лет тому назад

Наше ТВ не перестает меня удивлять. Совсем недавно на одном из  телевизионных каналов ведущий рассказывал о жизни в коммунальных квартирах времен СССР. Убедительно рассказывал о допотопных  примусах, утюгах, кастрюлях, о нескончаемых кухонных войнах между жильцами коммуналок. Говорил, например, что стоял на общей кухне один холодильник, и у каждого соседа был к нему ключ. Много  чего интересного наговорил о событиях 50-летней давности молодой человек, которому на вид можно было дать лет 25.
Мне почему-то подумалось, что дедушкам и бабушкам, а, возможно, и родителям телеведущего не повезло с соседями по коммуналке, если им там, конечно, довелось жить. Вполне вероятно, что молодой человек почерпнул информацию о тех далеких временах из других источников, явно тенденциозных. Все бы ничего, да вот озвучил он перед многочисленной и разновозрастной аудиторией то, о чём сам понятия не имеет, что вполне естественно для его возраста.
И квартиры коммунальные были разные, и люди в них жили не одинаково плохие или хорошие, и те года с другой экономикой, политикой, моралью, нравственностью и прочим  некорректно сравнивать с нынешними временами. Разумно этим заниматься в поиске плюсов и минусов того и другого времени и в искреннем желании найти «золотую середину», чтобы, например, улучшить жизнь людей. Хорошо если бы ведущий не поленился перед эфиром посмотреть фильм о житье-бытье коммунальном под названием «Покровские ворота».

Московская коммуналка
Первая коммунальная квартира, в которую я впервые попал ещё в детстве, была на Проспекте мира  (в то время Ярославское шоссе). В доме возле Крестовского моста на десятом этаже в квартире на троих соседей жила моя старшая сестра. Конечно, после просторной трех комнатной родительской квартиры, по которой сломя голову носился я один, эта «трёшка» с  одиннадцатью жильцами могла показаться мне тесноватой, но не показалась.
С племянником, племянницей и с соседскими детьми всегда можно было найти интересное занятие, к тому же большую часть времени мы проводили во дворе, а там ребят было еще больше и интересы куда шире.
В ненастную погоду мы играли дома в детский бильярд. У одного из соседских пацанов была игрушечная железная дорога и мы, лежа на полу, собирали её, а потом отправляли и встречали поезда, собирали конструктор, что-то вырезали, клеили, строгали, паяли. У девчонок были свои игры с куклами. В общем, дел у несовершеннолетней коммунальной публики было невпроворот. Иногда, наигравшись, мы совершали набеги на кухню за морковкой, яблоком или кочерыжкой.

Вот на этой самой кухне и стоял холодильник ЗИС (после 1960 ЗИЛ), в ручку которого был вмонтирован замочек. Выпускали этот агрегат на автозаводе, и, должно быть, поэтому дверца холодильника напоминала дверцу автомобиля с внутренним замком. Холодильник принадлежал одной из соседских семей, хранились там продукты только этой семьи, а замок на нем никогда не запирался. Остальные жители этой коммуналки в холодное время года вывешивали за окно авоську с продуктами, а летом спускались на лифте на первый этаж и покупали в гастрономе съестного ровно столько, сколько нужно было семье для завтрака, обеда или ужина.
Для воскресных и праздничных застолий отоваривались на рынках и готовили всякие кулинарные изыски по рецептам из «Книги о вкусной и здоровой пище». В новогодние праздники застолье перемещалось из одной комнаты в другую. В каждой были наряжены ёлки, празднично накрыты столы была музыка, а один из соседей дядя Витя здорово играл на аккордеоне. Если и были кухонные ссоры между взрослыми, то, как правило, в такие дни люди умели забыть о них и прощать друг другу былые обиды. Это и было истинной толерантностью, о которой так много говорится сегодня на каждом углу.

Ну, а у детей была своя жизнь со своими ссорами и замирениями, со своими буднями и праздниками. Зимой почти всей квартирной детворой мы частенько ездили на каток. Надевали дома коньки, спускались с десятого этажа вниз на лифте, садились в трамвай Останкино-Богородское и за три копейки катили в останкинскую усадьбу. Там горели разноцветные гирлянды, играла музыка, слышался детский смех, звенели о лёд коньки. Перед тем, как выйти на каток,  мы всей своей компанией собирали копеечки и покупали в палатке при входе огромный пакет горячих пончиков в сахарной пудре по 50 копеек за килограмм. Накатавшись, мы краем тротуара, где легче было идти в коньках, плелись к трамвайному кругу, приезжали к дому и всей уставшей гурьбой вваливались в свою коммуналку и без сил падали на пол прихожей.
На эти строки можно, конечно, возразить другими не менее убедительными, можно списать тёплые воспоминания  на наивное детские восприятие, а можно ни того, ни другого не делать и понимать, что однозначную оценку тем событиям можно дать только с очень большой натяжкой.

Квартира с тараканами
В этом доме на Черной речке по улице Заречной часть квартир первого этажа занимала вневедомственная охрана. На втором этаже были две отдельные квартиры и две коммуналки. В одну из них, опять же трёх комнатную и вселили нашу молодую семью. Числились в этой квартире три семьи, постоянно проживали две, а соседи из третьей комнаты появлялись изредка, что-то готовили на кухне, иногда ночевали и опять пропадали на долгое время. Говорили, что и у родителей им живётся неплохо, но нас с соседями это вполне  устраивало.

Комната в коммуналке по тем временам была второй ступенькой после койко-места в общежитии и  считалась ещё одним шагом к заветной мечте заселения в отдельную квартиру, а такого события люди ждали в те времена и по пять, и по десять лет, но, как правило, не напрасно ждали. Прописанные временно в этой двух этажке с привозным газом и дровяной колонкой, ждали и мы с соседями своих отдельных квадратных метров. Сказать, чтобы сидели на чемоданах и ждали, конечно, нельзя. Мы жили полной жизнью, насколько это позволяли нам средства и обстоятельства.
Ссор между нашими семьями не было, хотя и дружбы особой как-то не сложилось. Утром рано брали детишек в охапку и неслись на работу. Вечером после работы забирали детей, забегали в магазины, жены готовили ужин, мы с детьми гуляли во дворе, иногда успевая в дворовой компании сыграть партию в домино. С детишками постарше посещали разные студии, кружки, секции, которых тогда было на разные вкусы и запросы множество. Совсем рядом на Лесной в одном из коттеджей работал детский клуб, практически в двух шагах от наших домов была проложена освещенная лыжная трасса, опять же рукой подать до пика Тяпкина, с которого ребятня каталась на санках и лыжах. В то время работали спортивные секции на стадионе «Наука», при необходимости детей отводили на занятия в бассейн «Архимед», в различные студии ДК «Мир», в музыкальную школу. Кругом был лес, и мало кто сегодня поверит, но в нем было чисто, а из Чёрной речки можно было даже пить воду. По такой местности было приятно просто погулять.

А еще нам надо было заботиться о быте своих семей. Обычно в пятницу вечером мы с соседом отправлялись к продовольственному магазину или к овощной палатке. Продавщицы этих торговых точек обязаны были сдавать пустую тару, в виде деревянных ящиков, на базу, но те, что были поломаны, нам  разрешалось брать себе, причем безвозмездно.
Пятью раздербаненными ящиками, из сухих березовых планок, можно было легко нагреть колонку ванной и помыть своих малолетних чад. Взрослые жители нашей коммуналки ходили помыться, а главное попариться, в баню.
Дом на Черной речке был сухой, теплый и стоял в окружении сосен. Тихий двор, свежий воздух, магазины рядом, детсад хоть и далековато, но по пути на работу. Живи себе на здоровье, жди переселения и радуйся тому, что есть. И радовались бы, но...
В одну из первых ночей в этой квартире ночью я услышал странный шорох. Включил свет на кухне и обомлел. Вся газовая плита была почти сплошь покрыта шевелящимся слоем рыжих тараканов. При свете они быстренько разбежались по щелям, но неприятное  впечатление от этой своры осталось на всю жизнь. В последующем значительную часть нашего досуга мы стали посвящать борьбе с этим рыжим населением. Мы их травили, и они от нас уходили. В другую, как правило, квартиру. Тогда мы договорились с соседями и стали травить тараканов одновременно. Тараканы одновременно исчезали во всех жилых квартирах и переселялись в служебные помещения занятые милицейской охраной. Даже совместные усилия жильцов и милиционеров желаемых результатов не давали. Эти рыжие инсекты оказались сильнее нас и поэтому, когда мы переезжали на постоянное место жительства на Курчатова, пришлось почти целый день продержать свое барахлишко на 20-и градусном морозе. Русская зима,  таким образом, помогла победить ещё одного злейшего  врага человечества.

Дом с вампирами
Это была моя последняя коммуналка на троих соседей, но не последняя в жизни.
На кухне приличной площади мы к двум имеющимся холодильникам и двум кухонным столам добавили свои стол и холодильник. Все расставилось, вместилось, а у 4-х комфорочной газовой плиты и кухонной мойки осталось довольно места для наших трех хозяек. Одну из них, правда, мы видели на кухне редко. Помнится, на кухонном столе этих соседей стояла початая бутылка коньяка и  закрытая баночка с икрой.  Дело в том, что наш сосед работал в Отделе по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС) и то, что для простых смертных было украшением праздничного стола, для него, видимо, было обычным атрибутом серых будней. Жила эта семья с нами недолго, скоро переехала вместе с бутылкой коньяка и икрой в отдельные апартаменты, а на их место въехало семейство рядового инженера. И потекла простая жизнь, обычных молодых семей без всякой показухи, с долгими рабочими буднями и короткими, незабываемыми праздниками.

Один из наших соседей работал в Москве. По тем временам соседа лучше и желать нельзя было. Каждую пятницу сосед Женя возвращался домой на нагруженном нашими заказами «москвичонке». Многие жители Дубны, отлученные от магазинов на площадках ОИЯИ, ездили за продуктами на электричке в Москву, а нам доставлялось все дефицитное прямо на дом. Многое можно было в то время, конечно изрядно прогнувшись перед торгашами, достать и в городе, но не очень-то хотелось льстить и унижаться, разве что в особых торжественных или трагических случаях. Многие из нежелания покупать по блату умудрялись жить тем, что было на прилавках или в заказах, другие по той же причине предпочитали отстоять очереди в столичных магазинах, но не становиться в позу просящего в какой-нибудь подсобке продуктового магазина.
В этой квартире у нас сложились самые теплые отношения с соседями. Евгений, кроме продуктов всегда привозил из Москвы свежие магнитофонные записи, среди которых были и новые песни Владимира Высоцкого. Вечером в пятницу мы укладывали детей спать, собирались на кухне, попивали винцо под хорошую закуску, слушали музыку, обсуждали новые книги, свежие публикации в журналах, травили анекдоты и просто болтали о том, о сём. Благо всегда было о чём поговорить.  Из этой же квартиры не часто, правда, удавалось всем вместе выбраться на ужин в Дом ученых или ресторан, сходить на концерт или в кино. Это случалось, когда чья-либо бабушка соглашалась приглядеть за всеми нашими спящими детьми.
Несколько раз на лестничной клетке и в подвале, где у нас стояли велосипеды и хранилась картошка, мы встречались с настоящими вампирами. Как и откуда попадали туда летучие мыши не совсем понятно. А вот встреча с ними, особенно в первый раз, оставила не самое хорошее впечатление. Это существо с какими-то доисторическими перепончатыми крыльями, должно быть, с испугу, совсем ослепнув от дневного света, металось по этажу, натыкалось на окна двери, стены и при этом очень противно верещало.  Все это было не к добру. Вскоре из большой квартиры в «сталинке»,  нас расселили.

На улице Правды
Выглянул утром из окна 5-и этажки, а под окном стоит белая лошадь и смотрит на меня. Это была никакая не галлюцинация, а реальное транспортное средство ВРГС. Была у них тогда лошадь и бродила она  по району Большая Волга сама по себе. Ходила она по округе и щипала травку. Однажды эту сивку-бурку жители обнаружили в подъезде между вторым и третьим этажом панельного дома. То ли шутники её туда заманили, то ли сама она зачем-то туда забрела сказать трудно. Выпроводить оттуда животное по лесенке вниз, оказалось тоже не простым делом. Но общими усилиями жильцов и милиции лошадь все-таки выпроводили из дома.

Мой сосед по квартире Юрик с каждой получки покупал для этой лошади сахар, ругался с супругой Верой и грозился каждый раз верхом ускакать на этом белом коне, который был вроде как лошадью, на свою историческую родину в село Ильинское Кимрского района. Но не разу так и не  ускакал. Съев сахар, лошадь всегда куда-то сразу же исчезала, видимо, принимала слова Юрика всерьёз и не хотела покидать свою историческую родину. Юрик плакал, обижал супругу Веру, и мы вдвоем с ней связывали мужа-бузотера простынями. Утром сосед каялся, обещал больше не хулиганить,  но все, вплоть до деталей, повторялось при следующей же получке. В остальное время Юрик был вполне нормальным мужиком, удил на озере карасей, у шлюза окуней, гулял с супругой и собачонкой, читал книжки и, говорят, хорошо работал.
Без лишних уговоров помогал бабушкам из соседних квартир по хозяйству, помог и нам погрузить мебель, когда мы переезжали в очередную коммуналку на тридцатку. Когда что-либо оставляешь всегда грустно. Мы взгрустнули, но расстались, что называется, без слез.

У вас инфлюэнца, сэр
Такими словами началось мое знакомство с интеллигенцией левобережья. Не успел въехать в квартиру, как тут же заболел. Должно быть, таскал вещи и мебель во время переезда из одной коммуналки в другую, хорошо пропотел и на коварном осеннем ветру простыл.
Приехал фельдшер скорой, несмотря на полный кавардак в комнате, назвал меня «сэром», рядовое ОРВИ - незнакомым иностранным словом «инфлюэнца» и тут же определил причину заболевания. Вернее не тут же, а после вопроса: «Пьёте, курите?» «Да», - прохрипел я. «Надо бросить», - заключил эскулап. Говорят, когда этому доктору на его вопрос категорично отвечали: «Нет!» - он коротко резюмировал: «А зря!»

Тут с соседями повезло и это стало понятно сразу. Поскольку въехал я в это жилье на первых порах без семьи, соседка поинтересовалась не надо ли сходить за лекарством, а сосед и без неё сообразил, что сходить надо. Сбегал, правда, не в аптеку, а в гастроном, принёс коньячок с лимончиком и мы с ним втихаря подлечились.
Потом было много общих будней и праздников. Особенно запомнилось трогательное празднование Дня Победы, когда в гости пришли наши родственники ветераны все в орденах и медалях. Были поездки на соседском «Москвиче» или на наших «Жигулях» за грибами и клюквой. Были походы на футбольные и хоккейные матчи, было ничем незаменимое общение на кухне, с разговорами, буквально, обо всем. Родители соседей жили в частном секторе, и мы частенько устраивали шашлыки на свободном садовом пространстве среди яблонь, вишен и грядок с овощами. Была общая жизнь по неписанному коммунальному кодексу, была жизнь семейная и у каждого, разумеется, своя личная. Одно другому и третьему, как-то не особенно мешало. Но вот разъехались, чуть ли не со слезами, поначалу встречались часто, а теперь что-то редко вспоминаем друг друга и не навещаем совсем, хотя и живем в одном городе.

Нынче, как и многие мои бывшие соседи по коммуналкам, живу в отдельной квартире. Вроде все необходимое есть, но чего-то не хватает. Соседей не то что по дому, но и по подъезду и даже по лестничной клетке практически не знаю. Познакомиться поближе у меня, как должно быть, и у них особого желания нет. Того непринужденного общения и душевного тепла уже не вернуть. Не вернуть те отношения, когда посторонние люди жили порой дружнее, чем члены одной семьи.
Раньше, помнится, люди особо не нуждались в помощи, но всегда находились те, кто готов был эту помощь оказать. Сегодня масса людей в помощи, внимании и сочувствии нуждается как никогда остро, да вот помощников что-то днём с огнём не сыскать.
Что потом будут писать и говорить о нынешних временах, зависит теперь от тех, кто в этих временах живет, а не доживает. Но что бы ни говорили, пусть это будут нравственно выверенные и профессионально ответственные слова. Каждое поколение в своем прошлом находит то, чего не хватает ему в настоящем. Стоит ли отнимать у людей дорогое им светлое прошлое, если их будущее так и остается обещанным светлым горизонтом, до которого сколько не иди,  все равно не дойдёшь?