Тульпа - 7

Часть – 3                глава – 1

    Как-то я зашёл к Коле. Родители его были на даче. Впервые за последние несколько месяцев, я почувствовал себя человеком.
    Мы сидели в больших мягких креслах, пили пиво, разговаривали о новых тачках, о стихийных бедствиях и просто за жизнь.
 - Если бы у меня сейчас водились деньги, я наверное спился бы, - произнёс я вслух свои мысли, задумавшись над тем, что может произойти с человеком в моей ситуации. Жил бы потом на свалке с бичами. А чё? Романтика. Зимой и летом на свежем воздухе.
 - Это где?… На свалке – свежий воздух!? – поддержав мою игру, спросил Коля.
 - Ну да… М-м-м. Ну, по крайней мере, на открытом воздухе. Жил бы собирательством, помнишь, по истории? Целые народы этим жили и до сих пор живы.
 - Ага, что подобрал, то и съел, извини, собрал, ха-ха.
 - А ты, это, когда будешь там, курицу есть, ну или вообще что-нибудь на костях, мясо всё не обгладывай, и ленточку красную привязывай, чтоб мне легче искать было.
 - Хорошо. Я ещё имя твоё напишу, чтобы другие не съели.
 - А сухари и хабарики в целлофановые пакеты заворачивай, чтобы не промокли…
    Мы смеялись. Так свободно я давно уже себя не чувствовал, просто знал, что Коля не подведёт. Даже если кто-то придёт, он что-нибудь придумает и никого не пустит. И пусть за это на него потом обижаются, ведь он понимал моё положение.
Это друг, с которым можно говорить ни о чём, и обо всём. Ему можно доверять любые переживания и мысли, не боясь быть осмеянным за глаза, любые секреты и тайны ими так и останутся.
    Как ни странно, но в тот момент я особенно остро осознал свою одинокость. Захотелось выговориться. Похвастаться своими возможностями. Просто спросить совета. Но!!! Сомневаюсь, что даже такой человек, как Коля, сможет переварить такое. А мне хотелось рассказать ему, чем я занимаюсь в темноте. Чего я боюсь и чего больше не боюсь, о чём мечтаю, и что уже сделано.
    Если Шемякин помогает мне из каких-то своих бредовых побуждений, то Коля просто потому, что считает свои действия единственно верными, потому что он осознал моё одиночество и унижение, вызванное самой ситуацией, потому что просто Коля такой, и он вправе знать, чем я…
 - Эд, ты где?
 -  А? Чё говоришь?
 - Я говорю, астероиды к нам летят, аж два сразу. Первый маленький, два километра в диаметре, будет что-то типа тунгусского, а второй, может и орбиты сбить или в Луну врезаться, короче, мало не покажется в любом случае.
 - А когда прилетят? – задал я вопрос, начиная понимать смысл разговора.
 - Первый лет через десять, пожить ещё хватит, ну, а второй ещё подождать надо будет.
 - Надо в жизни что-то сделать, - начал я, подбирая слова, чтобы не высказать вслух терзающие меня мысли, - я имею в виду вообще… дерево там посадить, дом построить… мир посмотреть…
 - Ага! На что?!  На работе ходишь весь день грязный, как чёрт, кувалдой машешь. Она мне уже снится…, - начал Коля монолог, но знал бы он, что мне снится….
    Картины из моих снов поплыли перед глазами, может дальше я уснул, а может сон превратился в бред вне сна, не знаю….



                * * *
    Я в городе. Город пуст. Но меня это не пугает, просто отвык от людей и их отсутствие даже радует. Город мне не знаком, да и вообще он представляет собой одну лишь улицу, может есть и другие, но я их не вижу. Дома и здания стоят настолько плотно друг к другу, что проёмы между ними кажутся чёрными щелями не более полуметра в ширину. Несмотря на абсолютно чистое, голубое небо, солнца нет, но света более чем достаточно. Кажется, что сам воздух светится и чувствуется, как он, воздух, напряжён и чересчур плотен.
    Далеко впереди замечаю движение. Первый порыв – спрятаться, быстро проходит и я иду навстречу уже различимой человеческой фигуре. Примерно в двухстах метрах до меня он останавливается и начинает внимательно изучать витрину какого-то магазина. Я продолжаю движение, и вскоре появляется возможность рассмотреть его лицо. Он будто бы незнаком мне, но лёгкий ветерок в моей душе, появившийся в тот момент, когда я его только заметил, грозит превратиться в настоящую бурю. До сих пор у меня была возможность лицезреть только профиль единственного в этом мире существа, кроме меня самого. Теперь же, когда я подошёл к нему вплотную, он начал поворачиваться. Время остановилось, но не совсем, оно стало вязким, как воздух в этом городе-улице. Не знаю как, но я это почувствовал. Его разворот длится вечность… Буря в моей голове, уже перешла в ураган, ощущение времени потеряно напрочь, и…
    И вот он смотрит прямо на меня, начинает что-то говорить, но уже смерч из моих мыслей не даёт возможности понять сказанное им. Хочу орать, но ничего кроме хрипа  не получается, но и он, этот жалкий хрип даёт небольшую разрядку перепуганному мозгу, и до меня доходит смысл его последней фразы:
 - … и как мне жить с таким лицом?! Мог бы постараться и получше…
    Не дослушав, поворачиваюсь, чтобы убежать. Воздух стал ещё плотнее, он сковывает движения. Медленно. Очень медленно, как будто нахожусь в густом сиропе, преодолеваю сопротивление враждебного воздуха. Повернув корпус на четверть оборота, чувствую, как моё плечо упирается во что-то мягкое. Не дождавшись, пока я осилю разворот, весь мир или  может только этот город-улица проворачивается вокруг меня, остановившись в тот момент, когда мы оказываемся лицом к лицу, причём одним и тем же лицом…
    Город ожил. Его заполнили люди, но что-то с ними со всеми не так. Они все – это я. Дети, юноши, взрослые парни, мужчины, старики – всё Я!
    Вдруг сзади раздаётся голос. Низкий, растянутый. Голос заполняет всё вокруг, я даже чувствую телом вибрацию его тембра.
 - ООНН ВВЕЕРРННУУЛЛССЯЯ-а-а…
    Тут же, все хаотичные движения этих…? Существ, прекращаются, все до единого поворачиваются ко мне и ждут. Я не знаю, чего они ждут и не хочу знать о НИХ вообще ничего!!! Хочу испариться, исчезнуть, но единственное из возможного, что приходит мне на ум – это бежать. Время, воздух – всё против меня. Каждый шаг даётся с неимоверным усилием. Оторвавшись от земли, тело теряет вес, каждый толчок от земли сопровождается полётом на несколько метров, но слишком медленным, чтобы радоваться этому. Кажется, именно в полёте я наиболее уязвим, но по-другому не получается.
    Это было то, чего ОНИ ждали. Начинается движение. Все ОНИ идут ко мне. Я стараюсь…. Идут за мной. Я понимаю, что ОНИ не могут существовать, один, ну, два – не больше. И в то же время я не верил когда-то, что вообще возможно увидеть себя со стороны «живьём».
    ОНИ не догоняют, не отстают, просто идут, не торопясь следом, будто знают, что никуда я от них не денусь, и от этой мысли всё происходящее, кажется ещё ужаснее.
    Я пытаюсь вспомнить лицо того, кто стоял у витрины. Не знаю, зачем это мне, просто вдруг возникла такая необходимость. На ходу оборачиваюсь. У магазина стоит тень, очень чёткая, даже плотная, по сравнению с другими обитателями города она огромна. Так как это тень, я не могу разглядеть ЕГО лица, но почему-то уверен, что ОН улыбается, как уверен и в том, что тень – это ОН…
    В детстве мне часто снился подобный сон, только тогда город наполняли медведи, а в остальном всё было похоже, кроме ещё одного. В этом новом сне был какой-то смысл, я его чувствовал, но пока не мог уловить. В одном я был уверен – Я вырос и детские страхи превратились во взрослые…



 - … а в конце месяца посмотришь в расчетчик, аж бесит, - Коля продолжал хаять систему, в которой работал. - Кого-то папа устроил на халявную работу. Ходит в чистом, ни фига не делает, зато денег получает, как  ИТээРовцы.
 - Это ты про кого? – особого смысла в вопрос я не вложил.
 - Да хотя бы Саню Пекаря возьми. Папе его чё? Сын особо не пьёт, не колется, да и на работу ходит. Мужики с его смены бегают, как обосранные, а получают в два раза меньше, хотя разряды у них выше.
 - С таким папой и у тебя тоже самое было бы, не думаю, что тогда бы ты жаловался. Лично я таким не завидую, мне их жалко. Кто они без родителя?
 - А чё их жалеть-то!? У Пекаря денег на правнуков хватит, не то, что Сане… - тут Коля пустился в рассуждения на счёт капиталов семьи Пекарь, а у меня сформировалась мысль, появившаяся, когда я задал первый вопрос в этом разговоре, и сразу начала обрастать подробностями.
 - А как он выглядит? Я имею в виду старшего, ни разу его не видел, - как-то интуитивно соврал я.
 - Ну, не знаю, не умею я объяснять. У Пепса фотки есть с Саниного дня рождения, на них и старший должен быть. Могу как-нибудь взять посмотреть.
 - Сходи сейчас, - попросил я, ощущая нервозность, связанную с приливом адреналина.
 - Да ну, чего сейчас-то?
 - Как будто идти в другой конец города. - отрезал я, сделав вид, что обиделся.
 - Ладно, схожу.
    Коля ушёл к Пепсу, благо тот живёт этажом выше. Я остался наедине со своими нездоровыми мыслями. Представил, как Коля звонит в дверь, как кто-то из родителей открывает ему  и Коля просит позвать….? Ха-ха, я даже имя Пепса не помню. Пепс да Пепс.
Ну и ладно с ним, с Пепсом, теперь есть Пекарь. Да, денег там всегда было, и что ему пару штук баксов? Значит, решено – Пекарь… пекарь-пекарь…
  - На, я весь альбом принёс, там новые есть наши, ты их ещё не видел.
    Коля устроился на подлокотнике моего кресла, чтобы по ходу объяснять кто, что и где, но мне уже было всё равно. Чисто механически переворачивая страницы, я думал где они, и как взять фотки, на которых ОН будет и в профиль, и в фас, не хотелось повторять собственные ошибки. В альбоме таких не оказалось, там вообще не было ЕГО фотографий, да и что им делать у Пепса в альбоме? Оставалось перевернуть последнюю страницу и, как это часто бывает, между последним листом и обложкой лежал фирменный конверт Кодак.
 - Вот эти фотки, со дня рождения, - сообщил Коля, повергнув меня в экстаз предвкушения больших дел…
    Да! На снимках было всё, что мне нужно: крупный план и в профиль, и в фас. «Видно любит себя, сукин сын, - подумал я, - интересно, как он другого себя полюбит. Ха-ха».
    Пекарь сразу мне не понравился и именно сейчас, ведь уже не раз  я видел его по утрам, неспешно идущего на работу. Наверное, подсознание в тот момент включило защитную реакцию, ведь если ОН мне не нравится, и даже будет раздражать (что непременно нужно будет развить в себе), легче будет (я имею в виду свою совесть), так его кинуть.
    После просмотра, альбом я положил рядом с собой, незаметно подтасовав нужные мне снимки так, что они лежали последними.
     Мы опять о чём-то говорили. Связного разговора не получалось, я начал нервничать. Появилось какое-то напряжение между нами, и когда оно достигло своего апогея, Коля встал со словами:
 - Ладно, пойду альбом отнесу.
 - «Во блин», - чуть не вырвалось у меня, а в слух я сказал: - Второй час ночи уже.
 - Сегодня пятница, - Коля начал приближаться.
 - «Неет! Ну что ты делаешь?» – а вслух: - Чего тебе сегодня-то дёргаться? Завтра отдашь, не нужен же он им ночью.
 - Ай, ладно.
 - «YES!» - …. Давай чаю попьём.
 - Сейчас поставлю.
    Как только Коля вышел из комнаты, я выхватил конверт, достал нужные фотографии, сунул конверт на место, закрыл альбом. Все эти манипуляции заняли не более пяти секунд и…. Вот дерьмо!
     У меня не оказалось карманов. Футболка и спортивки без таковых.
 - Чёрт, чёрт, чёрт… какие-то мгновения я метался по комнате, пока не пришло решение. На улице уже было темно. Я выключил свет в комнате, чтобы снаружи не так были заметны движения в окне. Сложил снимки вчетверо, высунул руку с ними в форточку и разжал пальцы.
    Чай пили на кухне. Как всегда, бутерброды с сыром и сухарики.
 - Может, поедим? – предложил Коля. - Можно картошку пожарить, сосиски сварить, салат рыбный остался.
 - Нет, спасибо, - ответ мой не был оригинален.
    Перед глазами стояли фотографии. Лицо.   Пекарь…? А имя? Я не знал ни имени, ни отчества. Где живет, знал. Однажды мы заходили к Сане, уже не помню зачем, да и неважно это. Имя! Вот что меня интересовало, и больше ничего. Откуда-то издалека раздавался голос Коли, и чем внимательнее я в него вслушивался, тем яснее понимал, что он находится не более чем в метре от меня и, судя по обстоятельствам, говорит со мной. Даже не пытаясь вникнуть в смысл его слов, я перебил его:
 - А как его зовут?
    Коля посмотрел на меня так, как будто у меня выросла вторая голова.
 - Кого? Сыр?
    Из его ответа я воспринял только то, что он меня не устраивает, и вообще не по моей теме.
 - Пекаря старшего. Как зовут?
 - Не знаю… хотя… Саня ведь, Александр  Александрович, мы ещё звали его Сан-Саныч, помнишь?
 - А-л-е-к-с-а-н-д-р, - произнёс я, смакуя это имя, как будто хотел прикоснуться к нему. - А отчество?
 - Отчество Саня говорил как-то. Какое-то такое, вроде как необычное, мало таких. На языке крутится, вспомнить не могу. А тебе вообще, зачем? – Смотрел он подозрительно и ждал ответа. Ответа не было, мысли мои были далеко. Я представил Пекаря в той комнате, в своей камере. Начал размышлять над тем, как именно будет проходить предстоящее дело, то есть опять ушёл в себя.
 - Эд, ты где? – вкрадчиво поинтересовался Коля.
 - Неважно где я, важно, где ОН, - не менее вкрадчиво ответил я.
 - Кто?
    Я не ответил.
 - Ты пугаешь меня, - судя по голосу, волновался Коля, это точно.
    Последняя его фраза вывела меня из оцепенения.
 - Извини, задумался, - сказал я по возможности бодрым голосом. Понимая, что он не причём, а я, наверное, действительно его пугал. Он и так в последнее время говорил, что я стал странным. – Ладно, всё, я здесь, я вернулся. Ёоу!
    Кое-как удалось убедить себя не думать больше об этом, и мы опять о чём-то говорили, обсуждали «глобальные» проблемы и потихоньку я забылся.
    Коля налил по второй чашке чая, сделал ещё бутерброды и вдруг выпалил это слово. Именно выпалил, потому что для меня оно прозвучало, как выстрел.
 - Эдуардович!
 - Что-о?
 - Пекарь Александр  Эдуардович!
    У меня закружилась голова, я поперхнулся и не дожеванный бутерброд полетел  Коле в лицо.
 - Извини, я лучше пойду.
 - Может тебе сдаться? – предложил Коля.
 - Кому?
 - Всем. По-моему, у тебя крыша поехала.
 - Да, наверное.
    Запрыгнув в кроссовки, и кинув на прощание что-то типа «ну ладно, давай», я ушёл.



                * * *
    Под окном Колиной комнаты было темно. Пока на ощупь искал снимки в высокой траве, постоянно казалось, будто за мной следят. А едва пальцы прикоснулись к бумаге, по ним пробежал электрический разряд. Прямо за своим плечом я услышал вздох, хотя больше этот звук был похож на выдох. Выдох облегчения. Обернувшись, я никого не обнаружил, понимая, что это только начало из того, что мне ещё будет мерещиться. Но холодок всё равно пробежал по спине, вызвав неприятное ощущение. Процесс был знаком, ужас при появлении первого и второго фантомов, если не сказать, что стал привычным, то по крайней мере контролируемым. Это было что-то другое. Какое-то предчувствие, чего-то плохого. Внутренний голос шептал: «Не делай этого», - но договор с самим собой держал крепко. Состоял он в том, что как только я найду «жертву», пойду до конца, без раздумий. Ведь другого пути (как я думал) у меня нет.
    Было около трёх часов ночи. Взглянув на небо, всё усыпанное звёздами, я вспомнил наше с Колей детство…



    ... август. Мы лежим на траве под звёздами, играем в спутники: кто больше заметит, тот и выиграл. Рассуждаем над тайнами вселенной; где она кончается и что за её пределами…



    Когда я поднял голову, чтобы ещё раз посмотреть на звёзды, ощущения детства нахлынули с прежней силой. Всё внутри сжалось в комок и, как тогда, десять лет назад собственное сознание показалось таким ничтожным. Но даже это самоуничижительное чувство вызвало приступ ностальгии.
    Резко развернувшись, я пошёл обратно к Колиной девятиэтажке. Среди ближайших домов она была самая высокая. Выбираясь на крышу, я старался не смотреть на небо, и только остановившись подальше от  антенн и проводов, поднял голову и открыл глаза….
    ОНА обрушилась на меня!
    Мириады сверкающих глаз смотрели сверху. Некоторые ярко, весело, другие печально. Тускло моргая, они доживали свои последние миллионы лет. Возможно, кружилась голова, но мне казалось, что всё вращается вокруг, внушая своё величие. Захотелось спрятаться, но куда от них спрячешься?! Пытаясь объяснить нахлынувшие чувства, я не мог этого сделать. Да и можно ли вообще найти слова к мыслям о том, чего не понимаешь? Только одно слово – страх. Страх маленькой козявки, стоявшей тогда на крыше, перед необъяснимым, непонятным и бесконечно огромным.
    Около часа я так и стоял с открытым ртом, упиваясь зрелищем, которое видел тысячи раз и каждый раз, как первый.
    Только одну звезду я знал по имени, знал, где её искать, Полярную. Когда-то в прошлой жизни, я написал ей оду. Именно в тот момент захотелось извиниться, ведь это она была моей музой, она писала вместе со мной той далёкой ночью. А на утро я даже не вспомнил о ней, лишь  видел красиво сложенные строки, которые срочно надо кому-то прочитать. КОМУ-ТО?! Но не ЕЙ.  В ту ночь я решил вернуть старый долг;
                Парящая, над сводом неба,
                Ныряющая, в облака…
                Звезда, как призрачная небыль,
Что существует на устах.

Улыбкою своей холодной,
Согреет душу, тело холодя.
                Усталый путник, сонный и голодный,
О доме вспомнит, душу бередя.

                Другой, посмотрит снизу через призму,
                Переворачивая   веяния души,
                Он скажет ей с любовной укоризной:
Не прячься, прядками мне душу не кроши.

А третий, лёжа на земле, уже остылой,
Глядит наверх, желая видеть вечно.
Ему и жизнь дневная кажется, постылой,
Один есть путь и имя ему – Млечный!

Не погулять, потрогав пыль с дороги,
Но хочется взлететь и там остаться,
Оставив позади все страхи и тревоги
И вечно, как ОНА, там наверху смеяться.

Никто, ничто…. Да и не нужно даже,
Понять их хаотичное стояние.
Лишь только б воздух, небо были глаже
Не загораживая вечное сияние!



    Пока из памяти всплывали написанные когда-то мной строки, я ни разу не отвёл от  неё взгляд. И теперь, когда долг вроде был отдан, я чего-то ждал от неё, какого-то знака, хоть и понимал с самого начала, что ответа не будет и всё равно, сделалось обидно. Может, потому, что некому было поддержать меня, не у кого было спросить совета. И даже она! Та, которой я писал стихи, ни разу не мигнула.
 - Да пошла, ты!!! – крикнул я в небо.
    Казалось, что уже недалеко до той грани, когда мне станет  всё равно; кто я, что я, зачем я. Прежняя жизнь вспоминалась, как сказка, наивная сказка. В воспоминаниях я видел себя со стороны, и это был не я, вернее я не он. Не тот Эдик, от которого осталось только имя, Болин Эдуард Владимирович и воспоминания того Эдика или Эда, или Больного, как звали меня друзья, хотя были ли они….?  Они остались там, с тем Больным, а другой им стал не нужен. Наверное, я просто заболел. Подцепил заразную болезнь, которая называется – проблемы и спровоцирована она хроническим долгом. И парни, испугавшись, что могут заразиться, оставили меня в карантине. Обидно было вспоминать, как я помогал им, не жалея сил, не жалея времени, разбирал их проблемы и слушал душевные излияния…
 - Да пошли они!!!
    Девушки, женщины…? Тогда мне казалось справедливым выражение – все они одинаковые, а может только, ТАКИЕ мне попадались? Не знаю. Все мои взаимоотношения с противоположным полом проходили примерно по одной и той же схеме. Встречались, знакомились, встречались, иногда вместе жили. И непременно каждый раз я влюблялся. Не думаю, что это были мимолётные влюблённости, нет.  Каждый раз я чувствовал, желал и был даже уверен, что это навсегда, по крайней мере, с моей стороны. Ни разу никому из них я не изменил, даже не помышлял об этом, не желая осквернить чувство, название которого, даже если не вдумываться в смысл, звучит опьяняюще – ЛЮБОВЬ…
    А как можно объяснить само чувство, когда оно становится смыслом существования? Наверное, также трудно, как объяснить бесконечность вселенной, и также трудно до конца понять.


                Странным,
                Наполнилось сердце чувством.
                Робким,
                И даже немного грустным.
                Где-то,
                В глубинах жила надежда.
                Краски,
                В жизни сумел различить невежда.
                Когда-то,
                Всё это было знакомо.
                И разум,
                Наполнила сладкая дрёма –
                Ни кто-то,
                А только, ОНА, родная,
                Сердце,
                Наполнила чувствами рая!



    Вот так я любил. Но они уходили без объяснений, раз и всё. А я мучался, мучался от любви, от неизвестности. Почему со мной так всегда происходит? Я ждал возвращения, а когда понимал, что продолжения не будет, что похудел килограммов на «сто», тогда я начинал душить свои чувства, заменяя их другими, более мрачными, мол, со мной что-то не так и уходят они  по моей вине. И вот в моменты полной апатии они возвращались с клятвами в любви и верности на устах и слезами на глазах. Вот тогда мысли, действительно разрывали меня на части, что делать? Всё простить и забыть? Ведь поняла, что лучше ей найти не удалось!  Опьяняло знание того, что я – лучший для неё, НО…! Кто мне даст гарантию в том, что она прекратит поиски, и лет через десять не скажет:
 - Извини, но понимаешь… ОН ТАКОЙ!
    ЧТО!? Что мне надо было делать? Я не хотел на год, на десять…. НАВСЕГДА!!! Это единственное, что имеет смысл.
 - ДА ПОШЛИ ОНИ!
    И там, на крыше, ощущая над собой только звёзды, а весь мир под ногами, решил, что смогу показать им всем, что не такой уж я добрый и доверчивый. Показать, что, они потеряли, предавая меня.  Заставлю испытать их чёрную обиду от понимания безразличия к моей персоне, выказав им своё тогда, когда жизнь моя превратиться в шоколад.
    Может это не самые добрые мысли, но меньше всего в тот момент мне хотелось спорить со своей совестью:
 - ДА ПОШЛА ОНА!!!
    Может звезды, развеяли последние сомнения, что вряд ли, но я слетел по лестнице, пронёсся через скверы, тёмные переулки и, ворвавшись в комнату, снял с подоконника горшок с геранью.
 - Надеюсь, этот придурок всё понял, - пробормотал я в тишине, - надо было пообещать ему размягчение мозга.
    Зажёг свечи, поставил фотографии так, чтобы пламя освещало их достаточно для улавливания мельчайших подробностей, на какие только способен Кодак. И сел в позу Лотоса…