие булочки и сливочное масло, пригласив, без стеснения, готовить каждый сам себе бутерброды, а затем добавила ещё - печенье, пирожные и конфеты. После чего, тактично покинула комнату, сославшись на то, что нужно, мол, помочь собираться в дорогу мужу.
       Не успели женщины расположиться за столом, как послышались мужские голоса, и Володя провёл в комнату двух худеньких молодых ребят, седовласого, крупного телосложения мужчину лет под 45-ть, и  - бритоголового «качка» с золотой, тяжёлой цепью на волосатой груди, видневшейся из глубокого выреза черной футболки, «украшенной» безобразной, розово-серой квадратной аппликацией и надписью «босс».
-     Приехали… Пейте чай, знакомьтесь, – сказал Володя и снова вышел.
-     Что нам – чай, нам бы – по сто грамм… Правда, девчата?! - тут же, наигранно весело,  брякнул бритоголовый.
-     Да нет, нам – лучше чай… - за всех ответила Надежда.
-     Ну, тогда и нам – лучше чай. Присаживайтесь, хлопцы, - пригласил, как
скомандовал. Те, безулыбчивые и молчаливые, безропотно сели. Молча разлили чай. К еде никто из них и не притронулся.
-     Ну, что здесь, всё в порядке?  - появился вскоре на пороге Володя С, ещё влажными, после мытья, волосами и в свежей, светлой  рубашке. -    Теперь, давайте вспомните каждый из вас, кто и что везёт с собой… Если есть что-то такое, что создаст затем проблемы на границах, лучше сразу скажите… Лучше выбросить это сразу. Или  - оставить здесь.
     В комнате повисла напряженная тишина.
-    Я взяла с собой медикаменты, но сомневаюсь, в каком количестве их можно провозить… - нарушила молчание Галина.
-    А сколько ты их взяла, целую аптеку? – голос бритоголового.
      Не удостоив того вниманием, Галина достала из сумки, что держала при себе, объёмный пакет:
-    Посмотрите, Володя.
     В результате контроля, больше половины содержимого пакета, пришлось выкладывать. 
-    А у меня с собой – три бутылки водки – призналась Елена.
-    Можно провозить только две и то – разные.
-    Не переживай, выпьем дорогой! До границы ещё далеко! – снова встрял «качок».
      Почти каждый из «туристов» оставил что-то в доме у Володи.
-     Конечно, будет им всегда чем угощать чужих, если все тут так оставляют… - начала было возмущённо бормотать Лена, но быстро замолкла, поскольку никто её не поддержал.
      Выехали около 17. 30 часов.
     Для Галины, учитывая проезд её от дома до Киева, а затем – до Черновцов – это был уже третий день пути… Давала знать о себе усталость. А сколько дней предстоит ещё быть в дороге?.. И что ждёт её ТАМ?  Усилием воли гнала от себя тревожные мысли. «Всё будет - хорошо!» - повторяла, про себя, как заклинание.


    Коля и Юра - два молодых  попутчика - были львовянами. Коля – ярым националистом. Они, постоянно, завязывали между собой политические споры, а «качок», то и дело, подзуживал их к этому.
-    А он не столь уж тупой, как создаётся о нём, по его внешнему виду, первое впечатление, – исподволь наблюдая за бритоголовым и, стараясь поменьше вступать, с кем бы то ни было, в разговоры, думала про себя Галина. Чувствуя, что и тот присматривается к ней. – С какой целью он едет? Явно – не работать…
     По разбитой донельзя дороге, с бесчисленными опасными поворотами и виражами, микроавтобус медленно продвигался всё выше и выше в Карпаты. Около 23.00 были на перевале.
     -   Привал! – неожиданно скомандовал, сидевший рядом  с водителем бритоголовый, и тот сразу же, послушно, съехал на обочину. – Доставайте-ка, все, свои тормозки да водку - у кого есть лишняя – устраиваем сейчас общую «поляну» на траве да будем вечерять, а то нам нужно быть на границе не раньше полуночи.
    Никто не спросил, почему?.. Ибо всем стало ясно, с данного момента, кто, в бусе, главный. Как и то, что бритоголовый связан с таможниками и пограничниками…
     Вечеря продлилась более получаса.
     После первых двух рюмок водки, дружно выпитых всеми без исключения, (нервное напряжение последних недель и дней подвигло выпить водку даже Галину, обычно не позволявшую себе подобного и прежде, но особенно после того, как больнице, где она работала, произошёл экстраординарный случай: одна из коллег, употреблявшая медицинский спирт, - предназначенный для санобработки рук во время приёма пациентов - не по прямому назначению, а  - вовнутрь, в конце концов спилась до такой степени, что начальство, долго её покрывавшее, как хорошего специалиста, вынуждено было всё-таки прибегнуть к чрезвычайной мере – увольнению. Говорили, что ту, впоследствии, видели  спящей в состоянии опьянения, на городских газонах… А через пару лет после увольнения, она была найдена мёртвой в собственной квартире.
        Найдена по сигналу соседей через неделю после наступления летального исхода... В знойный летний период…
     «Правду  говорят, что мужчины спиваются в течение семи лет, а женщины – в течение четырёх…» - вдруг, некстати, всплыли в памяти тогдашние мысли.
          
                V
 
        Неожиданно Коля, (как, впоследствии, Галина  узнала из его слов, увозимый мафией в Италию против его воли, «для отработки долгов»… Т.е. -увозимый, - с туристической визой – в настоящее рабство… неплохо поставленным баритоном, затянул …Гимн Украины!
«Ще не вмерла України  і слава, і воля,
Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля…
         Кто-то попытался подхватить, но, как оказалось, слова Гимна знал только львовянин и пока он пел, вначале грустно, а затем – все бодрее и вдохновеннее, остальные лишь подтягивали мелодию.
 
ГІМН  УКРАЇНИ

Слова   П. Чубинского            Мелодія М. Вербицкого


Ще не вмерла України і слава, і воля,
Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля.
Згинуть наші воріженьки, як роса на сонці
Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці.

Приспів:
Душу й тіло ми положим
За нашу свободу,
І покажем, що ми, браття,
Козацького роду!


Станем, браття, всі за волю: від Сяну до Дону
В ріднім краї панувати не дамо нікому.
Чорне море ще всміхнеться. Дід Дніпро – зрадіє.
Ще у нашій Україні доленька наспіє.

Приспів.


А завзяття, праця щира, свого ще докаже!
Ще ся волі в Україні, піснь гучна розляже.
За Карпати відіб’ється. Згомонить стежками,
України слава стане поміж народами!

Приспів.


         Вслед за Гимном – практически без паузы, вдруг понеслась над перевалом другая песня – националистическая… Переполненная прямыми  угрозами «москалям» и «комунякам».
         Все  - притихли. Затем женщины – молча вдруг засобирались, бережливо пряча по целлофановым пакетам остатки съестных припасов.
      -  Кто же вас учит-то таким песням?! – единственная, кто не утерпел, оказалась Галина. – В вашей организации?   «Убивайте - комуняк… Убивайте - москалей…»  Кто - автор этих слов? О смысле их, вы, лично, Коля, думали? А – о последствиях?..
     -   Во всём виноваты – москали! – упрямо, повышенным тоном, изрёк Николай.  Остальные промолчали.
    -    Что тут спорить, кто – виноват… Целуй землю – в рабство едешь!!! -  подытожил всё произошедшее  Юра, и, неожиданно, Надежда и Галя, не сговариваясь, но, почти одновременно, захватили по щепотке земли и, завернув в носовые платки, поспешно спрятали в карманы.
          У Галины навернулись слёзы на глаза…

     Таможенный и пограничный контроль на границе «Украина-Венгрия» все прошли без проблем и без задержки.
     На таможню в Венгрии вьехали в 1час 30 мин., а выехали в 4.30 утра, т.к. у Володи, водителя пульмана, таможенник обнаружил несколько блоков сигарет «Мальборо» и, пока тот не дал ему взятку – несколько десятков долларов и блок сигарет – микроавтобус не пропускали через границу. Угрожая повернуть обратно в Украину…
      Все страшно нанервничались. Лишившийся блока сигарет и  долларов Володя, после «улаживания» конфликта, пожаловался вслух, что, дескать, раньше взятки брали только украинцы, а, с недавнего времени, вовсю стали брать и венгры.
      По территории Венгрии ехали до 14.30 следующего дня. Дороги, в сравнении с дорогами Украины, были просто отличными. На отдельных участках автобанов Володя «выжимал» из своего бусика 120-150 км в час. Ехал – без сменщика и без отдыха…
      В 14 ч.30 мин. въехали на пограничный пост Австрии. Неулыбчивые, строгие австрийские таможенники заставили выгрузить из микроавтобуса все до единой сумки, тщательно обследовали весь автобус, а затем - заставили продемонстрировать всех, до единого, «туристов», наличие - положенной для двухнедельного пребывания - суммы долларов. Поскольку у Елены их не оказалось, все - уже прошедшие контроль – быстренько скинулись  по 200 $ и дали ей, на несколько минут, нужную сумму.
      Володя дал и австрийцам по 15 долларов. Взяли и пропустили дальше.

  …За окном поплыли высоченные, покрытые зелёным лесом Альпы. Забыв обо всём Галина любовалась альпийскими лугами, с разбросанными там и сям высокими, но небольшими по объёму скалами; с интересом вглядывалась в, нередко встречающиеся, полуразрушенные старинные замки, а также –  возвышающиеся надо всем, то ли сторожевые вышки и башни, то ли какие-то культовые сооружения. При движении горными дорогами на значительной высоте над уровнем моря сильно закладывало уши.
       «Австрийские города занимают, в сравнении с площадью подошв гор, совсем немного места в долинах и предгорьях, - думала Галина. – Общее впечатление от Австрии: что людям дано в этой стране слишком мало земли для расселения, поскольку большая часть страны занята горами. Но, вместе с тем, Австрия, считается ведь одной из первых трёх стран мира, где,  как доказывают социологические исследования, жить человеку гораздо удобнее, чем в других странах. А вот у нас, в Украине, и земля – богаче всех в Европе, (не зря ведь называли, в своё время, Украину «житницей Европы!»), и – много её у нас - земли, а живём мы на ней, хуже всех народов мира…»
 
      Если, начиная с Венгрии, бросалось в глаза, а нередко, и здорово раздражало обилие рекламных щитов, то в Австрии и затем - в Италии – увидели множество устроенных в горах тоннелей, сквозь которые проходят авто- и железные дороги. Тоннели достигали длины: 140, 240, 420, 500, 800 и более того, метров. Все тоннели обложены  серыми бетонными плитами, длинные – оборудованы вентиляционной системой, у въезда в тоннели и на выезде – обязательные таблички с информацией о параметрах.

     В Италию въехали вечером.
     Только здесь Галина поняла со всей отчётливостью, услышанную прежде фразу: «Граница – прозрачная». С австрийской стороны, на последних метрах австрийской земли, над автотрассой трепетал под ветром огромный транспрант с надписью: «Auf wiedersehen!»*
      Затем - пограничная «будка»,  открытый шлагбаум и – никого. Ни -пограничников, ни - таможенников. Но и будка, и тоненький шлагбаум, стоят уже на итальянской территории!
      И ты, оказывается, уже в Италии!
      Какой единодушный крик радости вырвался у всех «туристов» после того, как Володя объявил им о том, что они, наконец, въехали в страну, бывшую конечной целью их путешествия.
   -  Ура! Ура!!! Ура-а-а-а! – ликующе неслось среди Альп, которые продолжались и на итальянской территории.
       Кричали все. И, уставший донельзя, державшийся исключительно на «лошадиных дозах» кофе, водитель Володя; и, - Николай, Юрий и Станислав, хотя и осознающие, что приближаются к месту своего рабского труда на стройках Италии, которые определит им бритоголовый, но, всёравно,  радующиеся завершению долгого пути; и, - Надежда с Галей, вроде бы по собственной воле, отправляющиеся из состава педагогического коллектива одной из школ Западной Украины – прямиком  на тяжёлые сельхозработы на чужбине; и, - другие «туристы», тоже сменяющие профессии, приобретённые в средних и высших учебных заведениях родной страны, на многочасовый, унизительный, (для них…) труд в качестве домашней прислуги, сиделок и т. п.; и - Галина, лелеющая надежду на то, что и на чужбине сможет применить свои профессиональные знания и навыки педиатра. Применить, при «работе» в семьях, с больными итальянскими детьми.
        Глуша в сердце тоску и раскаяние, что покинула дома - без материнской ласки, лечения и присмотра  - своего собственного, любимого сына…
      

               
*Auf wiedersehen! – (нем.) - До свидания!

                2001



                *      *     *
 





        П У Т Е Ш Е С Т В И Е   И З    И Т А Л И И   В   У К Р А И Н У
               

  Большинство  проживающих в Италии рабочих славянского происхождения, унесённых волнами эмиграции последнего десятилетия из разрушенного социалистического сообщества, не имеют возможности посещать свою историческую родину по 3-5 лет. По причине продолжающих действовать, практически на всей территории  эх-Союза,  антигуманных  ограничений и запретов. На эмиграцию…
  Запретов, шокирующих своей антидемократичной сутью, мировое  сообщество. Запретов, приведших в 1974 году, (в период «холодной войны»), к введению в действие США, так называемой,  «поправки Джексона-Веника», запрещающей предоставление официальных кредитов и введение жёстких экономических санкций в отношении тех стран, которые ограничивают или лишают своих граждан права на эмиграцию.  Запретов, повсеместно продолжающих вырождаться не только в коррупцию невиданных  размеров, но и рост международных невольничье-чёрных рынков труда,  торговлю людьми… Со всеми, вытекающими из этого, неисчислимыми фактами дискриминации и унижения человеческого достоинства. Буйный расцвет которых имеет мощную подпитку и от, укоренившегося невообразимого хаоса, на государственных таможнях и границах нынешних, так называемых, независимых государств,  /прежних союзных республик/. Хаоса, позволяющего многим «дельцам», стоящим на разных ступенях государственных иерархических лестниц,  ловить крупную рыбу в мутной воде.
   Популярный современный поэт и прозаик Игорь Губерман  сказал однажды:
                Когда б не запахи и краски,
                Когда б не звук виолончели,
                Когда б не бабушкины сказки –
                Давно бы  мы  осволочели…
  Именно об этом, всё более рапространяющемся  опасном  явлении – о с в о л о ч е н и и  некоторых   людей -  предлагаемый рассказ.

                I
   …Познакомившись за несколько минут до отправления автобуса в Украину, две из числа  немногих его   пассажиров - русская и украинка - с первых же фраз обнаружили общую черту в их судьбах: обе, как оказалось, не были дома четыре с половиной года. Столько же, разумеется, не видели своих детей и близких. Почти идентичными были и причины, побудившие избрать для путешествия не самолёт, ( 2 –2,5 часа полёта ), а автобус, (в среднем –  24 часа),  -  существенная разница, - для их скромных кошельков, - в стоимости проезда. Составляющая почти три месячных зарплаты в Украине и полумесячной – в Италии.            


    Отправились в путь не только с полуторачасовой задержкой, но и с неожиданно последовавшим возвращением в пункт отправления. Вызванным неорганизованностью некоторых участников путешествия и  провожающих их людей. Явно настороженные, немногословные водители в объяснения о неблизком пути, (предстояло пересечь кроме трёх регионов Италии, всю Австрию и Венгрию), дорожных условиях и ситуации в стране не пускались. Отделывались общими фразами: «Доедем – увидите…»  И, изболевшиеся душами, растревоженные  поездкой в неизвестность женщины, /как, впрочем, и остальные попутчики/, то тихонько переговаривались, то вдруг спонтанно надолго замолкали, отдаваясь во власть своих неспокойных дум.
     Венето,  (венецианский регион –прим. Авт.), встретил неожиданными, особенно – на пороге весны, снежными  зарядами. Да ещё такой интенсивности, что уже в двух метрах от лобового стекла ничего не было видно!
- Ни фига себе, как Италия вас провожает! – заулыбался наконец-то, обернувшись к пассажирам,  один из водителей. – Наверное, - обратился непосредственно к вышеозначенным героиням рассказа, - именно вас не хочет отпускать… мало ей 4,5 ваших лет.                Женщины, переглянувшись, дружно промолчали. Но после 2-3 минутного напряжённого всматривания в вихрящуюся  мглу, одна из них, пробормотав:  «Вначале – возвращение, теперь – снег…», достала из сумочки крестик и, прижав его  в зажатой ладони к груди, стала шёпотом молиться. Закончив, почему-то обратилась к соседке с виновато-неловким объяснением: «Это я за хорошую дорогу молилась. Чтоб нам повезло… Чтоб Бог помогал…» 
- Да, да… Спасибо вам, – не нашлась ответить ничего более уместного  последняя.  И когда через пару утомительных километров снежную завесу словно ножом обрезало засверкавшее вдруг солнце, обе дружно выдохнули:
- Ну Слава тебе, Господи!
- Всё будет хорошо, - добавила русская.
- Должно быть хорошо! – не отстала и украинка.
  Спокойно проехали Удинэ, несколько оживившись на пересечении символической границы между Италией и Австрией. Вразнобой читая прощально-приветственные лозунги на итальянском и немецком языках, пассажиры  тут же проводили параллели между данной границей и  «Украина – Россия». До «перестройки» - прозрачной как и итало-австрийская, после «перестройки» – запертой на сотни замков и запоров. Обрекающей своей запертостью тысячи людей на тоскливое одиночество вдали от родных и близких. А также - на, пригвождённое к месту проживания, нищенское существование в старости…
- Как можно было вводить запреты и ограничения  на наших границах если все мы –  из единого корня, если все давным-давно – перемешаны?!  - разгорячился единственный среди женщин пассажир-мужчина. - Всё это придумано для издевательства над простым народом! Они-то, - тычет пальцем вверх, - ездят куда хотят без проблем!!!
- Может что-то изменится с новым украинским правительством … – неуверенно  произносит кто-то.
- Ждите!..   -  с сарказмом  бросает пассажир и в автобусе виснет напряжённая тишина.
  Опасения некоторых о возможном обледенении дорог в альпийской зоне Австрии, к счастью, не оправдались. Хотя метровые, а зачастую и выше, снежные обвалования  с обеих сторон дороги - свидетельство о снегопадах - наблюдались до самого подножья Альп, асфальтное покрытие было абсолютно сухим, а следовательно - безопасным. Что дало возможность путешествующим от души любоваться красотой  окружающей природы. И даже с наступлением сумерек  все долго не отрывались от окон,  вслух восторгаясь то величием заснеженных горных вершин, то сверкающе-белыми нарядами стройных елей, то удивительным сиянием приковывающих к себе внимание крестов, венчающих, где – куполы культовых сооружений, а где и просто – горы. Прекрасно иллюминированных и как бы плывущих над землёй в бездонности небесного тёмно-синего свода.
   После пересечения около полуночи погранлинии Австрия-Венгрия, где персонал погранпостов выполнил все, регламентированные законами, процедуры досмотра и пропуска в течение 10-15 мин., россиянка, как только автобус тронулся дальше, не адресуясь ни к кому конкретно, проронила: «Когда я ехала в Италию 4,5 года тому назад, водители говорили, что австрийские пограничники взяток  вообще не берут, а венгерские – только блоками сигарет. Интересно, сейчас что-то изменилось?..»    
- Изменилось. Берут – все! – громко бросил водитель, носивший документы на контроль и общавшийся со служивыми. Раздражённый его тон как нельзя лучше свидетельствовал о правдивости сказанного…
  Без происшествий и остановок, /разве что для смены полузасыпавших за рулём усталых водителей/, проехали равнинную Венгрию, поразившись чудесным изменениям, произошедшим с её столицей – Будапештом. З;литый морем огней, с удивительной красоты архитектурой, /мудро сохранённой, а не изуродованной реставрацией/, а также – отличными автобанами и удобными информационными центрами, он вызвал чей-то невольный вздох: «Повезло им… Вон какие перемены!.. После вступления в Европейский Союз… А у нас, после развала нашего Союза, всё - «энергетический кризис». Вся Украина – в нищете и потёмках…»                Перемаявшись ночь в  неудобных креслах все очнулись от  полудрёмы едва забрезжил рассвет.
Зашевелились, кое-как пытаясь привести в порядок измятые лица и гардеробы, вполголоса засетовав на холод в салоне. Согласно показаниям термометра  «за бортом»  было  -8°C. По мере приближения к венгерско-украинской границе температура неуклонно снижалась, а тревожное волнение средь пассажиров нарастало…

                II
  В  8. 00 автобус, в длинной кавалькаде ему подобных, заехал на пункт венгерского таможенного контроля, где,  дружелюбно приветствовавшие путешественников венгры слаженно выполнили все формальности, а пассажиры успели не только отправить естественные природные надобности, но и быстренько  выпить - в здании таможни - горячий чай или кофе.
  Как оказалось впоследствии, зря торопились…
  С 8.00 – 13.00 автобус не продвинулся вперёд ни на пядь. Колонна легковых автомобилей слева – катилась безостановочно, колонна грузовых – также.  О причине задержки автобусной колонны – никакой информации… Водители, вначале пытавшиеся выяснить что-либо от, обгонявших их в пути коллег, вскоре отказались от своих попыток т. к. и те наглухо «застряли» ненамного впереди.
   Неожиданно выглянуло солнце и пассажиры дружно посыпались наружу.  Глотнуть воздуха, поразмяться.            - О, мамма  мия, куда они с дитём-то вырвались в такую дорогу! – осуждающе воскликнула вдруг
 русская, спонтанно реагирующая на всё увиденое и услышанное. 
   В толпе людей, топтавшихся у раскрытой двери следующего автобуса, действительно виднелась молодая женщина с 4 –5 месячным  ребёнком на руках. Рядом – заботливо поправлявший сползшее одеяльце – высокорослый худощавый мужчина. Некоторые обернулись на возглас, но тут раздалось громкое:               
 -  Едем! – и все кинулись обратно по автобусам.
Проехали, однако, не более 3 -5 метров и снова «стоп». Через полчаса стоянки – вновь  столько же…Таким черепашьим шагом достигли к 16.00 пределов венгерского таможенного пункта, к 18.00 – красной полосы посредине  моста через реку. Где колонна вновь намертво застыла. И тогда, наиболее смелые, решили одолеть пешком остаток пути к украинской территории, чтобы выяснить причину задержки. Ибо ночёвка  на, пронизываемом колючим ветром мосту,  грозила вылиться в настоящую трагедию, т.к. столбик термометра  сполз к тому времени к  –12°С, люди уже 10 часов не имели возможности сходить в туалет, у многих закончились еда и питьё, но главное - в некоторых автобусах уже заканчивалось и, сжигаемое для обогрева, горючее.
  С автобуса, о котором ведётся рассказ, ушли  исключительно женщины… И, достигнув начала моста со стороны Украины, обнаружили там бурлящую возмущением огромную толпу, окаймлённую цепью пятнистообмундированных служивых. Которые на  вопросы не отвечали… Дальше, занятого «путешественниками»  пятачка у моста, не пропускали…                А между тем, колонны легкового и грузового транспорта, как и с утра, следовали через мост без задержки.
  19. 00    Убедившись, что безответными обращениями  и просьбами  о вызове начальства, ситуацию разрядить не удастся, доведённые до отчаяния люди взялись действовать. Развернув поперёк дороги первые два автобуса из колонны которая, как  утверждали некоторые, уже растянулась на венгерской стороне  на 20-ть км ,  митингующие перекрыли  движение.
  И, спустя буквально пять минут у моста, в сопровождении пограничников, появился начальник таможни! С ходу,  категорично потребовав разблокировать проезд легковушкам и грузовикам.                - Сначала ответьте почему не пропускаете автобусы?!                - Почему издеваетесь над народом?!
- Люди замерзают! Без хлеба, без воды! Без сигарет! – неслось со всех сторон.
- Освободите дорогу, тогда будем разговаривать!!! - заорал вдруг, побагровев до пунцовости, начальник таможни. - Кто водители этих автобусов?! – ткнул пухлым пальцем поверх голов близстоящих.
- Посмотрите на эти красные морды и жирные туши в мундирах!!! На какой свиноферме вас так откармливают?! – тут же закричала прямо в лицо дородному таможеннику, оказавшаяся вблизи него белокурая молодуха. – Думаешь испугать?! Мы своё – отбоялись, а кричать - тоже умеем!  Водители тут ни при чём! Пока не начнёте пропускать автобусы, ни одна машина не пройдёт!!! Отвечай, почему стоим?! У нас – грудной ребёнок в автобусе, люди - на похороны едут!.. Сколько нам ещё здесь стоять, отвечай?!!
  Покраснев ещё сильнее  начальник таможни оглянулся, и, поняв, что оказался  вдруг один-на-один с замкнувшими круг протестующими, - пограничники почему-то оказались снаружи – тут же сменил тон.
- Поймите, это не наша вина… Юлия Тимошенко прислала комиссию.
- Где эта комиссия?! Почему  сюда не привели?! – снова взорвалась возмущением, притихшая было на секунды, толпа.  – Почему ничего не объясняете людям?! …пропускаете другой транспорт, а нас - нет?!!
- Потому, что в автобусах вы везёте контрабанду…
- Контрабанду?!  Какую контрабанду??! –  заработала локтями,  пробираясь сквозь толпу, ещё одна из женщин. А мужчины, - как стоявшие в середине толпы, так и новоприприбывающие, -  «по-джентльменски»  тут же стали освобождать дорогу  и другим: «Идите, идите вперёд! Вам, женщинам, ничего не будет…»
- Вы  наши сумки с личными вещами называете контрабандой? Или ту старую одежду, что нам дарят итальянцы, а мы  везём своим обнищавшим  родичам и друзьям?!
- Вы деньги провозите в этих сумках!
- А мы их воруем, что-ли? Ты пробовал их зарабатывать?! Знаешь ли, как тяжко нам  достаются эти грош;, или научился только считать?!!
- Всёравно – контрабанда! Тимошенко поэтому и прислала комиссию. Чтобы мы отныне проверяли  каждую сумку!
- Это провокация!                - Неправда!!! Ни Тимошенко, ни Ющенко так поступить не могут! Вы порочите новое правительство! 
- Так вы же его избрали! – вновь сорвался на крик таможенник. – Вы - хотели этого! Вы - сделали оранжевую революцию!
- Пропускайте автобусы, не то мы сейчас же будем писать обращение в правительство!
- А что это даст? – начальственный тон густо окрасился  сарказмом. – Останетесь здесь до получения ответа?!.
- Какой наглый! – округлила глаза русская, стоявшая вполоборота к своей подруге украинке и, в своём лёгком пальтишке, давно уже дрожавшая от  холода. – Видно, ничего мы здесь не добьёмся, лишь простуду заработаем! Надо возвращаться …
- Сейчас… сейчас… Я должна услышать… Скажите,- стараясь пересилить вновь поднявшийся шум, обратилась к остановившему на ней взгляд таможеннику. - Вы считаете данную обстановку нормальной?
- Нет.
- Такое происходит на вашем участке границы ежедневно?
- Впервые.
- Комиссия всё-таки есть или нет?
- Была, уже уехала. Что вы думаете, они всю ночь будут работать?
- А вы как собираетесь работать  в такой обстановке? Как будете разряжать ситуацию? Возможно и у вас накопились какие-то вопросы и проблемы, о которых стоит сказать этим людям? Может они же и помогут вам их решить?
- А нет у нас никаких проблем!
- …???                19. 40 …На обратном пути, с присоединившейся к ним супружеской четой – владельцами курсирующего еженедельно между Италией и Украиной  «Мерседеса» - выслушивали их историю.
- Мы  - профессиональные художники. Но когда в стране всё стало разваливаться, остались без куска хлеба. Чем только ни занимались с тех пор! Всё напрасно. Накопить денег, чтобы заниматься творчеством, нам так и не удалось. Теперь вот купили в долг автобус, но на границах нас так обирают, что видно до скончания века придётся шоферить на пару, чтоб расплатиться… Мы однажды занялись подсчётами и выходит, что таможенники за день сшибают с нас - водителей автобусов по полмиллиона евро…
- Полмиллиона!- ахнули слушательницы.
- Заметьте, только – с автобусов. .. А если бы правительство приняло умный закон, мы спокойно платили бы умеренный налог в государственную казну, как платят все нормальные люди в мире, и не наполняли бы  мошну этим боровам, которые нас же и унижают!!!      
 …У красной разделительной полосы моста метались три встревоженных венгерских пограничника, обратившихся, на ломаном русско-украинском языке, с просьбой проинформировать о происходящем на противоположном берегу. Внимательно выслушав, поспешно направились к своим, на ходу обмениваясь комментариями с часто повторяемым: «шёперо, шёперо». / Sciopero (итaл.) – забастовка – прим. Авт. В.Ж. /.
 
                III
  Едва дошли до середины рассказа попутчикам об увиденном и услышанном, как колонна неожиданно тронулась! Да так споро, что не успев вникнуть в происходящее,  уже съезжали с моста, где и следа не осталось от  недавно бурлящей толпы! Все буквально разинули рты… И тут же, автобус притормозил  по требовательному жесту одинокого (!) пограничника. Через открытое окно водитель протянул руку, но после громкого: «Ещё! Сразу за два поста!»,  шаснул в «бардачок» и повторил процедуру.
 - Сколько вы ему дали? – спросили того, уже не остерегаясь, поскольку  истекший нелёгкий день сплотил всех.
 - Обычно – 15евро на въезде и 15 на выезде, но сегодня - вы слышали, этот потребовал сразу - за два поста…
Готовьте документы сейчас будет паспортный контроль.
   20 00.  Автобус остановился у пункта проверки паспортов украинского  погранконтроля. В котором … никого не оказалось. А в течение последующего 40-минутного томительного ожидания из поля зрения исчезли все!.. И пограничники и таможенники! Дверь в служебно-бытовое здание оказалась запертой и, сначала - водители, а вослед и пассажиры засновали по территории таможенно-пропускного пункта в поиске малоосвещённых закоулков…
- Нет, такой маразм может быть только у нас!  – восклицал, вернувшийся из такого «похода» и дрожавший как лист, водитель. – При таком холоде позакрывать здания, чтоб люди не могли сходить в туалет?!  Где они все попрятались??! Ужинают, что-ли?.. Ладно мы, мужики, а как  вам, женщинам?
- Бабки, видно пересчитывают… Смотрите впереди нас – только два автобуса. А остальные где? Наверняка, с них содрали деньги и  без проверки пропустили!
- Так поехали и мы! – зашумели в автобусе.
- Ага! Чтоб стрелять вдогонку начали!? Тогда они – быстро объявятся!
Неожиданно забарабанили в окно: «Выходите! Идём искать таможенников!»  Переглянувшись, водители остались на местах…
Очередному стуку: «Открой!» - подчинились. Резкий мужской голос скомандовал: «Сегодня больше ничего никому не давать!!! Пошли они все на х…..!  Один оставайся – второй пошли со мной!»
- Женщинам тоже идти?
- Нет. Только водитель!      
В секунды собравшаяся толпа мужчин остановилась напротив входа. От неё отделились двое, забарабанили в дверь: «Эй, есть кто живой? Выходите!» 
   Ни – души, ни - звука! Постучали ещё, результат тот же…  И тогда, остававшиеся в автобусах,  вдруг - спонтанно, без команды - стали отчаянно нажимать на клаксоны!                Ах как, тотчас же,  засуетились, забегали служивые по всем этажам и лестницам здания!!! Однако потребовалось еще почти 4 минуты бешеной клаксофонии, чтобы они, наконец-то,  высыпали на улицу.
Через 10 минут  «общения» сторон, - не без помощи трёхэтажных матов и красноречивой жестикуляции, 
прибежал взволнованный водитель: «Сейчас будут пропускать!»
- А что говорят?                - Говорят – не давать!!! Но мы-то – первые!…                - Не знаю... Решай сам.
  Подать в окошко паспорта, без вложенной в них обязательной «таксы» - 200 евро,  водитель побоялся… Столько же предстояло «отстегнуть» и на пункте таможенного контроля. Где, как пообещали взбешенные актом протеста таможенники, будет  вскрываться каждая сумка!..
- Когда же мы домой-то попадём? – пригорюнились вновь пассажиры.- Родные - испереживались…
- Беспредел! А вы говорите – правительство… Вот оно! Правительство - на местах! Достанешь каждого? Да они  нас тут в землю готовы  зарыть, лишь бы не лишиться своих миллионов!
-  Вы ещё не всё знаете, - подал голос ходивший на «сходку», -  9 из тех автобусов, что ушли впереди нас, уже побиты в горах камнями! 
- Как?!! Кем - побиты??!
- А кто знает?! Говорят, какими -то группами людей… Водители звонят, предупреждают, чтоб никто сейчас в горы не вырывался!
- Да ведь другой-то дороги нет! Только – в горы, через перевал!                - Да кто их организовал-то те группы?! Кто послал?!
- Непонятно – кто?!. Не смешите людей!…
  21. 00.  Автобус загнан на одну из площадок. Для тотального, как предупредили таможенники, контроля. Рядом – ещё один, с раскрытой дверью и вспоротыми, (никто,как понимаете, не удосуживается открывать «молнии» и замк;…), пятью сумками.  Согбенные мужчина с женщиной суетятся, запихивая - как ни попадя - содержимое обратно, а контролёры – взобравшись на бортик забитого до самого потолка сумками автобуса –  нехотя переворачивают-сдвигают  верхние…
-  Да не будет никто проверять каждую сумку! – горячо убеждает всех, и, как видно – прежде всего - саму себя россиянка. – Думаете, охота им рыться-то в наших тряпках?!   
- Может и не будут… Но неизвестно сколько мы ещё здесь простоим. Может – до утра… А греться уже нечем, бензин – на исходе. Давно уже лампочка зажглась, хотя бы до заправки хватило затем доехать… Одевайте  на себя всё, кто что имеет! -  и двигатель выключается.
  22. 00 Ни  - проверки, ни – движения… Лютый холод. Темень. Тишина.
  23. 00 Кто-то из водителей последующих автобусов примчался с вестью: «Говорят, надо заполнять какую-то декларацию! Тимошенко, мол, приказала…Пошли!»
- Сколько стоит?
- Вроде-бы 15 евро…
- А 200 - тоже надо давать?
- А ты думал?!  Эти откажутся, что-ли?!!
- Козлы! - ругнулся кто-то отдаляясь.
  Полночь. Вернулись замёрзшие дон;льзя водители, заполнявшие бумаги, под …открытым небом.
- Всё! Можем ехать! Не будет проверки. Но нас – только три автобуса, там  вновь никого не пропускают.  Не знаем что делать… Слишком опасно в горах!
После короткого совещания, решили выехать хотя бы за пределы столь «гостеприимной» таможни, заправить двигатели горючим, а затем – решать: ночевать ли в чистом поле или - невзирая на риск - двигаться вперёд.
  Не успели вырулить на прямую, вдруг, как нечистый из-под земли – пограничник! Повелительный жест - остановиться.
- Мы  уже отдали на въезде за два пост;, – водитель в открытое окно.
- А я этого не видел! – и водитель вновь безропотно роется в «бардачке», отсчитывая и протягивая в окно 15 евро…
  Через несколько минут путешественникам был преподнесён ещё один сюрприз. Из, имеющих  круглосуточный график работы близлежащих заправочных станций, не работала в эту ночь ни одна!   
Возле каждой – по 2-3 иномарки, с веселящейся внутри молодёжью – под музыкальную какафонию – рвущуюся из, врубленных в машинах на всю мощь, колонок…

IV
       Остановки…  Совещания… Дальнейший  поиск  горючего… 
1 ночи.  Наконец-то! Удаётся заправиться, включить в автобусах обогреватели, со-г- ре -ть-ся… Сообща принимается решение: ехать дальше! Ведь со вчерашнего дня по домам всех ждут обеспокоенные близкие. Которых нет возможности даже предупредить по телефону, т. к. и потенциал  батарей  имеющихся сотовых – исчерпан.
  1. 50.  Три  маленьких буса - трогательные в своей беззащитности и безрассудной храбрости – движутся в горы. За серпантином – серпантин… Из выбоины – в выбоину, немилосердно разбитой заснеженной дороги…Вихрится, взметаясь позёмка, но все – словно в связке – след в след! На дистанции двух-трёх метров… Тёмные лесные заросли – стеною, вплотную к дороге…                Внутри – напряжённая тишина. Пассажиры, втиснувшись поглубже в кресла, а некоторые - закутав куртками головы,  готовы ко всему…  За очередным из поворотов:
- Стой! Началось!                Сидящий за рулём тормозит, однако, не сразу. То нажимая, то отпуская педаль тормоза, протягивает несколько метров  и останавливается  чуть-чуть впереди тёмной иномарки, откуда уже  бегут, матерясь и размахивая сигнальными атрибутами гаишников, трое мужчин. В - штатском.
- Киевляне, что-ли ?..— недоумевают  в первый момент водители, не покидая  автобуса.
- Да нет, - догадывается  вдруг один – свои… Гляди, во-он тот маленький, что был на таможне, только сейчас  он - в пальто…
- Что ему опять надо?!!                Подчинившись требованию,  вышел  наружу - руливший. Через пару секунд вскочил обратно:
- Едем!!!
- Что хотел?!
- Посветил фонарём в лицо, сказал: «А-а, это ты? Ты заплатил – проезжай!» И побежал останавливать тех…
- Из них – никто не платил…
- Отъедем немного, подождём.
Ждать пришлось почти 40 минут. Непокорным, в конце концов, тоже довелось платить…
- Боже мой, до чего докатились! – не выдержала  помалкивавшая до сих пор россиянка. – Всего лишь два автобуса, так сказать «недодали»… И они, - ночью, в мороз и снег едут в горы их вылавливать! Сами ведь рискуют разбиться, мотаясь по такой дороге!!!
- А чего им не рисковать, за такие-то бабки?! Во-он, опять встречают…
 Еле проступившее, средь разгулявшейся метели, чёрное пятно, действительно оказалось группой людей из пяти человек, тупцующих вокруг небольшого костерка, устроенного… прямо посреди проезжей части!  Эти – были  в униформах, но попыток останавливать автобусы не предпринимали, наоборот  - дружно повернулись к ним спинами…
- Знаете сколько обычно бывает на этом отрезке гаишников и другой швали?  10 –12 постов! И каждому - дай!
  Против ожиданий, медленно пробивавшуюся -  сквозь вьюгу - тройку бусов, в эту ночь  больше никто не останавливал. К  9 утра добрались до Львова, где с доверчивой украинки, не знающей существующих на услуги обслуживающего персонала расценок, носильщик, вместо положенных 5-6грн, содрал… 60!
 - Ладно уж… Хоть не 60 евро… - только и пошутила, узнав об обмане.
 Расстраиваться, после всего перенесённого, уже не было сил. Ведь им с россиянкой  предстояло вновь преодолеть почти  900-километровый путь.                В Восточную Украину…               
                2004

                *      *      *