Димка

Вчера мне было страшно. По-настоящему страшно. Такого не случалось уже очень давно.
Я перелопатил множество учений об интуиции, силе мысли и о СИЛЕ. Все они сходились в одном: в детстве все мы обладали определенными способностями, которые с годами утратили, не без помощи общества, образования и навязывания общепринятого мировоззрения окружающими. То есть у маленького человечка, не догадывающегося еще пока, что такое деньги, к примеру, и даже не подозревающего как их придется добывать и для чего, интуиция развита в десятки раз сильнее, чем у среднестатистического взрослого.  Дети чувствуют гораздо тоньше и сильнее любые сигналы вселенной.
Мы возвращались от Витька впятером: я, Юрик – двоюродный брат Витька и мой друг, Катерина – жена Юрика, и двое их пострелят – трехлетний Димка, и двухлетняя Сонечка. Было где-то около 10 вечера. Темно, на небе ни звездочки – темно-синее, почти черное одеяло ноябрьских туч не давало сегодня их свету пробиться к людям. Кое-где на тротуаре небольшие лужицы, напоминали о недавно прошедшем дожде. Соня тихонько посапывала в коляске, которую толкал перед собой Юрик – он шагал первым. Катерина, немного отстав, втихаря дымила никотином. Мы с Димкой шли между ними. Он взял меня за руку и осыпал вопросами. Я не все понимаю, что он говорит, особенно когда быстро шпарит или волнуется – дикция у него пока страдает. Короче около половины его вопросов мне удалось понять и кое-как на них ответить. Очередное его восклицание я разобрал с первого раза:
- Дядя Зеня, курить вредно?
- Конечно, - отвечаю я. Коло месяца назад, я прочел книжку «Легкий способ бросить курить» Аллана Карра и распрощался с этой гадкой привычной, которую по своей же глупости полтора года назад и приобрел. Хотя, «распрощался» - это громко сказано, раз в несколько дней обязательно присосусь к трубке или у кого-нибудь сигаретку стрельну.
- Это гадость! – Звонко крикнул Димка и его голос-колокольчик разнесся по всей улице. Он это не спросил у меня, он это утвердил сам.
- Конечно гадость, сынок! – Подключился Юрик и немного сбавил ход, чтобы поравняться с нами. Он тоже, как и жена, курит, но тоже, как и я, собирается бросать. Ну и жене своей на этот счет иногда выговоры устраивает – но без прессинга, понимает, что к этому надо обоим прийти, вместе.  Катерина, видимо почувствовав, что сейчас ее, как единственную курящую в этот момент, начнут всячески подковыривать сбавила ход.
 Димка еще несколько раз звонко выкрикнул в сторону отстающей матери: «Это гадость!», «Брось!», и что-то еще в этом же духе.
Я чувствую гордость за себя и за Юрика. Дело в том, что буквально несколько минут назад, Димка бегал по квартире Витька от преследовавшей его Кати, которая пыталась одеть сына перед выходом на улицу. Разумеется, все это Димка сопровождал, криком, визгом, слезами и т.д. и уходить от дяди Вити отказывался наотрез. Силовые методы обычно в таких ситуациях действуют совсем не так, как ожидается. И мы с Юриком на пару начали его убеждать, что дяде Вите пора ложиться спать, а мы сейчас всей этой веселой компанией отправимся на остановку, и поедем на автобусе домой, попутно придумывали разные интересности, которые с нами обязательно произойдут в автобусе. В общем, нам удалось преподать нашу предстоявшую поездку на автобусе, как нечто очень интересное и веселое. Когда мы высыпали из квартиры, Димка бежал впереди всех и открыл нам подъездные двери. Мы с Юриком удовлетворенные тем, что удалось переключить ребенка на нужный лад словом, довольно переглядывались.
- Ты сынок, маме это скажи! – Юрик сделал ударение на слово «маме». Он очень хочет, чтобы слова трехлетнего сына, повлияли на Катерину, дымящую позади нас. И Димка, получив одобрение отца, еще несколько раз выкрикнул что-то антитабачное. Катя украдкой прикрыла оранжевый уголек сигареты ладошкой.
Когда мы дошли до остановки, я сопоставил показания часов и расписание движения автобусов, висящее здесь же. Автобус будет через несколько минут. Ожидание. После нескольких мгновений покоя, Димка стал шалить. Он бегал между нами, смешно косолапил, и громко кричал что-то, что я разбирал через слово. Все смеялись. Даже Соня, укутанная так, что только носик и розовые щечки были видны, заливалась звонким смехом. Хорошо!
Подошел автобус – «пятерка», Катя взяла Диму за руку, Юрик подхватил на руки дочь вместе с коляской и мы вошли в автобус. Коляску Юра поставил на специальной квадратной площадочке, которая была абсолютно свободна. Да и вообще народу в автобусе было не много. Катерина села на свободное место, взяла Димку на руки, мы с Юриком стояли рядом. Проездной ношу в кошельке, в заднем кармане джинсов. Я полез за спину рукой. Тут же вспомнил вчерашнее посещение спортзала – мышцы заныли так, как будто их заставили работать после нескольких лет воздержания. Когда я доставал кошелек и оглядывался по сторонам, ища глазами кондуктора, я снова услышал Димкин голос. Он довольно громко, примерно, как и на остановке кричал на всю улицу, что-то рассказывал. Я не разбирал смысла – отвлекся на подошедшую симпатичную девушку-кондуктора. Продемонстрировав ей кошелек в распахнутом виде, я отправил его обратно. Юрик тоже показал свой проездной, а за Катерину, Димку и коляску расплатился отдельно. Я наблюдал за процессом обмена билетов на деньги, когда до меня будто докатился смысл фраз, которые кричал Димка.
- Не поедем на этой «пятерке»! Эта плохая!
- Димка, почему «плохая»? – Юрик специально спросил сына гораздо тише.
- Она зорвется… скоро!
- «Взорвется»? – Юрик смущенно улыбнулся и посмотрел на жену.
- Да взорвется! – Теперь сомнений никаких – он говорил именно «взорвется», четко выговаривал каждую букву. Сигнал к понижению тона мальчик тоже, кстати проигнорировал.
Меня передернуло. Поворот, после такого позитивного, созидательного и просто прекрасного дня, мягко говоря, неожиданный. Я словил себя на мысли, что что-то не совсем в порядке у меня внутри, и оно было еще до того, как эта жуткая фраза прозвучала из уст ребенка. Какое-то щемящее чувство было в состоянии перехода в полнее реальную физическую боль.
Юрик пытался не показывать волнения и делал вид, что эти слова не имеют для него значения. Но я знаю – это не так. Интересы у нас в последнее время совпадали, и он владеет таким же, если не большим, багажом знаний в области силы мысли.
- С чего ей взрываться? – Юрик в этот момент – само безразличие.
- Авария будет! Огонь будет! Не поедем на этой «пятерке»! – Димка безапиляционно мотал головой и, как бы, прикрывал уши руками. Вся задняя площадка автобуса замолкла, все слушали. Мальчик продолжает кричать что-то про аварию, огонь и взрыв. Катерина пыталась унять его, опустить руки, которыми он попадал ей в лицо. Мы с Юриком шикаем на него, начинаем нести ему что-то о том, что нельзя так громко кричать в автобусе. Но через несколько секунд замолкаем, так как оба понимаем ничтожность наших призывов к тишине, по сравнению с великодушием его поступка – того, о чем он нас пытался, возможно, предупредить.
Уже окончательно сформировавшись физически, боль внутри меня снова подала о себе весть. Такое ощущение, что где-то в районе почек какой-то ужасный спазм сжал все внутренности находящиеся в той области в один комок. Предчувствие было очень нехорошее, что называется в кубе. Воспоминания, да и вообще любая информация по какому-то неведомому мне признаку находилась в памяти сама и складывалась в одну картинку. Вспоминались люди, которые побывали в серьезных автомобильных авариях, и рассказывали о том, что перед поездкой очень многие видели знаки, предупреждающие о надвигающейся беде. Сны вещие, предчувствия нехорошие, фразы, брошенные, казалось бы случайно, но впоследствии получившие страшное воплощение. Они говорили о том, что возможно, прочитай и поверь, они этим знакам тогда, можно было просто отменить поездку и избежать несчастного случая. Но в силу каких-то абсолютно мелочных по сравнению со здоровьем и жизнью человеческой обстоятельств, поездка все-таки совершалась, и все случалось, как случалось. И каждый, наверное, когда слышит такой рассказ, думает, что уж с ним то, такого точно не случиться. Что уж ему-то удастся вовремя рассмотреть знаки судьбы, и он обязательно избежит печальной участи.
Вот и проверка на вшивость! Знаков сколько угодно – только полный идиот не сумеет их прочитать. Как же быть: покинуть автобус и стоять на остановке еще около пятидесяти минут в ожидании следующего, либо остаться, сделать вид, что болтовня маленького мальчика вообще меня не волнует. Но в этом случае: каким же дураком будешь выглядеть сам перед собой, если его слова окажутся пророческими?
Пока я размышлял, Димка немного успокоился, его выкрики стали значительно реже, но уверенности в них не убавилось нисколько. Это не радовало. Кондуктор прошла мимо нас и как-то странно на нас посмотрела. Ни хорошо, ни плохо, просто странно. Я подумал, что странного для одного вечера многовато.  Да и вообще взглядов на нас было устремлено множество. Люди воспринимали информацию, и то каким образом она подается. Я понимал, что сейчас эти люди начнут, помимо своей воли моделировать страшную аварию, охваченный огнем автобус и далее. Каждый свое представлять будет, но то, что будет – это сто процентов. Такое массовое моделирование увеличивает вероятность именно такой картины во сто крат. Что-то надо было предпринимать. Очень чувствовалось и мешало чувство неловкости перед окружающими, которое испытывали родители Димки, я испытывал его тоже. Мысли метались в голове хаотично и беспорядочно, их было превеликое множество, но все это было не то.
Тем временем автобус доехал до остановки, на которой все семейство должно было сойти. Собственно проехали-то мы с ними вместе всего три остановки, а дальше я еду один – мне в центр, до туда еще остановок десять. Юрик готовился к выходу, Катерина поставила Димку на ноги и встала сама. Я сделал им жест ладонью а-ля «пока-пока», и как-то натянуто улыбнулся. Юрик перед тем как схватить коляску жмет на прощанье мою, протянутую ему, руку, но не отпускает сразу, тихонько спрашивает:
- Ты понял!?
- Я, блин, вообще молчу! – что я хотел сказать таким ответом, сейчас уже я не представляю.
Они вышли. Двери автобуса, пошипев немного, закрылись. Я махал им рукой сквозь стекло, когда мы тронулись с места. Первое, что я почувствовал, это как напряжение вокруг немного спало – окружающие, так сказать, вздохнули облегченно. Конечно, почему бы и не вздохнуть – работа уже сделана, все смоделировано во всей своей красе сотни раз. И совсем не факт, что этот вздох облегчения сразу всех переключит на другие мысли. Много есть любителей посмаковать такие вот картинки, приправить их собственными фантазиями, воспоминаниями самых ярких катастроф из голливудских блокбастеров. Узел внутри меня затягивался все туже. Что делать:
Выйти?
Одному?
Подло.
Остальные? Начать всех выгонять – за идиота посчитают?
Ладно, будем действовать, а не рассуждать. Я вышел из тела прямо сквозь окно наружу, и как Человек-паук пополз по автобусу на крышу. Мои конечности липли к железной обшивке автобуса, как будто они смазаны толстым слоем клея «Момент». Я, конечно, мог бы и взлететь, но сейчас я был Человек-паук. В этот же день Димка, Юрик и я, украшали наклейками Спайдер-мена шкаф у них в детской. Там был сам Спайден-мен, и его тень – силуэт такой же, но весь черный. Наверное, я больше был похож именно на второго. Дело в том, что цветов вообще не было – все стало черно-серым. Сильный встречный ветер, автобус идет на крейсерской скорости. Я двинулся к «голове». Оттуда я пытался просмотреть наш предстоящий путь. Я видел его, но не видел никаких признаков происшествия. Сложно, знаете ли, увидеть темное пятно на фоне абсолютно черного неба. И я решил, что усложнять ситуацию не зачем: раз темно – надо посветить, и тогда увидишь все, что надо. Я выставил кулак вперед, как бы грозя грядущему, и он засветиться. Сначала это было весьма слабое свечение, как от лампы, которой подали напряжение вполовину меньше, чем положено. Но спустя пару минут, это был уже яркий источник белого ослепительного света. Разжав кулак, я понял, что так светит гораздо сильнее, и как-то более ясно, что ли. Спустя еще несколько мгновений до меня стало доходить, что долго продержать такой мощный источник мне в одиночку не удастся.
Ну что, мне, разрешения идти и спрашивать, что ли? «Добрый вечер, разрешите от Вас запитаться ненадолго? А то предчувствие, знаете ли, какое-то хреновое!» Койка в дурдоме – гарантирована. «Ладно, я понемножку возьму, от каждого, никто против не будет, в конце-то концов, не только для себя стараюсь» - думаю. Сказано – сделано. Только вот после моих манипуляций я чувствую, что многовато «отщипнул», им-то ничего страшного – завтра утром все восстановится, а вот мне через себя все это пропустить… Не задымиться бы! Ладно, уж как-нибудь дотянем.
Тут чувствую, от куда-то еще поток неслабый такой вливается. И так уж, многовато было, и еще откуда не возьмись! Это Юрик, до дома дошел, обо мне вспомнил, и «подмогу» прислал. Переделывать времени не было. Сам по себе, свет уже многое делает, значит «погаснуть» мне совсем нельзя. Опять решил не усложнять, но что получилось, то получилось… Вообще-то я хотел сделать свет сильнее, а вместо этого начал светиться весь. И не просто светиться – пылать, как входящий в атмосферу метеор, только ясным, белым светом.
Когда только ладонь сияла – ощущения словами передать довольно сложно было, ничего с чем можно было бы сравнить, в обыденной жизни вообще никогда не случается. Когда я запылал весь – почва из под ног ушла окончательно. Если это выражение вообще применимо в этом случае. Абсолютная ясность сознания принесла не менее абсолютную уверенность в себе, в своих силах и способностях контролировать все, что захочется. Я потянулся немного вперед во времени, и стал разглаживать вероятные неприятности на дороге. Они казались совсем маленькими, незначительными. Это подкреплялось тем, с какой легкостью я расправлялся с ними. Ничего противопоставить тому свету, которым я был, они просто не могли. И это было приятно, это кружило голову и возносило на неимоверные высоты. Я был в нескольких местах одновременно: стоял на крыше автобуса и сиял, был на несколько минут раньше и предотвращал все, ненужные ситуации, которые только имели право на существование,  витал где-то в облаках от осознания правильности пути… а, и еще сидел в самом автобусе и теребил в руках можжевеловые четки. Время либо потеряло меня, либо это я нашел время – все продолжалось именно столько, сколько было надо.
В лицо ударил зеленый свет. Это огни вывески магазина, рядом с остановкой, на которой мне нужно было выходить. Я улыбался, устал так, что еле ноги волочил, но улыбался. Снова я был единым целым, выходил из автобуса и направлялся к пешеходному переходу. Мое присутствие на крыше автобуса более не было нужно, я это знал. Я сделал все, что было нужно. День прожит не зря!
Светофор не работал, но мое внимание это не привлекло – я думал о чем-то неопределенном, но очень глубоко. Просто стоял, молча, у дороги. Надвигающийся автомобиль вежливо остановился, пропуская пешехода. Тут до меня дошло, что этот пешеход я, и, кивнув, в качестве признательности, водителю, ступил на проезжую часть.