Так будет лучше. не законченно, 7часть в написании

Все мы люди.

Это была привычка. Привычка выживать. Он всегда выживал, а не жил. Все было вопреки его счастью, всё до последнего столбика на низеньком заборе с которого он летал носом об асфальт, делая единственный трюк на скейте, который хоть частично был подвластен. Не жизнь, а сплошная депрессия. Наверное, не зря все называли его эмо. Да и сам он понимал, что 16 лет это тот самый возраст, когда до гота еще не дорос, а проблем много. Да много! Он считал, что их много. Его раздражала его жизнь. Он жил в обычной советской трёшке которую папа еще когда жил с мамой сделал раздельной. Сделал и ушел. Ему, наверное, просто надоел быт. А может и правда полюбил "эту молодую шалаву". Он просто исчез из их жизни. Они остались втроём: он, который забыл что значит жизнь, мама, которая забыла что значит быть молодой, и сестра, которая забыла что значит совесть. Отец не появлялся, дочь не ночевала дома и устаивала истерики по поводу того, что у всех предки как предки, а у неё черте что, он водил толпы народу, начал курить и забросил учёбу. Со временем маме это так надоело, что она сказала: "Всё дети, вы выросли. Кормить, поить и одевать по возможности я вас буду, а дальше делайте что хотите." И уйдя в свою комнату закрыла дверь на ключ. Ночью, выходя в туалет, он слышал, как она плачет. Курить он не бросил, но при матери перестал. Сестру он ненавидел, она ненавидела его. Она обзывала его эмо-телочкой, плаксой и дапресариком. Его это бесило, он говорил что он гот, что это философия и что она сама дура. Потом когда понял что противостоять старшей сестре не может, он просто стал её игнорить. И это не подействовало. Она просто поняла, что он проиграл. Он тоже это понял и смирился. Покрасил волосы в чёрный и проколол ухо.

И теперь он убегал от четырёх гопников. Поздний вечер, гололёд. Всего один не верный шаг и он упадёт. Шаг был сделан и, хватаясь за воздух, он упал, пробив тонкий лёд в лужу. Чья то крепкая рука, схватив его за шиворот и под гогот лицом ткнула в холодную воду. Было обидно. Дав ему пинка гопники ушли. Ну и ладно. Домой. Внезапно на плёчо легла тяжёлая рука. Только не это, еще одни. Он обернулся, ожидая удара в нос. Удара не было. Он увидел, что рука принадлежит девушке. Она стояла и смотрела на него. Девушка была красивой, и по этому ему стало не удобно.
- Че? - спросил он.
- Да ни чё, - последовал ответ, - че это они тебя.
- Расовая дискриминация, - улыбнулся он.
- А я нормально к эмо отношусь, так что не бойся. Меня Реджи зовут, а вон моя подруга Милен.
- Я и не боюсь, - на автомате ответил он. - А я Киф.


Спустя неделю они снова увиделись. Он и Реджи. Случайно, просто столкнулись на проспекте. Он совершал вечернюю, уже ритуальную, прогулку. У него была белая курточка, красная шапочка, клетчатый шарфик, который сестра подарила на новый год и наушники из которых просто орала утяжеленная музыка, даже не тяжелая а именно утяжеленная и обязательно мрачная. Он шел и думал по поводу шарфика. Что сестра хотела этим сказать? Унизить? Вроде нет, Посмеяться? Ну и что с того - пусть смеётся. Просто это был первый подарок от сестры за всю сознательную жизнь и это теребило душу Кифа. Реджи стояла на крыльце торгового центра и курила. На ней была длинная черная дубленка и черная шляпка. И тоже наушники. Её любимый индастриал. настроение было, как и всегда депрессивно приподнятое. Она первая заметила Кифа и крикнула:
- Эй, Киф! Иди сюда! - Грубо и надменно прозвучал её голос.
Он не слышал. Музыка заглушала все, что было вокруг - шум улицы, крики в спину, собственные мысли, депрессию... Реджи спустилась на две ступеньки, сняла наушники и когда он проходил совсем близко резко выдернула его из потока людей. И из его мира. Наушник выпал и одно ухо стало слышать все, что было вокруг. Первым порывом было оттолкнут девчонку, вставить в ухо наушник и двинуть дальше, вырезав из памяти эти мгновения. Но Реджи действовала быстрее, она сдернула второй наушник и, улыбаясь прямо в лицо крикнула:
- Привет! Чё мимо проходишь не здороваешься?
- Привет. Я не заметил тебя. - Замялся он, надеясь что разговор не протянется дольше двух трех фраз.
- Ааа... Ну ладно, будь внимательнее в будущем. А ты куда идёшь?
- Гуляю.
- А пойдем, пройдёмся! - Вдруг снова засияла Реджи.
Киф не хотел вообще даже встречаться сегодня с ней, просто сталкиваться, а не то, что гулять. Он хотел как можно быстрее смыться от сюда. "Гулять. Да ваще она кто, звать, как знает и уже лезет в мою жизнь!" Бешенство начало переполнять его. Она отвлекла его от мыслей и депрессии и это злило его, еще злило, что она оказалась готессой. По крайней мере, ему так показалось. А она была его возраста.
- Пойдем... - Промолвил Киф сам того не ожидая.
И почему-то злость прошла. Он достал сигарету, прикурил, и они, не спеша и сначала молча пошли по проспекту. Разговор завязался, но говорили мало свернули в дворик, присели на скамейку. Было легко и тихо, говорили в основном о музыке. Реджи то вспыхивала, то затухала как свечка, которая, то тонет в собственном воске, то разгорается в жаркое пламя. Она то молчала, то начинала резко что-то рассказывать. Киф смотрел, а точнее наблюдал. Ему она стала интересна как личность, но уже ни как девушка. Она уже не была такой чужой как раньше. Она стала просто человеком. Он выяснил что она слушает готику, попсу и индастриал, что к готам себя относит, но не считает себя таковой, выяснил что у неё абсолютно нет друзей, только Милен, и то она так просто, подружка, а вот друзей нет, она сообщила что парня у нее тоже нет, но это даже хорошо - она ненавидела мужиков, что лет ей восемнадцать и что она учится на психолога, но это не по тому что модно, а по тому что она хорошо разбирается в людях, так же у неё идеальная семья, правда папа дома не бывает неделями, но это не важно, он зарабатывает хорошие деньги и любит маму, ее и их собаку Лизу, ещё она сообщила что читает сейчас книгу про настоящую историю вампиров, и что вообще любит эту тему и сама тоже...
У Реджи заиграл мобильник. Пока она капалась в своей сумке, Киф прислушивался к звонку. Он так дополнял картину о человеке. Мелодия на мобильном на самом деле очень интимная деталь, считал Киф, в образе человека. На звонок обычно ставят то, что вызывает эмоции, что привлекает внимание человека. Или просто ставят стандарт или громкую и нейтральную музыку. Но Реджи поставила именно песню. Из трубки слышалась знакомая Кифу песня, низкий мужской голос, мрачная музыка, слова источали глубокий смысл.
 - Привет!.. Да... Я у твоего дома, во дворе... Нет, не одна... Нет... Выходи, пройдёмся... Да ты его знаешь, всё целую, ждем! - Реджи закрыла телефон, убрала, убрано в сумку и взглянула на Кифа сквозь свои густые ресницы, - Так на чем я остановилась?
Реджи была счастлива, что нашла свободные уши, куда можно было слить все те мысли, которые уже никому не были нужны. Киф был счастлив от того, что встретил нового по жизни человека.
- На вампирах! - с улыбкой ответил он.
- А ты в них веришь? - абсолютно серьезно спросила Реджи. Ни тени улыбки, ни намека на веселье.
- Ну, как тебе сказать, в монстров не верю, честно.
- А почему?
- Ну а как ты себе это представляешь? Идешь по улице, на тебя набрасывается дядя в плаще и кусает тебя в шею?
- Ну... К примеру, так, - хихикнула Реджи, и улыбка снова появилась на её лице.
- Ну и чего? А труп он куда денет? На помойку выбросит?
- Нет, он не станет убивать, просто отпустит потом.
- И ты спокойно так пойдешь себе домой, не удивившись ни капельки и никому не расскажешь про это, типа подумаешь, ну вампир укусил, эка невидаль... - засмеялся Киф.
Реджи тоже засмеялась, её смех был сдавлен, как у взрослого и грустного человека. Смеялась она долго и все-таки весело, но как то не по юношески, как то печально и не открыто. Но внезапно Киф услышал звонкий и открытый смех, смех которым может заливаться только ребёнок, девочка, которая увидела клоуна, или маленький мальчик, когда папа подбрасывает его в небо. Смех от которого даже почки должны были набухнуть и даже фонари стали светить ярче. Киф оглянулся в сторону смеха, ожидая увидеть чудо...
Милен стояла в сугробе и смеялась, позади неё были глубокие следы, На ногах у нее были высокие стилы и их голенищ торчали из сугроба, Красная куртка, полосатый черно-белый шарф с белыми кистями, и черная шапка носок, Из под нее выбивались огненно рыжие волосы, сожженные краской, но безумно красивые. Она смеялась просто так, за компанию. Выйдя из подъезда, она увидела подругу, услышала отдаленный смех и, решив, что обходить заборчик и сугроб - это слишком долго, всё интересное пропустишь, рванула через него напрямик. Смех сам по себе вырывался из неё и она ничего не могла поделать, ей казалось смешным всё, начиная от того что она стоит посреди сугроба, заканчивая тем что её подруга стоит на скамейке и смеется. А еще этот мальчик в эмо-шарфике.
Киф смотрел на нее и удивлялся - как такой смех может вообще быть в человеческом теле. Он пробивал его как ток, освежая и в тоже время, вгоняя в оцепенение.
- А че вы тут смеётесь без меня? - Улыбаясь спросила Милен вылезая из сугроба.
- Да мы тут про вампиров в реальной жизни говорим? - ответил Киф подавая ей руку.
Прикосновение холодной руки было приятным, рядом с такой миниатюрной девушкой Киф чувствовал себя настоящим парнем. Её ладонь ложилась в его руку легко и нежно, он чуть сжал белые пальчики и снежинки, задержавшиеся на них таяли, капли воды растекались между двумя людьми, провоцируя мощный энергопоток. Прикосновение длилось всего секунду, но эмоции, полученные Кифом были неописуемы. Он был безумно рад тому, что Реджи его тормознула на проспекте и затащила сюда.
- Как это?
- Ну, вроде того чтобы было, если вампиры бегали и всех убивали, получилось бы как в фильме ужасов. - Ответила Реджи всё еще улыбаясь.
- Ну, это уже фантастика, - улыбнулась Милен. - Но вампиры то существуют.
- Энергетические ты имеешь в виду? - спросил Киф.
- Нет, именно пьющих кровь она имеет в виду. - Ответила Реджи.
- Как это?
Милен повернулась в Кифу лицом и тихо сказала.
- Я и Реджи пьем кровь. Мы два вампира, самых обычных.
 
… и стало легче.

Не все верят в сказки, но все до единого боятся их. Боятся, что сказка станет реальностью, что им придется бороться с ней. Все боятся, но все знают - прозвонит будильник и сказка кончится. В сказках живут феи, сыплющие кокаин как пудру, принцы, подводящие глаза и смотрящих в сторону симпатичного привратника, говорящие коты в высоких "казаках", герои, жаждущие как можно скорее переспать с самой центровой барышней в королевстве, дабы потом лечь на диван с пивом и провести остаток жизни в этой позе. Всё это называется в сказках волшебством. Но когда волшебство выходит за обложки книг, это уже называется жизнью, причём самым низом жизни. И когда в реальной жизни сталкивешся с чем-то неординарным, первой мыслью обычно бывает: "Ну вот, началось..." Иногда по жизни видишь то, что даже в сказках не прочтёшь. Что уж там оборотни, вурдалаки или вампиры...

Милен повернулась к Кифу лицом и тихо сказала.
- Я и Реджи пьем кровь. Мы два вампира, самых обычных.
На секунду Кифу стало страшно. На долю секунды даже. Потом он рассмеялся. Один. Смеялся он не долго и немного нервно. Как-то уж больно странно звучала фраза Милен.
 - Что, прямо человеческую и прямо пьете? - наконец спросил он. Страха не было, было, истеричное хихиканье в душе. И что-то подсказывало, что не совсем это и абсурд.
 - Да, - коротко ответила Милен.
У Реджи снова ожил мобильник, но Кифу было не до мелодии. Он утонул в глазах этой миниатюрной и милой девушки. Её глаза излучали холод и тьму, но в глубине, за поворотом души, прячась от посторонних в тумане разбитых надежд, прятался огонек, делающий их живыми и ясными. Глаза были чуть раскосы и обрамлялись черными и густо накрашенными ресницами, на которых блестели капли растаянных снежинок. Они смотрели сквозь, сквозь душу и тело, сквозь смущение и вопросы, сквозь страх и интерес. Милен смотрела даже не на Кифа, она смотрела на его чувства. И не видела их. Не могла пробиться сквозь жесткий панцирь его глаз. Она не могла разглядеть его душу. Она просто смотрела в его чистые и грустные глаза и видела лишь боль и крупицу непонятного страха. В его серых глазах отражались блики фонарей и силуэты заснеженных деревьев, его тонкие брови задержали несколько снежинок и они не таяли, просто отдыхали он долгого полёта. Они, молча, смотрели друг другу в глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.
Реджи звонила бабушка. Она просила, а точнее мягко приказывала ей идти домой. Она давила на свое одиночество, здоровье и положение самой несчастной в их семействе. Реджи давала отпор и, в конце концов, подняв белый флаг сказала: "Ладно, я уже иду."
- А зачем вам это? - снова задал вопрос Киф, когда Реджи кутаясь в дубленку, скрылась в темноте арки.
 - Не знаю как она, - прикуривая тонкую сигарету с розовым фильтром, произнесла Милен, - А мне может реально плохо стать, если я не выпью чужой крови. Физически. Я впадаю в неадекват и могу довести окружающих до дурки. Я просто начинаю резать себя.
- Вены имеешь в виду?
- И вены в том числе, я уже раз тридцать должна была умереть, но вот как видишь, жива, - и она улыбнулась, в глазах мелькнули сожаление и радость, и сошлись в схватке за первенство.
- И где ты кровь берёшь?
- У парней своих в основном. Иногда у друзей.
Милен вспомнила, как первый раз почувствовала вкус крови. Вспомнила того парня. Вспомнила, как мелькнуло лезвие в его руках, и черные капли упали на белый линолеум. Все стояли и тупо смотрели, смотрели, как мутнеют его глаза, как он садится на корточки по стене. Она подошла и молча, взяла его за порезанную руку. Поток крови схлынул и теперь она стекала тоненькой струйкой. Она не помнила, зачем и почему, но она поднесла его запястье к губам и лизнула красную полоску, хихикнула и... Она опомнилась только когда поняла что кровь из раны почти не сочится. Оторвавшись она увидела практически чистое запястье с тоненькой полоской в которой собиралась сукровица и почувствовала липкую корочку у себя на губах. Легкий шум в голове, тяжёлое молчание за спиной. Она взглянула на парня и поняла, что он почти не дышит. Он был без сознания. Схватив мобильник она вызвала скорую и выбежала из квартиры. Она села на забор, дождалась машины скорой помощи. Из подъезда вынесли носилки, без простыни, головой вперёд. Через неделю она увидела этого парня. Он даже не поздоровался с ней.
В тот день она даже не совсем поняла, что произошло. Просто когда ее в скором времени саму накрыла депрессия и она сама была готова схватиться за лезвие, и даже уже схватилась, у нее появился некий вкус во рту, кисловатый и немного холодный, мозг запульсировал и в мыслях было только что то красное, теплое и от этих мыслей начинало часто биться сердце. Резать себе вены резко расхотелось, но на автомате она провела тонким прямоугольником вдоль запястья. Классика: светлый кафель, растёкшаяся тушь, серый прямоугольник остро-заточено метала, секундная боль и минутный шок, ничего лишнего. Она увидела струю крови... На вкус она была как вода, даже тепла от неё не было. Лишь характерная липкость и ничего более. Депрессия не ушла, она притупилась, и мозг начал думать. Мысль была всего одна: где взять ещё. Она поняла, что есть лекарство от лишних эмоций. Милен и раньше читала про вампиров и кровь, она верила в магию крови и прочие заморочки, но даже подумать не могла что сила её так явна.
За несколько лет Милен научилась правильно выбирать кровь, правильно её пить и в правильных количествах. Она уже знала, когда ей нужна эта самая кровь и могла бороться с жаждой, в тоже время жажда закрепилась в её повадках как паразит, и давала о себе знать вполне реальными способами. За несколько лет Милен выпила не мало крови у реальных людей, нашла подругу замороченную на этом же, у неё были и случайные и единичные "пробы" и постоянные доноры. За несколько лет Милен научилась чувствовать кровь. И сейчас она её чувствовала, чувствовала, как акула чувствует запах одной единственной маленькой ранки на теле не осторожного водолаза, как рысь чувствует загнанную жертву, как мышь - сыр...

Киф смотрел на неё. Он любовался её четкими очертаниями лица, тонкими пальцами, белоснежной кожей. Он не мог понять, кто стоит перед ним: позер, анимешник и потерянный для общества биоорганизм, или реальный вампир. Его зацепило и стало интересно. К тому же Милен ему понравилась. Как человек, собеседник, компаньон, личность... и как девушка. Ему нравилась её осанка, голос, стиль. Он не мог найти в неё изъяна и подвоха. Милен была искренняя до последней пепелинки слетающей с тлеющей сигареты. Было ощущение что человек не умеет обманывать и скрываться, и даже  всем своим видом говорила правду. Киф не хотел терять её из своей жизни. Он хотел остаться рядом с нею, но понимал, что этот вечер закончится и, скорее всего, закончится и их знакомство. К своей великой печали он не умел завязывать отношения, все его друзья и немногочисленные бывшие девушки сами заводили с ни разговоры, брали его мобильный номер, звонили и находили его, он же просто не мог себя заставить это сделать, просто внутренне не мог.
Они так и стояли, молча и погруженные в свои мысли. В сумке Милен завибрировал мобильный. Она вынырнула из своей задумчивости и достала телефон, настроение сразу упало. Это звонил человек, которого она любила, не представляла дальнейшей жизни, видела его во сне и мечтала о взаимной любви. И в тоже время человек, которого она хотела забыть. Они расстались несколько дней назад, Милен просто отпустила его, по тому, что любила его. Он был другой, обычный парень из абсолютно другой компании, у них было так мало общего, что порой казалось, что это танец воды и пламени, ему было чуждо с нею, он был старше её, всего на пять лет, но эта разница была явной - он взрослый, а она ребёнок. Они пробыли вмести всего ничего, пару дней не дотянули до трёх месяцем. Двух дней, четырёх часов и двадцати одной минуты...
- Привет, - сбиваясь на каждом слоге ответила Милен нажав на зелёную кнопку.
- Привет! - бодро прозвучал голос собеседника. - Как дела?
- Да ничего, гуляю... Зачем ты звонишь?
- Просто поболтать, а что нельзя?
- Не знаю, можно, наверное. Мы расстались.
- Я помню, помню, что ты меня бросила.
- Я не бросала тебя, я понимаю, что тебе со мной плохо.
- Знаешь, я должен тебе сказать, чтоб быть совсем честным.
- Да...
- Я рад, что все так получилось. Я рад, что ты сама это сказала. Я собирался уже сам, но ты успела первой. От этого тебе не так больно. Ведь так?
- Да... - по её щек потекла слеза, и она сделала шаг вперед.
- Ты права, мы не пара.
- Да...
- Знаешь, у меня есть другая. Мы с нею уже давно хотели быть вместе.
Спасибо котенок, я желаю тебе счастья. Не грусти. Я рад, что ты сама все поняла, тебе будет легче.
- Ага..
- Ладно, я побегу. Ты же не грустишь?
- Ага.
- Ну ладно. Целую. Пока!
Три коротких гудка и тишина. Она шла вперед. Она плакала. Она его ненавидела. Она его любила. Она не хотела дышать. Она шла вперед. Арка, новый двор, темнота... Она шла вперед и по щекам текли слёзы. Сигарета и щелчок зажигалки. Дым. Она остановилась и посмотрела в небо. Даже луны не было там, а ей хотелось выть... Рука коснулась её локтя, теплая и нежная. Это был Киф и она это знала. Она хотела, чтобы он ушел, она взяла его руку, чтобы отбросить её, но не сделала этого. Просто держала её. Теплая и мягкая, почти женская, кожа тонкая и пульс частый.
 - Дай мне крови, - прошептала Милен.
- А как? - спросил он. Он был готов на всё, лиж бы она не плакала... и не отпускала его руку.
- Я сама все сделаю, можно. Будет больно...
Он кивнул.
Милен достала из сумки маникюрные ножницы, сжала ладонь Кифа и дважды полоснула его по внешней стороне запястья. Он дернулся. Она выпустила его руку и Киф увидел две темных тонких полоски на руке. Обратной дороги не было и он потянул ей руку. Мягкие губы коснулись нежно руки, зубы немного сжали место пореза, Милен всосала в себя первые капли...
Им обоим стало легче...
 
Одиночки.

Настойчивый звонок врезался в тишину спокойного вечера. Про себя чертыхаясь, Оксана вышла из своей комнаты и пошла открывать. На пороге стояло четыре человека, две девушки и два парня. Всех четырех она прекрасно знала. Особенно заинтересовали её парни. «И чего они нашли в этих малолетках» - подумала она. Эти парни были старше ее, у одного был мотоцикл, другой играл в довольно известной в городе группе на басу, закоренелые рокеры одним словом. Но пришли они не к ней.
- Привет, - сквозь зубы процедила она, и развернувшись на пятках направилась в свою комнату, на ходу крикнув, - Эй, урод! К тебе пришли!
- Рот закрой! – раздалось из дальней комнаты.
Четверо разулись в коридоре и, стараясь не шуметь, пошли в дальнюю комнату. В квартире витал запах пофигизма и наплевательства. Уже год как семья распалась и за это время все члены успели научиться жить вместе. Это произошло лишь путем этого самого пофигизма. Конечно не самое правильное решение, но цель достигнута  - все были довольны.
Киф сидел за ноутбуком. Развернувшись на кресле он поприветствовал вошедших. Милен и Реджи кинулись к нему и поцеловали в обе щеки. Все засмеялись.
- Это наши друзья, Дэвид и Ворон, - Представила ребят Милен, повиснув на левой руке Ворона.
Киф встал и протянул руку сначала Ворону:
- Киф.
- А я тогда Зеп Браниган, - засмеялся Ворон и очень больно сжал маленькую ладонь Кифа.
Крепкое рукопожатие, демонстрация грубой силы и доминации. Это не понравилось ему, но ничего предпринять он не мог. От них исходил запах алкоголя и Киф почувствовал опасность. Он протянул руку Дэвиду, тот просто пожал ее, без эмоций, без слов. Он даже не сжал ладонь. Недоверие и банальное не вникание в знакомство сквозь кожу сочилось из его ладони. Кифу стало обидно. Дэвид просто не замечал его, ему было все равно, Киф перед ним, щенок или таракан. Парни сели на диван, девушки забрались им на колени, Киф вернулся в кресло у стола. Комната погрузилась в напряженную и вязкую тишину. Гул компьютера, крики с улицы, тяжелое дыхание Дэвида и еще тысяча мелких и не заметных звуков не давали сойти с ума. Все молчали.
- Ну и чего мы пришли? – нарушил тишину Дэвид.
Реджи отвела взгляд, а Милен немного отстранившись от Ворона, посмотрела на Кифа.
Ее глаза изменили цвет, улыбка смягчилась. Она перестала быль просто Милен, она стала Ею. Ее нежный взгляд из холодных глаз, её чистые мысли в которых не было ни слова лжи, ее чарующая бледная кожа, покрытая тональным кремом, они обволакивали все, что попадалось им на пути, врезались в память и гипнотизировали. Сейчас на пути был Киф.
- Киф, - сказала она негромко, более слов не требовалось.
Чувствуя как рвется туго натянутая струна, он выдохнул, забыл о проблемах, улыбнулся, улыбнулся конкретно для Милен – и она это знала. Открыв верхний ящик стола, он повернулся обратно к Милен. Она встала и подошла к столу. Ее рука легла поверх руки Кифа на ручке от ящика. Вместе они выдвинули его до конца. Острый перочинный нож, несколько шприцов по 10 кубиков и маленькая стопочка бритвенных лезвий в синих упаковках. Рука Милен застыла над этими предметами в секундном выборе, как маленький ребенок теряется - какую из двух конфет съесть сперва. Киф встал, подошел к шкафу и засунул руку под зимние свитера. Наконец Милен опустила руку в ящик и вынула перочинный нож. Киф вытянул из-за шмоток бутылку водки ноль-семь, наполовину пустую. Два шага на встречу друг другу. Он снял рубашку и остался в черной футболке. Милен взяла у него из рук бутылку, открыла ее, поднесла к губам, сделала четверть глотка, и они вместе засмеялись. Киф открыл нож, Милен облила его водкой и мокрой рукой он провел себе от плеча к локтю. Она взяла нож в свои руки, поднесла лезвие к коже…
Это был их ритуал и ни Реджи, ни парни не решились его нарушить. Они, просто молча, смотрели на этот своеобразный танец донора и акцептора, на плавность линий и движений. Их опутывали серебряные нити энергии и золотые лучи спокойствия. Киф и Милен на секунду соединились в одно целое. Так было всегда. Она наносила ему раны и она пила первой. Именно для нее Киф давал кровь. Остальные были просто дополнением к картине, для них это была просто липкая и быстро-остывающая жидкость, ничего болие. Ей же он давал часть себя, только ей...
Не глубокий порез, и рана наполняется кровью. Милен коснулась языком раны, как бы щекоча её. Кровь подступала и наконец, предательской струйкой побежала к локтю. Этого то Милен и ждала. Со скоростью молнии ее язык поймал бегущую красную слезу и по маршруту, проложенному ею вернулся к ране. Самое интересное для Кифа кончилось, и он отвлекся на остальных. Все замерли. Реджи ждала своей очереди и не спускала глаз с губ Милен, про себя считая мелкие глотки и покусывания, Дэвид смотрел с нескрываемым отвращением, он знал, зачем сюда пришел и что он тут увидит, но реальная картинка явно нравилась ему гораздо меньше представления этого действа. Ворон был не доволен. Его глаза следили за каждым прикосновением губ Милен к плечу Кифа.
«Сейчас она моя, и тебе я её не отдам. Пусть всего на пять минут, но ты их не отнимешь у меня» - думал Киф закрывая глаза.
Уже четыре месяца Киф являлся донором для Милен и Реджи. Периодически к ним присоединялись некие молодые люди, но системы не было – девушки меняли кавалеров как перчатки. Реджи никогда особо не утомляла себя долгими отношениями, ей они надоедали и становилось скучно. Она рвала все отношения и тут же начинала новые. Так ей было интереснее. Милен более не было нужды держаться за парня ради редкой крови, которую они, делая круглые глаза иногда давали. У нее теперь был друг, настоящий друг, да еще и донор. Она иногда приходила к нему. Одна. И они просто болтали до трёх утра. Иногда он её кормил. Иногда же они просто общались. Кифу больше всего нравились именно её одиночные визиты. Он ненавидел, когда они приводили своих парней. Они раздражали его до глубины души. Особенно парни Милен. Она, почему то выбирала всегда абсолютных балбесов. Или это были трясущиеся полу-скелеты делающие вид что если они попадут на солнце их могилой станет ветер, или бугаи типа Ворона, наглые, безбашеные и напыщенно крутые. Однажды она привела цивила, он убежал. Она потом приходила к нему и жаловалась. Ни одного нормального парня. На самом деле он просто ревновал. Ему безумно нравилась Милен. Он, наверное, даже любил её, только даже себе в этом боялся признаться. Он очень хотел позвать её на свидание, он даже звал. Но никак не решался подарить ей цветы, ни разу, ни повел в кафе. Они просто лазали на крыши, гуляли по городу или пили чай у кого-то на кухне. Милен заваривала безумно вкусный чай. Она составляла композиции из разных сортов. Порой над кружкой витал нежно-сладкий аромат ванили, порой охватывала свежесть мяты, иногда даже ароматы миндаля и сандала вкрадывались в их чаепития. Он мог часами слушать ее, она могла сутками философствовать. Они часами болтали по телефону, обсуждали сотни тем, играли в буриме по смс, она приносила ему книги и музыку, он помогал ей подбирать одежду. Они пускали краски в жизнь друг друга, наполняли духовным смыслом и приятной музыкой, звучащей ото всюду, но лишь они её слышали. Ей стали сниться сны, даже иногда цветные, он толковал их, толковал так чтоб она чувствовала себя счастливой и улыбалась. Она ему верила. Она вообще верила только ему. Даже Реджи уже не была той единственной к кому она спешила после учебы. Она водила его на тусовки и по клубам. Там находила ему девушек и жутко расстраивалась, что он уходил домой один. Она ради него отменяла свидания. Только из-за того что он звонил и звал погулять. Он водил ее в кино, или просто находил в интернете хорошие фильмы, обычно драмы. Обычно она плакала. Как ребёнок, тогда он брал ее руку и начинал рассказывать сказку, или альтернативную концовку фильма. Говорил до тех пор, пока слезы не высыхали и улыбка не освещала своими лучиками всё вокруг. Тогда в ушах начинала играть тихая мелодия и, опять же, только для них двоих. Они не представляли уже жизни друг без друга. Он без любимой, а она без лучшего друга.
 
Рисунок.

Реджи встала и положила руку ему на плечо. Как и обычно. Ничего нового, ничего лишнего.
Он оправил рукав футболки и развернулся к компьютеру. То, что в комнате были посторонние его нисколечко не смущало – он не собирался изменять привычный «график» из-за пары непрошеных гостей.
Включив негромко музыку Киф открыл пэинт и занялся простецкой графикой. Круги и овалы, прямые и ломаные, точки и пятна, квадраты и черный фон. Он то рисовал орнаменты, то просто заполнял экран разными объектами, в тысячи слоев, пересекая грани реальностей и превращая плоский экран в глубочайший, просто бездонный колодец. Выливал мечты и просто поддавался броуновскому движению своих мыслей и желаний. В папке «Графика» хранилось уже восемьсот девяносто четыре рисунка. Все свои работы он сохранял. Тонкие пальцы двигали мышку. Мысли обретали формы, эмоции – цвета. Реджи, как и обычно села на стул за его левым плечом с принесенной книгой, периодически наблюдая за рождением новой абстракции. Она очень любила рисунки Кифа, иногда, когда кресло перед рабочим столом было свободно, Реджи садилась в него, проводила рукой по клавиатуре, аккуратно бралась за мышь и залезала в папку «Графика». Все восемьсот девяносто четыре листа. Порой она тратила на это три часа, порой четырнадцать с половиной минут. Но сейчас она просто сидела. Дышала и смотрела.
Милен медленно проваливалась в объятия сна. Вкус железа на губах и приторная сладость яблочного сока. Она слышала тихий звон. Может это элемент мелодии из колонок Кифа, а может это кто-то за стенкой размешивает чай, или где то разбилась синяя чашка, а возможно это звон колокольчика на куртке маленькой девочки идущей по булыжной мостовой, из ниоткуда в будущее. На глазах её слезы. Кто-то берет её за руку, и она видит высокого мужчину в мантии и широкополой шляпе. Он держит ее ладонь своими холодными руками. Но ей не страшно, она верит ему. Мужчина берет ее на руки и укутывает в полы мантии. Внезапно наступает ночь, они сидят в поле на огромном теплом камне и мужчина рассказывает ей сказку. Его голосом…
Ворон смотрел на спину Кифа. В руках была закрытая бутылка пива, и он терзал её в своих больших ладонях. Потрогав языком свои зубы он резко «отгрыз» крышку. Два глотка и снова вернулось состояние опьянения. По его телу разливались волны злобы и алкоголя. Он не мог простить этому щенку его наглых глаз. Его девушка была в его объятьях, касалась его тонкой кожи, он держал её за руку. Зелье злобы начало закипать и пытаясь заглушить его Ворон залпом допил остаток бутылки. В глазах появился огонек, зубы заскрипели.
- Дэв, а че мы сюда вообще пришли, а? – в пол голоса обратился он к другу.
Дэвид скривил свои губы в улыбку:
- Я? Поржать, честно говоря. Это ты у нас гот, тебе эта тема ближе, а я обычный рокер и мне хочется блевать от этого зрелища.
- Хм… А мне интересно. Давай-ка пообщаемся с этим молодым человеком.
Киф сидел спиной к дивану и делал вид, что не слышит разговор ребят. Его сердце забыстрило ход, стремясь к пяткам, к горлу подкатил комок. Комок животного страха. Страха лани убегающей от пантеры и знающей что проиграет в этой жестокой игре в догонялки. Стараясь дышать ровнее он отодвинул ноутбук и отъехал от стола. Вдохнув поглубже он развернулся и столкнулся глазами с Вороном, который неслышно подошел сзади. Он стоял и смотрел Кифу прямо в глаза. В руке он держал, пустую пивную бутылку, а в глазах еле сдерживался злой огонь.
- Уже поздно, вам пора уходить, - как можно жестче попытался сказать Киф. Получилось у него это плохо, заикнувшись на первом слоге и задохнувшись от волнения в середине фразы, к концу он сбился на хриплый скулеж. Жалкий и противный ему самому.
- А вас молодой человек явно плохо воспитывали, - прокомментировал с дивана Дэвид, с явной насмешкой, - неприлично гостей так грубо выставлять за дверь.
- Так и не угостив… - в пол голоса добавил Ворон.
- О чем вы? – испугался Киф, прекрасно понимая о чем идет речь. Он понял что это издевка, что просто холодная месть за его минутную слабость, за руку на плече Милен, за игнор в глаза… Но у него оставалась капля надежда, на то сто все-таки парни намекают на чай или же что покрепче. Надежда как говорится, умирает последней.
Как выстрел в сердце прозвучали слова:
- Девочек ты накормил, а мы?
И Ворон, всё так же тихо произвел контрольный в голову:
- И я сам возьму её…
Киф медленно встал и попятился, спотыкаясь о кресло назад. Реджи являющаяся немым свидетелем, в ужасе затаила дыхание. Она сидела в той же позе, обнимая спинку стула и смотрела. Безмолвно и покорно.
Дэвид встал с дивана и сделал шаг к Кифу. Ворон, не спеша мелкой поступью, загонял Кифа в угол. Путь к двери был обрезан и Киф это понимал, но всё же дернулся, пытаясь прорваться. Его схватили, чьи то крепкие руки. Пытаясь вырваться от размахнул локтем и заехал прямо по щеке Ворона. Не больно, но его это очень разозлило. Он поднял легкое тело Кифа над полом и со всей силы тряханул. Почти теряя сознание Киф привалился к стене и размыто услышал: «Ну, все держись теперь, сученок», раздался звон бившегося стекла, горячая рука схватила его за локоть, «Ты чего, офонарел?» - «А чего, эмо вскрылся, и че? Да никто даже разбираться не будет» Нечто холодное коснулось его запястья и от этого он резко пришел в себя. Перед ним стоял Ворон с осколком пивной бутылки прижатой к его запястью. Рука с осколком начала движение вдоль голубой полоски-вены. Толи инстинкт выживания, толи просто шок сработал, но изо всех сил Киф дернул руку. Острая боль и мат Ворона. На запястье у Кифа образовалась тонкая темно-красная диагональ. Кровь сочилась и стекала к ладони. Черневшие на глазах капли падали на зеленый ковер, оставаясь шариками на ворсе. Потом их стало больше, они сливались в шарики побольше и в итоге один за другим лопались и по ворсинкам кровь поступала в текстуру ковра. Все были заворожены этим процессом и секунд десять в комнате образовалась ледяная тишина. Ворон пришел в себя первым.
- А ну дай сюда! – спокойно сказал он и резко взял Кифа за порезанную руку. Кровь текла. Медленно, но верно вытекал живой раствор, дающий жизнь всему живому. Наверно порез был не глубоким, по тому, что постепенно кровь начинала замедлять свой ход.
Ворон поднес запястье к губам и всосал в себя кровь из раны. Боль от запястья резкой волной прошлась по всему телу и Кифа свела судорога, на что он получил пинок и Ворон оторвавшись от раны, сплюнул прямо на ковер и презрительно сказал, обращаясь к Реджи,  все еще сидевшей в той же самой позе.
- И как вы это пьете?
Она промолчала. В глубине души ей самой это не совсем было понятно, ей нравилось ощущение после крови, она сравнивала это с легким опьянением, но сам вкус красной жидкости вызывал у неё неприятные рвотные позывы. К тому же ей казалось это очень пафосным и интересным, «Стайл» как говорили иногда люди ее круга общения.
Дэвид неодобрительно вздохнул и взял в дивана свою косуху. Ворон подошел к спящей Милен, наклонился и что-то шепча поцеловал её.
Сквозь сон она почувствовала запах, запах родного и приятного, от этого ей становилось спокойней и как будто лепестки белых роз покрывали ее тело, на секунду ей показалось что рядом Киф. Приоткрыв глаза она увидела Ворона. Она любила его. Она полюбила его сразу, как только увидела. Как только оказалась в его руках. Ей казалось, что это самая сильная любовь из всех предыдущих, что только это настоящее, а ранее она себя только обманывала. Она улыбнулась и поцеловала его в ответ снова засыпая. И ей снова показалось, что рядом был Киф.
Ворон поднял её на руки и молча пошел к двери. Дэвид взял за руку Реджи, и они тоже вышли из комнаты. Никто не проронил ни звука. Киф осел по стене на пол. Раздался щелчок захлопывающейся двери. По щекам потекли слезы.
В эти секунды он возненавидел весь мир, то, что он стал донором, то, что связался с этой компанией, возненавидел парней, Реджи. Возненавидел Милен…
На экране компьютера был не оконченный рисунок. Зеленый фон, черные кривые звезды, белая дуга с голубой рябью и красные кривые плавные линии. Оконченный рисунок.
 
Миндаль.

Одиночество. Компьютер и он. Чашка чая. Мысли ни о чем и пальцы едва касаются мышки. Первый час ночи, а он не спит. И ничего. Голый рабочий стол, мелькание курсора. Рисовать не тянет, вообще не тянет ни на что. Трогает губами косой шрам. Болит. А может это все было ошибкой. Может зря он выбивался и спасал свою жизнь. Может так было бы лучше. Такое унижение. И ни звонка, ни смски. Как он мог так ошибиться.
Дождь. Зонт и она. Мобильный в руке. Мысли о нем и на глазах блестят капли дождя. Первый час ночи, а она не дома. Ну и не с любимым. Пузырящиеся лужи и блики фар редких машин. Курить не тянет, да и сигареты кончились. Облизывает мокрые губы. Вспоминает вкус. Это была ошибка. Как она могла это допустить и простить ему это. Она могла все изменить. Все могло закончиться иначе. И ни звонка, ни смски. Как она смогла до такого довести.

Тихий стук. Киф знал кто это. Прекрасно знал. Час ночи, а он ждал её именно сегодня. Неделя тишины и вот сегодня. Сегодня был дождь, и он знал, что она захочет придти. И ждал. На пороге стояла Милен. Она знала, что он не спит, знала, что он её ждет. По тому, что сегодня дождь.
Молча, впустив Милен он скрылся в комнате. Сняв свои черные туфли на высоком каблуке, она развернула зонт и поставила его сушится в углу. Оставляя мокрые следы, тихо прошла мимо закрытых дверей в дальнюю комнату. Как часто она проходила этот путь. И ясным днем и поздней ночью как сейчас. Ей всегда было неуютно от взглядов глаз смотрящих из-за этих дверей. Сейчас двери были закрыты. Никто не смотрел. Но ей всеравно было холодно и колко. Тихо зайдя в комнату, она мельком, воровато и виновато осмотрелась. Ковер скатан в трубку и поставлен к стене. Никаких следов. От этого ей стало еще ужасней на душе. Киф сидел за компьютером и молчал, добивая её окончательно, уменьшая ее до состояния молекулы и заставляя забиться в щель между плинтусом и полом. Рук она не видела. Она не могла до конца поверить в скудные слова Реджи и злые насмешки своего парня.
Киф был уже не рад позднему визиту Милен. Да, он не держал на неё зла, но общаться ему уже не хотелось. Или хотелось. Он не знал этого сам. Он просто сидел и молчал. Он чувствовал, как она подошла сзади, но, так и не решившись прикоснуться, вернулась к дивану.
Она смотрела на него и мысленно просила прощения. За то, что не защитила в нужный момент, за то, что не звонила, за то, что привела парней, за то, что допустила, за Реджи, за Дэвида, за Ворона, за то, что любит Ворона.
- Прости… - только и смогла она прошептать, чувствуя как слезы наполняют её глаза.
Он развернулся на кресле. Она заплакала. Она надеялась, что он подойдет, что все кончится, что он простит, что дружба не оборвется так нелепо и глупо, по ее тупости. Но он сидел и молча смотрел на её слезы. Молча и ни один мускул не дернулся на его лице.
- Забей, - тихо сказал он.
Конечно, он её простил. Простил ей все, что только мог. Он не мог её не простить. Он всеравно любил её. Ни смотря, ни на что. Да, он понимал, что это бред. Понимал, что ничего не получится. Понимал, что принадлежит она не ему, а другому, тому, кто изуродовал его запястье. Он ей простил все. Даже то, что она не видит его любви.
Она действительно её не видела. Киф не понимал даже того, что любовь нужно показывать, доказывать и проявлять. Совершенно не обязательно писать о ней под окнами на тротуаре, заваливать цветами и дарить дорогие подарки. Но нужно делать хоть что-то. Хоть что-то что может быть замечено и понято.
Так они и сидели. Наверно целый час, а может даже и больше. Слезы Милен высохли, слова растворились в полумраке. Они просто сидели и думали. Он о ней, а она о нем.
Она смотрела на его запястье. Как ей знакомо было это. Как часто раньше на ее руках появлялись такие красные полосы, потом они заживали и становились мертвецки белыми, не ровными и уродливыми. По рукам бежали лестницы из тонких и толстых реечек. Лестницы, по которым парни боялись забираться к ней в душу, лестницы к вечному огню её волос и бездонным омутам раскосых глаз. Шрамы пугали и привлекали людей. Это были бесконечные косые взгляды на руки, а потом в глаза. Что они хотели там увидеть? Стыд, страх, ответ? Нет. Напрасны были поиски, кое кто утонул, кто то выбрался даже не поломанным. «Теперь тоже самое ждет его» - подумала она, ожидая слез. Но их не было, они закончились.
Он как всегда смотрел в её глаза и читал ее терзания. Видел мучения и скорбь, страх и огорченье. Ему было жалко ее, но в тоже время был рад, что она поняла. Ему было это не обходимо – знать, что она поняла свои ошибки.
Желанья мучить её дальше не было, он получил, что хотел и больше не нуждался в напрасных извинениях и излишних терзаниях.
- Хочешь чаю? – спросил Киф поднимаясь с кресла.
Глаза Милен наполнились светом, она подняла их на него и увидела улыбку, легкую и печальную, как и раньше. В глазах появился блеск и больше не было злобы и равнодушия. Милен встала и, улыбнувшись, потянула ему руку. Но он просто обнял ее за плечи, её руки обхватили его спину и она прижалась всем телом. Появились слезы, слезы благодарности всевышнему. Благодарности за то, что Киф её простил. Она засмеялась и.… И, да, в ушах заиграла тихая мелодия, которую слышали только они вдвоем.
Чай он так и не сделал, он открыл бутылку красного вина, которое купил недавно, для того чтобы выпит ее наедине с Милен. Они сидели при свете ночника, он на подоконнике, а она на столе. Вино в пузатых бокалах и его сигареты. Они улыбались. Всё было, как и раньше. Они не думали о том, что будет завтра, они знали, что ничего хорошего, но просто не забивали себе голову такими мелочами. Разговоры в пол тона лились. Они, как и всегда, говорили обо всем подряд. Вспоминали, как познакомились, как и где гуляли, смеялись и сплетничали про Реджи, про чай, про кино. Это был как бег по лезвию бритвы, как прогулка по краю запретной черты и, наконец, Милен переступила её:
- А ты никогда не пил кровь? – спросила она, выкидывая в открытое окно окурок и делая небольшой глоток любимого вина.
Киф встал с подоконника, допил свой бокал и молча пошел к двери.
- Киф, извини, я не хотела тебя обидеть, - как выстрел в спину прозвучали её слова.
Он остановился. Рвя все нити натянутые в душе оглянулся и тихо сказал:
- Нет.
Чувствуя что вино греет душу изнутри она поняла – сейчас или никогда.
Встав, она обошла стол и открыла ящик. На этот раз сама, без помощи Кифа. Не раздумывая взяла одно лезвие и на ходу разворачивая его пошла к нему.
- Хочешь? – утвердительно спросила она его на ухо.
Он кивну. Милен взяла его за руку, посадила на диван и села к нему на колени. Положив левую руку ему на плечо, правой она откинула волосы за плечи. Между средним и указательным пальцами блеснуло лезвие. В глазах у Милен появился холод и решительность. Она почувствовала, как энергия прошлась по её телу и улыбнулась Кифу в глаза. Быстро полоснув себя по языку несколько раз она отбросила лезвие на пол.
Их губы встретились, и слабый разряд проскочил между ними. Киф не сразу осознал что происходит, ему понадобилось ни одно мгновенье, чтоб прийти в себя. Он почувствовал вкус чего-то кисло-сладкого, а нос наполнился ароматом миндаля. Он не знал, на что ему отдавать акцент, на поцелуй или на кровь. И о первом и о втором он мечтал. Мечтал, но не мог себе позволить. И сейчас его тело наполняла сладкая истома, ощущение полета и холод от пронзающих его серебряных нитей энергии Милен. Он включился в поцелуй, он обхватил ее талию и прижал к себе. Оторвавшись от губ, он проглотил смесь крови и слюны и его губы впились ей в шею. Милен запрокинула голову, назад освобождая ему больше пространства для поцелуев и чувствуя как Киф нежно кусает её тихо застонала. Язык кровоточил, и кровь накапливалась между губами и деснами. Позыв сделать глоток, но она берегла драгоценные миллилитры для него. Губы снова столкнулись и новая порция крови. Тонкая красная струйка побежала по подбородку и шее Кифа. Привычным жестом Милен поймала убегающую капли и начала целовать его шею. Руки схватились за край футболки, и она потянула ее вверх. Киф поднял руки, и майка полетела к подоконнику. Он целовал её шею и расстегивал пуговицы её черной блузки. Она впивалась ногтями в его спину. С губ Милен слетали короткие стоны и когда Киф скинув с нее блузку откинул назад и губами впился в ее живот она вскрикнула от острого желания его тела. Язык затянулся и кровь больше на сочилась но их губы снова испытали слабый разряд от прикосновения. Она обнимала и прижимала его к себе. Он покрывал ее обнаженную грудь поцелуями.
Милен запретила себе думать о последствиях, Киф выкинул мысли о будущем. Они просто наслаждались этой ночью. За окном разбушевалась первая гроза в открытое окно сыпались тяжелые капли. Они уже лежали на диване, и только тихие стоны иногда слышались сквозь раскаты грома.

Милен курила у окна и допивала из бутылки вино. Киф сидел в кресле и смотрел на неё. Он знал, что она не останется до утра, что уйдет прямо сейчас. Было три часа и сквозь тучи на горизонте уже светлело небо. Она стояла и курила. Она знала, что он не будет её удерживать. Она не знала радоваться этому или огорчаться. Она любила другого. Это был просто позыв. Позыв тела и слабость души. Просто секс и ничего большего. Он не повторится ни завтра, ни через неделю, ни через месяц. Наверное, уже никогда. Киф прикурил еще одну. Она оглянулась. Они улыбнулись друг другу и Милен шлепая босыми ногами по мокрому полу подошла к нему и забралась на колени, обняв за шею. Киф поцеловал её в затылок и, откинув голову назад глубоко затянулся. Ему не было грустно, не было обидно. Просто хотелось чтоб она по дольше так сидела и не убирала рук с его плеч. Хотелось слышать стук её сердца, ощущать горячее дыханье на своей груди. Но он знал, что это скоро закончится и ни повторится, ни завтра, ни через неделю, ВОЗМОЖНО УЖЕ НИКОГДА.

 
На острие.

Милен сидела в парке и щурилась от яркого солнца, которое пробиралось сквозь шелестящие листья. Длинная сигарета, на сегодняшний день с оранжевым фильтром, и пустая банка от энергетика в руке. Солнце безжалостно щипало её открытое лицо и руки ниже запястий, забиралось под воротник легкой куртки и его лучи безнадежно путались в густых ресницах при попытке проникнуть в самое сокровенное, в её глаза.
Обычно в такие дни Милен старалась не выходить на улицу. Она задергивала шторы и врубала на всю кондиционер. Потом наливала себе прохладную ванную, выливала в нее стакан красного сладкого вина, или доставала из холодильника пучок мяты и, оборвав все листочки, с улыбкой рассыпала по поверхности воды зеленые конфетти, или брала кислое яблоко и добавляла в воду свеже выжатый сок. Брала книгу и запиралась на несколько часов. Её тело принимало температуры воды и медленно остывало вместе с нею. Она никогда не брала с собой телефон и не отвечала на вопросы родных из-за двери, она просто двигала ногой по поверхности воды, дабы плеском воды дать понять, что с нею все в порядке и сегодня шрамов на её теле не появится.
Но, к сожалению сегодня, в этот летний солнечный день ей пришлось покинуть родные стены. Она провожала Ворона на рок-фестиваль. Ей было до глубины души обидно, что именно сейчас, именно на эту неделю он уезжает. Хотя бы днем раньше он вернулся, и ей уже не было бы так больно. Но он был тверд и уверял, что ничего страшного, что его не будет, что он все равно не любит праздники. Но ей было важно, чтобы он был с нею в тот день, важно как никогда и никому. Всего лишь один день. Она умоляла его, просила и уговаривала, но он уехал и сказал, что будет в субботу. А в пятницу ей исполнялось восемнадцать лет.
Чувствуя, как дым проникает в легкие, Милен попыталась устроиться в теньке и отдохнуть. Глаза уже слезились и на коже чувствовался "песок" раздражения. Она не любила солнце, предпочитая видеть его лишь уходящим за горизонт, последние минуты, падение с трона, поражение и даже частичную смерть светила. Оно отвечало ей тем же. Оно слепило глаза и оставляло на бледной коже ожоги. А главное оно побуждало в ней желание. Милен иногда задавалась вопросом: "А не игра ли это?", она спрашивало свой разум, сердце, эмоции, тело и чувства и приходила к ужасающему выводу - да, она зависима от крови. Порой ей становилось страшно, а порой это даже не удивляло. Она проводила аналогии, пыталась опираться на науки и поверья, она искала ответ, который всегда был прост.
Опустив окурок в урну, она закрыла глаза. На третьем вдохе она почувствовала запах. Он исходил от проходившей мимо молодой девушки, девушка ушла, а запах всё еще щекотал ей нос, потом к одному запаху прибавился другой оттенок, это еще одна девушка прошла мимо. Через минуту уже целый букет из оттенков и ароматов теснился в носу Милен. И тут она открыла глаза и увидела его.

Выйдя из дома, Киф глянул на солнце и улыбнулся. Наконец дожди прошли, и он достал с антресолей свой скейт. Аккуратно поставив его на асфальт, он с умилением посмотрел на него. Он купил его прошлым летом, но он был уже здорово потерт и побит. Осторожно поставив одну ногу на доску, Киф оттолкнулся другой и медленно двинулся с места. Под ногами задребезжала грубая кладка асфальта. Ни в коем случае его это не остановило, просто первой мыслью был парк с его ровными дорожками и заборчиками вдоль них - идеальное место, чтобы покататься и попрыгать.
Рассекая остатки луж, он ехал под горку на своем скейте и ветер в лицо заставлял его смеяться. Никого не было на его пути и это доставляло еще больший кайф и ощущение свободы. Он предвкушал парк, который был уже в двухстах метрах от него. Затормозив у перекрестка, он еще раз глянул на небо, ни единого облака, и солнце беспрепятственно двигалось к своей высшей точке. Перейдя через дорогу, он достал сигареты и, пристегнув скейт к пустому рюкзаку, не спеша пошел по тенистой аллее. Будний день и парк был практически пуст и беззвучен, с каждым шагом отдалялся шум проспекта и уши забивались шорохом листвы. Сквозь кроны деревьев на асфальт и траву ложились солнечные зайчики, по дорожкам, пешком, как курицы гуляли голуби и прыгали воробьи. Запустив руку в карман расстегнутой куртки, Киф нащупал открытую пачку соломки с маком. Хорошенечко помяв её в руках, он развернул порванный шуршащий пакет и кинул не большую горсточку ближайшему голубю. В течение нескольких секунд к нему присоединилось еще десятка два таких же сизых матёрых птиц. Киф бросил еще одну горсточку крошек в центр стайки и в этот момент он увидел её.

В душе у Милен боролись два чувства: радость от встречи с другом и желание убежать отсюда. Она не хотела сейчас общаться с Кифом, по тому, что знала, к чему это может привести. А она не хотела сегодня пить кровь. Вернее у нее благодаря солнцу было сильное чувство жажды, но чувство вины, которое всё еще чувствовалось в глубине души не разрешало ей более пить кровь Кифа. И хоть она очень скучала поэтому индивидуальному вкусу, больше ни разу не пила его кровь с того самого вечера когда произошел конфликт у Кифа с Вороном. Киф не однократно предлагал, но она уходила от темы, да и вообще она теперь старалась свести личные встречи к минимуму, ограничиваясь смсками и он-лайновским общением. Честно говоря, она уже привыкла к крови Кифа и другая не доставляла ей никакого удовольствия. Как и своя, она просто давала некое отступление и отрезвление, но тех чувств и эмоций, что она испытывала когда ощущала тепло кожи Кифа, когда на языке сладковатые, а иногда и кисловатые капли растекались по всей поверхности, когда она делала первый глоток и понимала что не в силах остановиться, таких чувств уже не было. Она дважды пробовала Ворона, один раз ходила в гости к своему старому донору, а позавчера находясь в клубе, она абсолютно случайно оказалась свидетелем, как один парень сильно порезался осколком стакана. Подойдя к нему она, сделав сочувствующие глаза, со словами: "Ой, бедненький. Больно?" взяла его руку в свои ладони. Вследствие этих манипуляций в ее ладонях сложенных лодочкой оказалось не менее четырех столовых ложек теплой ароматной жидкости. Предвкушение двух глотков, охватывающее хищной страстью, хватающее за сердце и сбивающее дыхание... и ничего после. Два глотка и немного другой взгляд. Видевшие это совершенно спокойно проводили ее взглядом в бар. Народ привык видеть идиотов рядом с собой. Вытерев щеки салфеткой, она попросила Ворона взять ей водки. Накатывала депрессия и ей было необходимо её заглушить. "Томатный сок, блин!" - ухмыльнулась она про себя тогда, выпивая стопку прозрачной жидкости со вкусом ледяного огня.

Киф не спеша подошел к Милен и, отбрасывая на нее тень, встал к ней вплотную.
- Привет, - сказал он улыбаясь.
- Привет, - ответила Милен, зажмурив один глаз и открыв полностью другой. Ей виделся лишь темный силуэт. Внезапно ей в нос ударил его запах. Родной и желанный. Боже, как ей хотелось сейчас оказаться с ним в закрытой комнате, или на крыше, или даже здесь же, но только наедине, взять бритву и как в старые добрые нанести неглубокую рану. Боже, как же ей хотелось, чтобы он сейчас ушел быстрым шагом, не оглядываясь и унося с собой этот невыносимый запах. Она постаралась вдохнуть как можно глубже. Это немного помогло, нос уловил запах мокрой травы и табака. Разум проснулся и Милен смогла отвлечься от чувства жажды.
- Как жизнь молодая? - улыбнувшись, спросила она, прислоняясь щекой к дереву.
- Покататься вышел погулять, - указывая на скейт глазами, ответил Киф и выбросил окурок в урну.
Запах табака исчез.
- А у тебя как? - спросил он после минутного молчания.
- Никак, - ответила Милен и закрыла глаза, - Он таки уехал.
У Кифа полоснуло по сердцу. Милен старалась не акцентировать внимание на их недавней близости. Она совершенно спокойно обсуждала с Кифом свои личные проблемы. Ему даже казалось, что она просто забыла или, что еще хуже, посчитала это ошибкой. Нет. Она не забыла и не посчитала. Просто не хотела продолжения. Он тоже не акцентировал внимания на той ночи, но Милен понимала, что ничего он не забыл, ничего не посчитал ошибкой, она знала, что желанна для него. Но любила она другого, в руках другого она загоралась как жидкость для разжигания огня, его голос вызывал дрожь где-то в районе четвертой чакры.
Милен не могла разобраться со своими чувствами к миру, ей было холодно последнее время, она ощущала некую не герметичность себя. Ей нужно было время, время без них обоих. Просто подумать, расставить все точки над «ё», стилизовать все эти буквы и разукрасить в разные цвета. Возможно, даже не однократно.
Киф положил руку ей на плечо и тело Милен словно током прошибло. Резко в нос ударил аромат его рук, на губах появился вкус яблочного сока. Сглотнув слюну, она изо всех сил пыталась унять дрожь. Дыханье остановилось комком между ключицами и изо рта вырвался тихий всхрип.
- Тебе плохо? – резко отреагировал Киф на звук, и стандартным движением положил руку ей на лоб.
Под прохладной рукой предательски горела алыми пятнами фарфоровая кожа. Киф пристально глянул ей в глаза. Милен виновато потупила их и, чувствуя, что еще одного прикосновения просто не выдержит, отведя глаза, попыталась встать. Он остановил её.
- Пойдем, я провожу тебя, - вставая за ней, произнес Киф, и растерянно добавил, - И… тебя надо, я знаю.
- Не надо, - стараясь потверже, ответила Милен судорожно собирая в сумку сигареты, зажигалку и остальную мелочь, типа карандаша и резинки для волос.
- Я тебя не отпущу в таком состоянии! – твердо и решительно сказал Киф и взял её за руку.
Это было уже последней каплей и, не в силах сопротивляться, она взяла его под руку. Каждое его прикосновение было ударом плетки, каждый вдох с его запахом был подобен вдоху наркоза, который обжигает слизистую и туман обволакивает кору головного мозга. Она шла уже полностью повиснув на его плече, и как мазохист прижималась к нему. Она всё еще пыталась бороться с мыслями и желаньем, но постепенно отпускала себя.
До дома Милен было не так уж и далеко, всего лишь выйти из парка и перейти дорогу на светофоре. Он даже видел впереди в просвете деревьев бело-желтые башни недавно отстроенного жилого комплекса. Ее дом был первым от дороги. Целью было просто доставить её до подъезда, а дальше уже было не важно. Дома и стены лечат, к тому же он знал, чем ей можно помочь и твердо намеревался это сделать. Хоть она и отказалась, он догадывался, по какой причине она это сделала. Дойдя до выхода, он инстинктивно остановился. Был ровно полдень и солнце палило со страшной силой. Киф взглянул на Милен, и она утвердительно покачала головой. На светофоре метрах в десяти от них моргнул зеленый.
- Закрой глаза и иди за мной, - приказал Киф и рванул её за собой. Ей ничего не оставалась делать, как просто довериться ему.
И она доверилась. Медленно опустив веки, она почувствовала, как его руки обхватили её спину и сильно толкнули вперед. Через несколько быстрых шагов она почувствовала, как по лицу прошлась горячая волна и сквозь закрытые веки солнце красным зернистым светом ударило по зрачкам. Через несколько шагов она потеряла ориентацию в пространстве, и голова пошла кругом. Еще через несколько шагов, не устояв на каблуках она, пошатнувшись, начала падение.
Быстрым шагом Киф довел Милен до середины дороги и увидел, что секундомер начал отсчитывать последние три секунды. В этот же момент он почувствовал, что Милен падает. На последней секунде он, взяв на руки её легкое тело и побежал к тротуару. Гудки машин и шорох шин пролетали мимо ушей. Как он оказался на крыльце её подъезда Киф точно не помнил. Опустив Милен на ноги он понял, что она сейчас потеряет сознание. Быстро набрав код, он открыл дверь и буквально втащил туда уже плохо стоящее на ногах существо. Поздоровавшись с консьержкой Киф, под её пристальным взглядом повел Милен, к лифтам. Прекрасно понимая какие мысли сейчас роятся в голове этой бабульки, прекрасно зная что сейчас она про себя называет их «алкоголиками малолетними» или «наркоманами» вместо того чтобы нажать на кнопку вызова он толкнул дверь ведущую к лестничным пролётам. Благо идти было всего на третий этаж. На лестнице было еще прохладней, чем в холле и узкие окошки выходили на теневую сторону.
В районе второго этажа Киф выдохся. Усадив Милен на ступеньку, он глянул на неё и испугался. Она реально была без сознания, ну или что-то вроде того. Он опустился перед ней на колени и попытался заглянуть ей в глаза. Рыжие волосы, не стянутые резинкой растрепались и полупрозрачной шторой закрывали лицо, она дышала судорожно и редко, сухие губы слегка приоткрыты и покрыты мелкими трещинками. Он встал и поднял её сумку, которая свободно лежала рядом. Открыв её, он секунду помедлив, заглянул. Поняв, что на взгляд ничего не найдет всё же запустил в неё руку. Милен вечно таскала с собой всякие острые вещи, будь то ножницы, булавки, лезвия. Сейчас он не мог найти даже её любимой ручки со стальным пером, которой однажды случайно порезал ногу, уронив её. Он не ощупь перебирал все содержимое. Сигареты, зажигалка, еще одна пачка сигарет, книга, кошелёк, мобильник, курительная трубка, пачка салфеток, карандаш, помада, опять зажигалка. Он по третьему кругу перещупывал предметы и всё больше нервничал. Внезапно он почувствовал, что на дне лежит какой-то большой сверток. Это было как раз в тот момент когда он попытался вытащить, как ему показалось ту самую ручку. Это оказалась обычная гелиевая ручка, а вот свёрток его заинтересовал. Достав его, он увидел завернутый в кусок синего бархата предмет. Аккуратно разверну ткань, он впал в ступор. Это быль довольно большой кинжал в кожаном чехле.
Осторожно отстегнув заклепку у рукояти, Киф извлек нож из чехла. Это был тяжелый и довольно длинный, заточенных с обеих сторон ритуальный кинжал. По крайней мере, именно так он себе представлял ножи, которыми убивали невинных девушек на алтаре. Он легонько провел пальцем по острию, сотни маленьких заусенцев свидетельствами тому, что кинжал упорно точили вручную, а вот правкой никто не занялся. «Интересно откуда это у неё? Не думаю что это заменитель шокера…» - пронеслось в его голове, и он улыбнулся.
Но одного взгляда на Милен хватило, чтобы улыбка сползла с его губ и в душу снова вернулась тревога. Она сидела, прислонившись головой к стене и тяжело дышала. Под растрепанными волосами, упавшими на лицо виднелись розовые пятна. Киф еще раз аккуратно прикоснулся к её лбу. Горячий и абсолютно сухой. Переведя взгляд на кинжал, который всё еще сжимал в руке, он принял решение.
Раньше он никогда сам не наносил себе раны, это всегда делала она. И сейчас он в растерянности смотрел на остриё и свои руки. Неведомый страх, а точнее даже чувство опасности обуяло его и трясущейся рукой он поднес палец к металлу. Вдохнув он, едва касаясь кожи, провел ножом по пальцу. Ничего, слишком слабый нажим. Еще раз. То же самое. Милен всегда всё это делала с первого раза, всегда эти раны были настолько глубоки, что крови хватало ровно, сколько надо, ни больше, ни меньше, и раны затягивались едва ли за два дня до тонкого едва заметного шрама. Она была мастером этого дела, даже сама того не зная.
А вот у Кифа дела не шли. После третьей попытки, так и не нанеся ни единой царапины, он опустил руки. «Кого я обманываю?» - Подумал он, - «Я просто напросто боюсь причинить себе боль.» От этих мыслей безумная ярость ударила ему в голову, забыв все свои страхи и опасения, он резко поднес острие к тому же несчастному пальцу, слегка надавил на клинок и медленно прикрывая глаза, четко и плавно, но все-таки быстро, провел металлом по коже.
Четко прямая линия, длинной всего в два сантиметра, наполнялась красным цветом. Киф встал коленями на ступеньку перед Милен поднес окровавленный палец к её губам. Она никак не отреагировала и красная капля стекла по подбородку к шее и остановилась. Киф провел раной по её нижней губе. В этот момент она резко открыла глаза, со скоростью хищника она приоткрыла рот и его палец оказался слегка зажат в её зубах. Её язык быстро слизывал быстро набегающие капли. По-детски схватив Кифа за руку она притянула её к себе продолжая делать маленькие глотки.
Так жадно и торопясь Милен не пила еще ни разу. Она чувствовала, что делает что-то не так, но остановиться уже не могла. Обхватив палец губами она облизала его, на секунду выпустив изо рта. В тот же миг на подбородке оказалась еще одна красная капля. Это вызвало у неё улыбку, она глянула ему в глаза и увидела, что он тоже улыбается ей.
Милен слизывала кровь до тех пор, пока она не остановилась совсем

Поднявшись на два этажа выше, они оба вышли в холл с лифтами и дверями. Милен было уже лучше, но все равно голова кружилась и держалась температура. Он держал в кулаке влажную салфетку, периодически отгибая палец и смотря на рану.
- Какой же ты еще ребенок, - улыбнулся Киф, вспоминая как час назад, она как младенец бутылочку держала его за руку.
- Наверное да, - тоже ухмыльнулась Милен прислоняясь к стене рядом со своей дверью, - Но скорее, как это не печально, я все-таки абсолютно натуральный и настоящий вампир.
-Ну! Это ж круто! – стараясь подбодрить, ответил он.
- Нет, Киф, это печально, - скептическим тоном произнесла Милен, роясь в куртке в поисках ключей.
- Ты не хотела крови? – спустя минуту все же спросил он.
- Хотела, но не нужно было все равно, - честно призналась она, доставая сигарету и прикуривая.
- Извини…
- Да нет, спасибо тебе! – поняв, что поступила бестактно, попыталась ретироваться Милен, - Ты поступил как настоящий друг. И донор!
Они оба засмеялись и вроде напряжение спало, но никто больше не заговорил. Так они и стояли у окна, молча куря и думая каждый о своем.
- Ты придешь ко мне в пятницу? – резко, как будто очнувшись от комы, спросила Милен, - у меня день рождения.
- Я помню, - ответил Киф, задумавшись.
Он планировал поздравить Милен наедине и никак не рассчитывал на то, что она его пригласит на общий праздник. Это меняло планы, но все, же он ответил:
- Да, конечно, если ты так хочешь, я приду.
- Ну, тогда давай до пятницы улыбнулась она и обняла его. Он обнял её в ответ и, улыбнувшись, поцеловал в рыжую макушку. Она засмеялась и направилась к двери, открыв её она, зашла в коридор и, помахав рукой и послав воздушный поцелуй, хотела уже закрыть.
- Стой! – крикнул Киф в последний момент, - Подожди!
- Что случилось? – спросила Милен, высовывая голову в щель между косяком и дверью.
- Что это за кинжал? – глянув ей в глаза, спросил он.
Милен растерялась от этого вопроса, но все, же попыталась осторожно объяснить:
- Это подарок, на день рожденья. От Ворона. Его же не будет. Вот он сегодня и отдал мне сверток, велел не разворачивать до праздника.
- А-а… Понятно, - почесав затылок, ответил Киф. Такого ответа он не ожидал, - И ты не разворачивала.
- Конечно развернула! – улыбнулась Милен, - как только он уехал тут же села прямо на бордюр и посмотрела.
-Ну ладно, давай тогда, я пошел, - отсмеявшись, сказал Киф и, помахав, ушел.
Милен закрыла дверь. Сняла туфли и пошла в свою комнату. На поиски не было сил и она просто вытряхнула на кровать содержимое сумочки. Последним выпал синий сверток. Милен взяла его в руки, села скрестив ноги на пол и откинула волосы назад. Положив сверток на пол, она медленно развернула его, отстегнула фиксатор и осторожно вытащила клинок. Осмотрев поближе его остриё с одной, а потом и с другой стороны, она увидела красную полосу вдоль лезвия. Тонкую линию диной в десять сантиметров. Это была его кровь. Она поднесла лезвие к губам и провела языком по этой самой полоске.
Так же аккуратно убрав всё на место, она пошла в ванную и включила воду, заткнув пробкой слив, после этого вернулась в свою комнату, вынула из сумки книгу и направилась на кухню.
- Привет мам! – сказала она, всходя в помещение.
- Привет! – подняла глаза от журнала мама и нахмурилась, - Что с тобой?
- Ничего, - ответила Милен, наливая в стакан белое вино
Мама встала и подошла к ней. Поцеловав ее в лоб, она расстроено сказала.
- У тебя опять тепловой удар.
- Ничего страшного, - улыбнулась Милен и, пригубив вино, добавила: - Я в ванную. Часа на два. Не волнуйтесь у меня сейчас в жизни всё хорошо.
- Даже лучше чем мне самой кажется, - крикнула Милен уже из ванной, закрывая дверь на щеколду.