Тульпа - 4

Часть -2                глава – 1

    По моим заказам Шемякин теперь чуть ли не каждый день тащил свечи и новые книги. Это были труды профессоров – психиатров, уфологов, людей, оперирующих такими малоизвестными понятиями, как психотроника и космоэнергетика. Многие статьи были посвящены магам и гипнотизёрам.  И отдельно, для меня, вставал Шаманизм, который привлекал  меня понятием – самогипноз. В этом состоянии можно бесконечно трезво и в то же время бесконечно отрешённо  обдумывать только то, что ты сам считаешь необходимым, не отвлекаясь больше ни на какие другие мысли. И именно в таком состоянии я рассчитывал творить.…И из имеющейся у меня литературы только в литературе о Шаманизме были достаточно чётко описаны механизмы обрядов, которые во многом были просты и доступны даже мне.
    Я, как губка впитывал всю информацию, касающуюся того, что выходило за рамки обыденного восприятия.
    Каждую ночь я медитировал, прогоняя прочь, отвлекающую меня злобу и мысли о мести. Потом вводил себя в состояние транса - самогипноза, скрупулёзно раскладывал по полочкам полученные знания. Постепенно эти два состояния слились воедино. Это новое явление, наверняка не имеющее аналогов, я назвал, для себя – «Трансформацией» - от обоих производных; транс и медитация. Как только старое  понятие, обрело новый смысл, я понял, насколько теперь далёк,  и от Буддизма, и от Шаманизма. И насколько далёк, от их подобных состояний. Ещё, кроме симбиоза двух понятий, в слове Трансформация, был и свой отдельный смысл. Находясь в подобном состоянии, я находился как бы в состоянии трансформированного, (переделанного) по собственной воле сознания. Трансформированного в такое состояние, при котором я чувствовал приобретение необходимых мне сил и даже более. Я чувствовал мощь и даже какую-то физическую силу собственных мыслей, которые, будучи отшлифованными, до кристальности даже меня пугали иногда своей силой.
    Моя голова превратилась в склад. Полезная и нужная информация «лежала» на виду, а та, которая на первый взгляд не могла принести никакой пользы, убиралась в «загашник», на всякий случай.
    Так постепенно в моём воображении выстроился план создания двойника. Он уже не был планом, выстроенным определённой конфессией, занимающейся фантомными  явлениями, но основывался на суммарном опыте множества наук и верований, хотя названием, для меня, так и остались Тульпа, создаваемые тибетскими монахами, так как с них всё и началось. А за саму возможность создания МНОЮ фантома, я держал своё душевное состояние. Авторы читаемых мною книг описывали множественные случаи, когда молодые люди, находящиеся во власти депрессии или за гранью нервного срыва, приобретали сверхъестественные способности: телекинез, чтение чужих мыслей. Им открывалось ясновидение и многое другое. Эти факты описывались авторитетными учёными, подтверждались множеством свидетелей и могли вызвать сомнение только у абсолютных скептиков.
    Человеческая мысль слишком быстра, чтобы её объяснить полностью и то, что я называю своим планом, невозможно объяснить словами или изложить на бумаге. Вряд ли какая книга сможет вместить все  мысли человека, находящегося за гранью отчаяния.   Вряд ли в каком языке найдутся слова, точно отображающие то, что творится у такого человека в душе. Иногда проще понять настроение давно умершего композитора в момент его творчества, чем поэта, читающего свои стихи. Ведь слова – это просто слова.



                * * *
    Мой план…?
    Полное уединение…  Зажжённые свечи.…   И мысли, мысли, мысли…  Их потоку нет конца, но они не хаотичны, они идут стройными рядами, с маниакальной точностью, выстроенные в единое повествование, которое невозможно нарушить, благодаря концентрации   сознания, рвущегося из темноты на свет, в единственную, как мне казалось, дверь, в существовании которой я и сам не был до конца уверен. Вот мой план. Он ненадёжен и долог, но другого у меня не было, и я шёл, не имея, перед собой, права остановиться в намеченном пути.
    В завораживающем мерцании десятка свечей, я часами сидел в позе лотоса. Переформировывал свои мысли в чувства, чувства в энергию, а полученную энергию отправлял в размеченное пространство, отбросив, прочь даже самые скептические сомнения относительно возможности появления двойника.
    В состоянии транса я постоянно видел и чувствовал появившийся образ. Вернувшись же в нормальное состояние, уже ничего не видел. Видение исчезало как сон после пробуждения.
Так проходили дни, недели, но в намеченном мною  для появления двойника углу, по-прежнему было пусто.
    Спустя месяц, примерно в середине осени и без того навевающей тоску смертную своей унылостью, я начал сдаваться. Злобно ухмыляясь, чёрное отчаяние вновь наполнило мою душу.
 - Зачем? – спрашивал я вслух у самого себя.
    Зачем тот голос далёкой ночью подарил мне надежду, лишив смерти? Теперь, как идиот сижу целыми днями и ночами, уставившись в пустоту, в ожидании, что она, эта пустота, вот-вот сожмётся и превратится во что-то.
 - Глупо. Ой, как глупо…. Но ведь кто-то может!
    И последняя, отчаянная попытка погрузила меня в глубокий транс, забрав все силы, впитав все надежды,  и…
    Принесла новое, жестокое разочарование.
    Я сидел в углу, примерно в метре от того места, где сходятся стены. Слёзы текли по щекам и падали на сложенные вместе кисти рук. Я каждый раз вздрагивал от неожиданности, когда, они, горячие, касались холодной кожи, изуродованной моими любимыми шрамами. Даже сквозь эти слёзы, туманившие взгляд, я отчётливо видел рисунок древних обоев, облупившуюся от старости половую краску. Только воздух, оставался для меня невидим. Он был такой же, как всегда, неощутимый и пустой, не ставший чем-то другим. Ещё долго я сидел, не меняя позы и тупо уставившись в угол, лишь изредка переводя взгляд на  вибрирующее пламя свечей. Мысли отсутствовали, как будто я  медитировал. Вдруг, как вспышка, в сознании  пронеслась одна  единственная мысль – сигареты.
    Сигарета горела за сигаретой. Дым разъедал глаза, но я продолжал курить. Из памяти всплыл образ Шемякина с тремя таблетками в руке.
 - «Эта доза слона свалит».
 - А человека эта доза насмерть сможет свалить? – был мой ответ нахлынувшему намёку, и…- выхода нет.
    Слёзы кончились и незаметно высохли. Взгляд прояснился. И вдруг возникло чувство Дежа-вю. Как в том сне, с которого всё началось, я почувствовал, как что-то неуловимо  изменилось в комнате. Творилось что-то неправильное, но что именно, я не мог понять, да и не хотел. Однако без моего ведома, мозг самостоятельно анализировал ситуацию и выбрасывал в кровь огромное количество адреналина. Задыхаясь от глобальности непонятного ощущения, вдруг нахлынувшего на меня, я курил ещё интенсивнее, пока не заметил нечто странное. Дым, выпущенный мною, не долетев до угла, неожиданно расходился в стороны, будто ему навстречу шёл поток свежего воздуха.
    Не замечая головокружения и тошноты, вызванных переизбытком никотина, выкурил ещё  три сигареты подряд, пока фраза «хоть топор вешай», не обрела в моей комнате полный смысл.   Всё тело покрылось гусиной кожей, наэлектролизовались волосы.
 - Не может быть! - произнёс я вслух и, набрав полные лёгкие табачного дыма, с силой выпустил плотное серое облако, и только теперь заметил, что оно обрисовало часть контура человеческой фигуры.
    Радость и ужас одновременно вскружили мне голову. Я хохотал и трясся от страха. Мой дикий гогот пугал своей силой, вырывающейся из тщедушного тела, а мысли о страхе смешили – я испугался того, к чему в полном смысле стремился всей душой.
    Немного придя в себя, я начал изучение объекта. Новообразование отталкивало дым, но рука по-прежнему беспрепятственно проходила сквозь него, лишь лёгкое покалывание говорило о произошедшем контакте.
    Окрылённый удачей, мой разум заработал с удвоенной силой.
    В течение следующего месяца, глядя в единственное зеркальце, пять на восемь сантиметров, я переносил увиденное на сгущающуюся субстанцию. Вскоре мой двойник сделался чем-то вроде искрящегося облака, как бы тенью, но не чёрной, а белой.
   Спустя ещё один месяц передо мной стоял реальный фантом. Он был, как отлично сделанная восковая фигура, выглядел живым, но совершенно не двигался. Я вспомнил, как к нам в город приехал однажды на гастроли музей восковых фигур. Самое сильное впечатление на меня произвела восковая статуя Жанны Д,Арк. В первое мгновение, как только я её увидел, мне показалось, что она идёт. В её фигуре угадывалось движение, а во взгляде – разум и жизнь. Но она не двигалась, и не было в ней ни разума, ни жизни. Минут десять я разглядывал французскую освободительницу, поражаясь искусству людей, создавших её. И все эти десять  минут я не мог долго смотреть ей в глаза, идиотские мысли о том, что она тоже меня видит, вгоняли в смущение.
    Примерно такие же чувства я испытывал и в компании со своим Тульпа.
С тех пор, как двойник стал видимым, я не пускал Шемякина в комнату, мы разговаривали в общем коридоре секции или на кухне. Особенно напрягать себя объяснениями не было необходимости. Генка верил во всё, что я ему говорил. Но однажды я проспал момент, когда он пришёл. Как ни странно, Генка не заметил двойника, просто не видел его, и я стал пускать Шемякина в его же комнату.
    Даже несмотря на то, что для Генки Тульпа оставался невидимым, он чувствовал фантом.
    Мне, собственная копия напоминала мне трёхмерную фотографию. Двойник выглядел объёмным, но объёма не было. На него невозможно было посмотреть со стороны, разглядеть его профиль – только фас. Этому способствовало ещё и то, что он стоял в самом углу, а потому стены мешали посмотреть на него с боку. Самое жуткое, что в нём было – это его взгляд. Как на снимках, он смотрел прямо перед собой,  и точно также, под каким бы углом я не находился, его взгляд был направлен на меня и одновременно в любую точку в пространстве. И бедный Генка, наверное, чувствовал именно этот безжизненный взгляд, и постоянно оборачиваясь, подолгу смотрел в угол. Один раз он случайно задел Тульпа, и…
 - А-А-А! Мама! Эд! Что это было?
 - Что? Это? – мне интересно было узнать всё, что касается созданного фантома, тем более контакт с человеком.
 - Я… Я не знаю…мне давно уже кажется… - он замолчал, с ужасом глядя в пустой угол и соответственно на двойника.
 - Что тебе кажется? – настаивал я.
 - Ну…. Кажется, что там кто-то есть.
 - Где?
 - В углу.
 - В каком?
 - В этом. Эд, подожди, мне кажется, кажется, что в этом углу что-то есть или кто-то. Кажется, оно смотрит на меня, и только что он меня схватил! – выпалил на одном дыхании перепуганный Шемякин. Это был самый длинный беспрерывный монолог, который я от него слышал.
    Я прекрасно видел, как Генкина рука погрузилась в грудь Тульпа и как Шемякин потом с силой вырывал её из невидимой ему субстанции. Следующий мой вопрос расставил  некоторые точки над некоторыми «и». По крайней мере, Шемякин понял, что я имею непосредственное отношение к произошедшему с ним.
 - Геша, опиши свои ощущения, - абсолютно спокойно попросил я.
 - Эд…. Это ты…? – дрожащей рукой он указал в угол.
 - Да, Геша, Я и то, что в углу – моё. Теперь рассказывай.
 - Ты знаешь…. Рассказывать я это, - успокоившись немного, начал он. – Ну, ты знаешь.
 - Геша, короче.
 - Уф,…. Как в сироп…. Только сухо…. Все мысли как в тумане…. Жутко так и противно. А что это было, ЭД?
    Шемякин остался Шемякиным и не смог соединить все звенья в цепи; рассказ о Тульпа в «Калейдоскопе», книги о буддизме и Тибете, о фантомах и призраках сотворяемых людьми в разных частях нашей планеты, которые он сам искал для меня и, наконец, сегодняшнее происшествие. Он ничего не понял, а мне не нужен был лишний и единственный свидетель.
 - Газ, Геша, всего лишь газ. Очень плотный и очень тяжёлый.
 - А как он называется?
 - Мне не выговорить, а ты не запомнишь, так что, какая разница?
 - А где ты его взял?
 - Украл.
 - Где?
 - Геша, о таких вещах не спрашивают. Понимаешь?
 - Понимаю.
    На самом деле он ничего не понимал.
    Время шло неумолимо, делаясь моим врагом номер один. Тульпа так и оставался лишь трёхмерной проекцией, и все мои потуги его дальнейшего развития не увенчивались успехом. Оставалось только вдохнуть в него жизнь, насколько она возможна в его случае. Ведь его физическое существование уже не вызывало сомнений, доказательством тому был случай с Шемякиным. ОН существовал не только в моём воображении.
    Доподлинно не зная с чего начать, я посылал ему всякие идиотские мысли-приказы типа: «Встань и иди», но отдачи не было никакой. ОН  продолжал сверлить меня ничего не выражающим взглядом.
    Страх и радость при его появлении давно оставили меня, и со  временем их место заняло раздражение, ведь уже несколько недель прошло с тех пор, как с его внешностью всё было закончено и больше не происходило никаких изменений. Постепенно раздражение переросло в гнев.
 - Какого хрена тебе надо?! – рычал я на него, - На! Возьми….
    Но он не брал, а я так толком и не смог понять, каким способом необходимо передать ему часть своей жизненной энергии, и что вообще это за энергия такая? Меня всё это откровенно бесило, просто трясло иногда от ярости и не было места в этих четырёх стенах, чтобы выпустить пар…
 - Выпустить пар… выпустить пар, - начал я бормотать себе под нос. Выпустить пар, то есть выпустить накопившуюся отрицательную энергию. Выпустить энергию! Эврика! Выпустить энергию!!! Я понял, нет, почувствовал, как нужно действовать дальше.
    Ярость – это сила, приводящая в действие человека. Она появляется ниоткуда и совершенно не нужна здравомыслящему человеку, так что её потеря не будет проблемой.
    Очень аккуратно, стараясь не отпустить раньше времени бушевавшую ярость, я перебрал собственные мысли, и в итоге мне удалось сохранить их силу, но освободив её от негативного настроения. Все эти мысленные операции я проводил в состоянии трансформации, и когда освобождённая энергия, вобравшая в себя все мои жизненные силы наконец устремилась к новому хозяину, я просто выпал из транса. Раньше такого никогда не случалось. В глазах запрыгали звёздочки, потом всё заполонил туман и, не теряя сознания, я повалился на пол от нахлынувшего бессилия. Пульс гулко стучал в висках, не хватало кислорода, как будто я только что пробежал пару километров на выкладку. Меня тошнило, пелена перед глазами сгущалась, но в последний момент, перед тем как сомкнуть ставшие свинцовыми  веки, я увидел как Тульпа, симметрично поднимая обе руки, закрыв глаза, сделал глубокий вдох.
    Несколько часов я лежал без чувств, не без сознания, а именно без чувств, я имею в виду: чувство страха, чувство обиды, радостное чувство, любовь, ненависть... Мне просто было на всё наплевать. Я просто УСТАЛ. Устал думать, и не думал...
    Когда желание и  способность мыслить вернулись, я открыл глаза. ЕГО в углу не было. Мой двойник стоял у окна, и не двигаясь, рассматривал зимний пейзаж. На негнущихся ногах я подошёл к нему и….
    Ужаснулся! Ужаснулся при виде его лица в профиль.
    Уши. От верхней точки раковины до мочки они имели нормальную длину, но примерно в два раза  вытянулись назад, при этом плотно прилегая к голове.
    Нос торчал вперёд на добрых пять сантиметров вместо пары моих.
    ЕГО нижняя челюсть, напоминала обезьянью.
    Заметив меня, двойник повернул голову в мою сторону и всё встало на свои места: нормальные уши, нормальный нос и нижняя челюсть. Но как только ОН начинал поворачиваться, всё опять удлинялось. Вскоре до меня дошло, что это всего лишь мои комплексы с карикатурной жестокостью проявились в ЕГО внешности. Самое страшное было то, что весь этот кошмар выглядел естественно.
    В тот период, когда я создавал внешность своего двойника, в моём распоряжении было, лишь маленькое зеркальце, пять на восемь сантиметров, и пара фотографий на документах. Увидеть свой профиль не было возможности, и я строил его на своих воспоминаниях.
    Мой переходный возраст был ознаменован ростом носа. Да-да, именно нос, прежде всего другого начал меняться. Мне это жутко не нравилось, я привык к своему маленькому детскому носику, а тут на тебе, вырос. И в пятнадцать лет он казался мне слишком выдающимся вперёд. Уши тоже  хотелось бы иметь поменьше, как и нижнюю челюсть, с которой у меня была ещё одна проблема. Когда борода у меня стала расти по полной программе, я начал носить тоненькую полоску по краю скулы и тоненькие усики. Полоска растительности от уха до уха казалась мне не в меру длинной. У многих людей, наверное, иногда возникают подобные комплексы и в основном у тех, кто не имеет возможности наблюдать себя со стороны, например, по средством видео. У меня тоже не было такой возможности, а те пару раз, что я всё-таки наблюдал себя в видеозаписи, не смогли побороть многолетние, беспочвенные опасения. Это то же самое, что впервые услышать свой голос в записи. Кажется, что противнее вы ещё не слышали, но со временем к нему привыкаешь, и собственный голос даже начинает нравиться, снабжаемый во время критической оценки новыми интонациями.
    Пока все эти мысли, объясняющие внешность моего двойника, роились в моей голове, я совершенно не думал о том, что ОН стоит у не занавешенного окна. На улице уже было темно, и в комнате горел свет, это значит с улицы Тульпа (а значит я), прекрасно виден.
 - Отойди от окна! – бросил я первое, что инстинктивно пришло в голову.
    Посмотрев на меня взглядом преданной собаки, ОН повиновался и отошёл к двери. В этот момент раздался характерный звук в замочной скважине. В одном прыжке я оттолкнул двойника на середину комнаты и оказался рядом с выключателем. Как раз в это время Шемякин открыл дверь.
 - Привет, Геша. Свет включать не надо.
 - Привет, Эдик. А кто это? – указал Генка на силуэт, стоявший за моей спиной лицом к окну.
 - Слушай, Геша, не обижайся, но нам надо поговорить с ним наедине. Ладно?
 - Понял, Эд. Какие обиды? На… - он протянул мне пакет с едой и, улыбнувшись своей (на этот раз таинственно - заговорческой улыбкой), ушёл.
    С приходом Шемякина оправдались мои предположения. Фантом стал полностью реален.



                * * *
    Призрак исполнял любое моё приказание, а исполнив, становился безучастным к чему бы то не было, просто разглядывая то, что было ближе всего к нему.
 - Открой шкаф, - говорил я.
    Он открывал его и стоял, уставившись на дверцу, до следующего моего желания.
 - Спрячься в шкафу.
    И двойник скрывался за дедовскими пальто, плащом и костюмами. Когда Шемякин уходил, звучал приказ:
 - Вылезай.
    Он покорно вылезал и спокойно стоял в ожидании следующего приказа. Если такового не звучало, он начинал разглядывать коврик у себя под ногами, потом потолок или собственные руки. При этом на его лице играла блаженная улыбка.
    Вся его физическая сущность, могла быть одновременно лишь в одной части тела, при этом все остальные теряли плотность, хоть и оставались видимыми. Когда он подносил мне стакан с водой, можно было пнуть его по ноге, при этом моя нога не находила никаких препятствий. Вот только ощущения при этом возникали жуткие.
    Все мои попытки придать ЕМУ хоть немного сообразительности и инициативы, не привели к успеху. Об этом нужно было думать при сотворении.
    Вскоре я начал процесс уничтожения этой бессмысленной и жуткой пародии на самого себя.
    Процесс этот оказался не таким уж страшным, как я себе его представлял. Двойники тибетских монахов, вели отчаянную борьбу за существование, не редко их желанием, было – уничтожить своего создателя. Мой же Тульпа не сопротивлялся, он лишь скорбно улыбался. Чувствовалась мольба в его взгляде и невинной улыбке.
    Сама технология разрушения была проста, хоть и требовала огромного напряжения, в основном памяти. Необходимо было вспомнить все этапы создания до мельчайших подробностей, и произвести их в обратном порядке. Забрав энергию, слой за слоем разрушать его внешность, потом каркас, состоящий из каких-то невидимых газов.
Большая часть времени уходила на воспоминания, и время это текло неумолимо.
    Только в начале весны в моём углу, точнее в ЕГО углу дым не нашёл препятствий, заполнив всё предоставленное пространство.