Запоздалый дневник. часть 3

продолжение. Начало тут
http://www.proza.ru/2009/12/20/835

ПРЕДКИ И ПРЕДШЕСТВЕННИКИ

                Хлеб был мукой, а раньше был зерном.
                А раньше светом солнечным и грязью.
                И так во всем.
                Ведь глиной был кирпич, рубашка – бязью...
                Откуда знаем  мы, какими стать?
                Тот стал героем, этот – мразью…
                Каких легенд несем внутри печать?

Строгая дама – наука генетика – иногда позволяет себе шутить над нами. Я – одна из таких шуток. Внешность моя, рост -178 см., карие глаза, темные волосы в крупный завиток, полные, хорошо очерченные губы, удлиненное скуластое лицо, прямой мясистый нос, широкие густые брови, очень хорошо соответствуют моей фамилии – Либерман. Другими словами, внешне, я - чистокровный еврей. И мой отец - еврей. Вроде, все нормально. Еврей – сын еврея. Но все дело в том, что был отец небольшого роста, имел голубые глаза, тонкие губы и тонкий, орлиный нос. Для определенности скажу,  его всегда принимали за грузина. Даже в Грузии.
А я похож на еврея. Но весь фокус в том, что я очень и очень похож на свою мать, совершенно русскую, славянскую женщину. А она похожа на свою мать, мою бабушку. И на свою бабушку похожа, очень похожа,  моя старшая дочь. Все они красавицы. Но можно ли эту красоту назвать русской?
Естественно, что всю жизнь я называл себя жертвой татаро-монгольского нашествия. Правда, присмотревшись к окружающим меня людям, я понял, что тоже о себе могло бы говорить большинство из них, вне зависимости от национальности.

ОТЕЦ
Начну рассказ о семье с отца. Не потому, что я его больше любил, чем мать. Просто эта веточка моей родословной, вернее, та часть, которая мне известна, очень коротка.
Отец мой, Шимон Кальмонович Либерман, родился в г. Кракове, древней столице Польши. Родился он в 1908 году, а значит, был тогда гражданином России.
История его жизни, также как и любая другая, имела свою предысторию.
Про его отца, моего деда, я знаю только то, что по паспорту он был еврей, а где-то в его родословной были и арабы. Что был он женат два раза. Что оставил свою первую жену, мою бабушку, и двух сыновей, в том числе и моего отца. Это сейчас уже известно, что жениться минимум по два раза – наша семейная традиция. А тогда это было нововведение и, видимо, произвело сильное впечатление. Поэтому папа никогда и ничего больше о нем не говорил.
Бабушка была полька. Отец всю жизнь хранил фотографию молодой, очень красивой, статной дамы. Вот и вся предыстория. Папа же не писал никаких мемуаров.
В результате такого старта отцу пришлось пробиваться самому, что дало на первом этапе жизни, видимо, неплохие результаты. К двадцати годам он освоил специальности электрика, автослесаря и стал профессиональным фотографом, что, по-видимому, в буржуазной Польше двадцатых и тридцатых годов, было не плохо.
Он показывал нам с братьями свою фотографию тридцатого года на фоне собственного автомобиля. Ему было 22 года! Марки машины не помню, но она как две капли воды похожа на наш "Москвич 400". Кузов у нее со слов отца фанерный. Думаю, это был один из первых "Фольксвагенов" или "Опелей". Хотя, в то время в Европе существовало огромное количество очень мелких автомобильных фирм, названия которых сейчас никто уже и не помнит. Ну и что, что из фанеры и не шестисотый Мерседес. Но в 22 года в тридцатом году – это что-то!
В этот период отец успел первый раз жениться и, по семейной традиции, развестись. Детей у отца в первом браке не было.
А еще был отец каким-то профсоюзным активистом левого толка, что в Польше Пилсудского приносило ему много хлопот. Но 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война. Фашисты заняли Польшу. Куда было податься "бедному еврею", да еще и профсоюзному деятелю? Решение было принято быстро. Через месяц отец вместе с братом бежать в СССР.
Данное действие в этот момент, не представляло значительной сложности. Нагрузили братья маленькую ручную тележку и пешком дошли до границы. Войны с СССР еще не было. Граница была прозрачна. Отец с тележкой в руке вместе с группой беженцев перешел пограничный мост и оказался в другой стране. Почему его брат решил пересечь границу ниже по течению реки, чего испугался? Неизвестно. Но именно там началась стрельба… Больше отец брата не видел. И я не знал никогда ни одного родственника отца, кроме него самого. Вот и все, что мне известно о жизни отца в Польше. Не много, но хоть это.
Таких же беженцев из Польши, как отец, тогда было много. Как их принимали на границе, не знаю. Отцу определили место постоянного проживания – с. Красное, в Карачаево-Черкесии и отправили на Кавказ.
А там уже жила моя мать. И здесь начинается их общая история.

РУССКИЕ КОРНИ
 Поэтому вернусь я, пожалуй, в девятнадцатый век, когда в Калуге появился первый, известный мне предок по материнской линии.
В 1863 году в Польше (опять в Польше) было разгромлено очередное освободительное восстание Костюшко. Один из участников этих событий бежал в Калугу.
И тут начинаются то ли легенды, то ли мифы, то ли истинная правда. А точно известно следующее…

На старом калужском кладбище, в зарослях лещины, среди старых вязов, в тесноте других могил, спрятались два надгробия. Похоронены здесь Семен Егорович Иванов и княгиня Хеония Галицкая.
Фамилии разные, но это муж и жена. Муж – тот самый участник польского восстания. По непроверенной версии моей бабушки, Варвары Федоровны Чаловой, урожденной Шапошниковой, он тоже Галицкий, а фамилию сменил уже в Калуге. Такая вот, конспирация. И действительно, в семье моего двоюродного брата, Чалова Романа Сергеевича, хранятся серебряные ложки с княжескими вензелями. Это может быть и легенда, но его жена точно княгиня. Не было манеры в позапрошлом веке на памятниках высекать всякую отсебятину.
Так вот, служил этот Иванов, он же, условно, Галицкий, по словам бабушки, начальником губернской палаты мер и весов, что, между прочим, давало ему ранг какого-то советника, пусть даже и надворного, и право наследственного дворянства. Так, что, если бабушка не ошибалась, то не князем ,конечно, а дворянином, однако, был. Романтическая история, мысли приятные навевает…
Но на могиле написано просто: "бухгалтер".
И служил он на Калужском почтамте. Думаю, это ближе к истине.
В любом случае, кстати, большинство потомков, в том числе и я, к благородному сословию не принадлежали. Как всегда в ответ о дворянстве, моя бабушка, выше указанная Варвара Федоровна, говаривала: "- Дворянка, не дворянка, а в дворянском собрании танцевала!" О бабушке моей речь еще впереди.
Я, кстати, тоже танцевал в том же самом дворянском собрании, а еще в настольный теннис и волейбол играл, и на сцене выступал, потому, что был в этом здании в мое время Городской дворец пионеров.
Но пока еще вспоминаю я, что могу, мысленно стоя у старой могилы девятнадцатого века.
Итак, тот первый калужанин Иванов произвел на свет вместе с княгиней четверых детей. Однако, умерла она после четвертых родов и оставила мужа молодым вдовцом. Довольно быстро он снова женился. Вторая жена родила ему еще трех детей. Род наш оказался очень плодовит.
Сейчас-то я знаю, что одних фамилий в нём больше 500.
Но и в середине семидесятых годов, когда я первый разрешил сосчитать родственников, то сбился где-то около двухсот, хотя считал только тех, которых лично знал и кровных, т.е. без посторонних жен и мужей.
Моя ветвь начинается с первого ребенка, самой старшей дочери княгини.
Всю жизнь я слушал рассказы о родственниках от знакомых и плохо знакомых пожилых калужан, от тети Шуры, моей двоюродной бабушки Александры Васильевны Чистяковой и, конечно, от бабы Вари, моей родной бабушки, которая приходилась тому первому Иванову правнучкой. Эх! Не записывал я ничего! Казалось, что все буду помнить всегда. Да, видимо, у жизни свои резоны. А, точнее, сам я не уберег ни здоровья, ни память, ни собственную голову, которой теперь остается только вспоминать то, что осталось в памяти от россыпи этих рассказов. В результате, почти сорок лет девятнадцатого века и жизнь трех первых поколений нашей семьи в Калуге представляется мне калейдоскопом отдельных зарисовок, мелких деталей и неизвестно к кому относящихся имен и фамилий.
Но про одно событие, я думаю, повлиявшее на всю дальнейшую жизнь семьи, надо рассказать. Тем более, что сам сюжет достоин и более высокого пера, чем мое.
Главные герои этой истории – двоюродные дяди(?) моей бабушки. Предупреждаю, имена и некоторые детали здесь условны – я их не помню, но сама основа - абсолютно достоверна.
Ну что ж, попробуем себя в другом жанре.