Агония парка

Я прекрасно сознаю, насколько дико и противоестественно выглядит подобное словосочетание – холодная агония. Тем не менее, это именно так. Речь здесь идёт о предсмертной агонии парка, в котором прошло едва ли не всё моё детство. Да, разве – только моё!

А теперь он умирает. Вернее сказать, уже фактически умер. Но формально он ещё существует, как определённая структурная единица в сети учреждений культуры и отдыха города Новочеркасска. И сам он ещё как бы не ликвидирован. Хотя, именно – как бы. Жизнь – в реальном, живом, полноценном, полновесном смысле этого слова – ушла отсюда. Ушла, по всей видимости, навсегда. Осталось лишь пустое безрадостное существование. Да и оно, скорее всего, продлится теперь не так уж и долго. Парк прекративший жизнь, а теперь и своё существование тоже прекращающий… Как это ужасно! Жизнь угасла. Угасает и существование. Парк агонизирует своей тихой, холодной агонией, скрытой едва ли не от всего окружающего мира густой пеленою стылой осенней мороси…

А когда-то… Когда-то это было настоящее чудо. Чудо начиналось уже с самого приближения к этому парку. Такая как бы аллея (хотя, на самом деле, то была не аллея, а даже сам, сказать по-правде, не знаю, как правильно было бы назвать, но это, впрочем, не так уж и важно), с одной стороны тянулось ничем не примечательное здание торгового техникума, а с другой – каменная стена, отгораживающая дворы прилегающих к парку маленьких домиков, уцелевших ещё с дореволюционных времён здесь в самом центре города, на самой главной его улице! Представляете! И стена эта так напоминала крепость – только, конечно же, гораздо меньших размеров, - с прямоугольными сквозными отверстиями, столь похожими на настоящие крепостные бойницы! Правда, стена эта пока ещё уцелела. Вопрос весь в том, надолго ли? Ведь часть её уже давно разрушена. При чём, как раз та часть, которая выходила на улицу. Разрушена людьми. Это было уже тогда, когда проклятая всеми «горбостройка» шла уже полным ходом. Её, эту часть стены, разрушили новоявленные коммерсанты, построившие там свой магазин. Кстати, и магазин тот просуществовал не так уж и долго, а у той злосчастной постройки за истекшие годы столько раз менялись хозяева и она сама столько раз меняла своё назначение, что мало кто уже, наверное, помнит, что и когда там было потом, и кому когда она принадлежала. Сейчас там находится фотоателье. Если совсем говорить начистоту, я сам несколько раз услугами того ателье тоже воспользовался.

Помню, в дни моего детства, в самом дальнем конце парка находился каменный домик, всё время закрытый, зато имевший дощатую веранду с навесом, окружавшую его с трёх сторон. На той веранде было очень удобно играть в прятки. Достаточно только бежать вокруг домика, вовремя успевая завернуть за угол, и тогда тот, кто ищет – тебя даже не увидит, хотя и знает наверняка, что ты здесь. Позднее двери того домика всё же открыли, и в дверях появился смотритель. Это было тогда, когда там поселилась настоящая, живая медведица. Я даже кличку её помню – Рада. Позднее Рада трагически погибла. Рассказывали, что случилось это по вине служителя, забывшего запереть клетку, вследствие чего Рада вышла из клетки, выбралась из домика, и, миновав парк, отправилась гулять по улицам. Говорили, что её застрелил милиционер, даже не знавший, откуда эта медведица.

А потом в парке появился целый живой уголок. Он располагался в вольере из сетки-рабицы, сооружённом возле парковой сторожки. Там обитали павлины, декоративные куры и несколько фазанов, в небольшой круглой клетке, подвешенной к потолку вольера сидели две совы, а в клетке, стоявшей на металлических ножках с краю того же самого вольера, проживала лиса, у которой – там же, в её клетке – был ещё и собственный домик, сколоченный из деревянных досок.

Недалеко от живого уголка находились аттракционы для детей. Самым интересным из них, пожалуй, был Сатурн. Но, по какой-то неведомой никому причине, он вышел из строя едва ли не в первый год своего появления здесь, и уже не работал больше никогда. Чуть дальше, там, где находились аттракционы для тех, кто старше, как сейчас помню, поражал своей красотой и непохожестью ни на что другое Ветерок. Это была такая карусель, которую вращали маленькие самолётики с пропеллерами, неизменно осуществлявшие свой полёт по кругу. А ещё здесь была карусель под названием Ромашка, признанная всеми как самый красивый аттракцион в городе, и даже едва ли не во всей Ростовской области.

А уж кто из жителей Новочеркасска моего поколения ни помнит огромный фонтан, такой огромный, что его размерам и иной пруд мог бы только позавидовать! Там ещё был большой металлический слон, спустивший в воду свой хобот, сделанный именно так, что по тому хоботу было очень удобно съезжать в воду. Имелась и лестница, предназначенная для того, чтобы забираться к этому слону на спину.

Несколько лет назад, помню, зашёл случайно в этот парк. И что же вы думаете? Нет больше того слона. Зато есть будка, в которой за плату выдают резиновые лодки, чтобы поплавать по водам того фонтана. Так и говорили люди тогда: «Всё! Отняли у детей сказку!».

А на месте живого уголка, уж давно более не существующего, обнаружил я самую настоящую забегаловку. А другую забегаловку обнаружил на месте того таинственного каменного домика с верандой, от которого тоже ничего не осталось, точно так же, как не осталось ничего и от летнего театра, бывшего здесь прежде.

Позднее я узнал совершенно случайно, что изначально тот домик строился для того, чтобы в его стенах была летняя детская библиотека. Говорили, что именно так и было в первые годы существования того домика, но я этого при своей жизни, увы, не застал, да потом, почему-то это начинание как-то само собой заглохло, а домик, сам по себе, остался. Ну, домик и домик…

Как это, однако, в духе теперешнего времени – на месте библиотеки сделать забегаловку. Есть в этом даже какой-то зловещий символизм. Была самая читающая страна, а теперь – самая пьющая. Утверждают знающие люди, что мы теперь по питейной части и по части разврата и бездуховности даже Штаты переплюнули.

Особенно удручающее впечатление уже тогда – несколько лет назад, при том моём случайном посещении парка – произвёл тот его уголок, почти возле самого входа, который теперь и не является больше частью парка, будучи отгорожен строительным забором. Там, действительно велось какое-то строительство. Вернее, не велось. Была возведена коробка какого-то предполагаемого здания в несколько этажей, да так на этом и брошено строительство. Трава и деревца, уже успевшие превратиться в настоящие деревья, поднимались вровень с этой коробкой. Забегая немного вперёд скажу, сейчас там эта растительность – и ещё выше, и ещё гуще, чем тогда, когда я впервые её увидел. И это тоже в духе нынешнего подлого времени: разрушить и загадить, изуродовав до неузнаваемости то, что было прежде, и не создать ничего нового.

А когда-то здесь было детское кафе «Золотой петушок». А ещё был настоящий самолёт, который – как рассказывали люди и писали газеты – привёз сюда от самой нашей областной столицы, от города Ростова-на-Дону огромный, сверхмощный тягач, тащивший тот самолёт, прежде списанный в аэрофлоте и подаренный нашему парку, по ростовской трассе, выполняя как бы роль такого наземного буксировщика. Потрясающе!

Я даже помню, как поначалу в этот самолёт пускали желающих. Хотя, и по билетам. Мне тогда там тоже довелось побывать – и в салоне посидеть, и в кабине, и даже чуть-чуть покрутить штурвал.

После «переезда» этого самолёта в Новочеркасск, первоначально планировалось оборудовать на его «борту» летний кинотеатр. Но в самый последний момент не разрешила пожарная инспекция. Кто знает? – Наверное, им видней. Но самолёт так и остался украшением парка.

В лихие 90е самолёт постигла печальная участь. Его порезали на металлолом. Это грязное дело провернул директор Городского парка Георгий Борисович Варфоломеев, в то время, по совместительству, возглавивший ещё и Детский парк, о котором я сейчас пишу. Он даже осуществил соответствующую компанию идеологического прикрытия своего подлого поступка, осуществил её при помощи одной из официальных городских газет. Что ж, среди журналистов никогда, увы, не было недостатка в продажных, беспринципных людишках, а сейчас – и подавно. Мне вдвойне больно об этом писать, потому что в биографии Г. Б. Варфоломеева имеется немало весьма достойных эпизодов, о которых я сам в своё время писал с глубоким и искренним уважением и даже – с восхищением, и не собираюсь отказываться ни от одного своего слова. Тем не менее, не зря существует пословица: «Старыми заслугами долго не проживёшь».

…Ещё минувшим летом я обнаружил, что теперь в парке нет вообще ничего. Ещё год назад здесь действовали хоть какие-то аттракционы. Некоторые из них (справедливости ради скажу и об этом) показались мне в тот момент очень даже интересными. А теперь – вообще ничего. Лишь трава, успевшая подняться выше человеческого роста. Трава повсюду. Даже через асфальт пробивается эта густая, неимоверно высокая трава с невообразимо крепкими, до непередаваемого толстыми стеблями. Всё зарастает травой. Правда в сторожке всё ещё дежурят работники какого-то частного охранного предприятия, одного из тех многих частных охранных предприятий, что расплодились в последнее время как грибы после дождя, осуществляющие охрану парка, о чём извещает табличка, вывешенная возле входа в парк. Впрочем, что тут теперь охранять? И от кого? Скорее всего, они и сами это понимают. Потому и не выходят из сторожки фактически никогда. Только отпирают и запирают калитку в установленное время, тоже указанное на той же самой табличке, вывешенной возле входа. Хотя, ещё лет семь назад – не говоря о том, что было в Советской время – никакой калитки здесь не было, что называется, и в помине. Вход в парк был свободен для любого и каждого во всякое время дня и ночи.

Я уж не говорю здесь о целом царстве деревянных скульптур-игрушек, тоже безвозвратно погибших.

Одиноко стоит пока ещё уцелевший – уцелевший вопреки всему, весь вопрос опять же исключительно в том: надолго ли? – памятник нашему славному земляку, Герою Великой Отечественной Войны – Георгию Сорокину. Стоит потускневший от дождей и времени, а главное – от людского невнимания. Кажется, позабытый всеми в этом огромной мире, катящимся в пропасть. Стоит среди клумб, с погибшими цветами, среди клумб давно заросших густыми сорными травами. Когда-то на этих клумбах росли цветы. Густые. Пёстрые. Разноцветные. На одной из них обитали особо диковинные цветы, настоящего названия которых не знал никто, но все говорили, что на этой клумбе растут «конфетки». Все их очень любили, особенно – дети. Они часто набирали из артезианского фонтана, расположенного поблизости, а теперь тоже несуществующего,  воду в маленькие лейки, приносили её сюда, поливая цветы-конфетки, так и говорили и друг другу, и своим родителям: «Давай конфетки польём». Будто сказку вспоминаешь!

Ничего больше нет. Только огороженное пространство бывшего парка, стремительно зарастающее травой, уже достигшей человеческого роста. Чахлая осень. Туманы. Морось. Парк, жизнь которого закончилась, осталось лишь пустое, безрадостное существование, но и оно, скорее всего, близится к своему печальному концу. Мне нечего больше сказать. Слов не осталось. И мыслей - тоже.


2009-11-23