Настоящая дружба

            
Командир партизанского отряда Федор Корягин и гаупштурмфюрер  Отто Краузе  встретились  совершенно случайно на городской  толкучке. Обоих заинтересовала бурка, продаваемая спившимся лезгином, с трудом удерживающим себя и бурку в вертикальном положении.
«Почем?» - спросил лезгина командир партизанского отряда, которому бурка могла помочь в поднятии престижа и согревала бы во время ночных засад.
«Сколько это стоит, товарищ?» - вежливо поинтересовался руководитель местного гестапо, увлеченный восточной экзотикой.
«Литр», - с трудом подыскав слово, выговорил лезгин.
«Шнапса?», -  предположил гестаповец.
«Самогона», - внес свою поправку партизан.
«И то и другое!» - выпалил лезгин. Пьянство так не сумело полностью убить его природную хитрость.
И только в этот момент взгляды гестаповца и партизана встретились.
«Федор!» - радостно закричал Отто.
«Отто!» - восторженно  воскликнул Федор…
Они были делегатами Четвертого конгресса Коминтерна в ноябре-декабре 1922 года. Еще был жив Ленин, еще не пришли  к власти Гитлер и Сталин. Немец и русский были молоды, любили выпить. Однажды они так напились, что не заметили, как познакомились с одной и той же девушкой из делегации Коммунистической партии Венгрии. Каждый из двух парней думал, что познакомился с этой жгучей брюнеткой именно он, и что именно он сумел затащить ее в гостинечный номер, где всю ночь доказывал отживший характер буржуазных предрассудков. Только утром ребята поняли, что вдвоем доказывали одно и то же обалдевшей от их доказательств венгерке.
Позабыв о лезгине с буркой, гестаповец и партизан обнялись.
«Ты какими здесь судьбами? - выпалил Федор, не спуская с Отто дружелюбного взгляда. – Двадцать лет прошло, а ты, чертяка, совсем не изменился!»
«И ты такой же как был – бабник и забулдыга!. - хлопнул по плечу партизана гестаповец. – Пошли, здесь есть одно уютное место…»
Они долго сидели в ресторане и рассказывали о своей жизни.
«… Федя, я – антифашист, был вынужден пойти по заданию своей парторганизации, - почти со слезами объяснял Отто, - на службу к этим козлам. Все мои товарищи погибли. У меня нет никаких связей с подпольем. Я ощущаю себя предателем, дослужившимся до капитанских погон…»
«Отто, - почти не слушая друга, говорил Федор, - я – троцкист, и остаюсь троцкистом! Мне ненавистен сталинизм с его лагерями, покрывшими всю страну!»
«Это ты мне о лагерях говоришь! – чуть не плакал гауптштурмфюрер. – Я еле отвертелся от руководства Дахау! Ты знаешь, что такое Дахау!? Но я отказался. И за это мне не дали очередного звания, а рейхсфюрер не надел на мой безымянный палец серебряное кольцо СС «Мертвая голова»! А ты говоришь – лагеря!»
«А меня на Беломорканал сватали, - торопился выговориться партизан, сам Лазарь Коган звал, но  не по душе мне было с этими извергами плечом к плечу стоять… Вот поэтому я теперь не в генеральском кабинете сижу на Лубянке, а здесь вот с партизанским отрядом мудохаюсь!»
Всю ночь друзья  переходили из ресторана в ресторан, пили и рассуждали, пили и прикидывали, впадая в транс и трезвея, и опять выпадая в осадок, но к утру решение созрело.
«Ты поможешь мне», - заявил гауптштурмфюрер.
«А ты поможешь моему  отряду», - решил партизанский командир.
Работа закипела.
Партизаны пускали под откос пустые платформы, не беспокоя составы с техникой и личным составом фашистских частей. Фашисты уничтожали целые деревни, жители которых предварительно разбегались по соседним селам. Фашисты периодически вешали партизан, но  никто из непосвященных не догадывался, что это мужики, отравившиеся некачественным самогоном, выпитым в огромных количествах. Партизаны в свою очередь казнили фашистов, уже умерших  от отравления грибами и все того же некачественного самогона.  В Берлин и Москву шли донесения о проделанной работе, только вот в Москве из донесений командира партизанского отряда Корягина знали, что под личиной матерого фашиста и гестаповца Краузе скрывается коммунист и антифашист Отто. И ведь – надо же – не ошиблись друзья: победила-таки Красная Армия фашистскую гидру, принеся свободу не только советскому народу, но и народам восточной Европы и половине Германии, где стал работать в Штази Отто Краузе, которому присвоили очередное звание – майора. И стал он разоблачать и ловить антисоветчиков и прочих выродков.
А Федор Корягин стал работать в центральном аппарате ОГПУ и тоже  разоблачал врагов и шпионов империалистических государств.
Друзья всегда брали отпуск в одно время и отдыхали вместе, или в подмосковье, или в  подберлинье, вспоминали  молодость, войну и радовались успехам стран социалистического лагеря. Но особенно они смеялись, вспоминая о своей встрече на базаре и о том, как они так и не купили бурку.
А лезгина того спившегося Федор Корягин после войны нашел и посадил за сотрудничество с фашистами. Но это к основной истории о дружбе никакого отношения уже не имеет.