Тульпа - 19

                Глава - 2
    Первого числа каждого месяца, я забирал у двоюродного брата триста долларов, согласно нашему договору. Плюс примерно такую же сумму получал ежемесячно в банке. Нельзя сказать, что это были большие деньги, но все-таки общая сумма в три раза превышала среднюю зарплату мужчины в нашем городе. Так как деньги, мягко говоря, были халявными я не считал их, тратя на право и на лево. Благодаря этому я был постоянно окружен множеством девушек, хотя по правде девушки для них слишком уж относительное название. Но находились и такие кто сбегал от меня в самом начале знакомства. Тем из них, кто решался поиграть с огнем, то есть со мной, я сразу же ставил условие.
 - Сегодня вечером ты получишь все, но ночью я получу тебя. Так что решай сразу. Многие соглашались.
    В постели я был груб, а когда мысли устремлялись к Насте, даже жесток. И опять же большинство из них назвав меня зверем бежали как от огня, но находились и такие, кому нравилось жестокое к ним отношение. Хотя я не уверен, что их прельщало больше жестокие ласки или “вечер желаний” предшествующий им.
    В одну из таких оргий я вспомнил Наташу, московскую проститутку, так удачно встретившую лоха – норвежца. А ведь если бы не он, шлюха дождалась бы наивного провинциала, который бы кормил теперь ее сына, а сама разъезжала бы на спортивном Гольфе. Мысленно я благодарил того скандинава. Но где-то далеко и глубоко звучал робкий голос: - “Нет. Это не так. Наташа не такая…”
 - Заткнись, придурок и подумай… - отвечал я этому голосу и с головой бросался в мир похоти, зло смеясь, вспоминая мокрые глаза проститутки.
    Несколько раз избивал своих партнерш, когда они начинали раздражать своими заявлениями, типа я им что-то должен. Три раза на меня писали заявления, но мой ангел-хранитель Николай решал эти проблемы и заявления забирали. У Коли, проблем с этим не возникало, так как те кто соглашался на изначальные условия, понятное дело интересовались деньгами. Когда во второй раз Коля зашел ко мне за откупом, я ему ничего не дал. Мне было все равно: - “Посадят, так посадят”. Но друг занял у кого-то в долг, а потом поставил меня перед фактом. Пришлось отдать.
    Все, кроме единственного друга, относились ко мне с опаской. Ввязываясь в драки, я пугал людей своей жестокостью и хладнокровием. В этих случаях заявлений никто не писал. Я всегда был на стороне обиженных. Старая кличка – Больной обрела новый смысл.
    Как-то вечером, в начале апреля, прогуливаясь в нашем с Настей сквере, с бутылкой пива, я стал свидетелем очередной драки. Трое ублюдков “уговаривали” парня, отречься от любимой в пользу одного из нападавших.
 - Эй ты, урод! Один не можешь разобраться? – влез я как обычно.
    Все четверо в недоумении уставились на меня.
 - Ты кого уродом назвал!? – огрызнулся, по-видимому, претендент на руку занятой девушки.
 - Тебя. Урод, – в моем голосе как всегда  звучало полное спокойствие.
    Почувствовав поддержку, уже довольно побитый паренек, обрушил свой кулак в челюсть соперника. Это подействовало как сигнал. Я бросился в атаку, увернувшись от удара, разбил бутылку о голову ближайшего противника, который тут же упал без чувств, истекая кровью. Оставшийся не при делах третий ублюдок выхватил здоровенный нож и попер на меня. Рука с ножом летела мне в лицо. Попытка отбить оружие рукой не увенчалась полным успехом. Скользнув по руке, сталь разрезала кожаную куртку, джемпер и плоть. Второй удар был направлен в живот, но тоже не достиг цели, плотно засев в моей, неизвестно зачем поднятой, голени.
    Дико улыбаясь, я пошел прямо на нападавшего, даже не пытаясь вытащить оружие из раны.   С трясущимися губами он отступал.
    Во время этой короткой возни, тот кому досталось бутылкой очнулся и стащив моего союзника с соперника, воскликнул глядя на меня:
 - Это же Больной!
    Все трое пустились бежать.
    Игорь, так звали недавнюю жертву, повел меня в больницу, извергая проклятия и клятвы о мести, в чем я пообещал его поддержать.
    Пока в больнице меня латали, приехали менты. Ножевые раны это в любом случае криминал. Игорь все рассказал в подробностях, поэтому мне осталось лишь подтвердить его   историю. От заявлений мы отказались.
    В ноге оказалось задето сухожилие. Мне пришлось задержаться в больнице. Курил я прямо в палате, посылая всех к такой-то матери, за угрозы и попытки отговорить меня. Понимая, что в таком состоянии со мной ничего нельзя сделать врачи и медсестры лишь разводили руками.
    Через неделю, когда сухожилие начало заживать, ночью я доковылял на костылях в курилку. Ночи стояли довольно светлые, но закопченные окна создавали полумрак. В какой-то момент голова закружилась, я почувствовал тошноту и упал на пол. В глазах потемнело, но это длилось не долго. Когда полумрак курилки вернулся, меня затрясло.
    Я! ЭДУАРД БОЛИН! Вдруг в полной мере осознал то, что вытворял последние месяцы!!!
    Сначала пришёл стыд. Я стоял там один в полумраке, а ощущение было такое, как будто я  стою на глазах огромной толпы и мастурбирую. Казалось, что все кто видел моё безумие, только обо мне и думают, вспоминая мою наглость и беспредельную самоуверенность. Но вскоре ощущение невыносимого стыда померкло. Его заменил страх. За людей, с которыми я обходился грубо, а зачастую и жестоко. За близких мне людей. Я представить даже себе не мог, что они обо всём этом думают и как переживают. И наконец за самого себя. Что со мной стало?! Как же я мог так поступать?! А вдруг я опять….
 - Ну как тебе, жить без страха. - Раздался знакомый голос, всегда начинавший разговор без приветствия.
 - Что-о…?
 - Кстати. Совесть ведь тоже держится на страхе. Ее составляют табу, впитанные с молоком матери. А табу это запрет под страхом будущего наказания, правда непонятно каким. Еще раз прошу, подумай. Время тебе три дня.