Крылышки. Глава 16. Бумага

«Бумага»
(31 июля 1954г.)

В глубине внутреннего дворика, в метрах пятнадцати от начального места поисков ближе к дому на одной из гравийных дорожек лежал прямоугольный отрезок бумаги. Взяв бумагу в руки, я увидел, что это не просто бумага, а фотография. На улице смеркалось, и мы с братом пошли в дом, чтобы посмотреть, кто на ней изображен.
Пройдя на кухню и включив свет мы очень удивились, потому как на фотографии был изображен наш отец в военной форме. Фотография была сделана лет двадцать назад. На ней наш отец улыбался на фоне самолета стоя в компании еще трех ребят в военной форме. У всех у них на погоне была прикреплена пилотка с шевронами. Они были пилотами воздушной авиации. Ни я, ни мой брат не знали, что наш отец носил военный китель. Это было для нас полной неожиданностью.
Мы не знали, что следует теперь делать. С одной стороны следовало сообщить все это следователю. Кто знает, может быть жертвой должен был стать он. Вот и визитка мистера Эдвина Броммеля была на столе, оставалось только набрать номер телефона и рассказать вкратце все вскрывшиеся обстоятельства. С другой стороны неизвестно, какие бы это повлекло последствия, как бы это могло отразиться на отце, да и на нас всех в целом.
Поэтому мы с братом решили дождаться возвращения отца с работы и показать ему фотографический снимок. После этого нам втроем надо было решить, что делать дальше.
Отца оповестили о непоправимом ужасном происшествии, поэтому нам не пришлось его долго ждать. Он ворвался в дом и буквально завалил нас вопросами. Мы приготовили ужин и, усевшись за стол, все рассказали отцу. Дошло дело рассказать и о Филе, и о фотографии.
- Отец, как так получилось, что мы не знаем о том, что ты был военным летчиком? – мы во все глаза смотрели на отца и искренне пытались понять причину его молчания (сокрытия) об этом факте.
- Понимаете, мальчики – он немного собрался с мыслями, вздохнул и продолжил – эта фотография единственное доказательство того, что мы с изображенными на ней людьми были летчиками воздушной авиации. Но смею вам заметить, что это не простая авиация, а секретное подразделение «Колибри». Несмотря на безобидность названия, мы выполняли не столь военные, а скорее политические цели и задания. Это целая работа, разглашать которую даже вам, моим сыновьям я не вправе. За эти 20 лет сменилось политическое руководство страны и, следовательно, политические взгляды. Если эта фотография попадет к органам следствия, неизвестно каким боком все это разрешится.
- То есть не надо говорить об этом следователю? Ну, мы так и сказали Филу. Он понял – заверил и успокоил отца Фрэнки. Отец кивнул в знак одобрения.
- Папа, кто мог убить нашу мать и деда? Какой у них мог быть мотив? – задали мы отцу вопрос.
- Не думаю, что это было случайностью. Видимо кто-то вышел на мой след. Теперь следует только молчать. Ни за что не стоит самим лезть в этот гадюшник. Вероятность выйти оттуда живым равна 0 процентам. Вероятно, сэр Томас Моррис успел отправить одну из моих фотографий в это самое агентство. И кто-то из «старых знакомых» мной заинтересовался. Теперь надо быть предельно осторожными и по возможности держаться вместе. Так же не стоит лишний раз контактировать с людьми. Мы можем их подставить. Но и показывать, что мы чего-то боимся, тоже не следует. Будем жить как прежде, только осторожней. Фрэнки, Микки, вы со мной согласны?
- Конечно, согласны, отец – ответили мы с братом в один голос.
Больше на эту тему мы не обмолвились ни одним словом. Наши мысли были поглощены совсем иными заботами, а именно как организовать похороны и что для этого необходимо. Надо было выбрать гробы, надписи на могилах и присмотреть место на кладбище. Мы были не так богаты, чтобы устроить из такого события грандиозное запоминающееся зрелище, накрыть столы на весь город. Это было не так. Да и дух покойников этого не хотел. Я это чувствовал подсознательно. Поэтому приходилось просчитывать каждый пенс.
Но так же нам не давало покоя то обстоятельство, что в связи со столь громким для наших мест происшествием не в меру активизировались журналисты и репортеры из разных газет, радио и даже с телевизионных каналов. Но преимущественно это были средства массовой информации местного, так сказать локального масштаба.
Их автомобили, мотоциклы и велосипеды сменялись друг друга около нашего ранчо. Слышались вспышки фотоаппаратов и их голоса, записывающие себя на диктофоны.
Мы с братом успели найти фотографию буквально за десять-пятнадцать минут до появления первой группы журналистов.
Ночью все трое мы не спали. Мы сидели за столом и думали, как можно выйти из сложившейся ситуации. На занавесках отражались вспышки фотоаппаратов. И в итоге наш отец придумал, как можно снова обрести спокойствие и, наконец, проводить мать и деда в последний путь.
- Ребята, я знаю, что нам надо! – прервал тишину мистер Моррис.
- Как, отец? – отозвались мы
- Надо убедить следствие, что преступление совершено психически нездоровым человеком, который пускай будет не местным, а живет, ну скажем в самом Лос-Анджелесе.
- Отлично, но ведь следствие не поверит нашим словам, необходимы улики – я не мог удержаться и подверг критике слова отца – да и потом, с какой такой стати этот человек преодолевал столько километров, чтобы попасть к нам? Да и как он вообще оказался у нас? У него была собственная машина или он прибыл на автобусе?
- Конечно же, он прибыл на автобусе. Но для этого нам нужен билет, датируемый 31 числом июля месяца. Пунктом выезда должен быть крупный город, не обязательно Лос-Анджелес.
- Есть такой билет! К Филиппу Порку, моему другу вчера приезжал дядя как раз из Лос-Анджелеса. Автобусный билет находится теперь у Фила. Он мне сам говорил. Фил вообще любит бумажки – это действительно правда, он любил бумагу. Вся его комната представляла собой огромное собрание разных бумаг. Это были вырезки из статей, карты, книги, газеты, журналы, хлопушки, конфетти, вырезанные ножницами бумажные фигурки, оригами и множество другой никчемной ерунды. (а проще всякой всячины)
- Завтра же утром Микки, ты пойдешь с Фрэнки к этому Филиппу Порку и возьмешь этот билет. А теперь идите спать. Уже скоро светает, вам надо поспать хотя бы несколько часов. Организм в этом нуждается.
- А ты?
- А я пока продумаю дальнейший путь наших действий. Спите.
Так и закончился этот самый долгий, самый тяжелый день в моей жизни. Уверен, что таким же он показался не только мне, но и моему брату Френсису Моррису и нашему отцу.