Испуганное солнце. Целиком, все части

     Небо и стены домов выглядели словно нарисованными маляром-любителем прямо в воздухе и напоминали только что сваренную и смятую в пюре картошку. Капризные, почему-то двигающиеся силуэты людей в беспорядке сменяли один другой, как будто невидимый шалопай за углом произвольно нажимал резиновые кнопки карманного тетриса, каждым жимом выпуская на тротуар геометрические фигуры. Фигуры мутировали в доли секунд от вида неба и стен, и постепенно вытягивались, раздваивались, принимая более уместную в таких условиях форму - человеческого тела. Некоторые  тела поднимали головы, на которых имелись глаза. Таким образом на стенах появлялись окна.

 - Дрянь, - подумал Андрей, и эта мысль пронеслась в голове гулким локомотивом, выскочила наружу и разбилась в потоке машин.
  Порывистый майский ветер возмущённо гонял автомобильную копоть и пыль, та оседала на уже сочной, зелёной листве лип и кустах низкорослого жасмина, которые оберегали людей на пахнущих солнцем тротуарах. Андрей постепенно приходил в себя. Левый глаз уже не дёргался, пешеходы, спешащие на обед или по магазинам, перестали казаться персонажами карманной игры, и он привычно выделял среди них девушек с "улучшенной линией бедра", ребят, которым по душе "шнуры сопротивления".

  Это, более весёлое чувство длилось около секунды и нашло своё выражение в лёгком подтягивании правой брови. Три сантиметра спортивно подстриженных волос в сочетании с широким, гладким лбом, чисто выбритыми щеками, смеющимся, дружелюбным носом и добрыми, большими губами создавали впечатление, которое условно можно было назвать "где-то я его видел!". То есть, видел не часто, не на каждом шагу, а только где-то и один раз. Имея необычную внешность, Нырков держался очень прямо, все его движения и неторопливая походка как бы говорили : " Да, бросьте, всё нормально", хотя беспечной её назвать было нельзя. он неосознанно представлял себя неким оранжевым бурундучком, виденным давным-давно, в детстве. Этот бурундучок шёл себе по лесу и напевал весёлую песенку, он был доволен собой, лесом, ёжиком и зайцем...

  Здание спортивного комплекса с бассейном неожиданно повернулось к Андрею передом, а к лесу других домов задом, и плюнуло из какой-то двери изображением женщины в фиолетовом костюме, с чертами ожившего чучела старой щуки, и каким-то цианистым взглядом.

- Вот, дрянь! - подумал Нырков в сторону женщины, теперь уже громко, вслух, чтобы окончательно избавиться от неприятных переживаний. Это удалось лишь частично. Наверное, неудачный день. В страховой фирме "все на объектах", бухгалтерш из домоуправления пришлось уговаривать целый час, а купили всего один флакон. Электросеть, после того как вся её женская половина нанюхалась и надушилась - тоже отказала.

  И вот теперь в бассейн его тоже не пустила эга гремучая змея, наорала при всех, и даже пригрозила вызвать полицию. Вину гюрзы усиливал тот факт, что в этом же бассейне когда-то маленький Андрюшка учился плавать, а когда подрос - записался в секцию пятиборья и даже ставил рекорды нахождения под водой.... Воспоминания заставили Андрея с горечью понять, что та, детская жизнь была интереснее, ярче сегодняшней, взрослой. Когда уже многое знаешь и попробовал. Он машинально поправил цепочку на шее. Сейчас можно самому, ни у кого не спросясь, пойти в кино, купить мороженое, коньяк, машину, женщину. Нужны лишь деньги. Которые он с таким трудом и по крохам сегодня зарабатывал, пытаясь продать липовые французские духи, на самом деле польские.

Занимаясь продажами, Андрей вернул долги родственникам, купил фирменный телевизор, и собирал деньги на запись своих гитарных работ в студии. Внедрение в народ Чёрной Магии, Шанелей, Боссов, Диоров...не приносило никакой радости, а наоборот, заставляло чувствовать себя не в своей тарелке, неуютно, унизительно. Выходя из очередной бухгалтерии, Нырков порой чувствовал, что отбрасывает тень бездомной собаки, а не довольного оранжевого бурундучка.

  Сразу же вспоминалось, что не получилось с вузом, что пришлось работать, помогать матери, потом долго копить на собственную квартиру, разъезжая по Сибири. К счастью, на Севере ему быстро удалось освоить спецуху электромонтёра. Но через время Андрей понял, что не выдержать городскому человеку среди балков и буровых вышек, и вернулся домой.
   Сейчас он не собирался покупать коньяк, мороженое или женщину. Детство было отбегано, по ресторанам с компанией он нагулялся, перезнакомился с кучей девчонок, но найти ту единственную, что "пела б песни над рекой" всё не удавалось. Находясь уже пару лет под конвоем личного горького опыта, Нырков побаивался красивых женщин, давно смирившись с временными связями от недели до месяца с теми, кто более-менее нравился...

- Чего встал посреди дороги, э, молодой?
Андрей очнулся и глянул туда, откуда раздавались вопрошающие, аранжированные запахами участвующей в обмене веществ пищи звуки. Толкаемый терпкой воздушной волной, он попятился и опрокинул уличный мусорник.
- Вот, раззява! -, отпустила в его сторону кабанистого вида бабка. Почти сразу же на втором этаже спорткомплекса распахнулось окно, и кто-то  вынес ритмичный приговор нехорошему, сегодняшнему бассейну:
   Банька моя!
   Я твой тазик!..

  Скорее всего, это был конец куплета. Припев Нырков слушать не стал, а стряхнув с брючины сигаретный пепел и разного вида соринки, смело зашагал той самой походкой в сторону трамвайной линии, прошёл метров десять и свернул за угол.
                2

    Это был прямоугольный жестяной мусорник, окрашенный в чёрный цвет, и чудом уцелевший во времена перемен. Если где и были мусорники,то квадратные, низкие и каменные, споткнувшись о такой, человек либо падал, либо больно ушибал ногу.
  Содержимое не вызывало интереса: окурки со следами губной помады, разбитая бутылка, какой-то моток старых ниток и почти неизмятая газета, открывшаяся посредине своего бумажного тела, и глядящая во все стороны строгими, прямыми буквами заголовка "Семнадцатого мая потерпел аварию состав с лесом. НАРУШЕНО ДВИЖЕНИЕ ПОЕЗДОВ ПО МАРШРУТУ РИГА - МОСКВА"...

  Миллиарды людей каждую секунду вдыхают воздух, миллиарды его выдыхают. Но уличный ветер возникает лишь тогда, когда нарушится равновесие среди вдохов -выдохов, если кто-то из завсегдатаев улицы вдохнёт более глубоко. К примеру, женщина, расстроенная проходящими всё мимо мужчинами, или затаит дыхание школьница, напуганная пролетевшим над головой голубем, или несколько мужчин запыхтят в беге за трамваем.
 Этот ветер, собранный из вдохов выдохов, позёвываний, хмыканий схватил газету о завалившемся составе и привычным спринтом погнал её сначала по измятому ботинками тротуару, затем, метров через десять, набрава нужную скорость, поднял над дорогой,, понёс, расправив ей крылья, и неожиданно бросил под колёса несущегося автобуса.

- О, газету задавили, видал? - ухмыльнулся Лёха, и заметив, что загорается жёлтый свет, притопил педаль газа. - Теперь под суд пойдём, ха-ха. Как думаешь, пойдём или нет?
- Ну, если бы ты еще подрезал тот жигуль справа, то пошли бы, - иронично, в тон ему ответил Сергей, и почесал правое ухо.
- А что ты всё время ухо чешешь? - водитель повернулся лицом так, что Сергей в очередной раз  увидел  маленький шрам на впалой левой щеке его ребяческого лица, выбритого и обросшего сверху густыми пучками бурых водорослей-волос. Бронзовые греческие глаза и нос беркута насмешливо следили за реакцией стажёра.
- Это происходит, когда ты снова едешь на жёлтый.- засмущался тот и с видом обиженного викинга уставился на покрытый лужами конвейер дороги.
- Ну а как мы, по-твоему, в график уложимся? - переключив скорость, стукнул его по плечу Лёха. - Люди же могут на рейс опоздать.

  Обочина шоссе уже свободная от, казалось бы, упавших с неба домов-пирожных перемежалась теперь участками вспаханной земли и зелёной травы, вроде без всякого умысла, а лишь из озорства чередовала их неровные полосы. Мелькнул указатель Аэропорт-10.
- Так ты говоришь, на заправке работал? - вновь спросил водитель.- А что ушёл?
-Да не ушёл, а попросили уйти. Знаешь, по талонам  бензин чуть-чуть дешевле. Ну а в день по две-три тонны продаёшь. У меня был знакомый, я у него талоны брал, а там подкладывал. С каждого литра по десять капель... Ну, сам понимаешь. Застукали, правда.
- Ну, ладно, не горюй.
 Автобус остановился возле переезда. Один из пассажиров поднялся и неуверенно подошёл к кабине.
- Стоять долго будем? - так же неуверенно спросил он.
-Может пять минут, может десять.- отвечал ему ироничный, сипловатый голос. - Ну что, Серёга, ты, вроде журнал принёс. давай сюда, там, вроде, кроссворд....Ага, ну, помогай. Злободневное обличительное сочинение, семь букв.
- Рассказ.
- Может, повесть?
-А ещё буквы есть?
- Сейчас добудем, третья пересекается. У древних греков бог, покровитель воров и мошенников, шесть букв, четвертая, если рассказ, то "с", если повесть, то "в".
- Геракл?
 -Сам ты Геракл, четвёртая сэ или вэ.
- Ну, не знаю, может, Аполлон?...
- Ага, два Аполлона. Во...Персей. Нет, этот, как его, Тесей, тогда рассказ подходит, ты был прав. Даа, вкалываешь тут, деньгу экономишь, а кто-то в это время обличительные рассказы пишет. Про Гераклов. Ни фига, то есть, не делает. Тут вчера один, я, говорит, про вас обличительную статью напишу. Дверями я его, видите ли, прижал. Ну а что ты лезешь в двери, когда они уже закрыты?
- Слушай, Лёх, а ты точняк, никого не ждёшь. Там девчонка бежала, а ты прям ей перед носом закрыл.
- Это я так кайф ловлю. Работа-то однообразная. Ничего, втянешься - допетришь.
- Я еще хочу спросить, вот когда выходят почему так быстро закрываешь?
- Так, график, я же говорю. Но пример не бери. Я не привык цацкаться. Меня даже судить хотели. Сбил, видите ли, человека. Да если б он был человеком, разве пьяным бы полез на красный свет..? Жив, зараза. Кому-нибудь опять ездить мешает.
 Кстати, Лех, а ты почему всё время ноги гладишь?

 Водитель на самом деле время от времени по ходу разговора  нервно потирал ладонями колени в грязноватых джинсах.
- Да, была тут одна история, болят теперь иногда, ведь сидишь, не двигаешься, это автобус едет. Ну ты и приставучий, стажёр! Теперь я хочу спросить. Ты где, вообще-то живёшь?
- На Краске.
 -С родителями?
-С мамой.
- Ну всё, едем. Между прочим, запоминай, на этом дурацком переезде смотри по сторонам, они иногда светофор не включают.
  Водитель замолчал, повернул тумблер настройки радио, и в кабину ворвался второй концерт Шопена для фортепиано с оркестром. Хмуроватое лицо Сергея вдруг посветлело, брызнули незабудки глаз, мышцы на лице задвигались и...водитель переключил программу. Бережно запел саксофон, но через десять секунд скончался, перебитый скандально-мускулистым иностранным женским голосом.
  Сергей внезапно сделался похожим на туриста, которого застали писающим в чужом подъезде.
- Да ладно, ты чё? Музон - нормалёк! Сколько можно, пиликают и пиликают.
- Но это же фортепиано,- возмутился Сергей.
- Я что, по-твоему пианино от скрипки не отличу, Бетховен нашёлся. Кстати, щас приедем - пойдёшь фары протрёшь, а то темнеет.

 В аэропорту к ним постучался интеллигентного вида старичок, и стал что-то лепетать, протягивая какой-то журнал. Алексей взял журнал.
- Чё надо, дед? Продаёшь?
- Понимаете, забыл кошелёк, а до дому доехать надо... А мои улетели...Я провожал. Возьмите вместо билета.
- Так, давай посмотрим. А чё такой толстый...ага..."литературный альманах"...так..так. Полистаем...так...Нет, дед. Журнал твой - отстой.
-Чего?
- Плохой, говорю, журнал. Даже кроссворда нет, одна писанина. Бери обратно.
- Так он же литературный.
- Всё, дед, пока. Ну что, стажер, по кофейку? Минут пятнадцать до отплытия. Ты как?
- Я - за. По кофейку.

                3
    Невдалеке от автобуса, на тротуаре стояла женщина пятидесяти-шестидесяти лет, полненькая, в чёрном старомодном берете и сильно поношенном, когда-то синем плаще. В одной руке она держала чёрную квадратную сумку, в другой чем-то наполненный. но видимо лёгкий целлофановый пакет. Из-под плаща контрастно выглядывали ярко-красные резиновые полусапожки.
 В ее широкощёком лице с упрямым носом, выщипанных бровях, карих глазах, неподвижно смотрящих чуть вправо и вниз, манере стоять и держать, чуть наклонив голову, угадывалась тревога, неуверенность и даже какая-то обида. Но стоило рядом появиться какому-нибудь прохожему, взгляд устремлялся левее, голова приподымалась. еще пара движений и перед ним уже была просто женщина с двумя сетками, и на лице написано : "Я стою, держу две сетки".

   Женщину звали Инга Николаевна, и она только что купила билет на завтрашний авиарейс Рига-Москва. Поезда не ходили, автобусы лишь раз в неделю, а в Москве она должна была появиться не позже завтрашнего вечера. Начальник дознания сказал - документы нужны завтра.
 Вдруг Инга вздрогнула и насторожилась. Мимо быстро проследовала соседка по дому, из которого Ингу полтора года назад выселили за неуплату долга. Телефон, газ и электричество последовательно отключили, затем дворник принесла повестку в суд. В тот день Инга заперла как следует дверь и до обеда лежала на ветхом диване, объятая жуткими мыслями.

   В полчетвёртого пришла судебный исполнитель и двое крепких мужичков с ней. Они взломали дверь, побросали прямо через окно со второго этажа табуретки, стол, тумбочку, кресло, люстру, а саму женщину выволокли упирающуюся на зимнюю улицу, и усадили на скамейку, бросив в руки бумажку с адресом приюта-общежития для таких же злостных неплательщиц. Соседям, приютившим её на время, Инга отдала кое-что из мебели.
   Из родственников в городе проживал только брат Инги, но он работал дальнобойщиком, и был в очередной командировке уже три месяца. Через две недели после того дня брат вернулся и поселил сестру к себе. В двухэтажном старом доме, в самом центре города у нее была теперь своя комната. Хотя, можно сказать, что квартира, пустовавшая всё время - брат разъезжал на фурах по России.

  И вот недавно он позвонил и сказал, что находится в тюрьме Матросская Тишина, и скорее всего до нового года не вернётся. Причину же Инга выяснила, появившись  в Москве через три дня. Брату светили два года по "хулиганке". Опаздывал, пытался сесть в отходивший поезд, помешали милиционеры, одному из них он и двинул, точнее, вырвался, а тот упал и получил какие-то там синяки. Потом проводница дёрнула стоп-кран.
  Инге дали общественного адвоката, запросившего за услуги четыреста долларов. Половину суммы упорная женщина, несмотря на болезнь, уже собрала, торгуя вразнос взятыми у подруги на релиз шмотками - бюстгалтерами, платками, косметикой, и теперь собиралась отвезти её "защитнику" вместе с затребованными следователем справками с места жительства брата, и  с места его работы.

   Подъехал автобус. Пассажиры заняли места. Инге удалось сесть на двойное сиденье. Отдышавшись от восхождения по ступенькам, она наклонилась и осторожно погладила под брючиной бронзового цвета бугор, небольшую шишку с внутренней стороны лодыжки, сантиметров двадцать выше ступни. За последний месяц он вырос. Нога уже этой зимой не влезала в обувь, пришлось искать в сэконд-хэнде подходящий размер. Сгодился мужской сапог сорок второго номера. Но сейчас она уже не могла натянуть его, поэтому купила в том же магазине по-дешёвке красные резиновые полусапожки, которые были вдвое короче.
Стало прохладней, но ноги хотя бы не промокали.

  Совсем недавно, еще в той, старой квартире она боролась с желанием свести с жизнью счёты, от чувства своей ненужности, невозможности и неуместности такого существования. Но как только появилась реальная угроза в виде маленького нароста, не поддающегося лечению ни мазями, ни приемом внутрь лекарств, она сразу ощутила ценность жизни. Затем шишка стала расти.
 Всё чаще  Ингу посещали мысли о том, как она умрёт. В кухонном ноже ей виделась смерть, на микрике скорой вместа слова "помощь" она читала "смерть". Инга давно потеряла интерес к окружающим предметам - вещи в комнате и кухне валялись вперемежку с бутылками, обрывками газет, книгами. На некоторых розетках не было изоляторов, дверь на ночь не запиралась. Казалось, её хозяйка живёт ожиданием несчастного случая.

Единственной радостью был серый полосатый кот Кунька. Примерно три года назад Николаевна стала понимать, что постепенно сходит с ума от одиночества, от того, что никто не придёт и не положит руку на лоб или плечо, не скажет доброго слова, или хоть злого, ставшего бы небольшим знаком внимания. И тогда она решила попросить в приюте собаку. Но вернулась с красивым, смешным котёнком. Котёнок ей сразу полюбился. Детей она завести не могла, а последний мужчина уехал от нее восемь лет назад на первом утреннем троллейбусе.

  Вот-вот готовый развалиться дом тем не менее имел центральное отопление и телефон, но стоял во дворе, окружённый каменными шестиэтажками начала века. Солнце никогда не касалось лучами ни дома, ни дворового жасмина, который прошлой осенью пыталась обломать дворничиха, кабанистая тётка, чтобы не подметать осыпающиеся с него листья. Но из окна был виден проём между домами, через который во двор въезжали свои и чужие машины.
  В ожидании загулявшего Куньки Инга часами просиживала у окна и наблюдала за мелькающими две-три секунды прохожими, людьми, выходящими из кинотеатра, что через дорогу.

  Сейчас, кивая проносящимся за окном деревьям, она была занята мыслями о брате, свидании с ним, вспомнила, что им даже не разрешили побыть наедине, как она бегала по рижскому рынку в поисках сала, чеснока и лука, усталый взгляд Василия, рассказ о том, что мест в камере не хватает, и приходится спать в три смены, как он поспешно ел, ведь через полчаса машина ехала обратно, в Тишину.

  По сухой щеке её давно уже катилась осторожная, большая слеза, оставляя за собой неровный, тёмный след от туши. А в набухших веках глаз было столько безнадёжности, печали подчинения, усталости и стона, что солнце, испугавшись, перестало шуршать лучами в листве и трусливо спряталось за облака.

                4

   В комнате стало так темно, что Надюша сразу же вспомнила дедушку Емельяна, как интересно тот рассказывал о погоде, которая по его мнению портилась, если кому-то приходилось очень плохо. Самой же Наде не доводилось замечать никаких таких перемен, хотя плохо и даже очень плохо ей уже было. Год назад, когда к их дому подъехал автомобиль, и , узнав его по зеленой солнцезащитной полосе на лобовом стекле, она радостно выбежала на мокрую улицу в одних спортивных штанишках и свитере. За рулём оказался другой. Но Надюшка не уходила. Эта большая, красная машина Ауди уехала, а она еще долго стояла в тапочках посреди лужи, не веря, что никогда больше Его не увидит...

 Девушка дочитала записку. в которой подруга просила пораньше сменить ее на дежурстве, отодвинула занавеску на втором окне и подошла к зеркалу. Ну какая же она черепаха? Разве черепахи красят волосы "перьями"? И , к тому же, у них не бывает таких пушистых ресниц. А нос? Ведь у черепахи все лицо - один сплошной темно-зелёный нос!.. И как мать могла при детях..? Да, Надя изображала в детстве черепаху, водрузив на спину жёлтый, потёртый эмалированный тазик, но это говорит лишь о том, что она остроумная выдумщица. Но не даёт права каждому встречному ребенку называть ее "тётя-черепаха"! Стоп, СТОП!

   Надя вернулась в своём осмотре с ног к голове, ужаснулась вреднючему выражению лица с родинкой на правой щеке, и рассмеялась. Да пусть себе называют! Ну, какая же это черепаха? Скорей, "милый поросенок с мухой на щеке", так любила говорить мама. Даже про отца, которого они навещали давным-давно в больнице мать бессовестно лгала шестилетней дочке, что когда он спит - у него вырастают заячьи уши и маленький хвост. Надюшке тогда и впрямь казалось, что есть и мохнатый хвост и лохматые, непослушные уши, а когда отца не стало долго требовала отвести ее подёргать папу за хвост. Но мама лишь прижимала Надю к себе и тихо плакала. Тогда плакать начинала и дочка.

После школы она пошла в медучилище, затем устроилась в поликлинику, а вечерами подрабатывала в больнице, сначала в детском отделении, а затем в хирургическом. Иногда её просили подежурить на старом месте.
Дети, именовавшие Надю "тётя-черепаха", и не подозревали, что та сама над ними посмеивается. Детей звали Ричард и Генрих, и было смешно слышать, как их мамы заботливо спрашивали своих цыплят по вечерам :" Ричард, ты сегодня писал?" или "Генрих, ты съел шоколадный сырок"? Родители неспроста дали такие претенциозные имена, а в расчёте на машинальное поклонение окружающих, привыкших уважать всё западное.
Не менее смешно выглядели мамочки, воспитывающие детёнышей по такой методике:

   Ты не получишь игрушку -
    Пока не послушаешь сказку -
    И не съешь конфету.
Наде нравилось работать в хирургическом, нравилось помогать людям, сострадать им, ухаживать. Она радовалась первым шагам некрасивого, но доброго старика с заживающей трещиной бедра, учила вязать одной рукой женщину из Юрмалы, крепко подружилась с ровесницей -воллейболисткой Сашей...

  Пора было собираться. Бережно повесив на костюм матери свой свитер, чтобы костюм не замёрз, Надя набросила лёгкую курточку из плащёвки, положила в карман давно неработающие отцовские часы, поправила на пальце сердоликовое кольцо и пошла к двери.

                5

  Чтобы добраться до больницы нужно было пройти вдоль дороги с волнами грязи, по аллее с липами, мимо короткого ряда самостоятельных магазинчиков и перейти через кладбище между автобусным парком и тюрьмой с высокими, серо-жёлтого кирпича громадами корпусов.
  Надя зашла в книжный и спросила, появилась ли книга Дерябина по физиологии. Продавщица пошла выяснять, а тётя-черепаха с интересом всматривалась в заголовки книг: "Справочник Адвоката", "Адвокат дьявола", "Дьявол во плоти", "Справочник плотника"...
 - Нет, вы знаете, ещё не поступил, - ответила женщина с поцарапанным жизнью лицом.
   Надя вновь зашагала по аллее, некоторое время вдыхая оставленный кем-то симфонический запах каких-то духов.

...-Простите, у вас есть часы? - молодой, светловолосый парень с улыбкой, напоминающей бутерброд с колбасой, вынутый из рабочего шкафчика, грустно глядел на нее взглядом просящего в долг.
- Есть, но они не работают, - ответила Надюшка, и возобновила движение.
- Подождите, может, я посмотрю? - не отставал парень, - мне тоже в ту сторону.
- И что же, прямо на ходу посмотришь?
- Можно и на ходу.
- Это что, такой способ знакомства?
- А мы с вами уже шли, но вы меня не заметили, я тут, в автобусном парке работаю, стажёром.
- А я в поликлинике, - ладно, пусть идёт, соседи всё-таки, подумала Надя и улыбнулась.
   
Прошли вышку часового. Асфальтовая тропинка виляла между серым высоченным забором с колючей проволокой, дубами, могилами и трансформаторными будками. Парень не отставал.
- А вы что, в поликлинику? - спросила девушка более мягко.
- Нет, мне на ту сторону, быстрей домой доберусь.
- А где ты живёшь?
- На Краске, на красной Двине.
 Узкие, втянутые глаза парня, уши с незаметными мочками, раздвоенный кончик носа указывали на спокойный характер, щепетильность и робость, небольшой рот в форме дуги говорил о способности деликатно смеяться над чужими неприличными шутками. Надюша даже не заигрывала с ним. С более уверенными в себе людьми она кокетничала интонацией голоса, озорством голубых глаз, уверенной походкой, плечами, локтём...
   Этот же, явно не умеющий знакомиться и производить впечатление человек-сурок к тому же все время жался к ней, боязливо озираясь.
- Ой, вроде кабан пробежал, - обронил Сергей.
-Это всего лишь кошка, -успокоила Надежда.

  Впереди уже показалось вагонное депо с покатыми, мокрыми крышами электричек и формулами проводов в темнеющем небе. Квадраты тюремных корпусов отступали. Нечёткие, заросшие мхом надгробия последних могил укоризненно смотрели вслед выдуваемой умиротворённым кладбищенским ветром паре. Напыщенные гибриды технического прогресса надвигались. Показался воздушный мостик.
 - Ну, большое тебе спасибо!
 Надя удивилась смене интонации в голосе сопровождающего. Из пластилиновой она трансформировалась в цементную. Девушка с интересом посмотрела на молодого человека.
- За что спасибо?
- Не люблю я эти кладбища, боюсь. Без тебя умер бы со страху. Ладно, я побежал, - бросил он и гигантскими шагами запрыгал вверх по ступенькам.

  Так он не кадрился?..скрипнуло в голове у Нади. Не без лёгкой обиды она отметила, что была в очередной раз использована. Но вспомнив недавнюю неприязнь, пожалела этого взрослого уже мальчика, который не мог побороть страх. Надо поговорить с ним Чем-то помочь. Ведь они наверняка ещё увидятся.

   Входя в поликлинику, занятая своими мыслями, Надя столкнулась со спортивным юношей, пытавшимся на весу застегнуть коричневый портфель. Тот изумлённо уставился на нее. Наверное, напугался, решила Надя и нечаянно, по привычке переключила взгляд на уши. Небольшие, на уровне глаз уши были слегка оттопыреными и такими знакомыми ( даже захотелось за них подёргать), что она улыбнулась парню мандариновыми дольками своих доверчивых губ, но спохватившись, извинилась и продолжила движение по коридору.

                6

 Нырков тупо стоял на алюминиевых ногах, скольжением носа провожая удаляющуюся девушку. Вот балда, хоть бы в ответ улыбнулся, донеслось из бурьяна мыслей. Она была так красива, и к тому же улыбалась. Ему! Андрей редко видел улыбку. Сейчас, разговаривая, никто не улыбается. Экономят или ждут, чтобы было за что. Улыбка стала дефицитом, редкостью, и глядя на неулыбчивых окружающих. Нырков сам не заметил, как начал им подражать - перестал улыбаться...

 Посторонний взгляд мог бы принять застывшего и задумавшегося Андрея за элемент растительного оформления коридора, через два метра от него стояла кадка с фикусом примерно его роста, далее еще через два - какой-то зародыш сандалового дерева, потом опять фикус.
 Из задумчивости Ныркова вывел портфель. Он вдруг выскользнул из рук и тускло шмякнулся о пол, насмешливо рассыпав вдоль стены всё свое парфюмерное содержание. Андрей очнулся, присел и начал ловко, обеими руками собирать стеклянные пробирки с разноцветной жидкостью. Казалось, меж руками началось соревнование, и видимо, желая узнать - которая из них получит медаль или вымпел, невдалеке остановился усатый санитар и  стал наблюдать за происходящим с таким важным видом, будто у него в кармане лежал контрабас.

  Откуда-то с боку донеслись позывные радиостанции, затем развязный мужской голос сообщил:
 - Дорогие радиослушатели дешёвых приёмников, точное время - семь минут восьмого. В девять часов начнётся десятый выпуск передачи "двенадцатый этаж"...- радио смолкло.
  ...В котором мы тринадцатый раз сообщим пятнадцатилетним девушкам с шестнадцатисантиметровой талией о том, что завтра семнадцатое апреля, додумал Нырков, захлопывая портфель.  Он не любил этого диктора.

 Девчонка не выходила из головы. Она звучала внутри мелодией весенних ручьёв, билась в груди жгучим гейзером, падала с неба ранним листопадом. Нырков закрыл глаза, чтобы вновь увидеть ту, что так встревожила. Она еще стояла в радужной оболочке, но вот постепенно стала рассеиваться, и Андрей начал трусливо шарить по карманам в поисках клочка бумаги, чтобы записать хоть мелодию... Не успел. Вечно эти карманы полны совсем не тем, чем надо, подумал он, разжимая ладонь. На ладони лежал спичечный коробок. Откуда?

   Нырков вспомнил утро. Живя в Юрмале, он каждое утро одним и тем же автобусом по одному маршруту  ездил в Ригу в поисках все новых лояльных бухгалтерий. Проезжая между Лиелупе и Булдури, он всякий раз обращал внимание на обочину между тротуаром за соснами и шоссе. Где-то в середине сосновой аллеи, в траве он каждое утро замечал два маленьких огонька, две свечки, спрятанные кем-то за стёклами недорогих, узких, цилиндрически-ровных стаканов. Каждое утро Андрей как загипнотизированный ждал, когда появятся огоньки.

  Но вот сегодня он в ужасе заметил, что свечи не горят. Автобус был уже далеко от того места, когда Нырков потребовал водителя притормозить, вышел, и долгое время брёл назад, всматриваясь в непричёсанные вихры обочины.

  Свечи были на месте, только их почему-то никто не зажёг. Нырков дошёл до магазина, купил спички, вернулся и запалил обе свечи. Идя к электричке, Андрей обратил внимание на двигающегося ему навстречу старикана с каким-то преступным лицом, тот был одет убого, и катил позади тележку с дряхлой сумкой. Бутылки, небось, собирает, подумал Андрей, как бы свечки не забрал. Он последовал за стариком в некотором отдалении. Старик шел долго, останавливаясь, чтобы прокашляться, вытряхнуть ботинок. Наконец добрёл до огней.. Нырков вышел из-за дерева, готовый окрикнуть деда. Но дед сначала замер, минуту не двигался, затем вдруг стал молиться.

   Андрей потихоньку скрылся среди леса, прошёл поляну с аккуратными ёлочками и лишь потом вышел на тропинку.

                7

   Он сунул коробок в карман и механически устремился туда, где только что скрылась девушка. Интерьер поликлиники ничем не отличался от виденного им в других районах города. Письма дверей, горошины световых плафонов, северный ледовитый потолок, декольтированные шторами окна.
  Нырков шёл, влекомый одним желанием - увидеть вновь ту волшебную игру природы, что так всколыхнула увядшие чувства. Её образ врезался в память, вошёл в кровь, и уже крутился в обмене веществ, ускоряя ритм сердца.

 Она не была похожа на фото венгерской гимнастки Анжелы Рейнхарт, долго хранимое Нырковым в шкафу, имеющей как договор с судьбой о лёгкой, интересной жизни красивое, желанное многими лицо и хорошую, пластичную фигуру.
 Зато в ёё глазах дул тёплый южный ветер, а губы грели воздух чуткостью дыхания. А ведь она узнает, что ты всего лишь торговый агент, послышалось откуда-то из-за кулис памяти. Андрей вдруг сделался задумчивым, со стороны могло показаться, что это не он, а демон с картины Врубеля уныло крадётся по колее момнений.

Посетителей почти не было, все реже на пути попадались белила халатов, нигде не хлопали дверью, не слышались просительные интонации, не долетали звуки шагов. Может у эха тоже закончился рабочий день?

 Внезапно погас свет и в коридоре наступили сумерки, скудно подкармливаемые еще не померкнувшей светлотой неба за шторами. Невдалеке, слева распахнулась дверь, из нее выскочил потрёпанный, с каким-то мышиным лицом мужчина в расстёгнутом халате и уставился на приближающегося Ныркова.
- Да вы что? - возопил он. - Что за шутки? У нас тут операция!
  Андрей заглянул в безумные глаза хирурга-привидения и увидел в них мёртвую операционную, лежащего человека, скальпель, куски ткани, удивлённые лбы ассистенток. также он подумал, что в операционной, по идее, должен стоять стабилизатор или электростанция. Но всякое бывает при нашей медицинской бедности.

- Где щит? - требовательно спросил Нырков.
- Щит? Кажется, за углом, - спокойно ответил хирург.
Щит обнаружился лишь за третьим углом. Вокруг пахло жареной изоляцией. Андрей открыл дверцу и запалил спичку. Главное - найти перегоревший провод. С такими конструкциями он уже имел дело. Не было ни отвёртки, ни времени, поэтому он попытался голыми руками сорвать предохранительный блок. Не получилось. Удар каблуком. Есть! Чёрный, из огнеупорной пластмассы пенал блока разлетелся на кусочки, обнажив синие, как будто по ним текла людская кровь вены проводов. Еще одна спичка. Вот он, перегоревший. Ну где же взять кусок провода? Нырков оглянулся по сторонам, вдруг где торчат. Нигде ничего не торчало. Андрей провёл ладонью по волосам от лба до затылка, вытирая пот. Рука коснулась цепочки.

История цепочки была печальна. Старший брат Андрея, Юрка возвращался домой с вахты. Самолёт сел в Сургуте  подзаправиться горючим, и еще зачем-то. Юрка, было время, позвонил домой, чтобы встретили. Мать обрадовалась, и спросила, помнит ли тот о днюхе брата, которая завтра. Юрка взял такси и поехал в город, где в поздний час работал лишь круглосуточный ювелирный. Там он выбрал самую дешёвую цепочку, не кольцо же дарить. Андрей удивился, что он - девушка, цепочки носить? И спрятал подарок в стол. А Юрка через год утоп в болоте, собирая клюкву из-под снега. С тех пор младший брат носил цепочку, не снимая.

..Нырков не стал возиться с замком, а рванул цепочку всей пятернёй. Оборвав остатки перегоревшего провода, он осмотрел тумблеры, повернул два из них влево, и щелкнул вверх рубильником. Затем, густо обмотав поблёскивающую даже в темноте струну вокруг шурупных шляпок. перевёл тумблеры обратно и опустил рубильник.

 Свет загорелся.

                8

  Первым желанием Ныркова было - бежать, узнать, что там с операцией, всё ли в порядке, но ощутив холодок вокруг шеи, он решил быстро найти другой проводник.  В квартале от поликлиники работал ещё магазин хозтоваров. Туда Андрей и направился.

   Переулок был так темен, будто в его подворотнях прятался страх детей всего мира. В пыльном вечернем воздухе был разлит компот из визга тормозов, доносящихся с улицы, и тихого шелеста листвы. Магазин хозтоваров уже закрывался и Нырков нервно двинул в сторону универмага, самостоятельным кораблём взиравшего на всё гордо, так, будто он сам достиг успехов в личной жизни и переспал не только со всеми маленькими лавчонками, но даже с высоченным, двадцатипятиэтажным зданием гостиницы "Латвия".

Ничего проще и дешевле метрового удлиннителя не нашлось, Нырков выложил нужный эквивалент, взял шнур и отправился обратно. Нож-то у них должен быть, или, по крайней мере скальпель, соображал он.
 Около входа в поликлинику стоял полицейский бамбук, свет почему-то опять не горел. Нырков тихими ногами прокрался вверх по ступенькам и, медленно отворив дверь,вошёл. Подойдя ближе, Андрей увидел возде электрошкафчика того самого растрёпанного хирурга в халате, двух полицейских, какую-то женщину, и буквально влезшего в щит человека в зелёной форме.

  Ближе всех стоял "хирург", он что-то объяснял женщине, но так невнятно... Нырков различил лишь запах спиртяги.
- Ну и куда делся этот ваш деятель? - обратился, видимо, к врачу один из полисменов.
- Не знаю. я говорю, спросил почему света нет, а он побежал и в ящике стал копаться. А потом смылся куда-то.
- Смылся? Ну вот теперь ваш главврач будет теперь новую будку устанавливать.
- Это какую, на улице, что ли? А что с ней?
- Сгорела. Вдобавок лишился света соседний дом, в котором страховщики, там файлы не успели сохранить. Хотя, сами виноваты, надо было компъютеры модернизировать, а не жадничать.

-...Да кто же эту фигню сюда намотал? - послышалось вдруг из чрева металлического шкафчика.
- Сам ты фигня! - не выдержал Нырков, и тут же лучи фонариков осветили его злое лицо.
- Вот он! - прошептал в тишине хирург, но Андрей уже был в двух шагах от входной двери. Выскочив на улицу, он свернул за угол, пробежал метров двадцать и перебросил портфель через невысокую ограду детского садика. Перелезая, он умудрился порвать брюки в самом неприличном месте.

  Вой сирены удалялся в сторону обратную той, куда драпал Нырков. Бог с ней, с цепочкой, думал он, щас как впаяют штраф, а то и посадят. Андрей остановился на освещённом месте и пошарил по карманам. Ничего не выпало, пока бежал? Так. Ключи. Кошелёк. Все. Порядок...Блин! Да ведь он оставил свой телефон в бухгалтерии. Для заказов. Хотя, кто знает, что это был он? Но ведь могут всех допросить. Вот балда! Ладно. За пару недель всё уляжется. А там... Нырков открыл портмоне и вынул вдвое сложенный билет. Всё на месте. Отправление в два часа. В четыре он уже будет в Москве.

 Андрей летел в Москву записываться. Рижские цены кусались., и он, найдя в журнале телефоны звуковых студий, давно уже вёл переговоры. Остановившись наконец на имевшей все нужные реверы, хармонайзеры и гитарные микрофоны студии, он договорился о времени. Но что-то напутали, и недавно выяснилось, что запись послезавтра. И вот теперь приходилось, не подводить же людей, лететь самолётом.
  Мелодиями, выколдовываемыми из старенькой Мусимы, Нырков пытался вызвать, как он иногда шутил, "благородство мыслей, расшевелить дрейф души". Кассета нужна была Андрею как способ достучаться до других, как надежда на одобрение и благодарность...
 Но пока Андрей бежал через кукольный дворик детского сада, спотыкаясь о песочницы и карликовые лавочки, маршрут мысли поменялся.

  " ...Я выслежу её и каким-то образом то ли оброню, то ли подсуну свою кассету. Внизу, после оглавления я укажу свой почтовый ящик  - музыканта, а не торгового агента. Ведь я не торговый агент, я музыкант...- Дурак ты, а не агент, размечтался, никто не будет писать тебе на почтовый ящик, надо быть решительнее, заговорить с ней, какая кассета? Покажи, что ты стоящий парень, не фиг начинать с хвастовства. - А как же я это покажу, сейчас мирное время, чем я выделюсь среди других...? - Так придумай, ты же творческая личность, мышь тебе в половик!..."

  Пора было привести в порядок мысли, хаотично бегающие по лицу, и Нырков как всегда в случаях, когда нужно собраться, попытался представить дикого кабана, мирно пасущегося среди гнили промокшего леса. Один полосатый кабан...ещё один...много...кабанизация леса...кабанизация всех лесов...

                9

    По проспекту шёл мужчина с чемоданчиком в одной руке и напоминающем этот же чемоданчик мобильником в другой, мужчина и сам напоминал чемоданчик своей квадратной шеей, плоским чёрным костюмом, прямоугольным лицом. Он и не шёл, а как-то кантовался по асфальту, чётко вымеряя сантиметры каждого шага, словно от этого зависело что-то важное. На чемоданчике была надпись "Новая церковь святого дня", а самого мужчину звали Огюст.

-Да, я получить мой билет. Я лететь Москва. Да, севодня, я слышать, слышать, извини, тут какая-то дог...- чемоданчик спрятал мобильник в карман и удивлённо уставился в сторону сипло гавкающего на него худого, облезлого пса, явно требующего шницель. Пёс перестал лаять и вежливо завилял потёртым шнуром хвоста. Мужчина вновь двинулся вперёд. Собака, догоняя, загавкала негодующе и обличительно, привлекая внимание прохожих.

  Тогда мужчина развернулся и со всей силы пнул металлизированным носком ботинка собаку в бок. Пёс смолк, даже не заскулил, видимо, берёг силы, остановился, как-то неестественно опустился на  отсутствующий зад, затем лёг и приоткрыл свою потрёпанную пасть, глотая воздух.
  Человек продолжил свой неспешный ход. Так же неспешно он снова достал мобильник, так же спокойно продолжил разговор. Если бы он знал, что сегодняшний день в его жизни последний, наверняка не медлил бы в ходьбе, в разговоре.

                -----------------
   Надя торопливо шла по улице в сторону автобусной остановки. Юлька сказала, что ее отца, в прошлом умелого часовщика та найдёт в кафе аэропорта с часу до половины второго, он работал там подсобником и в это время обычно обедал.
   За старые отцовские часы никто не хотел браться, все советовали купить новые, это обойдётся в десять раз дешевле ремонта. Но Юлька пообещала, что её отец обязательно сделает, причем бесплатно, у них дома много всякого часового хлама, найдётся что-то и от Зари.
  Возле спортивного комплекса Надю остановила женщина, завёрнутая в фиолетовое платье-костюм, с гремучими глазами на лице инспектора рыбохраны.
- Милочка, будьте добры, который час? - спросила она так вежливо, что девчушка перепугалась, не подвох ли какой, и механически полезла в карман джинсов.
- Вот, смотрите, - протянула она вперед руку, - не работают.

 Тем временем на улице что-то происходило. По дороге, наперекор движению совсем рядом промчался велосипедист. Через пару секунд за ним с воплями негодования, задев фиолетовую женщину, пронёсся явно не велосипедной комплекции дядя. Женщина пошатнулась, и грохнулась в объятия Нади, выбив часы.
- Вот нахал! - гидравлически прошипела она, приводя себя в порядок, и уставившись в сторону погони глазами дежурного по гауптвахте. Надя тем временем ползала по тротуару в поисках часов. Нигде нету. Может, в мусорник влетели?
- Да что вы их ищете? Сами сказали, что не работают, - продезинфицировала фиолетовая и негодующе устремилась через дорогу.

 Надюша стояла в нерешительности. Обыскивать мусорники ей раньше не доводилось. Дождавшись, пока прохожие отойдут шагов на десять, она осторожно пнула жестяную тумбочку носком ноги. Мусорник завалился на бок. Часы не показались. Тогда Надя схватила его и тряхнула как могла сильно. Часы выскочили сразу, больше внутри ничего не было. Надя подняла их металлическую плоть , и заметив, что теперь надо менять еще и стекло, бережно опустила в карман. Автобус она прозевала, тот ушёл минуты две назад, следующий минут через сорок. Можно опоздать на дежурство. Пожалуй, лучше завтра съездить.

                ----------------------------
   Через полчаса из подворотни возле мусорника вышла женщина в красных полусапожках, с пузатой, шитой-перешитой бронзового цвета сумкой в руке, и направилась в  сторону остановки. Сумка, скорее всего, была тяжёлой, потому что женщина то и дело останавливалась передохнуть. Метров через пятьдесят к ней подошёл высокий, сухонький мужчина, в чистом, стареньком сером костюме, со строгими, прямыми морщинами на открытом лбу, яркими глазами и слабоочерченным подбородком.

                10

- Я могу вам помочь? - вежливо обратился он.
- Спасибо, но это достаточно далеко. -улыбнулась Инга и вгляделась в прохожего. Непонятно, подумала она, младше он меня или старше. по лицу алкаш, вдруг сумку отберёт, а там продукты, нижнее бельё, всё, что просил привезти Василий, верхнюю одежду велел не брать, объяснив тем, что в камере её придётся отстаивать.

 - Куда едете? - поинтересовался алкаш, уже держа в руке сумку. - Ой, тяжёлая, что у вас там?
- Мне только до остановки,- слукавила она, семеня за мужичком, явно не рассчитавшем свои силы, но притворившимся таким могучим, и даже приосанившемся.
  Метров тридцать он что-то весело болтал про то, что и не такие тяжести подымал, что для него это пара пустяков, гораздо тяжелее смотреть, как она пытается тягать эту сумку. Затем вдруг остановился и замолчал. Улыбка пропала с лица. Инга заметила как оно потемнело, словно его заасфальтировали.

- Что случилось? - взволнованно спросила она.
- Ничего, - проскрежетал мужчина, выпуская сумку, и тихо опустился на бетонную стенку, окаймляющую клумбу. - Сейчас, сейчас пройдёт, - прошептал он и медленно заложил правую ладонь за левый отворот пиджака.
- Сидите здесь, я сейчас куплю вам валидол, - скороговоркой выдохнула она и уже повернулась было бежать через улицу, в аптеку.
- Нет, не надо валидол, лучше дайте руку, - остановил Ингу мужчина, протягивая к ней коряжистые пальцы и тускло глядя в лицо полузакрытыми, просящими глазами.

 Инга протянула руку и через секунду почувствовала в ней холодную мокроту берёзы, с которой содрали кожу. Но время прошло и вскоре обе руки стали теплыми, человек пришел в себя, и, заметив, что сидит на клумбе, попытался встать. Инга тихонько высвободила руку.
- Ерунда, раз в неделю обязательно схватит, но уже все в порядке, идёмте дальше. -бодро сообщил мужчина.
- Нет, не надо, я сама, - Инга знала, что такое сердечные боли и хранила дома целый арсенал лекарств против них. Жаль, что надо на самолёт. Она вытащила из кармана плаща лоскут бумаги, что-то написала на нём и протянула несостоявшемуся помощнику.
- Возьмите, позвоните мне через три дня, я скажу что делать.

  Мужчина взял бумагу и долго смотрел вслед удаляющемуся силуэту дамы, пока пассажи брызг от ехавшего автобуса не вернули его ощущения в привычную тональность.

                11

    В это же время по этому же тротуару, украшенному с левой стороны клумбами, шла другая женщина. Она возвращалась из фотомастерской и была в ярости. Какой болван этот фотограф, думала она. Точки на носу, видите ли, диагональные линии, спадающие от носа к уголкам губ..да у всех же они! А у самого освещение такое, что получается человек с лицом убийцы.
 Женщина изредка, сама не замечая, что-то гневно восклицала, двигаясь так энергично, что казалось это идут не ее ноги, а светло-бежевый скафандр платья с привязанными к нему фальшивыми руками и головой. Навстречу кто-то махал рукой. Наверное, какая-то знакомая. Она остановилась, достала из элегантной светлой сумочки очки, одела и ужаснулась.

  Навстречу ей в красных полусапожках как-то замедленно бежала-плыла та самая старушка, квартиру которой после выселения удалось так выгодно продать. Вот она бросила сумку, и еще сильнее замахала руками на бегу.
 Женщина в скафандре огляделась по сторонам в поисках помощи. На остановке прямо перед ней тормознул автобус Мерседес, один из двухсот, полученных в подарок рижским автопарком от немцев. Уж не автобусу ли так неистово махала руками старушка? Одну остановку проеду и выйду, решила нефотогеничная, втискиваясь в уже захлопывающиеся двери.

 Пройдя в салон, она пододвинулась к окну и посмотрела назад, на удаляющуюся, больше не размахивающую руками бабку. Неожиданно водитель притормозил, и потерявшую бдительность беглянку бросило вперёд, влево, сильно стукнув затылком о ручку окна, так сильно, что окно отъехало сантиметров на пять. В салон пальнуло дезодорантом свежего воздуха. Пассажиры, их было четверо, никак не отреагировали. Хмурый тип с лицом торгового агента и гитарой в тёмном, тканевом чехле равнодушно смотрел в окно, человек с квадратным лицом на передней боковушке с акцентом говорил по мобильнику. Два каких-то вальяжных типа в кожанках и спортивных штанах , посмеиваясь, что-то обсуждали.

  Мерс остановился на светофоре, передняя дверь чавкнула створками и из кабины водителя на землю сошел молодой парень, очевидно, стажер. Створки хмыкнули, и автобус вновь тронулся.
- Ты слыхал, вчера опять самолёт ..банулся, б...дь? - донеслось со стороны кожаных спортсменов.
- А! Забей, то ж не у нас, в Колумбии, у нас-то чё им биться?
- А у них, б...дь, чё им биться?
- Да подстава, порожняк, по ходу наркота или кого убрать решили.
- Ну и  ..й с ними, главное, чтоб не у нас!

                12

   На Ныркова эта боковая болтовня наводила тоску, да и вообще, с момента посадки в автобус он ощущал какую-то тяжесть, лёгкую тошноту и головную боль. Может, не ехать? - блёкло пропечатывались мысли. Если щас так, то что же будет в самолёте?..Сдам билет, подумаешь, тридцать процентов потеряю. А может и пройдёт, выйти, подышать воздухом... но так я никуда не выберусь из этой жизни...

  Въехали на мост через Западную Двину. Андрей посмотрел направо, на тонущее в зелени тополей здание президентского дворца, бывшего дворца пионеров, куда маленький Андрюшка ходил заниматься в театральный кружок. Недавно он случайно столкнулся на улице с руководительницей, Светланой Васильевной, оставшейся такой же жизнерадостной девушкой, только сильно постаревшей. Тётя Света работала в школе, обучала языкам театральным способом. С куклами на руках. Кукла-лиса разговаривала у неё с куклой-зайцем по-английски. Дети схватывали язык на лету, а Васильевна, как звали ее теперь соседки по дому, была при работе.

   Они посидели в кафе, повспоминали о том, как мелкий Нырков убегал с занятий за то, что Света Васильевна дала ему роль Серого Волка, а не поросёнка о том как ходили всей группой в ТЮЗ, а Колька из пятой школы положил Светлане на кресло мороженое в знак признательности, а та не заметила и села на мороженое...

 Неужели настоящее стало таким скучным, что он всё чаще вспоминает прошлое? Когда-то Андрюшка  ловил здесь ершей прямо с набережной, на донку, навесом, а сейчас, наверняка, и ерши разбежались - правую сторону моста ремонтировали: сняли перила, раздолбили бетон, вырезали скелет арматуры...
  Шум стоит страшный. Одно радует, погода хорошая, солнце яркое.

                -----------------------------
  Они уже подъезжали к остановке "плавательный бассейн", когда Сергей, привлечённый каким-то солнечным бликом, глянул на текущие вдоль русла дороги клумбы с чёрной землёй и заметил дядьку, присевшего на одну из них. Сердце вдруг стукнуло  последний раз и остановилось. В человеке с клумбы он без труда узнал отца, ушедшего от них с матерью, когда Сергею было пять лет. Отец навещал, брал малыша на выходные, но всё реже и реже. Когда парень пошёл в третий класс, папаша стал видеться с ним лишь по-телефону. Мать сказала, что он пьёт, нигде не работает и живёт за счёт какой-то женщины. Лет семь назад Сергей встретил отца в продуктовом и тот неожиданно пригласил его домой. Там они распили бутылку портвейна, по-старому сыграли в шахматы, а через неделю отец позвонил и обвинил сына в  пропаже тридцати рублей. Сергею обвинение показалось таким нелепым, что он дал себе слово никогда с отцом больше не разговаривать.

 Ещё через неделю отец снова позвонил и, извиняясь, сообщил, что деньги нашлись. За последние несколько лет Сергей пару раз видел отца на улице, среди прохожих, но делал вид, что не замечал. И проходил мимо. Отец тоже притворялся, что не видит, ему было стыдно за тот случай.
 И вот теперь он сидел такой жалкий на этой клумбе-пиале, с надеждой и скорбью глядя вслед автобусу...
  И сердце не выдержало. Оно забилось в груди, как только что пойманный дикий зверь. Сейчас он выйдет, вернётся, скажет отцу, что больше не сердится, даст ему денег, отведёт домой.

- Останови! - приказал Сергей.
- Зачем? - удивился Лёха, не ожидавший таких повелительных интонаций от стажеруемого.
- Мне надо. Подберёшь на обратном пути.
- Так приспичило, что ли? - с пониманием ухмыльнулся водитель.- Ладно, вон там, на светофоре высажу.

                13

   Никто из прохожих не обратил внимания на столь обычную вещь : остановился автобус, выскочил парень. Никто не заметил ничего необычного и в том, что автобус отбрасывал тень. Обычную тень, обычнее некуда. Тень давно стала такой обычной вещью, что люди перестали её замечать. И лишь бабка с четвёртого этажа, вечно глазевшая в окно, да мальчишка с шестого, традиционно сбрасывающий кому-то на голову невкусный обед обратили внимание на странность этой тени. Странность заключалась в том, что тень вообще была. Полдень, солнце над самой головой, и ни один предмет попросту не мог отбрасывать тень.

 Но у автобуса тень была. Стандартная, классическая, и вот что интересно - предметы, которых она касалась тут же покрывались тонким слоем тени, хотя, может быть это всего лишь пыль из-под колёс. Можно было решить, что тень, отбрасываемую автобусом создаёт луна. Но луны нигде не наблюдалось. С другой стороны, ведь сейчас не ночь. А, может, всё-таки ночь для автобуса? А может это тень от облака, а сам автобус -тень этой тени?

                ---------------------------
....Пакулевич выжимал из педалей всё, что можно. Это был уже третий, похищенный им сегодня велосипед. Лешек получал огромный кайф, сбрасывая дорогие дрыны с моста прямо в реку. Такого удовольствия он не получал с тех пор как в последний раз играл в компъютерный футбол с сыном. Живым ещё. Сына было за уши не оттащить, Ленка слабо сопротивлялась.

   Восемь лет назад Лешек убыл с улицы Романтична в Люблине и переехал в рижский микрорайон Мыльная Гора (Зиепнеккалнс), где находилась общага их строительной конторы, нанимавшая на родине маляров высшего разряда со стажем для покраски фасадов в старой Риге. До этого Пакулевич уже поработал в Германии и в Америке побывал, правда кто-то стукнул на друга из Новего Йорку, что тот нелегально трудоустраивает земляков. Отобрали сначала паспорт, затем вышибли из страны, запретив пять лет появляться там даже туристом.

 В латышскую Рыгу Лешек приезжал только работать по двенадцать часов в день. Месяц работаешь, месяц дома гуляешь. И вот однажды его командировали в маленький город Огре, час на электричке от Риги, и там он глубоко шпателем порезал руку. Выходя из поликлиники, что в лесу, он был подловлен женщиной, попросившей помочь довести дочку до машины. У дочки, симпатичной, молодой девушки была перебинтована нога ниже колена. Лешек осторожно подхватил ее на руки, донёс до старенького автомобиля и аккуратно пересадил в салон. Сам расположился рядом. Мама села за руль.

 - Як то случилос? - спросил он, подобрав наиболее простые русские слова.
- Как? С электрички выходила, споткнулась, вот..нога теперь, - вытерла слезу девушка.
 Лешек сказал, что у них, в Польше не такие крутые ступеньки в электричках, Ленка ответила, что была в Польше, и ей не понравилось.

   Глаза их встретились, и встречались всё чаще уже через неделю, когда поляк в третий раз навещал больную. Через полгода они поженились. Еще через год родился Януш, а  через семь лет, две недели назад Януша, переезжавшего на велосипеде через дорогу не заметил автобус с грязными задними номерами, стукнул его капотом и скрылся. Сын не дожил до скорой помощи. Жена слегла и не разговаривала с Лешеком. Сам же он начал постепенно сходить с ума. Ему везде чудился сын. Он заходил в трамвай и по привычке покупал два билета, приносил домой конфеты с мишками и зайцами, а недавно впервые в жизни угнал велосипед...

                ------------------------------------
   Лёха выжал сцепление и включил вторую. Начинался подъём на мост. Показалась невозмутимая гладь реки, гостиница Рэдисон на другом берегу, здание дома печати. Сушняк, видно, сковал горло с утра, и водитель то и дело прикладывался к полуторалитровке минералки. Вот он в очередной раз переключил скорость, была уже середина моста, и запрокинул голову в длинном глотке. Можно было ставить нейтралку, он так и сделал, уклон пошёл вниз.
  Опустив голову, Алексей вдруг заметил несущегося прямо на него велосипедиста. Что за кретин, подумал он, может пьяный? Не буду тормозить, он же правила нарушает, не я. Когда до велосипедиста оставалось метров двадцать, Лёха обнаружил слева, немного впереди, сидящий в засаде бамбук дорожной полиции. Нет, с ментами шутки плохи, решил Лёха, надо тормознуть для вида, а то скажут - задавил участника движения, суку.

 И он нажал на тормоз. Но автобус не обратил внимания и нёсся вперёд. Алексей попробовал ещё притопить. Может, тормозуха вытекла? Он резко глянул на педаль тормоза, как будто мог рассмотреть её под ступнёй. И тут вспомнил, что не почувствовал нажатия..К тому же правая нога стояла на уровне акселератора. Водитель попробовал передвинуть ногу. Нога не слушалась. Он попробовал пошевелить другой. Другая молчала. Навстрёчу мчался чёртов велосипедист, невдалеке за ним притормозила полиция.

  Водитель вывернул руль как мог дальше вправо, не заметив, что в полсекунды покрылся ровным слоем холодного пота, не видя своего изменившегося, клоунского выражения лица. Автобус въехал на ремонтируемую сторону и под углом сорок градусов помчался к краю моста.

...... Слышалось хлопанье дверцами, стук каучуковых подошв о новый бетон. Люди выскакивали из машин и бежали к месту, откуда только что нырнул в холодную, мутную воду Двины автобус Мерседес. Некоторое время из-под воды еще виднелась его светлая крыша, затем она стала тускнеть, бурление на поверхности с минуту продолжалось, потом стихло.

                ----------------------------------
    Взмыленная щека неба  пестрила лёгкой сизой облачностью, казалось, по небу всё время ездит невидимый трактор с шипованными колёсами, и оставляет на нём свой хромой, проваливающийся след. Кое-где облака расходились, пронзённые отражаемыми от асфальта, листвы, пивных бутылок взглядами бездомных собак, попрошаек, бабок с газетами. Тихо отворялись окна домов, из них вылетал новый воздух, и, добравшись до неба, становился видимым, закрывал отдушины, стремился к другим.

  Издалека, с северо-востока надвигалось большое, но такое же как все серое облако. Облако кралось медленно, боязливо. Так же медленно по глади реки плыл, никем не замечаемый, чёрный плот тени. Аккуратно, не задевая буйки водных знаков, не сталкиваясь с баржами, спокойно  достиг устья, выскочил в море и двинулся чуть влево. Через пару вёрст он поравнялся с облаком.
  Облако задрожало, пытаясь удержаться, но какая-то страшная сила неотвратимо влекла его вниз, к воде, вцепилась и тащила за седые кудри. Облако закричало что было сил, но солнце и другие облака не услышали, а лишь какие-то жалкие человеческие существа внизу хором оглянулись на крик и стали вытаскивать из сумок такие же как тень чёрные поганки зонтов. Облако спускалось всё ниже, наполовину уже вобрав в себя подымающуюся навстречу тень - мокрую, тяжёлую дочь глубины и отчаяния..

                14

   Андрей открыл глаза и прислушался. Тихо, как в пустом холодильнике. Что-то творожно-белое маячило впереди, а вид этот сопровождал тревожный, неясный гул, будто рядом, в окно, требуя разрешения на посадку, бились стаи бумажных самолётиков.

   Прошла минута. В глазах стало проясняться. Потолок уже не был творожным, гул обратился в дождь, выкаблучивающий на подоконнике. Нырков попытался перевернуться на бок. И чуть не закричал от боли. Указательный палец правой руки, которую он по привычке подложил под бок был вместе с частью кисти забинтован. Под бинтом на пальце оказался гипс. Андрей откинул одеяло и сел на кровати. Ноги были разукрашены коричневыми пятнами йода, на правой голени угадывалась пластыревая наклейка. Он поднял свободную руку и почесал ею бинт на голове. В этот момент открылась дверь холодильника, в комнату шагнуло  привидение и выключило темноту. Нырков лишь успел юркнуть под одеяло.

-Вам нельзя вставать, у вас сотрясение мозга, - заявило привидение строгим женским голосом. И в этом голосе Андрей сразу узнал глаза, губы... Надюша стояла справа от койки и как-то с хитринкой улыбалась. Но Андрей как всегда вместо того , чтобы улыбнуться в ответ глупо спросил:
- Доктор, сколько мне осталось?
- Ну, если вы еще шутите в таком положении, то значит будете жить долго, - кокетливо наклонив голову, пропела она, удаляясь к двери, слегка поигрывая бёдрами. - Пойду принесу вам воды.

    И тут Нырков всё вспомнил. Пол, который ушёл из-под ног, удар головой, воду, хлынувшую через открывшиеся двери, ещё один, уже плавный удар, как он искал в наступившей полутьме эти двери, а они оказались закрытыми дном, беспорядочное барахтанье и поиск ещё четырмя пассажирами выхода, а один из четверых все бил и бил по стеклу ногой, на что-то еще надеясь, будто у него был металлический ботинок. Вспомнил как нашел единственную, чуть приоткрытою форточку, как остервенело дубасил по ее медленно поддающемуся шпингалету  каблуком, как застревая в узком проёме, всё же вылез, оттолкнулся от крыши, сделал мах руками. Как не хватало воздуха...

  И вот он здесь, живой, возможно, выуженный из реки чьей-то незадумывающейся рукой. А ведь чувствовал, что не стоит ехать, ведь была же подсказка! И кто он теперь для Неё, с загипсованным пальцем и перемотанной головой?..
- Вот, это лекарство, выпейте, -девушка смотрела по-доброму, без иронии и насмешки. - Вы, кстати, говорят, обратно нырнуть пытались, людей спасать, там ведь ещё были.
- Их спасли? - Андрей попытался восстановить в памяти пропавшие события.
- Нет, двое пытались, ныряли, но не смогли забраться внутрь... А знаете, я вас помню, - сердечно и открыто улыбнулась Надя, - вы были у нас вчера, и мы с вами столкнулись у входа! Ну, не притворяйтесь, -она звонко рассмеялась. - Это ведь вы были, правда?!

                ------------------------------
 ...- Вы и там были?- удивилась соседка по креслу.
- Да я же говорю, была! - Инга глянула в иллюминатор. Самолет уже приземлился и не двигался, подъезжал трап.- Я даже в Элею ездила, - продолжила она, - и вообще, стольких целителей обошла! А началось с того же. что у вас, с мелочи. Мой вам совет. не запускайте, а то будете как я... Вон, в короткой обуви приходится ходить.

  На таможне у Инги конфисковали почти все продукты. Расстроенная, она села на лавочку возле остановки, бросила под ноги пустую сумку и попробовала думать о чём-то хорошем. Вспомнился водитель Москвича, бесплатно подбросивший до аэропорта. Автобус не заметил или не захотел видеть, что она машет ему рукой...Вспомнился Кунька, который за три дня облохатится так, что по всему дому  будут прыгать эти гнусные насекомые. Может, стоило  прикрыть окошко с решёткой. Нет, а как же еда? Хватит ли ему еды в прихожей?
 Вспомнился странный мужчина-сердечник возле дома. Вот, бедолага.

 Подъехал Икарус. Людей было немного. Инга оплатила выменянными на доллары российскими рублями проезд, заняла удобное место и приготовилась смотреть в окно.



                1998 г.