Вождь в стакане

В редакции работал хороший мужик, настоящий кавказец. Раньше он был собственным корреспондентом, кажется, где-то в Нидерландах. Был списан на берег. За что? С этим связано предание. Возможно, это просто байка. На мой взгляд, вполне вероятная.

Зарубежные собкоры - особая каста. Почти все они были совместителями.Так сказать, журналист-шпион. Конечно, интеллектуально сильно превосходили основную массу корреспондентов «Правды» на местах. Одинаковыми они становились где-то на третий день ежегодного собкоровского совещания. Беспробудный загул сбивал с них заграничный лоск. Зато помогал стойко переносить тяготы короткого пребывания на Родине.


Совещание имело строгую идеологически наполненную программу. Одним из ее пунктов было посещение кабинета Владимира Ильича Ленина то ли в Кремле, то ли в Горках. Это были правила игры. Чем западнее был собкор, тем глубже и унизительнее его заставляли кланяться и клясться в верности Родине. Иначе, можешь здесь и задержаться. А кому это надо? Правила игры не нарушали.


На третий день совещания, утром, в острейшем похмельном состоянии собкоровский корпус «Правды» прибыл в кабинет Владимира Ильича. Все тут было, как при живом вожде. Открытая чернильница. И непросохшие чернила на пере. Мягкий свет лампы. Наполненный графин на приставном столике. Экскурсовод вещала тонким голосом в тишине. Навязчиво жужжала ренегатская муха. Казалось, собкоры внемлют.

 
На самом деле сил не было пошевелиться. Стиснув зубы, верные ленинцы боролись с головной болью и нестерпимой жаждой. Трубы горели нестерпимо. Наш герой думал о спасительном выстреле Фани Каплан прямо в голову и без промаха. И тут его взгляд уперся в наполненный вожделенной влагой ленинский графин.


Звук звякнувшего графина  как выстрел заставил всех мгновенно обернуться. Экскурсовод  замолкла на высокой ноте. Муха от греха подальше вылетела в форточку, передав свою ренегатскую миссию.

 
Правдисты с большевистской ненавистью смотрели на коллегу. В этот момент он уже наполнил стакан, держал его в дрожащих руках.  В глазах ясно читалась решимость выпить его, во что бы то ни стало.


- За здоровье Ильича,- наш горец решил тостом разрядить ситуацию и тяжелым, но жизнеутверждающим глотком выпил из ленинского стакана.


На партсобрании решили, что произнеся этот циничный тост, коллега не изменил кавказской традиции, но грубо нарушил правила партийной игры. За что и был изгнан из касты зарубежных собкоров «Правды».