из рассказов о призраке счастья Сомнения

СОМНЕНИЯ




  - Слушайте, призрака видела…
    Стояли, ждали автобуса; во влажной одежде и обуви, - домой возвращались. Обменивались досужим вздором, замедленно с паузами. О серьезном говорить – по возможности избегали; шутить – не та погода, настроение – осень чувствуется; походили, побродили – осень прочувствовали.
  - И как он тебе?
  - Кто?
  - Ну, призрак твой.
    Девушка отчистила о бордюр комья грязи с налипшей листвой. Подняла голову.
  - Ревнуешь?
  - Пока еще не знаю, - парень зевнул. Ночью – холодно; в палатке сыро, костер потухал. Не выспался.
  - Конечно, ревнует, - другой парень посмотрел на поворот, откуда должен был показаться автобус. – Это стиль такой: только познакомился и сразу же – бешенные, испепеляющие сцены ревности,.. и непременно – кривой кинжал.
  - А при чем тут кривой кинжал? – девушка в очках сидела на рюкзаке и смотрела прямо перед собой.
  - Ну.., - соступил с бордюра. – Кривой кинжал – это символ смертельной страсти, а любая, даже самая заурядная смертельная страсть, действует на всех женщин безотказно.
  - Да?.., - девушка в очках не стала спорить; холодно, сыро. Помолчала, потом спросила:
  - А ты ревнуешь?
    Удивленно взглянул. – К кому?
  - Да, хотя бы к призраку, - поднялась, сделала несколько шагов в сторону.
  - Ну, где же тот автобус? – первая девушка притопнула ногами по асфальту, постучала кулачками друг о дружку, подышала на них.

                *      *      *

    Сверху, с лесистого склона, словно для того, чтобы утолить свое любопытство, туманными клочьями наползало облако: сквозь желтеющую, некрепко держащуюся листву и  податливые блестящие ветви. Они скользили по зонтику, с листьев падали крупные капли, отражались в брызги; падала листва: соскальзывая, доверительно шептала тайны. Еще одна осень, сколько предчувствий и молодости в твоем влажном от печали совершенстве.

                *       *       *

  - Тогда не обратила внимания: сами помните, какой там подъем был, да еще и ветер.
    Из-за поворота загудело, девушка прервалась; когда машина пронеслась мимо, продолжила:
  - Глянула в сторону, а там, на хребте – фигура с зонтиком, вроде бы вся из тумана, но – как живая. И такое впечатление, что смотрела она на нас.
  - Померещилось, - первый парень неспокойно вышагивал по обочине. Срывал листок и, скомкав, бросал.
  - Конечно же и элементарно, - второй парень встал в любимую позу одного общеизвестного профессора: левую руку на сгиб локтя правой, а ладонью с выставленным к виску указательным пальцем подпер щеку. – Конечно же и неоспоримо, и не раз обсуждалось на научных конференциях самого высокого уровня,.. – и тут, как бы прерванный увиденным безобразием, с негодованием воззарился на предполагаемое безобразие (т. е., в спину шагающему товарищу). Не отнимая левой от локтя правой – негодующий жест сжатой ладони. – А вот ты! Тютькин-Мутькин-Дрютькин-Путькин, будешь сдавать мой экзамен вечно! Вечно!! – с интелегентным  пафосом потряс кулаком.
  - Не смешно и глупо, - девушка в очках повернулась и медленно пошла обратно, по тропинке вверх.
  - Ей, куда ты?
  - Оставь ее; на нее иногда находит, - девушка подышала в холодные руки, откинула волосы со лба, поежилась.
     Шагающий парень развернулся и пошел к остановке, все так же цепляясь рукой за ветки и срывая листья.
  - Далеко не отходи, автобус пропустишь! – крикнула девушка и быстро глянула на одного, на другого. – Что же так холодно? – обхватила себя руками.
    Парни не откликнулись; второй тоже начал вышагивать, только – в противоположенную сторону.

                *       *       *

    Запах преющей листвы, сырых деревьев, мха; рассеянный, едва уловимый запах грибов. Сырой, поникающий сквозь сознание воздух, очищающий. Вечная неизбежность перемен, скрывающая монолитную незыблемость главного. Смягченное желто-зеленое освещение, углубленные краски, углубленное значение, - задумчивость осени. Минимум движения, - чтобы каждый падающий лист оставался в памяти. Чувствительная тишина, - чтобы слышать каждую срывающуюся каплю. Печаль осеннего леса, очищающая грусть.

                *       *       *

  - …Да нет же! Я тоже сразу не придала значения. Знаете, как это бывает: когда видишь невозможное в невозможных условиях.
  - Почему же «невозможное»? – первый парень сидел на корточках, привалившись спиной в ветровке к стволу дерева.
  - А потому, - девушка сидела на рюкзаке, плотно сжав между коленями ладони. – Там такой ветер был, а он стоял на самом хребту; его зонтик просто бы вырвало из рук. Да и к тому же… одет он был, как будто в театр собрался.
  - Ты и это успела разглядеть?
  - Ну мне так показалось.
  - Так был он там или не был? – второй парень уже больше не шутил; холодно, сыро, - всякое настроение пропадает. Да и к тому же облако сползало все ниже и ниже, подкрадывалось. Неуютно; мелко накрапывало.
     Появилась машина, парень вскинул руку. – Эх! – не остановилась.
  - Я тогда потому и не вгляделась, потому что очень как-то нереально это было.
  - Ну да, чтобы туда попасть, ему либо через ущелье надо было перебираться, либо с другой стороны – по скалам. Так и так: с зонтиком там делать нечего. Скорее всего – это твоя фантазия. Джентльмен с зонтиком, - многие девушки о нем мечтают.
    Девушка быстро повернула голову, чтобы возразить. Парень сидел, глаза закрыты; в размытом свете – бледный, отсутствующий. Другой парень глянул на девушку:
  - Позови ее. Вдруг попутка остановится, а ее искать придется.
    Тот, кто сидел, открыл глаза.
  - Я схожу, - быстро встал.
  - Странная она какая-то, - девушка, сохраняя ногами равновесие, покачивалась на рюкзаке. – Одиночество любит. И одевается так, что всю себя скрывает, - просто обидно за нее.

                *       *       *

    С краев зонтика, наливаясь и подрагивая, мелко искрили капли. Так срываются одно за другим мгновения. Из чего состоит ожидание как не из этих коротких или длинных мгновений? Иногда – длиною в целую жизнь, иногда занимающие собой всю молодость, превращающиеся в осень, до следующей весны. Если пройденное утрачено – грустно, но это вовсе не исключает, а скорее предвещает – будущее. Так каждую осень: от весны к весне.

                *       *       *

  - Ты чего? – парень обернулся, услышав всхлипывание.
    Девушка сидела на рюкзаке, склонив голову; плечи вздрагивали.
  - Эй? – подошел ближе; хотел дотронуться, передумал.
  - Это я так, это у меня бывает, - тыльной стороной ладони потерла глаза.
  - А чего?
    Поискала в рюкзаке платок, зеркальце; не нашла; вставать не стала.
  - Не знаю. Жалко себя.
    Парень потер лоб.
  - Дела-а…
  - А ты не обращай внимания; это я так.
  - И часто у тебя?..
  - Да брось ты, - девушка с показной улыбкой вскочила с рюкзака.
    Облако клубилось уже почти рядом, туманная завеса шевелилась дышала, и поразительно – чуть в стороне показался клочок чистого неба.
    На тропинке послышались шаги.
  - Позвал ее, - парень тремя шагами остановился у бордюра. Глянул с улыбкой на остававшихся. – А что у вас здесь произошло: в любви объяснялись?
  - А у вас? – в тон спросила девушка.
  - Не додумались как-то.
  - Эх вы, мужчины…
  - А при чем здесь мужчины? – подхватил с той же шутливостью второй парень.
    Девушка, словно вдруг что-то вспомнив, подбежала к тропинке. Обернулась.
  - Ладно. Вы стойте, а я сейчас.

                *       *       *

    Это чувство, когда понимаешь, что ты – это не только ты, называют по разному. И не каждый, впрочем, способен понять это чувство, тем более – впустить его в себя, раствориться в нем. Туман покачивался, медленно сносимый в сторону, и стало светлеть: сам туман стал светлеть, пронизанный наполняющим сиянием. И послышались голоса, без раздражения и жадности, очень похожие на человеческие. Это хорошо, это гармонично – светящийся ароматный воздух, осенняя загадочность леса и человеческие голоса.

                *       *       *

  - Вот так вот они и жили…
    Водитель автобуса вопросительно кивал: ну что, мол, едете?
  - Может сбегать за ними? – спросил один у другого.
    Тот отвернулся, то ли растерянный, то ли думающий совсем о другом, не об автобусе. Через паузу ответил:
  - Да ладно. Другого дождемся, - повернулся к водителю. Тот нетерпеливо махнул рукой. Да ладно, езжай, езжай, - замахали ему в ответ оба.
    Заворчал двигатель, кто-то непонимающе посмотрел из окна.
  - Так вот они и жили, - повторил другой парень.
  - Ладно тебе. До вечера далеко, уедем.
  - Да я не про это.
    Замолчали, вслушиваясь во что-то собственное, переплетенное с ненавязчивыми звуками леса.

                *       *       *

    Туман на склоне горы продолжал покачиваться, особенного очищенного цвета. На зонтике высыхали последние капли. Там внизу слышались голоса: ближе, ближе шорох шагов по палой листве. «Красивая», - улыбнулся призрак. – «И грустная. Жаль, очень жаль», - на секунду задержался, прежде чем раствориться.
    Свет наполнял собой, наполнял! наполнял! и появилось солнце.