Детство. Продолжение 2

Апрель- май 1959года.

Той же весной мы с Жоркой – другом ещё с «садиковых» времён – повадились ходить в порт. Знакомство с портом произошло почти случайно. Однажды от кинотеатра «Победа» мы спустились по Вагоностроительной и пошли вдоль берега не в сторону разрушенной мельницы, а влево. Видим, стоят два одинаковых судна, только названия у них разные: «Юг» и «Зарница».

Почему-то вахтенного у трапа не было, и мы, пригнувшись, как хитрые мышки, проникли на борт «Зарницы». И только, когда мы скреблись в дверь капитанского мостика, нас обнаружили. Толстенький,  почти кругленький, гладковыбритый старпом (старший помощник капитана), взяв нас за воротники, повёл к капитану.

Вы знаете, какие одинаковые – как нам тогда казалось – коридоры у корабля? Они все похожи, как две капли воды: трапы вверх и трапики вниз, повороты налево и повороты направо. В первый раз обязательно запутаешься и потеряешься. Постучав в какую-то каюту, старпом ввёл нас со словами:
– Что будем делать с этой мелюзгой? Забрались без спросу и шастают по судну!
Совсем молодой парень в расстегнутой форменной рубашке, сидел спиной к двери. Даже не взглянув на нас, продолжая бриться перед маленьким круглым зеркальцем, он негромко проговорил:
– Возьми мои гантели, привяжи на шею каждому… и за борт!..
Мы заорали, как два схваченных за шиворот котёнка. А «капитан Саша» с перепугу, чуть не порезавшись, оглянулся на нас и, улыбнувшись, сказал:
– Отведи их к Михалычу на камбуз, пусть накормит. А потом дай кисти и краску, пусть выкрасят рубку на юте.

Так началась у нас дружба с командой «Зарницы», а потом и «Юга». Мы приходили сюда после школы по два-три раза в неделю. Наши матери удивлялись: почему мы после прогулок не хотим есть? Да потому, что нас кормили борщом и макаронами по-флотски, а на третье – компот из сухофруктов с чудесными сушеными грушами и чёрными сливами. Но, надо сказать, что без дела мы там не сидели. Нам поручали красить рубку, чистить поручни, скрести какие-то перегородки… Особенно нравилось полировать зубным порошком – которого было в достатке – блестящие медные ручки на дверях кают-компании. А в самой кают-компании стояли столы, накрытые накрахмаленными скатертями! И там мы играли в шашки и домино. На судне поддерживалась такая чистота и порядок, какой не было и дома!.. Даже в машинном отделении всё было вычищено и выкрашено. А грохот там стоял жуткий, и «вкусно» пахло работающими дизелями.

Как-то в конце мая капитан Саша поинтересовался, не хотим ли мы пойти с ним в гости на дизель-электроход «Обь», стоявшую у причала в полукилометре от «Зарницы». «Обь», действительно, находилась недалеко от разрушенных во время войны огромных пакгаузов и мельницы. Её чёрные разбитые глазницы окон пугали нас и привлекали, заманивая залезть внутрь здания. Уж по развалинам мы были «специалисты». Именно здесь недавно, прошлой осенью, снимался эпизод фильма «Часы остановились в полночь» – про войну. И мы – я и Витька из нашего дома – сумели поучаствовать в съёмках этого фильма.

Расскажу совсем коротко об этом. Ночь… настоящая осенняя слякоть и искусственный снег из белой пенопластовой крошки, разбрасываемой с моста лопатой под огромный вентилятор. Бешено мелькают лучи прожекторов. По тёмной портовой улице несутся мотоциклы и бронемашина с «фрицами». Из горящих покрышек-шин  валит чёрный дым. В развалинах что-то горит. Видно, что недавно на город был налёт авиации. У развалин жмутся друг к другу от холода кучка детей, женщин и стариков. Все в грязной поношенной одежде. Съёмочный эпизод состоял из того, что «фрицевский» офицер соскакивал с бронемашины, кричал что-то по-немецки, показывая на детей и стариков! Потом офицер давал детям конфеты. А самый маленький мальчик, размазывая конфету со слезами по щекам, начинал улыбаться. Затем автоматчики «радостно» расстреливали всю толпу. Мы были в этой толпе детей. После такого «кино» мы просто ненавидели «фрицев»!..

Так вот, «Обь» стояла у этих знакомых нам «с войны», а вернее, с «кино» мельничных пакгаузов. Запрокинув головы, мы подошли к огромному судну высотой с многоэтажный дом. Трап был приподнят довольно высоко. Капитан Саша пронзительно свистнул и крикнул: – Эй, на вахте!.. Лёшка, ты что ли? Принимай гостей! С Лексеичем договорились, что приду на ходовые испытания!..
Если я правильно помню, «Лексеич» был первым помощником капитана «Оби». Поднявшись на палубу и поздоровавшись с каждым за руку, Саша показал на нас: – Наша смена! Юнги со мной – будущие моряки!

Он к тому времени уже знал, что родители у нас тоже моряки, и сами мы мечтаем о море. К нам отнеслись, как и к нему, с уважением. Вместе мы прошли на капитанский мостик, с которого был виден весь порт и портовая акватория. На возвышении кормы стоял небольшой трактор, выкрашенный в красный цвет и там же, по-моему, была площадка для вертолёта.
Дизель-электроход «Обь» – одно из самых известных и популярных судов, работавших в Антарктике. Это было самое крупное судно в мире на то время. Его длина, кажется, была порядка 130-150 метров. Оно было построено в Голландии в 1953 году и готовилось уйти в 5-ую Антарктическую экспедицию. Как рассказывали нам на «Оби», судно не раз приходило на помощь экспедициям других стран. Например, оно вывело из тяжелых льдов японский научно-исследовательский ледокол (в 1957 году, если не ошибаюсь).

Каких только грузов не перевозило к берегам Антарктиды это замечательное судно! И горючее для научных станций, и самолеты, и тракторы, и вездеходы, и тягачи, и вертолеты, и разборные дома. В какие только страны судно не заходило по пути в Южный океан. Говорят, что на судне был даже свой музей, в котором находились экспонаты из этих многих стран. Но в тот раз всем было не до музея и нам пообещали показать его в другой раз.

«Обь» – одно из первых судов, на которых ученые многих специальностей уходили в антарктические экспедиции. С неё в дрейфующих льдах проводились исследования с помощью океанологических приборов. Никакого подобного опыта ещё не было. Требовалось взаимодействие всех служб судна и членов экспедиции - без грамотного капитана здесь нельзя было обойтись. По словам нашего Александра, в своё время  капитану «Оби» (кажется, Ману) удалось на практике использовать специальную методику управления судном - с «подработкой» двигателями против ветра и волны для устойчивого использования приборов. Впоследствии методика вошла в практику вождения судов.

 А тогда тот самый Лексеич, о котором говорил Саша, вышел на открытый мостик к поручням и по громкой связи в микрофон телефонной трубки спокойным металлическим голосом сказал: – По местам стоять! Принять швартовые…
Все забегали. Корабль постепенно стал отходить от причальной стенки. В это время то ли для репетиции, то ли просто по традиции, во время отхода от причала радио громко заиграло «Прощание славянки». А мы-то не знали, что «ходовые испытания» – это проверка работы двигателей на ходу. Проверялись дизель-генераторы, которые подавали ток на электромотор гребного вала. Мы стояли, раскрыв рты, слушали марш и начинали подвывать, что уходим в море… надолго… без согласия мамы!.. А сказать о наших опасениях было некому – все были заняты. И когда на мостике вновь появился Саша, мы кинулись к нему с криками: –  Как же так?! Мы же не знали, что уплываем!.. Что будет с родителями, школой?..
Саша, как обычно, невозмутимо, не глядя на нас: – Через полгода вернёмся! Все к тому времени успокоятся. Сейчас попрошу дать радиограмму вашим родителям, чтобы не волновались.

Как показалось тогда, всё вокруг задышало. На капитанском мостике со звоном заработал телеграф. По команде «Малый вперёд!» корпус судна задрожал от работающих двигателей. Берег удалялся. «Обь» развернулась и пошла быстрее. Для нас, мальчишек, всё это было неповторимо восхитительно и немного тревожно. Вот так, наверное, уходили экспедиции на Северный полюс или в антарктические шпроты.
У моего друга Сашки Колесникова отец плавал капитаном на огромной, как нам казалось, БМРТ «Казани». БМРТ – это большой морозильный рыболовный траулер. Это плавучая фабрика консервов и просто замороженной рыбы. Я очень завидовал, когда Санёк рассказывал, как он бывал в гостях у отца на судне. Ну, теперь пусть он мне завидует!.. 

Со всех постов на мостик по телефону приходили доклады о работе узлов и каких-то станций. Помощники капитана и вахтенные записывали показания приборов в журналы. Ходовые испытания длились около трёх часов. Судно обошло вокруг островка и направилось к месту стоянки. Первый помощник капитана позвал свободных от вахты в кают-компанию, не забыв и нас. Налив в высокие хрустальные стаканы лимонада и томатного сока, провозгласил: – Ну, с Богом! Вроде всё в порядке! Можно докладывать капитану о готовности.

А двое моряков в длинных белых передниках стали таскать всем тарелки с борщом. Опять нас накормили до умопомрачения вкуснейшими котлетами – здоровыми, как лапти. Розовый ванильный кисель уже не помещался в животе. За обедом нас обещали взять в экспедицию… обязательно! Только надо быстро подрасти.
Жаль, что о таком приключении мы могли говорить только между собой. Дома приходилось молчать о том, что делали днём, где были… и куда собираемся завтра. Уроки, конечно, делать, было совсем некогда!.. (Продолжение следует)