Пасхальный репортаж

 Пятница перед Пасхой. Редактор как всегда рвёт и мечет. Номер горит. Нужен репортаж первую полосу. Нервы, нервы, нервы! Голова кружится. Кажется давление упало. Вспышка в мозгу. И темнота. Кажется, меня засасывает в какой-то длинный черный тоннель. Где я? И почему мне так страшно? 

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.

Последний крик сорвался с Его губ:
- За что Ты оставил меня?!! За что?..
Тело на кресте обвисло. Голова упала на грудь. Сердце остановилось. Земля содрогнулась… Ужасающая, беспросветная, чёрная явь обрушилась как плен, как тысяча раскалённых игл.

ДЕНЬ ВТОРОЙ.

Тьма… Множество невидимых крыл трепещут вокруг, в ушах слышится невыносимый свист и жуткий хохот бесчисленных разъярённых голосов:
- А вот и Ты! Ты! Ты! И ты стал одним из нас!!! – осмелевшие гнусные твари пытаются коснуться лица, рук. Проносятся мимо, заползают под ноги, уродливо выпирают отовсюду. Фу, какая мерзость!

 И вдруг - тишина. Тишина, от которой заложило уши и сдавило нутро. Бездна зашевелилась. Зеленоватые отсветы ползут по углам. Отовсюду стекаются удушливые смрадные тени… До мерзости знакомый, вкрадчивый голос дрожит от радостного предвкушения:
- О, неразумный, Сын Божий! Как я ждал этого момента! Наконец-то Ты здесь! – хриплый смех, которому вторят тысячи глоток, сотрясает всё вокруг.
- Сколько раз я предупреждал Тебя? Помнишь, там в пустыне… И через Твоего ученика? Вот видишь, Твоя глупая жертва оказалась никому не нужна. Я говорил Тебе, что Я и только Я – полновластный хозяин этого мира? Никто не может противостоять Мне – даже Ты! Однажды, я дал Тебе возможность поклониться мне, сделать это добровольно. Предложил  награду – и какую! Весь Мир мог лежать у Твоих ног! Неужели Ты до сих пор не понял, что Тебя обманули? Тебя просто использовали? А потом оставили, выбросили, как сломанную, ненужную куклу. Любимый Сын – ха! Как бы не так! Всё повторилось - узнаю методы Твоего Отца! Сначала он разводит птенцов, растит и кормит их, а потом  - убивает и съедает!

Из темноты вышел Князь бездны Люцифер в окружении жмущихся к его ногам бесов. Огромные крылья за его спиной развернулись, заполняя пространство. Яркий огненный смерч вспыхнул тысячью искр. Бесы закричали от восхищения и ужаса.
– Взгляни на меня – я тоже был Его любимым творением! С моей красотой не могло сравниться ни одно существо! Я сиял! Я исторгал свет! Я мог многое, очень многое… Но мне хотелось большего… Я жаждал чтобы меня любили, ценили, поклонялись. Я хотел ощутить поклонение вселенной. Хотел быть как Он. Да, я присвоил часть славы Его, ну и что? Я хотел испытать, что значит быть на вершине этой славы. Но Он не захотел делиться, а просто вышвырнул меня вон! Ты тоже не заступился за меня. Да, сначала Вы оба предали меня, а теперь Он предал Тебя. Посмотри - теперь и Ты стал подобен мне. А знаешь почему? Просто на пути к своим «великим» целям он отбрасывает тех, кого считает переработанным мусором. Играет чужими жизнями, судьбами… Наиграется, а потом раз – сломает и выкинет. Людишки – вот Его любимые игрушки. Это ради них он унизил и предал Тебя. Впрочем, и с ними Он поступит также – устроит им конец света и … ха-ха-ха! – спалит всю Землю. Может, Ты позовёшь Его теперь? Ну давай, зови, рви глотку! Нет, не услышит, можешь не стараться. Кто это вообще придумал, что Бог сам есть любовь? Да Он потому и называет Себя так, что не любит никого кроме Себя! Вот чем закончилось Твоё глупое послушание – Он просто избавился от Тебя – и все! Так что Ты теперь в моей власти. Но я постараюсь растянуть удовольствие от Твоих мучений. Я приготовил для Тебя нечто особенное…Сейчас Ты поймёшь…

Неожиданно белый, холодный свет, ударил прямо в глаза. Что это за место? Тесная комната, похожая на камеру для умалишённых. Стены мягкие, но если прикоснуться, рука проваливается в липкий холодный туман. Влага, холод и мучительно яркий, угнетающе-белый свет. Вдруг одна из стен начала приобретать какие-то очертания, всё чётче и резче проступает картина: две женщины плачут, склоняясь над неестественно вытянутым изуродованным телом. Сверху падает серый безучастный дождь. Струйки стекают по лицу покойного, размазывая кровь и грязь. Одна из женщин поднимает лицо к небу и в её глазах отражается невыносимая скорбь и мука.

-  Мама? Мария? Я здесь! Мама! - Он пытается разбить непроницаемую стеклянную стену, но пальцы скользят и срываются, а густая ватная пустота скрывает Его крик – они не видят и не слышат Его.
Дождь льет и льет, слезы катятся по щекам. Женщины как будто застыли в своём страдании. Сколько это будет продолжаться? Сколько боли, сколько горя Он причинил им своим уходом! Отец оставил Его так же, как Он оставил этих милых и дорогих его сердцу людей, лишил последней надежды, последней защиты.
- Не-е-ет! - если бы Его вопль мог разорвать эту плотную завесу дождя!
- Нет! Мама, Мария – не надо!
 А где же Его друзья? Где ученики? Как будто в ответ на его немой вопрос появляется другая тоскливая и безысходная картина: Пётр отрёкся, остальные разбежались как последние трусы.

Неужели и вправду Его жертва была напрасна? Неужели? Так страдать просто невыносимо. Дьявол лжец. Он лишает последней надежды. А чего же было ожидать еще? – ад действительно проклятое место. Но нельзя поддаваться отчаянию. Нужно подумать. Его миссия не завершена. Должен быть выход. Что-то не так… Он не может быть навечно осуждён в этих стенах. Ведь существует Закон. Закон, который не может нарушить даже Отец – иначе Его власть просто падёт. Неожиданная мысль пронзила Его…

- Князь Бездонной Тьмы! А-а –ва -дон! Я требую суда!
Из-за глухих стен послышался странный звук. Какой-то мелкий бес засмеялся хриплым, срывающимся фальцетом: всё громче и громче. И вот, уже вся бездна сотрясается от хохота. Среди тысяч, немыслимо заливающихся глоток громко прозвучало:
- Ты требуешь? Ну, что, ж… Будет тебе суд! Ты человек, а значит – тоже грешен. Никто не может исполнить Закон. Ибо написано «все согрешили и лишены славы Божьей». О! Я буду главным обвинителем САМОГО СЫНА БОЖИЯ!. То-то будет потеха - ха –ха! Наконец-то я рассчитаюсь за все свои обиды. Итак! Не будем медлить! Слуги мои! Достаньте книги, наточите перья, постарайтесь проявить всю свою прыть, но отыщите все Его грехи – и большие, и малые. О, я наслажусь каждой каплей Его страданий! Наконец-то Я и только Я стану полновластным хозяином всей вселенной! И пусть попробует Его Всеумнейшее Вездесущество помешать мне!

ДЕНЬ ТРЕТИЙ.

Небольшая светлая комната. За окном утро. Он очнулся и ощутил какое-то странное чувство в теле … Да, именно в теле, том самом, пронзённом грубыми римскими гвоздями… Оно совсем не болит. Оно просто есть. Но оно какое-то другое.

Он вспомнил про вчерашний несостоявшийся суд. Вспомнил, как бесы перешарили все книги, все события тридцати трёхлетней давности, но ни один не смог найти ни одного компрометирующего факта.

А потом… что было потом? Сам Авадон – Князь тьмы признал Его победу. Пришлось этому старому бесу отдать Ему ключи от ада и смерти. Смерть и ад не смогли удержать Его в своих объятиях. И отныне не смогут удерживать всех тех, кого Он признает достойными вечной жизни – всех тех, кто готов верой принять Его жертву и воскресение. Он вспомнил, как встретил старых друзей – Авраама, Ноя, Моисея и множество других, как спустился в ад и рассказал всем его узникам о своей смерти, победе над тьмой и неизбежном воскресении. Кто-то обрадовался, кто-то нет. Хотя радость – это громко сказано. В том мрачном месте, где Он был вчера, нет ни радости, ни надежды. Многие из тех, кто ожидал Его прихода, не были удивлены. Они лишь ждали. Ждали Его прихода и Его Слова. Это Слово стало свободой для одних и вечным осуждением для других.

Он встал и осмотрелся – в углу комнаты находилось большое зеркало. Подойдя к нему, он увидел бурые пятна на своей одежде – это была Его кровь. Он ощутил, что находится здесь не один. Резко обернувшись, увидел слугу:
 - Господин, Твой Отец ждёт Тебя.
 - Да, конечно.
Но что это на стене? То ли картина, то ли окно, то ли экран, на котором расстилается прекрасный тенистый сад. По саду бредёт девушка. Её волосы растрепались, по щекам текут слёзы.
- Господин мой, где ты? Почему они забрали тебя? Я так ждала минуты, чтобы прийти омыть и умастить твоё тело. Сказать Тебе последнее прощай? Неужели я не достойна даже этой последней минуты? Почему, почему они забрали тебя? – её горькие причитания напомнили Ему другую картину: дождь, непроглядная мгла и невыносимое страдание от потери.
- Мария! Я здесь! Я жив!
Резко обернувшись к слуге, Он произнес:
- Я должен завершить одно важное дело.
- Но Господин! Я обязан отвести Тебя …
- Это не займет много времени. Я знаю – Отец поймёт Меня.
Он закрыл глаза, подумал о ней и тут же оказался в саду. «Как хорошо снова ощутить шорох листвы, лёгкий ветерок, несущий запах роз…» Невдалеке послышался плач.
- Мария! Мария! – Он двинулся навстречу ей, пробираясь сквозь густые ветви.
- Мария!
Она удивлённо остановилась. Сквозь мутные слёзы увидела идущего ей навстречу человека. Решив, что это смотритель сада, она снова запричитала:
- Зачем ты забрал моего Господина? Куда ты положил Его тело? Скажи, мне добрый человек, я хочу всего лишь омыть Его и умастить по нашему обычаю, прошу тебя, скажи, куда ты Его дел?
- Мария – это Я.
Она остановилась. Что- то в голосе этого человека поразительно напомнило ей... Нет, этого не может быть... Её горе слишком велико, наверное, рассудок перестал повиноваться ей.
- Мария, разве ты не узнаёшь Меня? Это же Я.
- Учитель! – Её сердце задрожало. Радость и горе перемешались во взоре. Она бросилась к Нему, желая припасть к Его ногам и обнимать, и не отпускать больше никогда-никогда.
- Постой, Мария! Подожди! Я ещё не восшёл к Моему Отцу. Ты видишь кровь на моих одеждах? Я должен принести её как свидетельство своей жертвы. Пойди к моим друзьям, моим ученикам и скажи, что всё, что Я предсказывал, свершилось. Я действительно воскрес – Я жив и вскоре приду к ним.    
 
 ЭПИЛОГ.

Удар в грудь. Вспышка. Еще один удар. И далёкий голос "за кадром":
 - Слава Богу, откачали. Живо в реанимацию!
Мучительно открываю глаза, надо мною два ангела в белых одеждах.
 - Что случилось? Я умер? Где моё тело?
 - Нет, жив, но чуть Богу душу не отдал. А тело твоё при тебе, сынок. Ни дать ни взять с того света тебя вытащили. Ну всё, отдыхай, тебе нельзя много разговаривать.

Закрываю глаза. И погружаюсь в сон, в котором лихорадочно стараюсь записать свой "Пасхальный репортаж". Нужно ничего не упустить, а то главный мне шею свернёт.