Картинки памяти. Картинки1-3

   Картинка первая.Бабушка.
Мне четыре года .С этого возраста моя  память сохраняет некоторые картинки. Вот первая.
Я  живу  у бабушки  Хаи,  маминой мамы. Здесь и моя сестра Женя, которая старше меня на полтора года, и  мои  тети Соня и Лиза-бабушкины дочери.  Моя мама с млатшим братом Давидом  (ему два года)  уехала к папе в воинскую чвась, где он служит  врачем, и сейчас они,  бабушка говорит,  живут в Польше. Я люблю свою бабушку.  Она маленькая, худенькая с длинными темными с проседью
волосами, заплетенными в косу и уложенными на голове. Ее зеленые глаза большей частью печальные, но когда она смеется,  глаза искрятся и кажется, что искры сыпятся из глаз и зажигают окружающих  радостью и весельем. Бабушка очень добра ко мне, она любит меня больше ,чем мою сестру, а уж больше,  чем своих дочерей- и подавно. Во-первых, я послушный и никогда ее не расстраиваю, а моя   сестра делает все наперекор ей, и во-вторых, и это наверное главное,  я ношу имя моего дедушки Левы,  ее мужа,  убитого буденовцами во время погрома. Давно это было, дедушка не пускал их в дом, и они зарубили его, тогда место дедушки занял его сын Давид, и   его они убили, но в дом  после этого, не вошли. Об этом мне рассказала мама много позже. У бабушки большой красивый дом, самый большой и самый красивый на нашей улице, к дому пристроен длинный кирпичный сарай, выходящий в переулок, и тут же имеется дверь, через которую можно  войти в тамбур ведущий как в заднюю часть дома, так и в сарай. В тамбуре этом еще одна дверь, ведущая в сад, который тянется вдоль переулка почти до самой реки. В железной ограде сада сразу за сараем большие ворота и мощеный подъезд к ним. А на противоположной стороне переулка дома соседей.
Вечерами приходил к нам сосед и спрашивал бабушку, нужно ли что-либо сделать по дому, и бабушка ему говорила, если считала, что нужно что-либо прибить покрасить, или поработать в саду. Остальную работу по дому делали мои тети. Бабушка же готовила еду, ходила за покупками и занималась нами -мною и сестрой. Но главным образом мною. Зная в совершенстве немецкий и французский языки, она переводила  нам с оригинала сказки, рассказывала нам по памяти или читала русские сказки, а также еврейские сказки, или истории из Ветхого  Завета (Торы).  По воскресеньям она водила меня с сестрой в театр на детские спектакли, или в кукольный театр. Она никогда не оставляла меня без присмотра и очень редко, в исключительных случаях, поручала своим дочерям присмотреть за мной, так что я был как бы ее продолжение и сопровождал ее повсюду. Пожилые люди при встрече с ней кланялись, а мужчины при этом снимали головной убор. Иногда она с кем-нибудь из них останавливалась, представляла меня говоря, что я ношу имя ее покойного мужа (да будет благословенна память его), и что у нее есть еще один внук, которого зовут Давид в честь ее покойного сына (да будет благословенна память его), что велик наш обычай, хранящий память об ушедших и передающий из поколения в поколение их имена, потом она целовала меня, и мы уходили. Я как-то спросил у нее:
-Бабушка, почему тебе кланяются люди, а другим не кланяются
-Потому, что здесь, в этом городе, нам принадлежало многое, очень многое, - ответила она и повела меня с экскурсией по городу. Я тогда узнал, что большое и красивое здание милиции, здание  райкома партии, центральный универмаг, обувная фабрика, некоторые магазины на базаре раньше принадлежали моему прадеду, а потом, когда его не стало, всем этим управляла моя бабушка, единственная наследница. Она еще при прадедушке управляла обувной фабрикой, так как училась в Германии и во Франции этому ремеслу. Кроме этого прадеду принадлежали предприятия по выделке кож, находящиеся в округе.
-А чье это сейчас?-  спросил я
-Сейчас все себе забрало государство
-И тебя прогнали?
-Нет, меня попросили остаться работать на обувной фабрике, так как я хороший специалист, и я согласилась. Я ведь незадолго до вашего приезда ушла с работы. Кстати, твоя тетя Соня училась в техникуме, в котором я преподавала, и сейчас тоже работает на этой фабрике.
-А где тетя Лиза работает?
-Тетя Лиза работает учительницей
-Бабушка,  а чем занимался дедушка Лева?- спросил я
-Он читал священные книги, к нему приходили люди за советом. Он был одним из самых уважаемых людей в нашем городе,- ответила бабушка.- Но не только этим он занимался, он управлял нашим делом, а я всецело была занята обувной фабрикой.
Тогда же я узнал, что бабушкина дочь тетя Сара живет в Одессе, а тетя Дора в Житомире, что бабушка любит лошадей и в молодости была хорошей наездницей и много другого интересного.
У бабушки мы прожили до осени. А потом приехал папа и забрал нас в городок, где стояла его воинская часть. Больше бабушку я никогда не видел.
            _______________________________________
   
    Картинка вторая. У границы.
Воинская часть, в которой служил мой отец, располагалась в приграничном городке, практически на самой границе. Наша семья занимала огромный дом, принадлежавший некогда,  очевидно, очень состоятельному человеку. Огромные комнаты, люстры, зеркала подтверждали это. На фоне маленьких убогих серых домишек,  из которых состоял городок, наш дом был настоящим дворцом. Рано утром красноармеец с двумя лошадьми приходил к нашему дому, и отец с ним скакал куда-то учиться верховой езде - это была воля командира части. Как - то отец сказал ему,  когда тот инспектировал санчасть:
-Я «требую», чтобы санчасть была укомплектована санитарным автобусом, как это предусмотрено штатным расписанием
На что командир части ответил:
-А я требую, чтобы Вы, офицер, служащий в артиллерийской части, научились верховой езде не хуже красноармейца.
Автобус в санчасти так и не появился, но верховой езде отец научился неплохо, что в дальнейшем выручало его многократно. Об этом я узнал много позже, а пока мне
пять лет, на улице осень.
Родители мои были людьми светскими, однако основные еврейские праздники отмечали традиционно и всегда, садясь за праздничный стол, отец рассказывал нам, детям, события, связанные с этими праздниками, рассказывал интересно, увлеченно, и мы слушали его рассказы как захватывающую воображение сказку.
На улице осень, сегодня наступает Ханука, веселый, светлый праздник, праздник сотворения чуда, праздник победы мужества и воли над грубой силой.  Зажигается первая свеча  и отец рассказывает нам о Маккавеях, о победе их маленького войска над полчищами греков и их сателлитов, об очищении Храма и о чуде горения свечи. Это была моя первая Ханука, Ханука которую я запомнил навсегда.
Отец  допоздна пропадал на работе, мама хлопотала по дому, либо занималась младшим братом, который много болел, а мы с сестрой целые дни проводили на
улице, общаясь с местными ребятишками. Их языка мы не знали, но он не очень-то и нужен был - мы разговаривали на своем языке, они на своем и понимали друг друга, а там , где не хватало языка, помогали жесты. В метрах ста от нашего дома начинался длинный и пологий спуск к реке, по которой проходила граница между Германией и нашей страной. Эта река разделила не только два государства, но и некогда единый городок на две части - советскую и немецкую, и единые семьи. Каждую субботу и воскресенье  собирались люди по обе стороны реки и обменивались новостями, трудно понять, как им удавалось услышать что-либо в том многоголосье.
С приходом зимы, когда снег покрыл землю, этот спуск стал нашим любимейшим местом-местом катания на санках. Санки уносили нас на противоположную сторону реки, в Германию, и потом мы долго поднимались на вершину горки, обратно в Советский Союз , чтобы вновь совершить заграничное путешествие.
Как- то я обратил внимание, что на опушке леса , окаймившего нашу горку с обеих сторон, копошатся люди в шинелях мышиного цвета, совсем не таких, как у красноармейцев. Я спросил у отца, что это за люди, и отец ответил, что это немецкие солдаты, что они откапывают погибших и захороненных здесь немецких солдат, чтобы похоронить их на родине, в Германии.
Прожили мы у границы не долго. Пришел приказ все семьи военнослужащих отправить в глубь страны, и папа договорился с дедушкой Самуилом, своим отцом, и своей сестрой Соней, что весну и лето мы проведем у них в Киеве.
До начала войны оставалось не более двух м месяцев.
              _____________________________________
    Картинка третья. Темный Киев в развалинах….
Мой дед ,Самуил Моисеевич, был крепкого телосложения высокий жилистый старик, старый солдат, заработавший железный крест еще в русско-японскую войну, повоевавший с немцами в первую мировую, где был ранен и комиссован, переживший революцию, погромы белых и красных, бандитизм зеленых и прочей нечисти, был родом из-под Киева, из Рожевской еврейской колонии кантонистов  («николаевских солдат»). За организацию еврейского сопротивления во время погромов 1905 года ему пришлось сменить фамилию и уехать из страны. Через некоторое время, когда интерес к событиям того периода исчез, он вернулся  и обосновался в Киеве. У него было четыре сына и две дочери. К моменту нашего приезда он жил с семьей своей старшей дочери, муж которой работал прорабом в строительной организации. Все его дети получили хорошее образование и неплохо устроились в жизни. Мой отец был врачом, сын дедушки Ишуа (Евсей) был крупным инженером-конструктором и работал в Москве, сын Матвей был авиационным инженером и работал Киеве, жил в отдельной квартире со своей семьей, у сына Давида, работавшего на железной дороге, тоже была своя семья и квартира, а дочь Аня со своим мужем числились москвичами, но где они жили никто не знал, изредка, когда они появлялись в Москве, дедушка получал от них весточку. Все это я узнал много позже, а пока мне шесть лет. Война…
Картинки памяти:
Разрывы бомб без объявления тревоги
В подвале множество измученных людей
Здесь духота и смрад, и чьи-то ноги
В носках изношенных у головы моей
   ****************
Машина. Солдаты сидят у бортов
Их худые усталые лица
Так бледны под луной
Что мне кажется вновь
То, что это лишь сон, что мне снится
Как отец заглянул в тот ужасный подвал
Как позвал наугад мою маму
Как потом мы меж тел пробирались назад
Из могилы той братской, из ямы…
   ****************
Опушка леса, полная солдат
В бинтах заношенных кровавых, грязных
Как жаль мне этих раненых ребят
Таких похожих и настолько разных…
В дали от дома, материнских рук
Они лежат, беспомощно взирая
Как их на произвол судьбы бросают
Средь хаоса и нестерпимых мук…
    ****************
Последний эшелон готов уйти
И мы бредем на станцию устало
Мать с братом на руках и мне с сестрой идти
Державшись за руки, чтобы не отставала…
    ******************
Перрон забит народом до краев
Здесь раненные, беженцы, солдаты…
Вдруг свисты, взрывы, дикий вой
И все бегут и прячутся куда-то
А мы бежим не прочь, а на перрон
К теплушкам переполненным…О, Боже
И перед нами открывается вагон
Мы спасены- ведь мы в вагоне тоже
   ********************
Все это ярко в памяти моей
Все остальное тускло и невнятно
Бомбили нас,я видел смерть людей
Обыденно все было и понятно
В тумане голода прошла война
В таежной приуральской деревушке
Мечтали о победе, а она
К нам не спешила  - ненасытны пушки…
      *******************

           Темный Киев в развалинах, и машина военная
           И случайная встреча с отцом на войне
           Его каска избитая, серой пылью покрытая
           Улеглась на мальчишечью голову мне…
           А потом перелески солдатами полные,
           И товарный вагон, и прощальный гудок
           И вокзалы разбитые, люди кровью залитые
           Это памятью детской запомнить я смог…