Ключ

Шёл дождь. Почему-то он был не холодный, хотя и стояла середина ноября. Хотя, почему он должен быть холодным? Может, это потому что сравнивалось с Москвой? Ещё живы были в памяти вчерашние высушенные лёгким морозцем лужи, застеклённые мутно-кристаллическим панцирем.
Здесь, в Питере, дождь был даже приятен. Тёплый такой ноябрьский дождик. Иные дождинки залетали под очки и прилипали к глазам, но это вовсе не раздражало. Главное, чтобы на стекло объектива не капало – такую прелесть просто необходимо было запечатлеть. Потом можно будет кому-нибудь показать.

Вокруг была тёмная позапрошловековая красота. Некоторые дома были подсвечены и сияли яркими пятнами на фоне тёмного неба и ещё более тёмной мостовой. Но особенно красивы были те дома, которые виделись в отражённом свете. Они, словно миражи, выступали из тёмной тени то вычурным балконом с кариатидами, то портиком с колоннами, то загадочно подмигивали вдруг всблёскивающими стёклами окон.
В них была тёмная неясность, тайна, будившая воображение.
Из-под балконов и карнизов начали выглядывать драконы, единороги и прочие существа реального мира. Капли дождя обрисовывали почти прозрачные ночью силуэты то ли сильфов, то ли фей, тут и там отлетавших от стены и сразу же возвращавшихся в чёрную тень.
Изогнутые отражения в лобовых стёклах – любимый ракурс фотографирования архитектуры – пропали, скатавшись в тысячи огоньков-капель. Оставалось наслаждаться окружением, оставляя в памяти ощущения игры теней со светом.
Волшебство заполняло город вместе с дождём и темнотой. Реальный мир сливался со сказочным, отделяясь лишь тонкой паутиной капель и движущихся теней. Как всегда в подобные моменты, отчаянно-остро захотелось оказаться по ту сторону, вернуться в реальность. И, как всегда в такой момент, казалось что грань – вот она, надо только шагнуть сквозь почти невидимую пелену. Шаг, один только шаг разделяет миры…

Шаг, ещё шаг… Всё тот же переулок, те же дома и тот же тёплый ноябрьский дождик. Россыпь сверкающих капель на лобовом стекле.
«Чёрт возьми! Я же чувствую, что он здесь, рядом. Я могу протянуть руку – и она будет там… Но я опять не могу пройти. Дьявол раздери! Да что же это, в самом деле?.. Шаг, всего один только шаг…»
«Шаг, всего один только шаг…»
«Для чего ещё нужно изучать магию, если не для путешествий? Не для магических же войн, в самом деле… Это впору разве что мальчишке, бредящим карой всех врагов – действительных и воображаемых. Впрочем, у меня и девчонки знакомые такие есть. Глупость неимоверная… Слава Высшим Силам, у нормальных врагов не бывает».
«Врагов не бывает»…
Лужа с отражённым посередине памятником неожиданно стала выпуклой и превратилась в огромный глаз со зрачком-щелью. Порыв ветерка шевельнул лужу, и глаз моргнул. Огромный золотой глаз дракона. Дождик насыпал на него блестящей волшебной пыли, и глаз снова обратился в лужу.
«Надо же, даже дракон…»
«Дракон…»


Только слабым духом нужно что-то доказывать, завоёвывать, обманывать. Наверное, неуверенность в себе заставляет их воевать с миром.
Сильному духом никакая война не нужна. Ему не надо никому ничего доказывать. Ему не надо бороться за место. Он и так находится в гармонии со всем окружением и занимает достойное место. Достойное свободного существа. Существа, свободного любить, а не ненавидеть. Радоваться, а не бояться.
Такое существо называется умиротворённым, ибо творит мир вокруг себя. Свой мир. Мир радости и любви, мир тепла и доброты, мир света и счастья.

У меня был свой мир. У меня нет врагов, и мне было хорошо. Почти хорошо. Беда была в том, что я никак не мог добраться до этого своего мира.
«Я сотворил мир, я – демиург, но какая ирония! Демиург, а попасть в свой мир не может…»
«Может…»
«Какое, однако, странное эхо…»
«Эхо…»
«Эхо, повторяющее не слова, а мысли…» – я специально сделал мысленную паузу, глядя, как мягкое дуновение качнуло дождевую пыль и из черноты подбалконья выпорхнула парочка прозрачных созданий, – «Эхо, повторяющее отнюдь не все мысли…»
«Не мысли…»
«О, так ты и не эхо вовсе!» – обратился я к невидимому собеседнику.
«Не эхо», – согласился невидимка.
«Кто же ты?» – любопытство вспыхнуло во мне, но не помешало заметить, что призрачные летуны не вернулись, как обычно, в тень а, опустившись, замерли в воздухе, трепеща прозрачными крылышками, в трёх шагах от меня.
«Это вы?» – обратился я к ним.
«Хех, нет!» – усмехнулся невидимка. – «Это не они. Они вообще говорить не могут». И тут же уточнил: «Здесь не могут.»
«Здесь? А где могут?»
«Фррр! На родине, разумеется», – то ли фыркнул, то ли рыкнул невидимка, – «в твоём мире».
«Где?!» – я аж задохнулся.
«Да-да», – подтвердил мысленный голос, – «именно там, ты не ослышался».
Во мне что-то задрожало и я, непроизвольно затаив дыхание, спросил: «И ты знаешь, как туда попасть?»
«Конечно», – в неслышном голосе отчетливо чувствовалась ухмылка, почти смех. – «Ничуть не хуже, чем ты…»
«Да кто же ты, чёрт возьми?!»
«Подними руки…» – прошептал невидимка, и я невольно поднял руки, отбросившие на асфальт длинные, растворяющиеся под дальним фонарём, тени, – «Видишь?»
«Что?» – не понял я.
«Таааак…» – почти разочарованно протянул невидимка, чуть помолчал и предложил: «Помаши…»
«Что?»
«Руками помаши, говорю».
Взмахнув несколько раз руками, я поинтересовался: «И что теперь?»
«Нет, не так! До чего же ты бываешь бестолковым… Медленнее, совсем медленно…»
«Ты что, издеваешься?»
«Нет, что ты!» – всполошился невидимка. – «И в мыслях не было! Знаешь… Это так просто, что я даже не знаю, как объяснить…»
«Что объяснить?»
«Когда ты наступаешь на песок, что остаётся?»
«След», – автоматически ответил я.
«Верно. Но ведь след – это совсем не тело, верно?»
«Конечно», – согласился я, пытаясь понять, чего он от меня хочет.
«А теперь погляди на свою тень. Что это такое?»
Я уставился на свою тень, отыскивая подвох. Тень как тень… И при чём тут след на песке?... След?... След! Точно! Тень на асфальте – это всего лишь след. А сама тень…
«Прошу, поверь и взмахни руками… Медленно…»
Из ниоткуда появился легкий туман и поплыл по улице, скрывая в сизой дымке дальние дома и светясь золотыми шарами вокруг фонарей. Я глубоко вздохнул и медленно поднял руки. След тени на асфальте стал почти невидим, зато…
Я опустил руки и поднял их снова. Нет, я не ошибся в первый раз. Ещё взмах. Да, они были. Едва заметные, почти прозрачные, они были так огромны, что упирались в дома по обеим сторонам переулка.
«А теперь шагни…» – тихо подсказал голос.
Я сделал шаг и обмер. Но едва я остановился, видение пропало. Я шагнул ещё раз – и снова увидел.
Я медленно пошёл вперёд, и передо мной струилось, мягко извиваясь...


Неожиданно нахлынуло ощущение, что я шагнул из ярко освещённой комнаты в тёмную и замер на пороге против зеркала. Две ноги, две руки – всё, как обычно. В этом силуэте было что-то неуловимо знакомое, даже родное, хотя отсюда тело и выглядело странным – совсем плоским и почти чёрным в окружении светящегося ореола.
Я шевельнулся, и тёмный силуэт шевельнулся тоже.
Повернул голову – силуэт тоже.
Поднял… Когда силуэт поднял руку, я с удивлением посмотрел через плечо. Пришлось довольно сильно вывернуть голову, но это получилось на удивление легко – шея позволяла, казалось, вертеть головой, как сове – почти на полный оборот. Удивительным было не это. Удивительным было то, что из плеча далеко вбок простиралось… крыло.
 – Удивлён? – прошелестел тот же бестелесный голос.
Я не нашёл, что ответить, и промолчал, продолжая разглядывать странную метаморфозу, произошедшую с моим телом.
 – Закрой глаза – потребовал невидимка, и я вновь подчинился. – Ну, вот и всё… Можешь открывать… – прозвучал тот же голос, но будто из далёкого далека, едва слышно.


Я открыл глаза и тут же зажмурился. Это определённо был не ночной дождливый Петербург.
Медленно приоткрыв глаза вновь, я задохнулся от восторга. Вокруг всё сияло и блистало яркими всполохами цвета и света. Мгновением позже накатил шквал звуков, и я непроизвольно закрыл уши руками. Удар челюстью о землю, громкое клацанье зубов и трава перед глазами…
На голубом венчике одуванчика стояла маленькая феечка и, улыбаясь, приветливо махала мне крохотной ручкой. Я моргнул, и феечка, затрепетав полупрозрачными крылышками, перелетела ко мне на нос.
– Сегодня ты изрядно неуклюж, – весело смеясь, прозвенела она серебряным голоском.
– Да, уж… – просопел я сквозь зубы и поднял голову.
Взглянул вниз и уставился на пару когтистых чешуйчатых лап. Шевельнул пальцами и увидел, как когти вспороли землю, оставив глубокие борозды.
– Я всё-таки попал сюда… – почти про себя пробормотал я, оглядываясь.
– Конечно! – тут же отозвалась феечка, – Ты каждое утро сюда приходишь…
– Каждое… – странная мысль поразила меня, и я переспросил:
– Ты хочешь сказать, что я здесь уже давно?
– Какой-то ты странный сегодня… – феечка покачала головой и, сделав несколько танцующих шажков, внимательно заглянула мне в глаз – Ты себя хорошо чувствуешь?
Я помотал головой, пытаясь утрясти мысли о произошедшем.
– Эй! – воскликнула феечка, вспорхнув, – Предупреждать же надо!
– Прости… Я ещё не привык…
– Нет, сегодня с тобой точно что-то не в порядке… – озабоченно прозвенела феечка, снова опускаясь на мой нос, – Ты какой-то…
– Какой?
Феечка на мгновение задумалась, и выпалила:
– Не в себе!
Я хмыкнул, вспомнил себя, стоящего среди ноябрьского дождика, и заметил:
– Ты даже не представляешь, насколько ты права! Кстати, а как тебя зовут?
– Издеваешься? – сердито топнула ножкой феечка, взглянула в мои удивлённо распахнутые глаза и буквально взвилась от ярости. – И ты ещё смеешь делать вид, что не понимаешь?!!!
Почти неслышный трепет крыльев перешёл в низкое гудение, и на месте феечки оказался огромный шершень. Спикировав на мою ноздрю, шершень вонзил жало. Острая боль скрутила меня, мир кувыркнулся, в глазах потемнело…


Я стоял в тёмном питерском переулке.
«Ну, как, понравилось?» – спросила меня змеящаяся в клочьях тумана тень.
«Почему?!!!» – воскликнул я почти вслух.
«Почему что? Почему оказался там, куда давно стремился? Или почему вернулся?»
«Почему вернулся, конечно!»
«Это просто», – усмехнулась тень, – «Тебя ужалила Перцея. Когда она сердится, всегда превращается в кого-нибудь с жалом или зубами. Обычно – ядовитыми.»
«И что?»
«Она ужалила – ты перекинулся. Вот и всё».
«Что значит, перекинулся? Помер, что ли?»
«Нет, что ты! Как ты можешь умереть в своём мире? Это невозможно»… – тень чуть помолчала и добавила: «Я так думаю»…
Я поднёс пальцы к глазам и несколько раз сжал и разжал кулак. Всё было как обычно. Вроде бы.
«А я могу снова попасть туда?»
«Запросто».
«И что для этого надо сделать?»
«То же, что и в первый раз – увидеть себя таким, каков ты есть на самом деле…»
«И всё?»
«И всё».
Я посмотрел перед собой, чуть покачался, чтобы тенистый дракон ожил, и… сообразил, что вернусь к рассерженной шершенихе.
«Слушай, а кто такая эта… Как ты сказал – Церцея?..»
«Перцея. Не путай, она очень обидчива».
«Я заметил…»
«Да, так вот, Перцея, значит. Она – одна из твоих трёх ближайших помощников. Неужели ты забыл? Когда ты только начинал творить мир, ты понял, что одному это не под силу, и создал помощников. Перцею, Вишеса и Эфирото. Вспомнил?»
«Нет», – помотал головой я, – «Совершенно не помню».
«Это неважно. Вспомнишь, когда там немного поживёшь».
«А если я сейчас туда вернусь, я окажусь в том же месте и в то же время?»
«Откуда и когда перекинулся? Нет, не совсем. Место будет то же самое, ведь ты здесь не сделал ни шагу, а вот время… Время будет другое. Оно по-разному течёт там и здесь. Пока мы тут болтали, там почти целый день прошёл».
«Понятно. Значит, увидеть себя…» – пробормотал я и качнулся, всматриваясь в свою тень.
«Ага…» – глухо донеслось издалека.


Закат был потрясающий, я таких никогда не видел. Небо превратилось в огромную радугу. Вокруг исчезающего за горизонтом солнца разливалось оранжевое сияние, которое по мере отдаления от краешка огненного шара переходило в красный, затем через насыщенный жёлтый в зелёный, потом в ярко-синий и темнело на противоположной стороне горизонта фиолетовыми тонами.
Я отвернулся от солнца и, встав на задние лапы, огляделся. У подножия холма, на вершине которого я стоял, тихо шептал, катая разноцветную гальку, прибой моря. Прямо напротив меня оно было густо-изумрудным, под солнцем пурпурным, а по другую сторону фиолетово-чёрным. На полпути до горизонта из зелёного моря поднималась высоченная гора, ледяная вершина которой блистала кроваво-красными бликами, отражая заходящее солнце.
Воздух был пропитан морем, благоуханием каких-то цветов, мелодичным, похожим на цикад, стрёкотом и негромким переливчатым свистом.
– Любуешься? – вдруг раздался шипящий шёпот из густой травы, и оттуда вынырнула плоская треугольная голова, покрытая коротким белым блестящим мехом. Огромные выпуклые, светящиеся зелёным светом, глаза внимательно глядели на меня.
Опустившись на все четыре, я присмотрелся и понял, что зелёное свечение было не отблеском закатного неба. Они и вправду светились.
– Да, – коротко ответил я, решив на этот раз быть осторожнее со словами.
– Отсюда красиво… – качнулась голова. – Может, слетаем на гору? Скоро летучки прыгать начнут… А потом русалки будут хороводить. У них сегодня праздник.
– Почему бы и нет?
– Отлично! – кивнула голова и молниеносно ринулась ко мне.
Я даже вздохнуть не успел, как существо, больше всего похожее на куницу, взметнулось по моей лапе и устроилось на загривке, вцепившись в мою шкуру острыми коготками.
– Ну, летим! – воскликнуло оно.
Решив не задавать вопросов, я распахнул крылья и взлетел. Несмотря на совершенное отсутствие навыков полёта, у меня всё получилось довольно гладко. Видимо, тело само знало, что надо делать, чему я несказанно порадовался и стал просто наслаждаться полётом. Заложил пологий вираж, облетая стартовый холм, и посмотрел на него сверху. Внизу по траве побежала расплывчатая тень, неожиданно похожая на…

Мелкий дождик висел в воздухе питерского ночного переулка, собираясь светящимися бисеринами на стеклах автомобилей, заснувших у поребрика до утра. Полупрозрачный туман светился жёлтыми шарами вокруг фонарей. За спиной процокали каблучки и затихли в глубине какого-то двора. Где-то за поворотом шумели шинами автомобили. Сказочный мир настойчиво лез в глаза и уши, стараясь вытеснить реальный.
Но настоящий мир не сдавался и выглядывал из тёмных арок, из теней под широкими карнизами и балконами, вспыхивал бликами в лужах и окнах.
Где-то хлопнула дверь, и из-за кариатиды под балконом выпорхнуло нечто прозрачно-летучее. Я улыбнулся и помахал ему рукой. В ответ оно весело кувыркнулось и тоже помахало маленькой ручкой. Небольшая лужица под ногами хитро подмигнула мне драконьим глазом и снова превратилась в обычную лужу.
Света для моего цифровика было мало, и я, вздохнув, убрал его в карман. Тем более что настоящий мир всё равно не желал фотографироваться.

14.11.2009.