Прогулка или попытка выхода из тупика

      Лучший способ вычеркнуть меня из твоего «завтра» - промолчать.
И вместо восклицательного предложения с глаголом будущего  времени получается пыльно-фиолетовое, цвета прогорклой воды Стикса, беспомощное и  повествовательное: «Может быть…»
       Не верю сухим бабочкам, коллекционным воспоминаниям, колким прожилкам прошлогодних, проглаженных утюгом листьев и целым кладбищам изысканных умирающих букетов в галдящих, суетливых,  базарных некрополях с продувными бестиями- продавщицами с вечными глазами греческих сестер-богинь, на родине ткущих нити человеческих судеб, а в торговых рядах этого города цинично вяжущих носки на продажу…Каковы времена, таковы и нити …
        Не истинно…
        Чую кожей.
         Серое чудище сумеречного чужого города  - в веселенькую оранжевую полоску. Светофоры в ступоре! Оно урчит, как сытно пообедавшая зверюга, глотая слово «навсегда» и превращая миллионы потенциально возможных «будет» в одно дымящееся бензиново-автомобильной плотью вот этой реальности - «есть»…
        Размытые блеклой моросью дождика кляксы фонарей – почти тест Роршарха. Что ты в них видишь? Поиграем в бисер, милый? Старик Гессе был прав – это захватывает.
        Влажная акварель твоего города. Фешенебельные манекены в клубных пиджаках и …противогазах! Дизайнер негодяй-с, были пьяны-с! Неадекватны-с!
        Глазницы старых зданий – и визжащие в безумной третьей октаве оттенки рекламных щитов…Рождество… Новое тысячелетие.
        А то, первое, в рождественской Ялте помнишь? Поворот головы, ветер, соленый гул  ночной набережной, свобода – до безумия, до крика, до дикого мгновенного совпадения столетий, тел, глаз, строчек, взглядов, запаха кофе – над головами знакомящих, полузнакомых, случайных прохожих …это была я – голос, ритм, песня, запах моря…вот так и начиналось…
        Опять твой город. Ветер. Кока-кола. Вытянутые лица посленовогодних прохожих. Наглючая черная шляпа и насмешливая щетина – тебе нравится эпатаж, милый?!
        Это не та декорация!
        Программка дала обидный сбой! Это же должны быть бронзовые от чувства собственного достоинства и прожитых веков фонари Plas Pigales, потом витрины Сhampes Elisses, стильные уютные кафешки с галдящими бесцеремонными (грассирующее «р») французами! Лукавые полуулыбки парижских м-м-мадам с высокими скулами, упрямым узким подбородком, насмешливыми искрящимися глазами с прищуром и независимыми, какими-то мальчишескими каштановыми стрижками..
Я – оттуда. А здесь – случайно. Ну, вышло так – ангел промахнулся, тоже мне, снайпер нашелся…
       Зато достался мне гортанный голос с врожденной способностью к напевам парижских шансонье клошарно - богемного вида – наперекор ангине, обстоятельствам, нелюбовям, быту, одиночествам, счастью и несчастьям, иногда себе…
   Это – на память о потенциальном параллельном одномиллионном «не сбылось»…
       И ты, вальяжный и насмешливый, не доучив в Сорбонне курс «Европейская классическая традиция в поэзии раннего Рильке» и, не получив зачет, апофигистически насвистывая, перескакиваешь со ступеньки на ступеньку. Перескакиваешь, упоительно и вдохновенно запихиваясь «буше». Ох уж мне эти нравы Латинского квартала! «Привычка свыше нам дана…» - проносится в твоем загруженном амбициями и барышнями мозгу цитатка из какого-то «солнца русской поэзии» с явно эфиопскими кудрями и темпераментом (курс славистики – тоже не «зачт.») Ешь  «буше», милый, иронизирую от безысходности.
        Черная наглючая шляпа. Безалаберный шарф, мефистофельская – вверх и наискось – бровь! Где-то это уже было. А, дежавю – сбой в программке, как же, помню.
        Какая разница – где, когда?
        Но в той реальности было, слышишь, было восклицательное предложение с глаголом будущего времени без пепельно-фиолетового, под цвет воды Стикса «может быть»…
        Как жаль, милый, что ты напрочь забыл французский…
        C’est la vie, mon garsonе!
        Mai je raconte, je parle et parle:je voi aime, mon petite Prense, je voi aime!
        C’est  tres dificile … C’est  magnifiqe…