Зеркала 3. Главная зала. Эпизоды

Ну, что, очнулся, воин?-- послышался трубный голос, откуда-то из далека, из глубины веков.
Зрение стало проясняться, сначала я увидел неясный, колышащийся призрак в мерцающем свете, потом он начал приобретать очертания и из бесформенного пятна материализовался в высокого, но суховатого старика.
Постепенно прояснялось сознание, возвращалась память. Отдельные эпизоды я вспомнил отчётливо и ярко, другие смутно – «вроде было», но всё же через время мог составить более-менее правдоподобную картину.
Вспомнил и старика, его худощавую фигуру в тёмном коридоре, с мерцающим пламенем свечи в руке. Пока только ни вспомнить, ни разглядеть  его лица не удавалось
-- Долго я валяюсь? – чуть погодя спросил я призрак первое, что пришло мне в голову. Спросил, а голоса своего не услышал, и тревожно глянул на деда, услышал ли он.
-- Да, чай двое суток. Крепко тебя помотало. Но теперь всё будет нормально, раз уж орёшь как глашатай на площади, -- ответил старик и ушёл в сторону.
Странное у меня состояние, себя не слышу, а дед говорит, что кричу, его же тихий голос слышал отчётливо, и он уже не трубный, а с лёгкой хрипотцой. Тела почти не чувствовал, не тело, а куль с ватой, ни боли, ни ломоты, незнакомая невесомость доставляла удовольствие.
В голове ещё сидел чёрт в капюшоне, или не чёрт, но уже молчал, наблюдая за мной, и казалось улыбался, мол выбор за мной.
Выбор! Выбор! Чёртов выбор! И это выбор был связан с этой усадьбой, стариком, и почему-то, вспомнились зеркала.
Я тогда успел заметить пять или шесть зеркал, развешенных между окнами и на стенах.. Зеркала были с хорошую картину, и во всех, что я заметил, предметы отражались многочисленными клонами на треснувшем стекле.
Вся эта мистика тревожила, но волноваться у меня ещё не было сил.
……………………………………………………………………………………………………...

В полузабытьи я провалялся до вечера. В это время то появлялся, то исчезал дед, поил меня бульоном  (где он берёт продукты?), было и пойло неизвестного состава. К вечеру почувствовал облегчение, словно свалилась куда-то немощь, и даже появился аппетит.
Сквозь плотный сумрак я, вдруг, разглядел две(!) фигуры возле тлеющего камина, и услышал тихую беседу:
-- Ты понимаешь, сынок, что нельзя было сюда приходить? Али ведь не велел здесь появляться…
-- Понимаю, но у меня не было выхода…
-- Выход есть всегда. Ты мог умереть. Умереть как мужчина…
-- Зачем, когда есть путь…
-- Был путь. Был, сынок, но ты выбрал не верную дорогу. Не всякий прямой путь является коротким, иногда короткий путь становиться слишком коротким… Ты понимаешь, что теперь я должен тебя убить?
-- Понимаю, но на всё воля Аллаха…
-- Здесь я воля Аллаха. И не только его… Иди, у тебя остался последний выбор… Последний… И пусть свершиться, что должно.
-- Старик, ты много на себя берёшь! И Аллах покарает тебя. Я могу стать орудием которым Аллах снесёт твою поганую голову!
-- Ты мне угрожаешь, сынок? Юность горяча, безрассудна и самонадеянна. Ты не можешь быть чьим-то орудием, даже посохом дервиша. Иди, и помни – у тебя везде спина.
От услышанного мне снова захотелось умереть. Что за чертовщина?!!
Две фигуры некоторое время ещё стояли друг против друга, фигура старика высокого и худощавого, и коренастая, тяжёлая фигура неизвестного. Потом нежданный развернулся и вышел через дверь, дед же, как-то незаметно выпал из поля зрения.
Я почувствовал, что остался один, и облегчённо вздохнул. Потом от нервного перенапряжения меня свалил сон.
………………………………………………………………………………………………..

Через несколько дней наступило время, когда  я уже сносно держался на ногах, оживающая душа начинала обретать тело.
То что со мной приключилась не банальная простуда, а нечто более загадочное, я понял тогда, когда обрёл способность мыслить здраво, и жить не видениями воспалённого мозга, а воспринимать действительность во всей ея красе.
В прочем видения меня не покинули, а как будто переместились внутрь, поселилась в укромных уголках подсознания, и иногда напоминали о себе невесть откуда взявшимися образами.
Дед сказал, что виной всему Чёрная балка, нельзя мне было туда спускаться, совсем гиблое место. И то, что я вышел и жив до сих пор, не иначе как чудо и знамение
Поведал мне легенду о Князе, хозяине здешних мест, большом оригинале и шутнике, на спор спалившего лачугу местной ворожеи, стоявшей  в этой самой балке, вместе с хозяйкой, и через время сгинувшем  здесь без следа. Случилась сия оказия из-за её дочки, к дочкам Князь был зело неравнодушен. С тех  пор место то проклято. Говорят, что сгоревшая балка долго не заростала, так палом и стояла лет сто или двести, от того и назвали её Чёрной.
В общем то, красивая, романтическая легенда, с обязательным трагическим концом, которых много есть практически во всех местах любой стороны…
Только никоим образом она ко мне не касается. Я хоть и просидел там пол дня, заметив на другом берегу речушки какое-то движение, но будучи прожжённым скептиком, мне было глубоко наплевать на мифы и легенды аборигенов. К тому же тогда и не знал о них, хотя может и зря…
Но дело прошлое, сейчас я оживал, и дед решил провести со мной экскурсию. Точней решил я, а дед лишь согласился.
Мы не стали бродить по многочисленным покоям, вошли сразу в малую залу, точную копию  той через которую я сюда вошёл, но меньшую раза в четыре. Она была пуста, не было ни картин, ни зеркал, лишь светлые пятна на стенах, где судя по всему они  когда то висели. Справа от камина, в нише оказалась малозаметная дверь, весьма похожая на массивную раму то ли для картины, то ли зеркала, на ней явно что-то крепилось. По , петляв в тёмных коридорчиках,  и спустившись по узкой лестнице вышли из такой же ниши в главной зале.
Однако странное строение. Первый хозяин, тот самый Князь из глубины веков,  был, судя по всему, довольно тёмной личностью, или большим чудаком и романтиком, а  может и тем, и другим.
Вообще, здесь витал дух таинственного строгого ордена, «тайной канцелярии» с пыточными камерами в бесконечных  коридорах подвала, где арочные потолки и закопчённые стены давят на узника средневековой тяжестью, и дух легкомысленного гнезда прожигателей жизни, презиравших целомудрие, веру, дальних и ближних.
Тут поневоле поверишь в призраков Князей, сожжённых ворожей и Чёрную балку.

Я озирался по сторонам как заново родившийся, и остановил взгляд на двери, через которую вошёл в этот мир -- другой мир.
Он действительно был другой, этот мир. Создавалось впечатление, что время здесь застыло, его можно было видеть зримо как застывший кисель, лёгкую дымку, парящую в пространстве разнонаправлено, и никуда не деваясь, здесь была ловушка для времени и всего, что сюда попадает. Казалось, что тут невозможно больше умереть, ты вечен.
Дверь была черна, с кое-где сохранившимся лаком, местами протёртая до древесины и больше походила на монастырские врата, нежели на вход в жилище.
.
Зала выражала полное запустение и разруху. Попав сюда случайно любой подумает, что усадьба брошена давно, никаких признаков жизни, лишь следы не частых посетителей, оставивших о себе память разным брошенным хламом: то там, то здесь валялись гильзы и патроны, рваный камуфляж и окровавленные бинты, банки из-под консервов, надписи на стенах и разбитые зеркала.
Хрустя мусором под ногами я подошёл к одному из них. Сначала зеркало отражало многих меня, но по мере приближения  я собрался в единое целое , но ломанное отображение. На меня смотрело лицо довольно уставшего, не бритого и исхудавшего старика. Серый цвет лица, морщины и мешки под глазами говорили о долгом пути между «туда» и «от туда», и не понятно было -- пришёл или нет. Наверно я ещё в пути, но застрял, как и время в этом храме призраков тьмы.
Я положил ладонь на паутину трещин на стекле и, вдруг, подумал: «Почему зеркала?»
--  Зеркала отражают два мира, и видимый , и внутренний. Не каждому дано увидеть отражение своего внутреннего Я, но за собственную слепоту почему-то отвечают другие, например, зеркала.
Голос старика заставил меня вздрогнуть, так неожиданно он прозвучал в пустом пространстве, я не ожидал услышать вслух ответ моим случайным мыслям.
От подобного открытия дрожь усилилась, не телесная, внутренняя.  Умеет дед передвигаться и среди хлама как тень, без звука и шороха. Да он и есть Тень, Тень этих забытых предков, мифических Князей,  хоть и имеющая телесную оболочку, но Тень --Хранитель этих мест.
Почему то от этих предположений по спине пошёл предательский, липкий холодок, мне стало зябко , и вспомнился сон. Это снова стало раздражать, вся эта дурацкая мистика. Мне  соприкосновение с этими всеми аномалиями казалось крайне глупыми, я видел себя в глупейшем положении, и отчётливо понял, что если в ближайшее время отсюда не выйду, то эта усадьба станет моей могилой. И я не первый, зеркала тому подтверждение. Одно из немногих пока ещё целых зеркал моё.
У меня было два выбора – уйти, или остаться. Но который мой? Тот, что верный  мне не нравится…
-- Не ходил бы ты никуда. Там уже другой мир, тебе он не подойдёт. Если уйдёшь, поймёшь почему. Там наступило Последнее время. Здесь ещё есть жизнь. Ты уже не воин. Нет войска, нет врага, есть ты, я и память. Память очень сложная субстанция. Она материальна и духовна, она созидающая и разрушительная сила, она вечна и конечна, она боль и наслаждение, память это отдельный разум. Разум ведь многолик.
Ты это понял без чьей-то помощи. У тебя своя память и свои обязанности по ней. Ты уже вырос из воина.
-- Дед, умеешь ты удивлять. Как тебя зовут? А то всё дед, да дед, не удобно как то, -- наконец то спросил я деда, медленно повернувшись в надежде увидеть его лицо, но оно всё так же было спрятано в тени капюшона.
-- Тихон.
-- Странное, однако имя, -- ответил я, тяжело опускаясь на то самое полено с пол бревна возле камина. Тяжесть давила к земле.
-- Не странней любого другого. Имя не может быть странным или знаковым, оно лишь обозначение личности, но никогда не выражает её сути.
Люди часто нарекают свои чада громкими именами, пророча им славу, и ошибочно полагаясь на защиту, но они вырастают немыми и беззащитными.
Я тебя оставлю на время. Не ищи здесь ответы на все вопросы. Их здесь нет, а зеркала немы. И не торопись, время вечно. Как и ты…
…………………………………………………………………………………………….