Продолжая бег

Продолжая бег, по стадиону Динамо, на Крестовском острове, когда секундомер на Nokia 6310 уже насчитал 1 час 15 минут, представляю себя птицей. И, каждый мой шаг - взмах крыла. Так, мне легче пролететь, еще два четырестаметровых круга.
Мой кабинет - дорожка, по краю футбольного поля, где, начиная бег, я закрываю дверь в одном мире, попадаю в другой. На несуществующих стенах этого кабинета, висят грамоты и вымпелы с автографами, улыбки, в рамках, на выцветших фотографиях.
На полке, вместе с E-love шкатулкой, бумажная модель самолета Як-42, из чертежей приложения, к журналу «Юный техник» (9/1973), мы склеили его с отцом, замазав швы зубной пастой.
Я вытащил эту модель, из "кладовки" памяти, и поставил на полку, после полета, в который вы - мои друзья, только отправляетесь. Рейс А1812 совершаются регулярно, из Туапсе, через перевал в Агой.
В миру, расстояние между городом и аэродромом поселка Агой, четырнадцать километров, на бежевой «ВАЗ-06», по серпантину, я проезжаю это расстояние за 8 минут, рискуя.
На самолете, который на руках, как крест несет местный парень, полет длится несколько часов, восхождения и спуска.
За стенами моего кабинета, этого пилота называют дураком и умалишенным. Но, именно он, единственный летчик, способный управлять бумажным самолетом, и совершать полеты по расписанию.
…Пристегните привязные ремни, приведите спинки кресел в горизонтальное положение. Ветер, с гор, начинает вращать винты самолета, а я вижу в иллюминатор, как пилот поднимает, с земли, наш самолет, на руки - начинает разбег, в поношенных кроссовках Adidas. После того, как летчик выносит нас на шоссе, самолет поднимается на всю высоту палки. Я, расстегнув ремень, откидываю подлокотники кресла, начинаю рассматривать пассажиров и стюардесс.

Впереди меня, на месте 12В, сидит женщина, лет 35ти, с, собранными в «шишку», золотыми волосами. Ее рост, приблизительно 160 см. До взлета, помогая ей поднять багаж, я коснулся ее волос, услышал Kenzo.
- Litta-Lo сказала она, протягивая руку. Когда лопасти, захлебывались от ветра, она, прочитав инструкцию по открытию запасных выходов, укрыла пледом коленки, и попросила своего молодого отца разбудить ее, за 20 минут до посадки.
На местах 7А и В, летит пара - мужчина, в льняном костюме, и одной черной перчатке, и женщина, с букетом бордовых роз. Букет такой большой, что занимает еще два кресла.

Взяв с полки пиджак, я направился к женщине.
Она сидела у окна, и солнце просвечивало, через жалюзи ее ресниц.
- Разрешите?
Она повернула голову в мою сторону, но ничего не ответила.
Я поднял разделительный подлокотник и сел на соседнее кресло.
Пиджак, вальяжно, упал между нами, закрыв мою руку и ноги незнакомки.
- Красивый вид. Сказал я, посмотрев в иллюминатор и коснувшись, запястьем ее колена.
Она не шелохнулась, ничего не ответив, продолжала смотреть на горы.
- Вы - такая замечательная. Я такой…
- Я, не хочу с Вами, ни о чем говорить. Срубила она, на корню, мой сдавленный, от волнения, монолог.
- Мне тоже не хочется говорить. Произнес я, проводя ладонью по ее ноге и задирая под пиджаком шелковое платье.
Мышцы ее живота стиснулись засовами, но рухнули от прикосновения к узорам бельевого хлопка.
Она прикрыла, не секунду, глаза, сдавила колени, сделав длинный выдох.

Солнце пробивалось, через пышную листву. Два валуна торчали наглыми коленками из горной реки. Поток хрустальной воды сваливался между ними, кувыркался, в перевороте, и убегал к равнине.
Приподнимая нижние ветки, я пробрался к заводи, где вода водила хоровод, с солнечными зайчиками, ее ресниц. Треугольные листья папоротника бросали легкую тень смущения, от прикосновений моей руки. Размотав снасти, я наколол на острый крючок мотылька, с яркими крыльями. Круги на воде - пробежали дрожью по ее телу. А перышко поплавка, подхваченное потоком реки, закружило голову бабочки. Притаившись, задерживая дыхание, я ждал осторожную рыбу.
Теплый ветер, пение птиц и шелест листвы превратились в голоса сладострастных сирен. Кончиками пальцев я почувствовал, как РА:)дужная форель поцеловала танцующую наживку!!! Подводный поток всколыхнул живот, натянув леску. Красавица рыба, сдавив губами сталь, начала свой древний белый танец, прервав жизнь мотылька. Задыхаясь, стесняясь солнечного света, вращаясь в объятьях страсти, она ждала чуда. Ощутив его, разрезала плавниками воду, разорвав звенящую струну, ушла в горный поток, светясь каждой чешуйкой. Омут и гул моторов скрыл ее дрожь.

Она смотрела в мои глаза, часто дыша и крепко сжимая руку.
Самолет стал заваливаться на правое рыло, а стюардесса попросила нашего внимания.



Во-сколько, мы с этими девчонками встречаемся?
- А, может, в «Сибирский нефтяник», на тусу?

- Это что за кудесник с самолетом?
- Местный придурок, у него жена и дети погибли в автокатастрофе, он уцелел. С тех пор и летает.

- Остановись у шашлычной - вина и мяса пожрем.

- Эй ты, камикадзе, куда летим, шашлык будешь? А водку?
- Оглох, что ли? Нехорошо не отвечать на вопросы.
- Не воспитан.
- Останови-ка, и приведи сюда этого летчика.
- Че ты дергаешься, стой! Нехорошо, так вести себя с незнакомыми людьми.
- Что ты с ним цацкаешься, как ребенок не хочет идти! Притащи его за волосы. Че ты бьешь его, как баба. Даже, с ног, сбить не можешь. Как он за самолет держится.
- Смотри. Сейчас я ему покажу, как крылья от фюзеляжа отваливаются, вместе с копытами. Ну, поставь самолетик, чтобы не сломать шасси от твоей посадки, папочка тебя научит хорошим манерам. Не захотел водочки с мясцом, баран. Отведай мой «прямой» удар, в рыло. Оп-па!
- Крепкий! Сам лежит, в три погибели, сложился, а самолет земли не коснулся. Пропиши-ка, ему «мавашу», с ноги.
- Ой, парни, он мне в брюхо ножик натыкал. Падла. Горячо как... Она не останавливается.

Уважаемые пассажиры, самолет вошел в низкий фронт, просим вас занять места, привести кресла в вертикальное положение. Убедительная просьба: снять обувь на каблуках, очки, галстуки.

Самолет, резко, лег на правое крыло и пошел в низ. От натянутых рулей, он принял горизонтальное положение и тяжело полез вверх, с поворотом влево.
Букет бордовых роз разметало, по всему салону. Меня придавило к иллюминатору, открыв неповторимый вид кавказских гор. Облака, море и зеленые шапки гор кружились, обнявшись в южном вальсе. Потом, наступила тишина, квартет моторов закончил свое выступление и самолет провалился, в свободное падение. На обочине серпантина, двое молодых симпатичных парней пытались остановить кровь голубоглазому мальчику. В небе, парили белые чайки. Под метроном успокаивающего моря, кровь заливала белую майку. Когда сердце остановилось, самолет тряхнуло - правый мотор взревел, набирая темп, вступили молчавшие инструменты. Самолет прочихался барабанами, лег на крыло, и стал набирать высоту. За божественной музыкой моторов, мы не слышали вопли мальчика.

Потом, была истерика. Кто-то смеялся, поднося ко лбу, плечам и животу, Богородицу.
Другие, удивлялись, как меняется мир, через слезы.
Летчик, в кроссовках, бежал вверх, к перевалу, поднимая нас, к небу, в пенопластовом самолете...

Истекающий кровью, голубоглазый мальчик, получил СМС:
"встретимся в 6.00
Я люблю тебя.
Твоя девочка."

Я смотрел на женщину, понимая, что уже потерял её.

- Что?
- Пойдем, покурим. Покурим, пойдем!
- А! Так, это ж самолет, нельзя вроде?
- Да, пойдем, поговорим земляк.

Зачем я иду. Знаю же чем все закончиться, больше всего не люблю разбитые губы - чай невозможно пить.

На полу багажного отделения в хвостовой части самолета некомфортно. Распухшие губы и нос - как обещали. Язык провалился и ерзает, в рассеченной губе. Пережевываю последние слова «земляков»: - Еще раз подойдешь, убьем.
Разорванный, и перепачканный кровью, рукав вибрировал, под ровный гул моторов.
Задрав голову, вверх, для остановки крови из носа, я представлял, как нужно было им ответить и уклониться от ударов. Идти в салон разукрашенным, мимо женщины, видеть ее презрительный взгляд. Блин...
Я сплюнул, в угол, замесом крови и слюней. Устыдился своего поступка, размазал лужу ботинком, и сел в походе упершись на чемоданы. Оторвал рукав и вытер с пола разводы, стало лучше. Так бы и продолжал крушить, резать ножиками и оскорблять «земляков», если бы не вспомнил, что нужно приложить, что-то холодное к носу. Очки темные нужны будут, тональный крем и бодяга. Прислонившись к дюралевому шпангоуту, и морозя нос, я вспоминал, как уронил с плеч трех летнюю дочку. Вернуть бы все назад.

Самолет третий раз заходил с моря на площадку горы Киселева. Чемодан с верхнего отделения, перевесив, свалился на мою голову.


-Что с вами? Что вы здесь делаете? О, боже!
Передо мной в белоснежной блузке стояла стюардесса. Блестящие чулки телесного цвета уходили в синюю юбку. Она склонялась надо мной и глядела через очки. Золотая цепочка выскользнула из отворота и зацепилась за бирку. Forlivesa  Старпом, местных авиалиний. Прочитал я бэйджик. Такая красивая девушка, и какая неудачная фотография, как жалко.
-Да вот чемодан упал на меня, прямо в лицо.
-Так! Что же делать? Так, я думаю… так, думаю, идите в салон.
-Что вы, Forlivesa мне бы…
Самолет вновь заложил вираж на посадку, выпустил закрылки, и коснулся земли.
-я первый можно выйду, чтобы меня не кто не увидел, такого.
Самолет еще не остановился, а хвостовой выход был открыт. Морщась от ветра, Forlivesa опустила выдвижной трап.

-Спасибо. кричал я уже с земли.

-Агой, Агой я 311 примите информацию, неизвестный мужчина со слов очевидцев нанес колюще-режущие раны гражданину Волосюкину Ивану. Потерпевший скончался на месте. Подозреваемый, евро-тип, 165-170, возраст 35-40, волосы темно русые, стрижка короткая. Одет: Рубашка светло-бежевая с геометрическим рисунком, джинсы темные, обувь кроссовки, при себе может иметь ножик или заточку. Скрылся в направлении Киселевой горы в руках крупная модель самолета. Подозреваемого преследую. Агой конец связи.

-Всем постам. Примите информацию к задержанию. Неизвестный мужчина нанес колюще-режущие раны гражданину Волосюкину Ивану. Потерпевший скончался на месте. Подозреваемый, евро-тип, 165-170, волосы темно русые, стрижка короткая. Одет: Рубашка светло-бежевая с геометрическим рисунком , джинсы темные, обувь кроссовки. при себе имеет ножик или заточку. Скрылся в направлении горы Киселевой в руках модель самолета. Сообщите, как поняли прием.

-Удовенко на связи. Вижу подозреваемого. Агой иду на задержание прием.

-Агой подозреваемый прыгнул со скалы. Высылайте криминалистов и прокуратуру, на связи.

-Саш ну как там, да провалился сквозь землю сука, высылай собачку, потеряли его.



Летчик в кроссовках, и разбитым носом, что-то говорил мне, пытался объяснить. Мне было не слышно. Потом, отдав самолет, залез по траппу в салон. Я держал в руках над головой огромный лайнер. Сквозь вращающие винты я видел плывущих в преломляющихся потоках горячего воздуха, вооруженных людей. Одни припадали на колено, другие вели огонь с плеча. Из окон на меня смотрели вы. За спиной было море и моя черта. За шаг до обрыва я подбросил планер, он провалился в воздушную яму, но тяга винтов вытащила его и несла к горизонту.
В низу была белая полоска прибоя. Маленькие человечки загорали и купались в бухте. Почему-то вспомнил слепую девушку упавшую, или сброшенную с балкона, дома 7 на Большой Пушкарской. Душка ее сломанных очков еще долго лежала на тротуаре. Какое короткое воспоминание, ее последнего полета. Я по инерции продолжал бежать, замедляя шаг, движение моих крыльев пропадали.
Часто дыша, я стоял на стадионе, упершись на колени, выравнивая дыхание.

- Ты все?
-Нет. Еще на турник, и едем.