Роль органов в перестройке

 

Есть несколько загадок, которые мною не разгаданы. Вот одна из них. Егор Гайдар пришел в «Правду» одновременно со сменой главного редактора. Вместо Афанасьева орган возглавил другой академик -Фролов.
- Мы сможем открыть новые темы,- говорил мне Гайдар,- Фролов- прогрессивный человек.
Я читал статьи Егора в журнале «Коммунист», где редактором был все тот же Фролов. В статьях было много интересного. Мне нравился открытый и смелый либерализм Егора. Это были его убеждения. Чувствовалось, что он готов за них бороться, а не пропихивать здравый смысл в экспериментах. Видимо, «Правда» ему была необходима как сильная позиция в этой борьбе.


    В газете «Советская Россия», которая тоже была органом ЦК КПСС, но не главным, появилась статья некой Нины Андреевой из Ленинграда под названием « Не могу поступиться принципами». Чистой воды провокация, подготовленная цековскими старперами во главе с Лигачевым.
    Все было смешано в кучу: верность ленинизму, ура- патриотизм. Фоном проступал  образ пейсатого врага в звезднополосатом плаще. Это был сигнал для партийной элиты. Пожалуй, впервые в эфир выплеснулась информация о том, что где-то на партийных небесах идет жестокий спор: сколько ангелов поместится на острие иголки.


    На самом деле, все было не так безобидно. Страна готовилась к большим потрясениям. По русской традиции перед дракой друг друга толкают в грудь с вопросом:
- А ты, кто такой?
  В ответ Андреевой со статьей в «Правде» выступил член Политбюро Александр Николаевич Яковлев. Это был близкий соратник Михаила Горбачева, человек либеральных прозападных взглядов. Он отмыл перестроечные принципы от плевков ортодоксов. Статья была написана хлестко и умно. Утром после выхода статьи в «Правде» встречаю приятеля из
« Совраски».
  - Зачем вы нас так жестко выпороли? - с неподдельной обидой говорит он.- Мы ведь тоже орган ЦК!
  - Верно,- отвечаю,- только мы орган мужской, а вы - женский.
Задумали мы как-то с Андреем Маленковым написать книгу об его отце Георгии Маленкове. Напомню, он был ближайшим соратником Сталина. По версии его сына, объявленным наследником власти.


    Для сбора материала я обратился к архивам газеты « Правда». Они хранились не где-нибудь в ЦК, а прямо в редакции. Без проблем мне выдали папки с оригиналами документов. К примеру, в моих руках оказались докладные записки собкора «Правды» в уральском регионе о поездке Якова Джугашвили в Свердловск.

 
   Это были не просто доклады наружки. Чувствовалось, писал человек, которому почти интимно доверяли. Записка была адресована главному редактору «Правды» и папе молодого человека. Получалось, я был третьим, кто засунул свой нос в личную жизнь семьи.
   И еще был случай. Начались события в Румынии. Коммунистический режим Чаушеску приперли к стенке. На заседании редколлегии читают письмо собкора, адресованное правдистам и политбюро ЦК. В письме требование немедленно ввести в Румынию танки.

 
   Писал явно не испуганный репортер. Человек понимал, что его сигнал ждут, его слова будут аргументом.  Я был знаком с этим собкором. Такой маленький тщедушный человек. А указал слабенькой рукой и танки пошли. Так было в Венгрии, Чехословакии. Письма собкоров-танкистов я видел, копаясь в архиве «Правды». С некоторыми даже разговаривал.
 Ну, в этот раз танки не пошли. Грань была очень тонкой. Время все же было другим. В тот же день я был на съезде народных депутатов, работал в составе группы. Видел, как метался Горбачев. Уходил за сцену. Там ему руки крутили. Заставляли исполнить сигнал правдинского собкора.

 
   Возвращался Горбачев бледный. Читал съезду сообщения. Говорил какую-то чепуху. А тут и Чаушеску хлопнули. Горбачев выдержал. Танки опоздали.
    С «правдинской» позиции были достижимы многие ключевые связки советской жизни. Эта высота была необходима Гайдару, Яковлеву, Ельцину. Они, видимо, понимали, что ожидает страну  и готовились к этому. Загадка совсем в другом.
   На заседании редколлегии «Правды», которые теперь вел Фролов царила редкая скука, граничащая с маразмом. Само собой, и газетчикам хотелось потолкаться. Вопрос: -А, ты кто такой?- На языке не задерживался.
   В более цивильных изданиях, например
« Огоньке», уже толкались вовсю.
- А моей теще «Правда» нравится,- вальяжно заявлял на редколлегии Фролов.- Затем часами  заставлял нас слушать истории из пресной жизни тещи.

 
   В редакции построили отдельное помещение, где питался один Фролов. Туда доставляли еду из спецкухни для членов политбюро. В коллективе с ностальгией  вспоминали пьяное панибратство прежнего главного редактора. Толстопопые сотрудницы отдела писем на глазах худели, переживая невостребованность.
 
   Я не понимал, что достойного увидел во Фролове Егор Гайдар, в чем была прогрессивность этого сытого и, на мой взгляд, глупого человека. Много лет спустя я спросил у Александра Николаевича Яковлева о Фролове.


   - Едем мы с Горбачевым в машине,- старый лис рассказывал с ироничной улыбкой и оценок не давал, суди, мол, сам,- звонит Ваня Фролов. Говорит в трубку громко- я все слышу. Ломает Горбачева на то, чтобы выставку Глазунова развернуть во всех залах Москвы. И так от всего этого сермягой несет, что даже Михал Сергеевич задохнулся.


    Вот этой сермягой, фроловской тещей, они, видимо, и накрыли печатную пасть КПСС, чтобы  ничего неожиданного не провякала. Когда им было надо- главный калибр партийной прессы заряжали бронебойным и громили тех, кто «не мог поступиться принципами».  Выходит, они сумели этот орган засунуть в задницу самой партии. Грубый акт назвали перестройкой и заставили получать удовольствие. Да, весьма изощренно и хитро.
   Если это так, то я себя чувствую участником важного и даже приятного дела. И мне не обидно, что Егор ничего мне не объяснил. Он доверял мне возить папки с документами на правительственную дачу, где, возможно, уже варился август 1991 года. А ведь было дело, и я как от обиды задохнулся от Фроловской сермяги.