Холерик

Валерий Задрыгин был холерик, хотя он об этом не знал.

Как-то Задрыгина пригласил к себе в кабинет психолог и сказал:
- Садитесь! Я должен вам задать несколько вопросов, чтобы точнее определить соответствие ваших психофизических свойств занимаемой должности.

Сел Задрыгин на стул и тут же поднялся, засуетился по кабинету.
- Вот видите! – вспучил психолог глаза и воздел указательный палец. – Нет усидчивости. Типичный холерик!
- Чего-чего? – на ходу спрашивал Задрыгин, уже проделав тропинку на зелёном линолеуме. – Какой холерик?! Меня в жизни ни одна холера не брала!

- Так вы ведь ни секунды не сидели! Сразу вскочили и забегали по кабинету. Это – признак того, что вы холерик.
- Я вскочил потому, что у вас на стуле тут какое-то вязание со спицами лежит. Между прочим, одна спица блуждает по моему организму.
Психолог перегнулся через стол, взял вязание и ударил им по своей мудрой голове.

- Ах, извините! Это до вас здесь Валентина Васильевна, наша вахтёрша, была. Склеротичка, каких свет не видел! Я её спрашиваю: «Что вы будете делать, когда кончится пряжа?» А она отвечает: «На вход посмотрю: не выносят ли чего воры из учреждения?»

Не отклоняясь от челночного маршрута, Задрыгин резко сказал:
- Какое мне дело до вашей склеротички! У меня своих проблем полный рот.
- Холерик! Холерик! – радовался своему чутью психолог. – Выдержанности у вас нет. Вспыльчивость так и прёт наружу.

- Какая может быть выдержанность?! Я шёл в туалет, вы меня поймали в коридоре и чуть ли не силком сюда затащили!
Психолог подпёр подбородок левой рукой, а правой стал записывать, произнося вслух:
- «Валерий Ефимович Задрыгин. По темпераменту – холерик». Скажите, вы можете взять на себя инициативу, поступить решительно, а?

Ходьба Задрыгина убыстрилась, из-под его подошв отлетали ошмётки линолеума и поднималась цементная пыль.
- Сняла решительно пиджак наброшенный… - запел Задрыгин, сняв пиджак и бросив его в открытое окно. При этом брови его резко вскинулись, как синхронно открывшиеся замки чемодана.

Исследуемый перепрыгнул через стул, стол и психолога и оказался в проёме окна.
- Чувствуется почерк холерика! Чувствуется! – заторжествовал психолог, салфеткой вытирая пыльный отпечаток подошвы на голове. – Склонен к риску. А кто не рискует, тот не пьёт шампуня! Только не забудьте: мы на пятом этаже!

В проёме окна Задрыгина не было видно. Психолог, сдерживая ладонью заколотившееся сердце, по-шпионски потянул голову в уличную прохладу. На ступеньках мраморного крыльца кто-то валялся с раскинутыми руками. «Где же ноги? – спросил сам себя психолог. – Фу ты, чёрт! Так это же пиджак!»

В дверь без стука вошёл Задрыгин и без приглашения сел на стул.
- Где вы были? – спросил психолог, припоминая подобную психологическую ситуацию, но не находя её в памяти.
- В туалете! Где ж ещё!

- Нет, вот когда вышли через окно. Вы не ушиблись?
- Да нет. С чего бы? У меня в пиджаке пропуск остался. Я по пожарной лестнице спустился. Скоро ваше исследование кончится? А то весь отдел подумает, что у меня понос и я застрял в туалете на весь рабочий день.
Задрыгин закрыл глаза и легонько захрапел.

- Вас часто клонит в сон? – спросил психолог и записал вопрос на своей ладони. – В сон часто вас клонит?
Задрыгин не отвечал. Психолог задал вопрос погромче, читая его по ладони:
- Вас часто, сонная тетеря, клонит в сон?

- Аюшки? – вскочил Задрыгин и засуетился по кабинету, Он почти бегал, всё время меняя маршрут, как будто в него целились из пистолета. Руки его разбрасывались, ноги то отпечатывали солдатский шаг, то вытанцовывали летку-енку. – Я видел сон. Я сокол ясный! В бою с врагами я славно бился. Упал туда я, где уж свернулся. И гад ползучий сказал мне сразу: «Летай иль ползай – конец известен. Все в землю ляжем. Всё прахом будет!» Тогда взобрался я, сокол ясный, на подоконник и быстро спрыгнул во двор, где лужи кругом блестели. «Рождённый ползать летать не может!» – тогда я крикнул как оглашенный. И вы, психолог, безумству храбрых запели песню!..


«Быстрая, страстная речь», - записал психолог.
Замолчав, Задрыгин сел и поставил правую руку локтем на стол.

- Борьба на руках! – объявил он. – Если я побеждю, то вы меня не будете называть холериком. Валериком – пожалуйста!

Они соединили руки. Минут пять из кабинета разносилось громкое кряхтение. Задрыгин решил взять хитростью. Прежде чем заломить руку соперника, он подкованным каблуком своего ботинка ударил по ногам психолога, который имел привычку сидеть за служебным столом со снятой обувью.

Уже в спину уходящему Задрыгину психолог прокричал:
- Я никому не скажу, но вы всё равно холерик! Вас надо ставить директором учреждения, а директора отправлять на место вахтёрши, а она неплохо справится с вашей работой…

Задрыгин ничего уже не слышал. Сослуживцы его ни в чём не упрекнули, так как копались в одежде, принесённой двумя цыганками.
К концу рабочего дня к Задрыгину подошла Алеся Геннадьевна, чтобы похвастаться вещью, купленной у посланниц шумного табора.

- Валерий Ефимович, я давно хотела своему мужу купить такой же пиджак, как у вас. Посмотрите: принесли, как будто отгадали моё желание.
- Поздравляю! – сказал Задрыгин, закрывая папку с изрядно надоевшими материалами.

Задрыгин вдруг вскочил и засуетился по помещению. Он что-то сам себе шептал, усиленно пытаясь о чём-то вспомнить.

Когда сослуживцы покинули учреждение, Задрыгин стал перемещаться со скоростью шаровой молнии, за несколько минут между столами истончил линолеум и почувствовал холод цементного пола. В дверях стоял психолог с загипсованной правой рукой.

- Я же говорил, что ваш темперамент на букву «х»! – почти крикнул он. – С такой прытью не по кабинету, а по служебной лестнице продвигаться надо!
- Вспомнил! – закричал Задрыгин, вынимая спицу изо рта. – Я – холерик!