четыре подарка зимы

Фонарь на крыше дома напротив меня призывно мигнул. Я кивнул ему в ответ, отложил очередную книжку, надел изъятое из шкафа чёрное пальто, вынунулся в окно и, зацепившись руками за карниз крыши (удобно, последний этаж), взобрался наверх, оказавшись на бордюре. Босые ноги коснулись холодного снега, уютно обосновавшегося на крыше, и я довольно сощурился. Ну да, пальто я надел исключительно ради понта, очень оно мне на самом деле надо. Когда-то меня обняла зима, холод мне теперь что дом родной.
Собственно, тут она меня и обнимала. Тонкими бледными руками, звоном серебряных колокольчиков и плащом из снежных вихрей. Обняла прямо в мою первую вылазку на крышу ночью. С тех пор холод мне добрый приятель, и именно поэтому той давней зимой я увидел красоту ночного города, а то зимние морозы напрочь лишали меня способности радоваться окружающему - все мысли толпились возле "быстрее дойти туда, где тепло" и "чашка горячего шоколада". А теперь я радуюсь всему, что меня окружает круглый год.
По ночам.
В последний раз я жил днём исключительно пять минут после той самой зимней ночи.
Больше я день не видел, да и как-то не пылаю желанием - я существо ночи и холода, разбавленное светом фонарей, с очень интересной профессией.
Снег скрипит под босыми ступнями, на белом зимнем сахаре остатся цепочка подтаявших следов человеческих ног, хотя сам я уже давно не человек. Объятия зимы подарили не только ночную жизнь и друга холода, но и способность видеть то, что по ночам творится на крышах - именно поэтому днём я прожил только пять минут, а потом мне стало скучно. С тех пор я уверен, что город - и особенно его крыши - по-настоящему живут только ночью. Наверное, есть города, которые живут днём - но этот город живёт ночью.
Я оставлял всё новые и новые цепочки следов, а над моей головой кружились обрывки чужих снов. Почему они облюбовали именно крыши, я не знаю, но мне всегда нравилось смотреть, как кто-то пытается плести ткань сновидений в самом дальнем уголке сто пятьдесят третьей галактики восемьсот пятнадцатого мира какой-то Вселенной, номер который не был ещё зафиксирован в учётной книжке Небесной Канцелярии в окошке, над которым было написано "Демиургничество". Я до сих пор помню этот безумный сон какого-то существа - наверно, это был будущий математик.
Над моей головой поют звёзды, а я перебегаю на другие крыши по тропинкам лунного света и подсматриваю чужие сны, выискивая среди них кошмары. Я не люблю чужие кошмары, мне всегда хочется спасти от них сновидца или хотя бы подарить ему хороший конец. Самому-то мне уже давно ничего не снится, когда я закрываю глаза, я вижу пустоту. За свою способность видеть отрывки чужих снов я заплатил своими.
Наверно, эту профессию мне дали, потому что я полюбил подсматривать чужие сны и шарахался от чужих кошмаров.
Снежинки в воздухе выделывают какие-то невозможно сложные танцевальные действия и получают зачёт по танцам от зимы. Ни у одних людей сессии, если слухи о житье-бытье людском ещё правильно до меня доносятся.
Я перегнулся через бордюр крыши, смотря на то, как внизу снуют точечки-люди, как вьётся ленточка дороги, по которой стремительно несутся такие игрушечные с этой высоты машинки. Иногда мне становится интересно посмотреть на жизнь существ, которым снятся такие чудесные и не очень сны.
Рядом со мной бесшумно приземлилось какое-то крылатое существо, слегка царапнув каменную кладку когтями.
- Мрачно. Как ты можешь любить мрак? - существо, сотканное из паутины чьих-то сновидений, чуть склонило голову, внимательно смотря на меня жёлтыми глазами, холодно блестевшими в бледном свете луны.
- Я не говорил, что я его люблю.
- А что же ты тут сидишь?
- Темнота рассеивается даже светом одной маленькой свечи, о которую даже можно согреть руки, - туманно ответил я, всматриваясь в водоворот жизни внизу, от которого я сейчас был так далёк, что казался себе в другом мире прямо здесь, в этом.
- Что-то я у тебя не вижу тут не одной свечи, - скептически отозвалось неизвестное создание, занявшейся чисткой жёстких перьев клювом.
- А зачем? Достаточно зажечь свечку в своей душе.
Я закрыл глаза. Жизнь людей по ту сторону высоты перестала существовать. А в сознании приветливо вспыхнул огонёк свечи.
Зверь из чьего-то кошмара коротко вскрикнул, заставив на секунду застынуть от пробравшего холода, который мгновенно растопился огоньком, вспыхнувшим ещё сильнее, и, снова оставив отметину от когтей на камне, исчез в ночной дали.
- Кажется, мой дорогой друг, тебе нужно найти то существо, у которого такой прелестный кошмар, и подарить ему искорку света, не находишь? - поинтересовался я сам у себя, рассматривая трепещущее пламя свечи под веками.
Эта способность в этом ночном мире была четвёртым и последним подарком зимы.