Шлагбаум

Работа у Вани неплохая. Всяко лучше моей. Ни тебе стрельбы, ни беготни. Сидит себе в чистом поле около шлагбаума. Если кто приходит, спрашивает кто такой, смотрит документы и если всё в порядке то шлагбаум поднимает. Проходи, мил человек, как назад пойдёшь, пропуск только подпиши. Но бывает и хлам всякий. Смотрит, глазами лупает, кто такой, откуда, куда надо, связно сказать не может. Так, слова во рту мнёт. И сам никто, и звать никак. На таких Ваня и не посмотрит даже: иди, мол, откуда шёл, нечего здесь тебе ловить. И не поднимет ни в жизнь.

И сам Ваня человек отличный надо сказать. Добрый и душевный. Особенно когда поест. Обедаем мы с ним часто вместе. А почему бы двум рабочим людям в перерыв вместе не пообедать, не поболтать о том, о сём.

Я рядом работаю, слежу, чтобы по газонам не ходили. Газон это всё поле, кроме тропинки, на которой шлагбаум. По газонам ходить нельзя. Вернее можно, но так, чтобы я не видел. А если увижу, то, сам понимаешь, извиняться поздно. Тогда уже, значит, там будешь извиняться, где всех извинят.

И вот сидим мы с ним как-то в перерыв. Обедаем значит. Ну на травке, как положено, газетку постелили, на газетке сальце, хлебушек ржаной, килька в томате. Я сижу, ем, а вокруг воздух чистый и благостно так. И простор вокруг на тысячу вёрст куда ни глянь. Вот она родина-то. Сижу, травушку-муравушку родимую рукой поглаживаю. Хорошая травушка, зелёная, чистая, никем не топтаная. Хорошо слежу, значит, не зря жизнь проходит. А у Ваньки перед шлагбаумом чего-то людно. Пятеро, не то шестеро в очередь на тропинке мнутся. Чего-то у него сегодня настроения вообще нет никого пускать. Чего они ему только не показывали, как ни просили, не поднимает ни в какую. Всё утро их проваландал, да так на обед и ушёл. И вот чего-то захотелось мне спросить у него:

- Слушай, а чего ты их не пропустишь-то? Нормальные люди, пусть бы шли.
- Ха. Это с бумажкой они были бы нормальные люди. А так неясно, что они мне сделали хорошего, чтобы я их пускал?
- А что плохого, чтобы ты их не пускал?
- Что-нибудь плохое они мне смогут сделать только в одном случае: если я их пущу. Пока я этого не сделал, они меня не касаются. Они с той стороны от шлагбаума, я с этой. И пройти только если по газону. А на газоне ты.
- Нельзя по газону -- тут же возмущаюсь.
- Нельзя, нельзя -- спешит заверить Ванёк, а сам невольно да и косится. Ясно ему, что сам сейчас на газоне сидит, и, хоть и по моему приглашению, а всё как-то. Уважает, значит.

Выпили мы с ним понемногу, как рабочим людям в обед положено, килечкой зажевали, и я снова спрашиваю у него:

- Нет, ну а всё-таки. Чисто онтологически, они в твоей жизни роли не сыграют. Это у меня газон, который потоптать могут, а ты-то что всё утро голос срываешь? Открыл шлагбаум, да и пусть идут.
- Ха -- отвечает Ванёк, а я вижу, глаза загорелись -- кроме онтологического в мире ещё гносеологический аспект есть. Ты отвечаешь за бытие -- траву эту, поле вокруг, воздух, дождь с громом. А я за сознание. Понимаешь, если человеку всюду путь есть, он так и будет всю жизнь по тропинкам ходить и ничего вокруг и видеть не будет. Ни неба синего, ни солнышка жёлтого. То туда по делам, то сюда по делам, а сознание у него закрывается, понимаешь?
- Понимаю, -- отвечаю, -- сам от этого страдаю.
- Вот, -- отвечает Ваня, и указательный палец мне показывает, важное что-то, значит, сейчас скажет, -- а мой шлагбаум это активизатор их сознания. Неразрешимая проблема. И то, что у них там размеренно в колее катилось, вдруг останавливается, упирается и всё. И никак. И надо на мир вокруг уже оглянуться. Может, решить для себя что-нибудь. Понять, может... -- тут он рукой махнул, мол, где уж там понять. Ну и я с ним согласился. Понять... Понять это не каждому.

Тяпнули мы ещё по одной, а больше нельзя, меру на рабочем месте знать надо. Ну и вернулись каждый к своим делам.

А под вечер перед сном подумалось, что я ведь, пожалуй, тут один Ваньку по-настоящему понимаю. Ведь и мой газон, -- тоже барьер. Выйди на него -- и тоже мир сразу ценить начинаешь. Потому что сразу каждый миг как последний. А может и правда последним оказаться, если увижу. Недавно смешной чудик попался. Пока себе яму копал, всё кричал что мир другим должен быть. Чтобы, значит, всем ходить свободно и где захочется. Но это, конечно, утопия. А мы в реальности живём.