Пока ты спал - Глава 4 -

Глава 4. 

Рассказывают, что когда-то, очень давно, в яркий солнечный день философ Диоген бродил по городу с зажженным фонарем и бормотал: «Ищу человека…». Люди смотрели на него, пожимали плечами, говоря: «Да он ведь не в себе…». А Диоген так и не найдя среди жителей своего города ЧЕЛОВЕКА, удалился на берег моря, проведя остаток дней своих в бочке (а кто-то говорит, в пифосе).

Среди жителей Горной Страны тоже не просто было найти человека и все-таки мне повезло, очевидно, чуть больше, чем древнему философу, на встречи, не частые, даже сказал бы, единичные, но запоминающиеся на всю жизнь.

Раннее утро в живописном ущелье. Первые лучи солнца лишь только намекают о своем присутствии, отражаясь от безмятежно-голубого неба и, заглядывая между ветвей кизилового чаира, под сенью которых мы провели ночь. Ресницы, отяжелевшие от росы, не хотели открываться, а тело еще сохраняло обрывки сна и нежилось в тепле спального мешка. Совсем незаметно в пробуждающееся сознание начал вплетаться тихий мелодичный звон колокольчиков, приобретая все больше и больше ощущение реальности.

Звон приближался и, наконец, материализовался  в стадо коз и овец, идущих по тропе вверх к перевалу. Вынырнув из спальника  и поставив на огонь чай, я с восторгом наблюдал за шествием, ощущая причастность к чему-то древнему, пришедшему из глубины тысячелетий, оказавшись как бы на перекрестке времен, а, может быть, и вне реки Времени.

-Доброе утро, - неожиданно раздался голос.
-Доброе утро, - автоматически ответил я, еще даже не осознав, кто эти слова произнес. В этот момент из-за пышного кизилового куста появился сам владелец голоса, невысокий человек в простой крестьянской одежде с традиционной кепкой-шестиклинкой на голове и огромными маслинами выразительных глаз. Улыбка едва трогала его губы, а глаза смотрели очень добро, но немного грустно. Я  силился вспомнить, откуда мне знаком это взгляд, но размышлять было некогда,  Пастух стоял передо мной, как бы ожидая вопроса, который незамедлительно последовал.

-Извините, вы что-то не похожи на пастуха… Присаживайтесь.  Вам налить чаю? -я говорил все еще пытаясь вспомнить, где я видел эту тонкую грусть в глазах.
-Спасибо, не откажусь, - улыбнулся он в ответ, и присев на камень, спросил, - а почему вы решили, что я не пастух?
-Знаете ли, какое-то внутреннее чувство… Ваше лицо, выражение глаз… - я протянул кружку дымящегося чая, которую он взял двумя руками, охватив пальцами, будто греясь. – Даже не знаю, может я себе что-то напридумывал, но своим внутренним ощущениям привык доверяться.

-Вы в чем-то правы и не правы одновременно, - он, отпив глоток, встряхнул головой и продолжил, - когда я был мальчишкой и жил в соседнем селе, недалеко отсюда, в нескольких километрах, и мне очень нравилось наблюдать, как из-за белых скал ущелья выходит Луна. Особенно прекрасной была картина в полнолуние. Казалось, это будет длиться вечно, но пришли люди и вышвырнули нас всех вон из родных мест, как котят. Долго скитался я на чужбине, окончил университет, защитил диссертацию, преподавал, жил в достатке, но лик Луны, плывущей над Белой Горой, постоянно приходил в мои сны. В холодном поту я пробуждался и видел чужие стены моего дома, а за окном пели сверчки на чужом языке. Когда же смог сюда вернуться, ощущения детства возвратились ко мне, сон стал глубоким и спокойным, Луна из него перекочевала на родное небо, а я снова и снова могу любоваться ее восходом и закатом и, как оказалось, большего мне и не нужно. – он снова улыбнулся, прикурил от уголька из костра, сладко затянулся горьковатым дымом. – Спасибо, что выслушали. Мне почему-то показалось, что именно вам я должен был все это рассказать…
Меня как обожгло, так вот почему в этот вечер светила Луна, огромная и ясноликая. Когда она взошла над ущельем, стало светло, как днем, а хор сверчков плыл вверх по лунному свету, торжественным гимном Горной Страны.

-Сегодня можешь потушить ФОНАРЬ, - сказала мне она.