Жить как все

Машина скорой помощи подобрала их на улице. Буквально с автобусной остановки…
Расширившиеся от ужаса глаза девушки смотрели на врачей в теплых голубых куртках с красными крестами на спинах и рукавах. Два молодых человека, несмотря на бешеную скорость и тряску внутри машины, пытались интубировать пристегнутое ремнями к кушетке тело. Но что-то было не так. Толи дикий холод делал их пальцы неловкими, толи отсутствие опыта сводил все их попытки на нет. А может быть, сделать это в машине на скорости было просто невозможно. В конечном счете, в дело пошел масочный мешок для искусственной вентиляции. Обрывочные фразы, слова под дикий вой сирены, шум автострады превратил замкнутое пространство машины в грохочущий ад. Побелевшие пальцы девушки вцепились в ярко оранжевое сидение, стараясь не только удержать тело на месте, но и хоть чуть-чуть снять с себя дикое напряжение личной беспомощности от всего происходящего…
Машина резко дернулась и, наконец, замерла.
Врачи вскочили на ноги, и, оттолкнув девушку глубже в кресло, открыли двери скорой помощи. Их уже ждали. Три человека в белоснежных халатах стояли на диком холоде у стен обшарпанной больницы.
На негнущихся ногах девушка выбралась, и едва соображая, пошла внутрь здания, туда, куда умчалась рыжая каталка с ее частью… С той, кто теперь умирал в диких мучениях, умирал вместо нее и за нее.
- Солнышко, все будет хорошо. – Большие и теплые руки одного из врачей кареты скорой помощи схватили девушку за плечи, и несильно встряхнули. – Ты слышишь меня?
Девушка перевела глаза в худое лицо врача. Мальчик. Наверное, студент.
- Послушай, она в надежных руках. Там профессор, ей повезло, в его дежурство ни кто не умирает, слышишь?! Главное ты должна держаться. – Молодой врач с теплом и заботой смотрел в белое лицо, и понимал, что она его не слышит. – Пошли я тебя провожу. Может, даже, уколемся. Ты сама как?
Но она не ответила. Ее сотрясала дикая дрожь.
- Как тебя зовут?
- Что? – Девушка посмотрела остекленевшими глазами на парня, не понимая, что он от нее хочет.
- Я спросил, как тебя зовут?
- Але... –  Девушка запнулась, увидев, как из дверей выкатили уже пустую каталку. Стон вырвался из ее груди.
- Ну-ка, смотри на меня! – Молодой врач зажал белое лицо в своих ладонях и заставил смотреть ее себе в глаза. – Смотри на меня! – Почти прокричал он. – С ней все будет хорошо. Ты должна верить! Слышишь?! Ты должна верить, что она выберется. Врачи это пол дела. Ты и твоя вера вторая половина. Ты понимаешь меня? Только вместе! – Голос вдруг ослаб и сорвался на шепот. Его глаза вдруг наполнились болью и тоской.
- Меня зовут Алена. – Тихо произнесла девушка и, вырвавшись из его рук, вошла в пропахший смертью и лекарствами больничный приемный покой.
Дикий гул и грохот ударил по ушам. Но все это ушло далеко назад, когда она увидела как ее лучшую и светлую половинку, но изуродованную и искалеченную вкатывают в оперблок. Огромные стеклянные двери, наполовину замазанные краской, захлопнулись и, качаясь из стороны в сторону, еще какое-то время болтались.
Алена с трудом дыша, встала перед дверью и с напряженным вниманием буквально впилась в ЕЕ лицо. Лицо? Наверное, это место трудно было определить как лицо, да и тело тоже было уже не телом.
- Отойди! Что встала на дороге?! – Алену грубо отодвинули в сторону. Высокая женщина с очень серьезным лицом нырнула внутрь операционной. Белый халат, шапочка, брючки, в руках пакеты с чем-то темным и густым.
Наверное, кровь. – Алена вяло отмечала то, что происходило вне нее. Все словно отодвинулось. Существовало и в тоже время не существовало. Она разделилась. Алена была и тут и там одновременно. Лучше быть там. Там уже не было чувств, там была лишь попытка вернуть к жизни то, что умирало.
- Милая, пойдем, сядешь. – Сморщенные руки осторожно потянули Алену назад. Темные глаза машинально посмотрели в сторону. Добрые глаза старушки смотрели с невыразимой тоской и болью. – Пошли, милая. Тут не надо стоять. Так ты можешь помешать, хотя…
- Что хотя? – Тут же откликнулась Алена, словно искала ту незримую ниточку, что могла облегчить ее боль и страдание.
Старушка, поправив на лбу белоснежный платочек, грустно покачала головой и ответила:
- По мне, так тебе надо быть подле нее. Так она будет знать, что ты рядом, что все еще нужна тебе.
Алена тяжело и часто задышала. Нужнее?! Ей?! Крик в горле замер, и чтобы он не прорвался наружу, Алена вцепилась ледяными пальцами себе в горло. Нет! Она не хотела, чтобы ОНА, та ее часть, жила. НЕ ХОТЕЛА!
Двери распахнулись. В коридор вылетела медсестра с повязкой на лице. Глаза были напуганы. Зрачки лишь на секунду остановились на лице Алены, и тут же спрятались за ресницами. Но этой секунды оказалось достаточно. В них мелькнул смертный приговор.
Дышать становилось все труднее и труднее. Кровь ударила в голову. В груди что-то медленно и с надрывом стучало, причиняя дикую боль. Боль, которая откликалась в каждой клетке, заставляя сокращаться все нейроны.
- Интубировать нельзя. – Донеслось из блока.
Высокий мужчина поправил на носу очки. Алена поймала на себе его взгляд. В них была холодная решимость бороться. В следующую секунду он склонился над столом.
- Дефибриллятор, профессор? – Высокая медсестра закрыла собой склонившегося над столом доктора.
Алена смотрела, как к нему подкатили какой-то ящик с проводами. Что-то затрещало. Профессор взял в руки два круглых предмета присоединенных к ящику и громко скомандовал:
- Разряд!
Алена подпрыгнула, словно ударило током ее. В оперблоке замерли, замерла и она. В груди что-то трепыхнулось. Алена зажмурилась, стараясь подавить это чувство. Нет! Не надо! Ненужно! Я больше не смогу так! Лучше быть одной!
Старушка покачала головой.
- Не то они делают. Ой, не то…  Не с той.
Алена в ужасе открыла глаза и посмотрела на нее. Добрые глаза пристально смотрели на девушку.
- Зачем ты так? Как же ты без нее?
Алена открыла рот, чтобы ответить, но не смогла.
- Разряд!
Внутри Алены опять что-то болезненно дернулось. Девушка качнулась.
Нет! Я не хочу! Ненужно возвращать ее! ДАЙТЕ ЕЙ УМЕРЕТЬ!
Тяжело дыша, Алена отошла от двери. Ее шатало. В глазах плыли круги.
Господи, пусть она умрет!
- Профессор, асистолия. - Высокий голос медсестры вырвался из-за двери блока. На несколько секунд вокруг повисла тишина. Старушка в белом платочке сквозь слезы смотрела за стеклянные двери. Алена осела на пол у зеленой стены, зажав голову в руках, она молилась. Молилась о смерти.
- Двойную дозу адреналина, разбавить до десяти кубиков и в трубку.
Голос профессора звенел. Он боролся за пациента. Боролся с невероятным упорством.
- И готовьте инструменты для вскрытия. Будем делать прямой массаж. Начнем реанимировать вручную.
Алена в ужасе вскочила и рванулась к дверям.
- Нет! Ненужно! Дайте ей умереть! Прошу Вас!
Слезы брызнули из ее глаз. Мир расплылся, но старческие руки держали ее крепко.
- Дурочка! Да что ж ты делаешь то. Милая, ты не сможешь без нее! – Голос старушки сорвался на всхлип.
Алена посмотрела на нее, и прошептала:
- Я не могу больше допустить, что бы она страдала. Посмотрите, во что она превратилась! Что с ней сделали!
Старушка посмотрела на бесформенное и кровоточащее нечто, что лежало на столе. Провода опутывали это нечто словно нити. Тоненькие полоски на мониторах были прямыми. Бригада реанимации продолжала сражаться. Звон инструментов вернул Алену в реальность.
- Пусть она умрет. МНЕ так проще. – Алена сделала ударение на первое слово.
Старушка закрыла глаза, опустила руки и, вдруг, развернувшись, пошла от Алены по коридору прочь. Ее и без того маленькая фигурка вдруг стала еще меньше. Плечи опустились, спина согнулась, а руки безжизненно повисли вдоль тела.
- Тебе так проще. Ты, верно, сказала - тебе.
Легкий шепот долетел до девушки. Алена согласно кивнула и со злостью вытерла слезы с лица.  Легкое болезненное трепетание в груди стало угасать, но вместе с тем, появился холод. Пронзительно легкий. Сначала в виде легкого дуновения, а затем из ледяной микроскопической точки стала образовываться пустота. Медленно растекаясь по телу, скользкие щупальца холода врывались в сознание, сердце и голову. Боль отступала.
В оперблоке все замерли. Несколько секунд полнейшей тишины и лишь техника продолжала монотонно пищать.
- Время смерти двенадцать ноль ноль. – Раздался глухой голос.
Выкрашенные в белую краску двери открылись, и в коридор вышел профессор. Его лицо было неестественно бледным, а глаза казались испуганными. Он ни как не мог поверить в то, что проиграл.
- Мне жаль. Мне очень жаль. Я не могу понять, почему… - Он задохнулся, вглядываясь в бледное лицо девушки, словно в нем мог найти ответы на свои вопросы. – Я не знаю, почему так случилось.
- Все хорошо, профессор. – Алена вдруг спокойно улыбнулась. Ее глаза больше не были печальными, а лицо стало равнодушно-спокойным. – Все хорошо, вы сделали все верно. Это я не захотела, что бы она жила. Это мой выбор.
- Ты?! – Профессор в ужасе замер. – Но почему?! Как же ты будешь жить без нее?!
Алена пожала плечами и ответила:
- Как все.
И развернувшись, она пошла на улицу. Теперь Алена была свободной. Ее Душа только что скончалась на реанимационном столе приемного покоя.
Морозный воздух щипал щеки, делая их розовыми. Клубы пара вырывались изо рта. Сердце билось ровно и спокойно. Разум был чист.
На перекрестке Алена остановилась. Рядом с ней остановился сгорбленный старичок с клюшкой. Он щурился от слепящего солнца, пытаясь разглядеть светофор, чтобы можно было начать движение. Зеленый человечек загорелся на другой стороне улицы. Алена шагнула вперед, краем глаза отметив, как старичок открыл рот и протянул к ней руку, прося о помощи, но Душа Алены только-то скончалась. Алена была свободна от глупостей. Разве ей теперь было дело до этого старичка, которому нужна была ее помощь? Или быть может яркое солнце на декабрьском морозе выглядело ослепительно прекрасным? Нет. Все это, теперь, не имело ровно ни какого значения.
Зачем нужна Душа человеку, если сам человек ни кому не нужен?