Поле, русское поле...

Спеют хлеба или падает снег…

А ведь и в самом деле не важно – спеют хлеба или падает на поле снег. В любое время года захватывает дух от бескрайних его просторов, порой уходящих от взора за горизонт. Идешь босиком по узкой пробитой тележными колесами бороздкам ранним утром и радуешься ощущаемой подошвами влаге. Только две тележные колеи ведут тебя через поле за горизонт. Нет-нет, да и чвякнет под пяткой водица. Чвякнет бывало так, что до подбородка брызги летят. А обиды нет. И неловкости нет. Это потому, что радуешься общению с землей-матушкой.
Чух! Как напугал! Всего-то лягушоночек малюсенький. Сажу на ладонь, а у него брюшко ходуном ходит. Видать тоже испужался, не хуже меня. Сажу его обратно в мокрую траву, которой здесь столько, что тележные колеи почти не видно.
Иду по мокрой траве. Вокруг чирхают, свиркают, тиркают, уркают, брыхают, квакают, швякают всякие разные насекомые, букашки, саранча и бабочки. А надо мной прямо таки роится облако комариное,  аж, глаза прищурила, до чего нахальные. И каждый мой шаг по траве новый рой поднимает. Да, сколько же их! Но я подготовилась к встрече с ними, кое-что предприняла и они меня не кусают, а только удивляют своей бесчисленностью.
Слева и справа рожь колосится. Стебли у ржи короткие, а колос полный цветом необычного золота, будто подзагорел под лучами солнца. Рожь не стоит, а качается от малейшего дуновения ветерка, потому что полненькие надутые колоски сразу же теряют равновесие и куралесят на ножке-дудочке. А чуть усилится ветерок, так рожь вначале чешуйчатой рябью удивит и тут же волнами покроется сплошь. И будут рябые волны перекатываться по полю, ну точно как на Волге, когда катер проскочит. Я сама видела там, очень похожи.
Иду дальше по лощине. Вот он мой горизонт. Я его с того края поля видела. По высохшей скрюченной берёзе заметила. Сухие ветки её, издали казалось, черными контурами рассекли небо на мелкие осколки. А гнездо воронье с того края поля показалось,  будто, шапку кто кинул, может и атаманью…
Подошла я к «горизонту». Радуюсь. Рядом - дорога, за бугром - деревня. А дорога идет прямо через мелкую заросшую разнотравьем заводь. Кругом - рожь. Впереди - заводь цветущая. По обочинам дороги цветов видимо-невидимо: мощный девясил, кипрей, ромашка белая, цикорий. Радуюсь! Надышаться медоносным воздухом спешу!
Солнце навстречу из-за горизонта само выкатилось. Рядом в небо поднялось ярким кругом, будто подтолкнул кто. Лишь на минутку, другую полежало на крае земли и вверх понеслось… Что ни минута, а солнце выше. Что ни час, а солнце жарче!..
- Здравствуй, Солнце! – кричу ему что есть мочи.
Разбудила своим криком сторожевых чаек, чьи гнездовья в зарослях по краям заводи разбросаны были. А в гнездах в это время должно быть птенцы вывелись. Оттого и чайки зло налетели на меня. Поднялось их в небо может сто, и то и более. Будто по команде чьей сделают над моей головой круг предупредительный, а потом отлетят в сторону метров на двести. Замрут, будто остановились там в вышине. И вдруг стремительно, как пикировщики, прямо на меня кинулись.
- Ой, мамочка, - закричала я и, прикрыв голову руками, присела на корточки.
А птицы развернулись и снова повторили весь трюк точь-  в точь. Раздумывать было некогда. Греха таить не буду, струсила. Их много. С ними переговоры бессмысленны. Надо спасаться. Бежать некуда: в поле – догонят, через заводь – не пустят. Остается – защищаться. Тут же снимаю юбку и беру в одну руку, а кофточку – в другую. Машу ими в разные стороны, глаза открыть боюсь, вдруг выклюют, сама кручусь, как карусель.
- Поле… рррруусссское поооле!.. Я твой тонкий колосок! - кричу, чтобы не слышать их устрашающих курлыканий.
Сколько времени махала, кто его знает. Но, вдруг, над самой мочкой уха услышала, нет – почувствовала тепло мотора, потряхивание капота, подрыгивание колес и откровенное русское словцо:
- Ты, че, девка, мать твою, в такую рань нагишом в поле одежкой машешь? – смеялся из кабины старенького МТЗ какой-то бородач.
Залезла я в кабину и сквозь смех и слезы все рассказала. Дядька оказался добрый. До самой деревни хохотал, да байки свои про деревенских лепонил.