Выбор

Из раскрытого ноутбука негромко звучала какая-то песня. Нагретый жарким солнцем рубероид постепенно остывал, отдавая вечерней прохладе капельки тепла. Над головой темно синее небо, не яркие звезды, ждущие подружек чтобы сложиться с ними в созвездия, запоздалые голуби и вороны разлетаются кто куда шурша крыльями.
Прислонившись к перилам, они сидели на полиэтиленовых пакетах. Рядом стояли две бутылки пива и коробка с остатками пиццы. Она положила голову к нему на плечо и укуталась от слабого ветра в его куртку. Он курил и выпускал дым к звездам. Они молча смотрели на запад.
За не ровным горизонтом, сложенным из всевозможных крыш домов, разливался красно-оранжевым цветом закат. Окрашенные в розовый и молочный цвет облака, как длинные нити сахарной ваты кутали едва различимый овал солнечного диска. Небо постепенно, на глазах меняло окраску, чередуя все цвета холодного спектра. Как горизонтальный столп огня, как озеро зари в обратном ходе времени. Город уже погрузился в чары ночи, горел неоном и галогеном, проспект как после сиесты жарким днем оживал обилием машин и басами из мощных колонок дорогих иномарок.
А тут, наверху, происходила кульминация сказки. Именно сейчас, именно тут закат догорал, оставляя лишь воспоминания и оптическую иллюзию. Над закатом появилась яркая звезда, как вестник того, что ночь предъявляет свои полноценные права на этот город. Сказка кончается. Чтобы вновь повториться, но уже завтра и уже не с ними.
Щелчок зажигалки. Она приподнялась с его плеча и, затягиваясь, потянулась. Душу переполняла благодарность к нему, к Богу, к закату. Эти минуты счастья, которые нельзя остановить и оставить не вечно, можно лишь запомнить, и то, со временем всё сотрется и забудется. Но они просто есть и ради них стоит жить. Она обняла его. Поцеловала в ухо, прошептав: «Спасибо, милый!». Он повернулся к ней и поцеловал. Его губы слегка касались её, она закрыла глаза и прижалась к нему, она не хотела его отпускать.
- С тобой так хорошо, - прошептала она, едва не засыпая на его руках, - Ты такой теплый.
Начинало постепенно холодать, и они одели куртки. Стоя под звездами, которые уже полноценно горели над головами, они целовались. Какое это счастье, босиком на еще теплой крыше, признаваться друг другу в любви и верить каждому слову, слушать старую музыку и просто смотреть на закат и звёзды.
Зазвонил мобильный. Она достала его из своей сумочки и, отходя негромко ответила.
Ей звонил другой. Сейчас она вернется и скажет что ей пора. Он ответит, что еще посидит и покурит. Она улыбнется, обуется и, поцеловав его в щеку спустится на чердак, потом в подъезд. В отражении расколотого зеркала, спускаясь в лифте, она поправит волосы, наверное накрасит губы и расправит складки на своей легкой куртки. Распустит волосы, стянутые в хвост и посмотрит на себя в зеркало. Посмотрит уже по-другому, нежели две минуты назад.
Выйдя из подъезда, она сквозь арку выйдет на проспект где её уже будет ждать черный БМВ с красивым номером. Она сядет на переднее сидение, поцелует в щеку водителя, стрельнет лисьими глазами и пристегнется. Они поедут или в крутой ресторан, или в элитный закрытый клуб, дабы поиграть в бильярд шарами из слоновой кости. Потом он подарит ей букет из двадцати пяти голландских алых роз и довезет её до дома. Они посидят минут десять и, улыбнувшись, она уйдет.
На кухне она проставит розы в вазу, поменяет воду в другой вазе, в которой стоит букет из тысячи ромашек, её любимых и столь редких в цветочных магазинах.
Она сядет, закурит. Она не заплачет. Она не сделает этот выбор сегодня.