Записки ефрейтора-61 Финишная прямая

      Двухлетний марафон подходит к концу. Я уже отношусь к заветной категории "увольняемых". "Увольняемые, в ленинскую комнату!" это меня и еще с десяток таких же. В ленинской комнате нам расскажут, как не надо ездить домой и что не надо сотворять в части перед отъездом. Такие лекции проходят мимо ушей, мысль одна, навязчивая: только отпустите! Идут разговоры о дембельских аккордах. Прекрасная штука! Мало того, что отслужил, сколько положено, а вот еще и сделать должен что-то на добрую память. Как сделаешь, так и уйдешь. По идее. А по жизни - я сейчас расскажу.
      Аккорды разнообразные. Кто-то спортзал ремонтирует еще с лета, кого ротный припахал мебель для роты делать, кто занят в бесконечном ремонте столовой. Наряду с аккордниками работают и постоянные стройкоманды, словом, сплошной созидательный труд на благо родины и части. Я и еще трое парней облечены высоким доверием - посланы работать на новый штаб (он же старая, прогнилая казарма, где лет десять никто не обитал, кроме голубей). Вторая рота чинит крышу, а наша четверка должна сделать декоративную заливку бетоном приземельной части фасада по всему его периметру.
      Комбат, когда распределял работы, сказал так: "Эту отмостку надо дать хорошим солдатам, которых можно побыстрее уволить". Естественно, такое заявление вселило надежду и радостные мысли. Правда, настроение несколько портило следующее обстоятельство: у нас нет начальника. Вернее, их три, это зампотех части, ответственный за новый штаб майор и, конечно же, Стрелок, у которого в руках вся материальная власть.
      И началась дупа в лучших армейских традициях. Зампотех приказывает сколачивать щиты для опалубки. Майор на следующий день заявляет, что щиты - несрочно, а срочно по периметру вдоль стенки вырыть канавку, куда будет заглублена нижняя часть отмостки, для устойчивости. А еще надо будет по периметру сделать бетонный же тротуарчик, тоже декоративный. В четверке раскол. Я рвусь поскорее сделать, а потом честно бездельничать, двое сержантов считают, что безделье лучше потреблять сейчас же, а четвертый мэн по имени Рык занял позу нейтралитета. Но дело шло, канавку вырыли, вернее выковыряли, ибо земли и камней ледникового происхождения было в среднем поровну, а местами камни преобладали.
       Ушло на это дня три, приходит Стрелок и заявляет: "А эту канаву вы зря выкопали, не нужно ее. Закапывайте, давайте, ребята; вроде на мужиков похожи, а никакого соображения!" С другого боку стоит майор и хвалит эту же самую ненужную канаву. И вот столкнулись две идеологии. Ругани минут на двадцать, и компромисс выглядит так: канаву не засыпать, а бульниками закидывать. А потом в кладку цоколя штырей железных навбивать, на них арматуру вешать будем. Завтра уходит нулевая партия - это, то есть, до официальной первой. Уходит пара спортзаловцев. За них рады, но почему их отпускают? Зал еще отнюдь не в готовности (для справки: наш спортзал - обычный арочный склад финского типа, с деревянным полом и двумя уличными плафонами у потолка). Ладно, навбивали мы штырев, поломав при этом несчетное количество ручек у кувалды, сколотили три щита, а на другой день снег пошел.
         Накрылся наш аккорд, кто же под снегом бетон класть будет? Что делать? Комбат пришел, ничего не сказал, посмеялся и ушел. Майор безо всякого сожаления снимает с себя всякую ответственность за нас. К Стрелку, что ли, идти? Ну, нет, он рабочую силу будет держать до последнего, лучше сразу в петлю. Безработная аккорд-команда бродит по части, выискивая подходящее дело. Подходящего дела нет, и тактика предлагается такая: сейчас в казарму, там поспать до четырех, а там видно будет. К четырем приходит комбат и решает судьбу: двое сержантов на ремонт батарей, а меня с Рыком в здание, на перестройку новой комнаты. "Как ваш начальник центра скажет мне, что вы все сделали, так я вас и отпущу". Ура! Уж с начальником-то центра я договорюсь; и действительно - уговор выходит такой: мы с Рыком ставим стенку, а он нам подписывает бумагу для комбата.
 Уходит первая партия, по одному человеку с роты. Надо гнать на следующую. Мы с Рыком с утра до ночи в техздании. В критические моменты берем подмогу со смен. "Мужики, есть работенка, пыльная, но веселая. Студент, Юфкин, пошли!" Телеграф сиротеет, и радио ополовинилось - я тащу наверх плиту ДСП. "Взяли! Еще ступенька... Сволочи, назад немного! Так, Студент, свой край вверх... Сакен, держи ...! Еще! Через перила переваливай! Ну, хоть еще пару сантиметров... Гни ее! Ага, ну, подымай ...! Все, ставь, передохнем".
          Один пролёт преодолен, еще семь впереди. Рык голова - стенка его производства держится на собственной тяжести и двух гвоздях, но держится прочно. За стенкой - радиомастерская первой роты. Оттуда временами слышна музыка, что-то очень знакомое... Да это же мы! "Пластилин"! Вот не ожидал, Рык, ты слышишь? Рыка другое волнует. "Надо завтра бумагу подписать и к комбату идти, скоро вторая партия".
          Приходит следующий день, подписывает начальник центра бумагу, идем мы к комбату. Так и так, мол, аккорд сделан, стенка стоит, Вы обещали... Комбат переспрашивает: "Все сделали?" Да, все. "Ну, а тогда зачем спрашиваете?" Во вторую партию мы не пошли. Сказано по этому поводу было немало различных цензурных и нецензурных слов, а что до практики, то мы с Рыком перешли на щадящий режим работы. В здание в девять пришли, чайку попили, что-то такое сделали, к часу в роту. После обеда поспали, к половине пятого в здание, к шести в роту. Телевизор посмотрели, и баиньки, либо снова телевизор, но уже с риском. Хлопает дверь, вопль шепотом: "Вяжут!", - и толпа в кальсонах разлетается по кроватям. ДПЧ в сомнении:  - Телевизор смотрим?  - Никак нет, товарищ майор!  - А чего тут за шум был?  - Дневальный в ленкомнате столы равнял.  - А почему телевизор горячий?  - Так труба рядом проходит!  - Ладно, но смотрите - если мне доложат, что вы все же смотрели, с наряда сниму!
 Утром зарядка мимо, идет сплошное втухание в сушилке, но это-то давно привычно, иногда даже для своего удовольствия бегать выхожу, во до чего дожил.
          В недостроенную комнату изредка забродит Артёмка, он теперь ответственный за перестройку. Придет, походит, спросит, чего не работаем. Ответ стандартный: материала нет. Да и это правда, только непривычно. А привычно - не только Артёмке, а всем нашим командирам любезным, привычно так: распорядился построить дом, и все, остальное не.... Солдат дальше сам выкрутится. Кирпича украдет, цемента выменяет, шифера выпросит, досок со свалки наберет, на этом все и держится.
         А тут - на, пожалуйста, сидят два дембеля и просят материально обеспечить их работу. Исчезнет Артём какой-нибудь пылесос для побелки выпрашивать, а у нас опять чайник кипит. И у других с аккордами дела не лучше. Крыша старой казармы - нового штаба - уже твердо знает, что поставленный объем работы им не сделать и до Нового года, хотя они и пашут по серьезному, не чета нам. На площадке такая же картина, но там народ вообще никаких иллюзий не питал с самого начала, и Стеклянный только героическими усилиями способен заставить своих рабов хоть что-то делать. Как-то резко стало ясно и понятно, что дембель от аккорда не зависит, что этот аккорд несчастный - вроде морковки, перед носом ишака подвешенной. У ротных есть списки, где совершенно точно расписано, кто когда уйдет, списки согласованы, и хоть ты свою работу за день сделай, чудеса труда прояви, это приведет только к тому, что будет дана новая задача.