Пока ты спал - Глава 5 -

Глава 5.

Последние пару дней что-то задождило. Горы укутались пушистыми тучами, которые цеплялись за ели, проникая в них и подчеркивая рельеф мохнатых веток. Пользуясь просветами между тучами, мы с Малышом несколько раз пытались выйти на прогулку, но, почти сразу же начинающий частить дождик, каждый раз загонял нас снова под крышу. Малыш слонялся по дому, наводя везде, одному ему понятный, порядок, а Собака лежала на своем обычном месте, на коврике под печкой, и, заметив какое-либо движение в комнате, начинала поскуливать. В доме было тепло и уютно и, посему, наше затворничество не тяготило, а мягкое матовое освещение, разливающееся по комнатам из расшторенных окон, только подчеркивало изысканность обстановки.

Я ходил за Малышом, время от времени, обмениваясь с ним многозначительными фразами и подхватывая его во время очередной попытки подъема и спуска по лестнице, ведущей на второй этаж. Но нам все время чего-то не хватало. Малыш иногда забирался ко мне на руки и показывал рукой на окно, выходящее к лесу. Когда мы подходили с ним к окну, он гладил ручкой стекло и воркотал что-то,  а Собака начинала ему подвывать. И было отчего, скучный мелкий дождь не был похож на весенние искристые дожди, а скорее напоминал осенний – он тянулся, как липкая конфета, цепляясь за деревья, кусты, стекла и пальцы.

Родители Малыша, время от времени спускались в гостиную и, усевшись  возле зеленоватой изразцовой печи, пили кофе и тихо воркотали между собой. Я не понимал, о чем они говорили, но мягкое журчание незнакомой  речи успокаивало и не мешало размышлениям.

Глядя на Малыша,  я вспоминал маленькую шуструю девчушку с милым личиком и строгими внимательными глазами, ее звали Кареглазка. Она была стремительна – бегала, прыгала, лазила по деревьям и заборам, ничто не могло остановить ее. А придумщица была! Однажды весной, в пору цветения одуванчиков, когда наш Город был весь усыпан золотом их цветов, она подбежала ко мне,  держа в руках несколько нежных пушистых шариков и очень серьезно спросила:
-Ты знаешь, что это такое?
-Что? – склонил на бок голову я.
-Дунька! – выпалила Кареглазка.
-Почему? – я не смог скрыть удивления.
-Потому – дунешь и полетит!

Я рассмеялся. А она серьезно посмотрела на меня, затем поднесла одуванчики к губам и дунула… Именно за этот серьезный, почти неподвижный взгляд и за лаконичность доказательств, иногда я еще называл ее Маленьким Буддой.  А вспомнил ее я потому, что именно ее сын, Малыш, сидел на  руках и нежно поглаживал мою бороду, напевая песенку,  им же сочиненную:
Апа-па-па-па-па-па, апа-па-па,
Ама-ма-ма-ма-ма-ма, апа-па-па…

 Внешне Малыш не очень походил на Кареглазку: голубые глазищи, широко посаженные, сияли  на  круглом щекастом личике, немного вздернутый носик и пышные бантики губок. Но стремительность движений и какая-то глубинная осознанность во взгляде, намекали на бушующую в его жилах древнюю кровь предков, воспоминания о которых живы до сих времен, и чьим внучатым потомком была сама Кареглазка.

После очередного штурма лестницы, Малыш начал хныкать, - ему уже изрядно надоело сидеть дома и он скучал по лесу, в котором почти ежедневно гулял с первых дней появления на свет. В этот раз не помогли никакие уговоры и мы решили рискнуть снова выйти на прогулку, вооружившись  зонтиком и специальным прозрачным капюшоном на коляску. Не смотря на продолжавшийся дождь, даже Собака восприняла эту идею  с радостью и, выбежав в коридор приняла непосредственное участие  в наших приготовлениях, прыгая и лая, больше мешая, чем помогая и внося в процесс некоторую сумятицу.

Но еще несколько нервичных минут и мы уже на лесной тропе под защитой густых еловых ветвей, пропускающих сквозь себя лишь малую часть дождевых капель. Тишина обняла нас мягкими звериными лапами, почти сразу же усыпив Малыша и наполнив его сон волшебными видениями, о чем говорили легко вздрагивающие ресницы и пульсирующие жилки на нежных прозрачных веках. В целом же его личико оставалось спокойно-умиротворенным, а губы слегка улыбались. Коляска, поскрипывая рессорами, катилась и катилась между склонами, один из которых сбегал вниз, в долину к реке, а другой устремлялся вверх, к пенящимся облакам.