Иная

________________   
Глава первая
________________   
      
      - Здравствуй, милая.
      - Здравствуйте.
      Неловкое молчание повисло между нами. Люциан, наш учитель и наставник, самый лучший мой друг и советчик, сейчас сидел смущенный и чем-то взволнованный. На его лице метались сотни мыслей и идей, но слова украдкой засели где-то глубоко, боясь, по всей видимости, вырваться наружу.
      - Вы что-то хотели? - волнение бурей набросилось на меня, порождая сотни предположений и страхов.
      - Да... так.
      - Ну что же, говорите.
      - Я... я не знаю, с чего начать, - грустно улыбнулся учитель.
      - Как есть, так и говорите.
      - Ну, что же. Пусть так и будет. Я не сомневаюсь, что ты отчетливо помнишь, что будет через три дня.
      - Ах, это...
      - Подожди, я знаю, что ты хочешь, и о чем думаешь. Все помню, - улыбнулся Люциан, - хоть и стар, но все еще при своем уме, как ни странно. Но на собрании я буду голосовать, - тяжело сглотнул, - что бы тебя отправили на землю. Прости.
      - Что?!! - вырвалось с меня неописуемым удивлением и болью. Я затряслась от ужаса.- Нет, нет, прошу! - словно окутана пеленой, рухнула на колени перед учителем, слезы рекой рвались на волю, прожигая во мне дыры. - Пожалуйста!
      - Это мое решение, и его не изменить. Единственное, я попрошу выслушать меня.
      - Прошу, - тихо моля, шептала я, уже не смотря на учителя. Лишь занавес боли, отчаяния и слез стояли передо мной.
      - Я знаю тебя уже давно... Я, - немного помолчав, он продолжил, - помню все то, что настигло тебя, что заставило насильно провалиться в небытие. Но, Мили! - вскрикнул наставник, - милая моя девочка, уже прошло больше триста лет! Я понимаю, что боль, обретенная тобой в прошлой жизни и, по неведомой ошибке, оставшееся в памяти после возвращения, все еще сидит в твоей душе. Я понимаю, что боишься жить, дружить, любить. Но это не дело, засесть на небесах на вечность, посвятив себя наукам, искусству и игре со звездами! Мили, ты - молодая душа... ты должна...
      - Я обремененная горем душа,... а потому не смогу дарить счастье другим. Поглощенная в свои беды и отчаяние, на земле буду вечно страждущей плаксой!
      - Ну что за чушь!
      - Я не хочу вобрать в себя еще больше разочарования в жизни, в существовании.
      - Ах, ну сколько можно? Хватит! Все будет иначе! Ты боишься прошлого, заслоняясь и прячась от будущего. Ты погребена на небесах! Но все вокруг иначе! Существует не только тьма, а и свет. Есть радость, тепло, счастье... В конце конов - любовь!
      - Люциан! Да Вы же сами не верите в то, что говорите!
      - Милагрес , во-первых, я устал тебя переубеждать. Во-вторых, как уже сказал, все давно решено. И, в-третьих, я люблю тебя как дочь, а потому плохого никогда не сделаю. Сейчас я считаю самым лучшим выходом - дать возможность твоей душе жить, а не запереться здесь на чердаке.
      - А если я буду там страдать...
      - Если увижу, что ошибся, - Маркус всегда будет готов провести тебя домой.
      - И Вы больше не заставите меня вернуться на землю... никогда?
      - Нет, я ... я оставлю тебя в покое с этой затеей ровно на столько, сколько тебе это будет нужно.
      - А я же все забуду, когда обрету земную жизнь, да? Или и здесь будет ошибка?
      - Думаю, все обойдется, - ухмыльнулся учитель, нежно обнимая меня.
      - И что я должна буду делать на земле?
      - Жить, Милли, жить.
      
________________         
Глава вторая
________________ 
      
      Я не знаю, кому угодно так шутить, но обретение плоти не заставило воспоминания с моей памяти исчезнуть. Нет, я не помню, как именно ангел обронил меня в тело земного человека, не помню рождение, и, увы, все то, что случилось со мной до пяти... шести лет. Но годы шли, а осознание, что я "изгнана" на землю "жить" не без участи своего учителя Люциана, крепло во мне, как бетонная стена. Что же, единственным во всем этом плюсом был Маркус - мой билет домой в случае провала. Так что остается пока мне лишь попробовать узнать жизнь с другой стороны, отыскать свет. Но, знаете, словно как в ироническом рассказе, люди упорно доказывали мои теории и убеждения - вокруг царила алчность, грубость, корыстность, лицемерие, насилие, предательство... Все это умело и с большим отрывом побеждало добродушие, взаимовыручку, дружбу, заботу ... В мои земные семнадцать я все так же ненавидела мир, как и до начала путешествия. А потому отдалась до мозга и костей наслаждению природой, пытаясь жить в своем маленьком мирке, не замечая людей и всего того, что с ними связано. Там, далеко, я лишь звезды могла сбрасывать на землю, видя, как они улыбались и мерцали в полете, как плавно выписывали виражи, непринужденно виляя огненным хвостом. А здесь были тысячи чудес - солнце, реки, водопады, леса, травинки, цветы... Все изумительно и превосходно! Я тонула в этом маленьком рае. Мне этого хватало. Все это было искренним, открытым, во истину, светлым. Порой, в такие моменты я даже благодарила Люциана за "поездку". Вот оно - мое счастье.
      Мысли вертелись в голове, пока руки нежно гладили вокруг душистую траву, а глаза упорно глядели в небо. Сверху облака казались белой пеленой, а отсюда - милыми перьями, такими легкими и задумчивыми. Солнце игриво улыбалось мне, заставляя щуриться, не давая себя увидеть, заглянуть в бездонные глаза.
      
      Ах, видимо, снова уснула! Срываясь на ноги, я мчала через лес домой. Не стоит заставлять моего деда нервничать. Так уж вышло, что и в этой жизни я рано потеряла родителей, а потому за маму, папу, учителя и друга мне остался только мой дедушка - Илларион Филиппович.
      Я прорывалась сквозь густой мрак по знакомой тропинке. Мне было вовсе не страшно. Природа, наедине с ней я чувствовала себя в безопасности. Максимум боли, что могла причинить она мне - это физические ущербы или смерть, что уж, как мне было известно, не совсем и страшно. Во всем мире я больше всего боялась не острых клыков, безжалостных водоворотов или поломанных костей, а пуль, что ранят душу, боль, что можно причинить духовно - слово, поступок, душевная рана, причиненная другому человеку. Вот мой самый большой страх, а потому я ненавидела и боялась общество. Дед, он единственный, кого я пустила в свой мир, душу... и то невольно. Я старалась делать все, что бы он был счастлив, но, как на зло, единственное, что просил мой старичок - это быть поближе к людям, дружить и любить их. Абсурд. Он упорно не хотел понять мои отговорки и причины, отказывался даже слушать, лишь тихо моля: "Повеселись", "Подружись", "Погуляй"... Дедушка, неведома сам, просил меня идти на встречу собственной смерти... смерти души.
      - Не гоже девушке гулять ночью в лесу... к тому же самой, - вдруг раздалось у меня за спиной. Сердце екнуло. Человек.
      Я решительно обернулась, но вокруг лишь тьма бросалась в глаза.
      - Кто здесь?
      - Серый волк, - пошутил странник.
      - Если бы это был бы волк, я бы пошла спокойно дальше. Но, увы, это совсем не так.
      - Вот как.
      Вдруг я почувствовала чье-то дыхание за моей спиной. Руки начали невольно дрожать, предательски выдавая мой страх. Холод дикой кошкой взобрался по спине, сдирая заживо кожу. Я обернулась, но тень улетучилась в миг.
      - Не смешно, - вырвалось дрожащим голосом отчаяние.
      - Ну, почему же?
      Я молчала, вслушиваясь в окружающий мир. Но ни шелеста, ни дыхания не было слышно.
      - Хм, что не капельки не смешно? - с наигранной обидой сказала тень.
      - Нет.
      - Тогда может быть страшно? - толи шипение, толи шепот донесся до моих ушей.
      - Скорее всего, противно, - пыталась держать себя в руках.
      - Хм, - вдруг я почувствовала тень перед собой. Еще одна тягучая секунда - и два огонька... жадных, кровавых, голодных... вспыхнули напротив моих глаз. Шок. Что это? Как это?
      - Ну вот, теперь я вижу на твоем лице страх, - тень медленно начала двигаться вокруг меня, все по прежне не издавая звука вдохов... или биения сердца... Возможно, мои внутренние взрывы не давали отчетливо все воспринимать, слышать.
      - Ты боишься умереть? - ядовитое шипение раздалось над моим ухом, пронзая током все тело. Я молчала. Оцепенение и хаос начали отступать, уступая место мыслям. Умереть?
      Это чучело хочет лишить меня жизни? Какой-то самолюбивый человечек решил убить меня, причиняя физическую боль ради насыщения своей протухшей и гнилой души?
      - А ты кто такой, - не известно, откуда столько дерзости вырвалось из моей груди, сосредоточивая в себе ненависть и обиду за все земные грехи, - что бы делать такой выбор? Что бы попытаться лишить меня жизни? - я уверенно и разъяренно ступила шаг в сторону удивленной тени.
      - А, может, я - сама смерть, - хладнокровно процедил незнакомец.
      - А-ха-ха! - я залилась яростным смехом. - Поверь, ты уж точно на нее не смахиваешь.
      Тень молчала, а ее огоньки больше не выныривали наружу.
      - Ну, так что, будем дальше шутить? - не унывала я. Наконец-то кто-то разбудил все то, что копилось во мне столетиями, что бурлило и тлело где-то там, глубоко. Вулкан ожил... И пути назад не было, гора, явно, не хотела сдерживать уже внутри себя лаву ненависти. Я ждала ответного удара, но лишь тишина царила вокруг. Время шло, ... мы молчали... и не двигались. Я понимала, что разумно сейчас придумать пару уловок и сбежать отсюда. Но... почему-то мне этого не хотелось. Нет, я не хотела умирать. Мне было... интересно. Что-то манило меня к этому незнакомцу, к той мистике, что исходила от него. Я стояла в растерянности, боясь пошевелиться, сделать что-нибудь не так.
      Минуты убегали в прошлое, а картина не менялась.
      - Ладно, - тяжело выдохнула тень, - твоя удача. Прощай.
      Что? Как?
      - Нет! - крикнула я в след незнакомцу, но вокруг уже не было никого. "Это нечестно!" - застонала внутри. Но... но что не так? Чего я хотела? Что мне нужно от этого человека... существа. Я пыталась привести свои чувства в порядок, поддавая все, что обнаруживала и отличала от роя хаоса, анализу и критике. Я шла домой, углубившись в себя, потонув в размышлениях. Но и ночь без сна не дала мне окончательного ответа.
      Что меня так манит? Мистика? Необычность... что-то необъяснимое, что и я представляю собой? Что-то похожее на меня и различное им... человечеству? Я - помнящий земные боли ангел, и небесный дух во плоти, не забывший иной мир. Ни в одном из форм своего существования... я не похожа на остальных, с дефектом, иная... И вот он... что-то новое, неизведанное, другое.
      Я каждый вечер задерживалась, поздними сумерками гуляя по лесу в поисках чего-то родного. Но все было тщетно. Отчаяние и разочарование стремительно вливались каждую ночь в мое сердце, казалось, ставя точку в поисках и мечтах, но с приходом утра все это беспощадно улетучивались, вселяя новую порцию надежды.
      
________________         
Глава третья
________________ 
      
      - Дед, ты ложись спать, а я пойду погуляю.
      - Только недолго... и не броди по лесу.
      - Не переживай, все сделаю в лучшем виде. Спи. Спокойной ночки.
      
      Я захлопнула за собой дверь, уже твердо решив, что эту ночь проведу в лесу до утра. Я должна отыскать моего невидимку! Иначе... время вовсе переубедит меня, что это было лишь видение,... возможно, некий сон наяву. И тогда я снова брошусь в пучину страданий и горечи, теперь отчетливо осознавая, что дефектна и ненужная никому.
      
      Я прорывалась в глушь сквозь упругие ветки, ленивые корневища и коварный подлесок, чувствовала пульсацию ран на руках и ногах, но сердце упорней болело и пищало от одиночества и дурных мыслей. Душа рвалась вперед на поиски родимого, давая неслабую фору немощному телу. Вдруг я наскочила на скользкий камень, и, не удержав равновесие, покатилась кубарем вперед, безжалостно калечась о камни, острые суки и пни. Еще мгновение - и мои глаза уловили небольшое, с острой зазубриной на конце, сломанное дерево. "Конец," - мелькнуло в моей голове. Я летела прямо на безжизненный молчаливый кол. "Что ж, Люциан, простите..." Я зажмурилась.
      Небольшой хряск - и жгучая боль разлилась по моему горлу. Кровь хлынула вверх, не давая дышать. Спазмы схватили мое тело, заставляя содрогаться каждую секунду, немой молитвой выпрашивая глотка воздуха. Внутри все сжималось, накапливая в легких жалящий ком, что где-то глубоко, начиная с живота, рвался вверх, мертвой хваткой ... невидимой жадной рукой пытаясь выхватить хоть капельку кислорода. Я чувствовала, как захлебываюсь собственной кровью... такой сладко-соленой, кисло-жгучей, ржаво-вонючей.
      Мимолетные образы кружили передо мной, не давая воспринимать их и осознавать. Черные зайчики все больше охватывали помрачневший мир вокруг. Конец... Все тело тяжелело, коченея.
      
      Я приготовилась к неведомому, нефизическому, но вдруг что-то с новой болью взорвалось во мне... где-то там... где-то в моем теле... вселяя в меня новые силы и, казалось, вливая заново жизнь. Еще секунды - и передо мной плясали два огонька... кровавых, жадных... и печальных. Еще мгновение - и мой слух начал доносить тихий шепот нежного бархатного голоса... такого знакомого и... родного. И было не важно, что он хотел мне сказать, ведь все еще не было сил на это, а потому просто отдалась в пучину прекрасной мелодии.
      
      - Пожалуйста, - донеслось ко мне. Я все еще не раскрывала глаз, чувствуя себя в объятиях. Он нежно качал меня, словно в колыбельке, тихо нашептывая нежные слова. Я боялась шевельнуться, чтоб не нарушить свой сон. Не знаю, куда попала, но это прекрасно, изумительно, божественно.
      
      Время упорно бежало, я чувствовала, как напряжение с моего незнакомца спадало, обращаясь в нежность и заботу. Он тихо напевал, убаюкивая, все так же ласково прижимая к себе, робко гладя щеки, губы, волосы. Я слышала тихое урчание далекой реки, мелодичные песни утренних птиц, и главное - тихое биение родного сердца.
      
      Все еще боясь очнуться от сказки, я не размыкала глаз. Тяжело сглотнув, мой голос дрогнул:
      - Ты кто?
      Незнакомец замялся.
      - Я... вампир. Теперь уже, как и ты...
      - Нет, как тебя зовут?
      - Даниель.
      - Мой Даниель, - зашептала я, уткнувшись своим носиком ему в грудь. - Мой Даниель.
      Мы молчали, впиваясь ароматом и теплом друг друга, вбирая в себя жизнь, тут же отдавая взамен свою, до самого конца.
      
________________         
Глава четвертая
________________ 
      
      Мы были другими, не похожими на остальных. Так, я была иная на небесах, а он - на земле. Мы бродили столетия в одиночестве, слепо следуя глупым мыслям и убеждениям. Наши души ненавидели жизнь и существование, не видя у бытия главного сокровища - любви. Это явление бесподобно. Фонтанируя, как тысячи гейзеров, разбиваясь, как сотни водопадов, взрываясь, как миллионы ядерных бомб, оно охватывает все живое, возносит к небесам, а, наткнувшись на ложь, беспощадно роняет вниз, словно избалованное дитя надоевшую игрушку. Но любовь есть, и пока твоя душа открыта и чиста - она будет с тобой, давая последний глоток воздуха, чтобы прожить вечность.
      
      Возвратившись домой, мы обнаружили дедушку в постели... бледного и застывшего, с милой улыбкой на лице, в руке небрежно с зажатой запиской: "Дорогая моя Милли, я знал, что не ошибусь. Живи счастливо, живи! Твой старый друг Люциан"