Сильфиада 36. продолжение

Руки Марты, открывающие пудреницу, даже дрожали от возмущения; отразившиеся в зеркальце щеки пылали пунцовым румянцем.

Ну это надо же!

Мало было в школе Даньки, который носится как смерч, сметая все и всех на своем пути, распугивая своими драными штанами приличных девушек и бурно радуясь каждой своей дуратской выходке, как еще и эти три дуры!

Марта торопливо припудрила хорошенький носик и постаралась успокоиться.

Ну и ладно; ну и появились эти три дуры – она-то что с того так завелась?

Новенькие необычно красивые старшеклассницы, - появились утром. Не глядя ни на кого, гордо задрав свои головешки (наверняка глупые и злобные!), как-то не по-настоящему красивые, картинно ставя на тротуар свои красивые длинные ноги (так богини выходят из огня, пены морской после сотворения), они прошли мимо обалдевших старшеклассников, отвлеченных этим зрелищем от своих споров, мимо малышей, сгрудившихся у перилец своего игрушечного парохода, бросив свои мячи и прыгалки, мимо школьных модниц, листающих свежие глянцевые журналы – модницы, посрамленные, сконфуженно переглядывались, завистливо бледнели, глянцевые блестящие страницы брошенных на столиках под липами журналов перелистывал ветер. Все замерло и затихло; в этой неестественной тишине слышно было лишь как стучат каблучки модных туфель на точеных ногах новеньких, как звякают прозрачные длинные подвески серег у нежного  лица, бросая на тонкую белую кожу яркий отблеск, и как скрипит кожа юбки – блестящей черной ультракороткой юбки с  многочисленными заклепками, пояском из металлических колечек…

Волосы трех цветов – снежно-белые, огненно-рыжие и черные, как вороново крыло, - шевелил ветер, глаза трех цветов – карие, янтарные и холодные серые, - из-под полуопущенных накрашенных век словно бы ощупывали замерший двор.

- Это не девушки… бр-р! – Марта зябко передернула плечами. – Это трехголовый дракон!

Украшения на их телах словно изо льда – сухо поблескивали и на вид были обжигающе холодными.

Марта выскочила из школы во двор, к солнцу, ничего не подозревая, и едва не была растоптана этим прекрасными  жутким драконом – красивые глаза уставились на неё вызывающе и нагловато, и три смешка кольнули в самое сердце своим презрением.

- А в этой школе есть и довольно приличные экземпляры, - пропела одна – рыжая, с волосами до плеч. С первого взгляда её лицо казалось достаточно привлекательным, особенно губы – немножко детские, наивные, трогательные; но это лишь с первого взгляда! Глаза её – дай им волю, - без колебаний разодрали бы Марту в клочья, просто так, чтобы посмотреть, что у неё внутри. Это её черная короткая юбка шокировала парней – они до сих пор заглядывали в двери, разглядывая её стройные ноги.

- А ты думала, - в тон ей, язвительно и гадко ответила Марта, - ты одна такая?

- Какая? – уточнила рыжая, внимательно вглядываясь в Марту. Та нервно дернулась:

- Красивая. Снаружи. А внутри – стерва.

- А давайте, - вступила другая, беловолосая, отодвинув рыжую, и так же ужасно прямо, без стеснения, уставившись Марте в глаза, - прямо здесь оторвем ей голову и посмотрим, что такое она внутри?

Марта, не дрогнув, буравила её взглядом.

- Только попробуй, мерзавка, - зашипела она, - Думаешь, это очень весело? Ну-ну…

- О-о, какая смелая, - удивилась третья. Думаешь, парням это нравится? Ты же для них стараешься – интересно, многие ли из них потеряли голову, глядя на тебя? 

Марта перевела тяжелый взгляд на неё.

- Ровно столько, отчеканила она,  - из скольких полезли кишки, глядя на тебя.

Лицо рыжей нервно вздрогнуло.
- Ладно, девочки, - она поспешно отвела взгляд от Марты, засуетилась. – Идемте. Фиг с ней!

- Еще встретимся, - процедила беловолосая, нехотя двигаясь за рыжей.

- От тебя мерзко воняет, - добавила черноволосая.

- Чем? – с готовностью спросила Марта; ей казалось, что еще миг – и она просто лопнет, взорвется, не вынесет..!

Черненькая на миг задумалась, подыскивая подходящее словцо, и рыжая уже яростно дернула её за руку:

- Да идем же! Кому сказала?!

И они ушли; а Марта, пышущая гневом, осталась одна на поле битвы – надо полагать, победительницей, ведь последнее слово было за ней.

                ************************
Клеменсия, психуя, неслась по пустому школьному коридору; Ольга и Снежана, недоуменно переглядываясь, еле поспевали за ней.

- Лед, сволочь! Гад какой, паразит! – Клем никак не могла справиться с висящим на её запястье на шнурке телефоном – маленький серебристый аппарат, как живой, вырывался, стуча болтающейся зеленой побрякушкой, закованной в серебристые жилки металла, выпрыгивал из пальцев, не давал поддеть крышку. – Сучища!

Психующие руки, наконец, справились, поймали сердито сверкающий зеленым огоньком телефончик, рывком раскрыли его.

- Лед, сволочь! – грозно заорала Клем, едва услыхала его безжизненный голос.

- Что случилось? – бесстрастно спросил он.

- Что?! – Клем остановилась и наподдала ногой какую-то дверь, оцарапав лакированный носок новенькой туфли. – Вот демон, туфли новые… Скотина! Как собак натравил нас на эту вонючую девку! Кинул нас вперед, как пушечное мясо!

- И что? – спокойно произнес он.

- Гад! Ты еще спрашиваешь? Почему ты не сказал нам, кто она? «Выгоните её, выгоните её!» - кривляясь, передразнила она.

- А кто она? 
- Сам знаешь свинья! Она – Ветер, от неё воняет этой поганой грубой платиной! – яростно завопила Клем, краснея до ушей и лупя кулаком в стену. Её ярко накрашенные ногти врезались в ладонь, даже кожа треснула. – Тавината велел не приближаться к ней!

- По-моему, тебя это не касается, - напомнил Лед спокойно. – И, кроме того, ничего ведь не случилось?

- А если бы случилось?! Она готова была выпустить Силу!

- Но не выпустила же.

- Лед, скотина! Больше я тебя слушаться не буду! – взвизгнула Клем; Ольга и Снежана переглянулись.

- Ты, - с нажимом произнес Лед, - будешь делать все, что я тебе велю. Ты не ошиблась – ты именно пушечное мясо; твоя шкура не стоит ничего, ты – тупая раскрашенная кукла, и если ты так боишься Ветра, то и меня бойся, потому что я тоже могу убить тебя. И я сделаю это, если ты посмеешь ослушаться меня. Поняла? Ветер нужна мне; и я получу её.

Эту  тираду Лед произнес своим обычным бесцветным голосом; ах, гадина!

- Так чем там от неё воняет? – переспросил он.

- Платиной, - остывая, тяжело дыша, буркнула Клеменсия, переступая с ноги на ногу, как нашкодившая девочка.

- И сильно?

- Достаточно, - буркнула она. Проверяет, сволочь! Не хочет сам лезть в огонь, и сует их посмотреть – сильно ли жжет? Свинский эгоист! В этом весь Лед – эгоистичный, расчетливый, умный и жестокий гад!

- Это плохо, - Лед помолчал. – Ладно…

Он дал отбой, ничего не объяснив и не сказав слов прощания. Клем захлопнула крышку.

- Ах ублюдок!

- Так это была Ветер? – нерешительно поинтересовалась Ольга, выпятив губу. – А я башку-то и вправду отвинтила…

- Не смей! – рявкнула Клем. – Не приближайся к ней! Жить надоело?!