Ацетилсалициловая кислота

Борис Семёнович Гулькиннос раньше спортом занимался. Ещё в детском саду стометровку бегали, так он до того разогнался, что только через неделю в соседнем городе нашли. Его школьником постоянно на республиканские соревнования брали. Раз на Чёрном море уж больно часто веслом махал, и его одиночная байдарка врезалась в берег турецкий. В Уральских горах в скоростном спуске на лыжах все рекорды побил: так зафиндилил, что по всей Сибири промчался и лыжами в Сахалин упёрся. А ещё его на Олимпийские игры брали – представлять все виды отечественного спорта: с утра он молот метнёт из Северной в Южную Америку, в обед с шестом через славный город Нью-Йорк перемахнёт, а вечером так шайбу в канадские ворота вколотит, что она вместе с воротами и вратарём через Северный полюс перелетит и, как Тунгусский метеорит, где-нибудь в тайге срикошетит.

А бегал как Борис Гулькиннос! Негры ещё первый круг по стадиону не закончат, а он уже десятый завершает и нарочно ревёт, как мотоцикл.
Раз медицинская комиссия его с дистанции сняла, говорит, что спортсмен из России много допинга в виде бензина принял. А Борис Гулькиннос возмутился:
- Да это работаю я на нефтеперерабатывающем заводе! А спортом занимаюсь ради собственного здоровья, для души!
И на ринг боксёрский он выходил и сразу же после команды «Бокс!» всех укладывал, начиная с соперника и кончая судьями со зрителями первых рядов.

А наград он сколько за свою спортивную жизнь получил! Когда его попросили все медали повесить, чтобы сфотографировать для Книги рекордов Гиннесса и для стенда «Их напрасно ищут милиция и пожарные», так он столько их нацепил, что и лица не видно - одни медали да ленточки, правда, уши выглядывают, но ведь таких ушей, и даже ещё больше, у нас в России великое богатство.

Давно это было, а сейчас одними воспоминаниями о триумфальном шествии по миру Борис Семёнович Гулькиннос живёт. Пойдёт он к своим наградам, держась за больную поясницу, всплакнёт в какой-нибудь спортивный кубок и выйдет на улицу подышать воздухом, настоянном на горюче-смазочных материалах.

Бывшему спортсмену всего-то лет сорок, но походка у него, прямо скажем, как у первобытного человека. Какая уж тут походка, если он одну только правую ногу раз двадцать ломал, и поэтому он при ходьбе иногда носом о тротуар задевает, и носа-то уж от трения почти не осталось.

Встретится бывшему спортсмену участковый врач Гиппократкин и скажет:
- Ай-ай-ай, Борис Семёнович! На комиссию сходить бы надо! Вам сразу же все имеющиеся инвалидности дадут, хоть пенсию назначат и не будете вы за бесценок свои медали продавать. Вам надо, голубчик, не мотыляться по улице, а лежать, лежать и лежать, как завещал великий медик.

Выпрямится Гулькиннос, встанет гордо, как на пьедестале почёта, и скажет:
- Я за всю жизнь капли вина не выпил, ни одной сигареты не искурил, ни к какому лекарству не притронулся! Лишь честь Отчизны защищал, славу ей приносил. Штанга мне хребтину ломала, хоккейной клюшкой по всем местам доставалось! У меня вместо кишок шланг от пылесоса, а на месте тазобедренной кости пропеллер от самолёта. Неужто я гордость потеряю и пенсию выколачивать пойду?!

Тогда Гиппократкин в какой уже раз посоветует:
- Борис Семёнович, вы хоть для поддержания здоровья ацетилсалициловую кислоту употребляйте. Её даже американскому президенту дают, чтоб спортивной формы не терял и сердце работало, как пламенный мотор.
- Это можно, - соглашается Гулькиннос, а когда придёт домой, долго вспоминает название той кислоты: - «Сало сицилийское», что ли? Или, может, «отцедил стали целую кислоту»? При чём тут тогда сталь, если это кислота?

Как-то раз врач Гиппократкин вновь на улице бывшего олимпийского чемпиона встретил. Идёт Гулькиннос на руках, штаны гармошкой съехали.
- Что это вы, Борис Семёнович, походку переменили?
Гулькиннос останавливается, чешет затылок одной рукой и, приветливо глядя на врача, говорит:
- Да ноги иногда отказывают! Но на руках тоже неплохо ходить: весь мир в перевёрнутом виде – интересно! Машины вверх колёсами ездят, люди, особенно женщины, уж больно чудно перемещаются. Да и вас я узнал не по лицу, а по разной обуви: у вас на одной ноге зимний ботинок, а на другой женская туфля.

- А-а, туфля? Это жена вечно на работу торопится и обувь путает… Так вы всё же на комиссию пойдёте или нет?
- Не пойду! – строго говорит Гулькиннос и руками в землю упирается. – Олимпийские чемпионы не сдаются! Вы мне лучше название той кислоты повторите, а то что-то из башки вылетело.
- Ацетилсалициловая! А-це-тил, - голубчик, - са-ли, - голубчик, - ци-ло-ва-я!

Через несколько дней прохаживается врач Гиппократкин по тротуару, дышит чистым кислородом: во рту трубка у него торчит, а за спиной кислородная подушка. Видит он Гулькинноса, который как-то странно передвигается: ноги вилкой, руки вразброс, а головой скачет, как футбольный мяч.

- Борис Семёнович, голубчик! – говорит Гиппократкин, выплюнув трубку и сразу же астматически задышав. – Вы, никак, опять походку переменили?
- Переменишь тут! – Гулькиннос останавливается и крутится на голове, будто землю пробурить хочет и новое месторождение нефти открыть. – Руки парализовало! Но ничего: оказывается, и на голове передвигаться можно.

- Говорил я вам: сходите на комиссию! Вас же уже давно в дом престарелых отдавать надо, а вы тут цирковые номера устраиваете!
- Многократные олимпийские чемпионы не сдаются! Вы мне лучше название кислоты напомните: что-то опять в мозгах заклинило!

- Ацетилсалициловая кислота! У неё есть другое, простое, название: аспирин. Ас, - голубчик, - пи, - голубчик, - рин!
- Так бы сразу и сказали, а то я сколько свои мозги надрывал, на чемпионатах мира так не напрягался!

Через недельку врач Гиппократкин уже совсем удивительную картину видит: по тротуару гроб скачет, а в нём Гулькиннос лежит и улыбается. За гробом родственников человек десять бегает.
- Борис Семёнович, что с вами? Вы уже умерли, что ли?
- Нет, это я походку переменил: голова одеревенела, теперь мышцами спины работать приходится! Напомните-ка вы мне ещё раз про лекарство.
- Гиппократкин складывает ладони домиком и кричит:
- Ас-пи-ри-и-и-н!

Дома закачались, родственников воздушной волной сшибло, а гроб дальше по тротуару поскакал. До Гиппократкина слова Гулькинноса донеслись:
- Сбегаю-ка я сразу в аптеку, чтобы название не забыть!

…Через лет двадцать прогуливается престарелый врач Гиппократкин, ноги еле передвигает, клюкой по тротуару постукивает. Вдруг видит: навстречу ему бодрым шагом Гулькиннос идёт и тележку с картонными коробками за собой тянет.

- Борис Семёнович, чудеса! – говорит, кряхтя, Гиппократкин. - Или, может, это не вы?
- Я, я! Спасибо вам большое за врачебную помощь! Здоровье у меня теперь – хоть снова спортивную карьеру начинай!

- Что же вам та помогло, голубчик?
- Как что?! Ваша ацетилсалициловая кислота, так сказать, аспирин.
- Не может быть! Не было такого, голубчик, в медицинской практике!
- Вот именно, что не было! – говорит Гулькиннос, поправляя коробки на тележке. – Не по три таблетки надо употреблять, а по коробке в день! Советую, между прочим, вам, господин, Гиппократкин, а то у вас вид, прямо скажем, как у бледной поганки. Таблетки только запить не забудьте двумя-тремя вёдрами аш два о. Хорошенько запомните: аш два о!