Благотворительность

Рейтинг: G
Жанр: почти классическая рождественская история
Содержание: Магистрал, первый год существования Хоста. Рой с Шоном грабят магазин игрушек.
 

***

Канун Рождества.
Оживленная улица предместья, засыпанная снегом, затянута гирляндами и украшениями. Шумно, людно, весело, холодно. Магазинчики зазывно хлопают дверями, обещают изобилие подарков на самый разный вкус. Основной упор рекламных приглашений – у нас недорого.
Сквозь толпу пробираются двое.
Один идет спокойно, руки в карманах, люди его как-то сами огибают. Во всяком случае, расталкивать никого не приходится, если же всё-таки кто-то скользнет плечом по рукаву его куртки, то извиняется не он, а перед ним.
Его спутник в предвкушении праздника сияет, подпрыгивает, смеется, жестикулирует, то и дело зябко поеживаясь, поднимает воротник теплой куртки. Он тормошит друга, указывая на сезонный антураж, но тому не особенно интересно и совсем не холодно.

Когда Шон с Роем поравнялись с дверями небольшого магазинчика, прогулка была прервана.
Им под ноги кубарем слетел со ступенек мальчишка лет шести, распластался на грязном асфальте так, как падают только не умеющие группироваться малыши, проехался даже немного и ударился головой о ботинок Шона. Капюшон чумазой курточки торчал одиноким заячьим ушком: за него удобно было держаться, чтобы придать ускорение неугодному посетителю. Вслед за этим хозяин магазина с бранью вышвырнул на улицу второго мальчика, чуть старше, на этот раз за плечо. Тот уцепился на декоративное рождественское дерево в кадушке, прикованное прочной цепочкой к блестящему креплению в стене. Чуть не сломав пластиковый ствол и вызвав новый поток ругательств владельца, удержался на ногах и кинулся поднимать маленького. Боязливо взглянул на двоих прохожих, которым тот преградил путь, особенно на того из них, кто вот-вот пнет лежащего, чтоб убрался с дороги. Оттащил малыша в сторону, пробормотал:
– Извините, мистер…
Мальчишки худые, одеты по принципу – что есть, не до красоты. Один без шапки в реально не теплую погоду, и это не из упрямства, другой перемотан шарфом, к которому по цвету подходит только одна из двух разных варежек, а грязь от падения ничуть не портит общего впечатления. Старший заботливо, но безуспешно отряхивал младшего, тот изо всех сил крепился, чтобы не зареветь.
Рой возмущенно прокричал ругательство в нарядную витрину. Шон присел, заглянул старшему в глаза.
– В чем дело?
Парнишка недоверчиво шмыгнул носом, но убегать не решился. Угрюмо ответил:
– Мы пришли купить поесть. У нас есть деньги! – он показал мятую бумажку в один доллар, как главное богатство. – Но этот, – кивок в сторону двери, – сказал, что мало. А потом заорал, что Стиви хочет украсть шоколадку, а он только взял посмотреть! Он не стал бы красть, Джеки бы его убила. А этот… ну, вы видели.
Шон поднялся. Рой оценил его сузившиеся глаза, стиснутые челюсти и обреченно подумал, что хозяин магазина запомнит этот вечер надолго.
Мальчишка неправильно понял решимость Шона - выставил перед собой обе ладошки, загораживая спиной Стиви.
– Не арестовывайте его, он еще маленький! Он не виноват!
Принятый за копа только поморщился.
– Он тебе брат?
Опешивший мальчик прошептал:
– Да…
– Вы оба сильные? Тяжести таскать умеете?
Тот только кивнул, часто-часто моргая.
– Тогда пошли, поговорим с «этим».
Шон, поднявшись по ступенькам, пнул дверь так, что та треснула, а колокольчик наверху отлетел на пару метров. Следя за восторгом в глазах мальчишек, Рой вздохнул:
– Понеслось… – И подтолкнул мальчишек к двери. – Чего стоим, пошли веселиться!

Шон остановился посреди зала, уставленного витринами с праздничными лакомствами и полками со всевозможными игрушками. Оглядел потолок магазина по периметру. Высокий и сутулый хозяин, чья лысина блестела под яркими лампами, озадаченно направился к нему со словами:
– Я могу вам чем-то по…
Его прервал грохот выстрелов: Шон целенаправленно расколотил все три камеры слежения, вдобавок перебил кабели тревожной кнопки и заодно пожарной сигнализации. Хозяин в шоке открыл рот, но не издал ни звука, зато позади раздался лязг засова его собственной двери. Панически обернувшись, он увидел улыбающегося блондина, крутившего в руках пистолет, и почему-то тех двоих мелких нищих, которых только что пришлось выкинуть на улицу.
На затылок хозяину надавило что-то жёсткое и железное. Стараясь не стучать зубами, он медленно повернул голову и уперся взглядом в дыру ствола, нацеленного ему в переносицу. Излишне было что-то командовать – опытный торговец, многое повидавший, рывком поднял руки, отпрянул и зачастил:
– Н-не надо, не надо… только спокойно. Я ничего… всё к вашим услугам. Только не стреляйте.
Не опуская оружие, Шон медленно надвигался до тех пор, пока совершенно мокрый хозяин, которому уже некуда было пятиться, не был вынужден забраться на прилавок. На пол посыпались сдвинутые упаковки с бенгальскими огнями. Он сидел среди цветных украшений с таким глупым видом, что Рой и мальчишки переглянулись с одинаковыми улыбками. Шон ровным голосом осведомился:
– Завтра Рождество, не так ли?
Сбитый с толку, дрожащий хозяин прокашлялся и торопливо ответил:
– Да, да, конечно.
Шон продолжил:
– И только последний урод поднимает руку на ребенка в этот день.
Хозяин затрясся.
– А тот, у кого осталась хоть капля мозгов, немедленно займется благотворительностью, здесь и сейчас. Не так ли?
Хозяин усиленно закивал.
– Прекрасно. – Шон сдернул со стены несколько пустых пакетов, кинул Рою. Тот поймал, дал сияющим мальчишкам по одному и подтолкнул их вперед:
– Налетай! Грузите всё, что нравится. Этот козел не возражает.
Младший, недолго думая, кинулся к игрушкам.
– Майк, тот робот!
Старший вопросительно взглянул на Шона, не ошибаясь насчет того, кто тут главный, и тот разрешающе кивнул. Лицо парнишки засветилось, он тоже исчез в лабиринте витрин.
Рой тем временем подошел к оседлавшему прилавок хозяину и, будто бы случайно вертя в руках зажигалку, сообщил:
– Обычно Рождество задает работы пожарным. Иллюминация, проводка, замыкания, то, это… Вообще, пожар, знаете ли, неприятная вещь. Ущерб, товар, помещение, ремонт… А не дай бог, и жертвы.
Тот, прилежно тянувший руки вверх, с понимающим видом кивал головой, как китайский болванчик. Рой даже посочувствовал:
– Башка-то оторвется.
Потом светловолосый хлопнул себя по лбу, на глазах у владельца перегнулся через прилавок, открыл кассу и выгреб все деньги. На слабый писк он вопросительно обернулся. Жертва опомнилась и по мере сил соорудила на лице щедро-благотворительное выражение, не забывая о стоящем в двух шагах худшем из визитеров.
Рой обвел взглядом гору пакетов, выросшую на полу стараниями пацанов, добавил туда продуктов из ближайшего холодильника, засунул вглубь одного из пакетов пачку денег из кассы и свистнул:
– Эй, налетчики, уходим!
Мальчишки, с обожанием глядевшие на парней, замерли рядом с кучей в определенном смысле всё же подарков. Шон и Рой переглянулись: то, что набрали юные грабители, можно было утащить только четверым сразу. По пути к выходу Шон, проходя мимо обалдевшего хозяина, выстрелом разбил в щепки прилавок точно между его ног.
– На память.
Рой демонстративно взял со стойки темные очки, положил в нагрудный карман.
Майк достал свой ранее отвергнутый доллар, хитро прищурился, торжествующе выдал:
– Это вам, мистер! – и засунул наказанному жадюге за пояс, причем от такого незамысловатого движения мужчина шарахнулся и тоненько визгнул.
А Стиви просто показал уничтоженному хозяину язык.

Радость мальчишек еще увеличилась, когда они убедились, что в этот сказочный вечер им повезет еще и прокатиться на роскошной огромной настоящей машине. Рой с притворно огорченной физиономией полез с пакетами назад, а Майк и Стиви оба вполне поместились на одном переднем сиденье и с ликованием разглядывали настоящий бортовой компьютер.
Майк показывал дорогу.
Они всё дальше углублялись в дебри бедных окраинных районов, грязных и унылых, несмотря на Рождество. Зима не украсила мрачные дома и улицы, только добавила грязи, и холодный ветер вытащил из углов весь мусор.
Наконец они остановились у ничем не выделявшегося серого обшарпанного строения. Дом казался совсем не жилым, скрипел перекошенными рамами, дышал влажной пылью и застарелой пустотой. Мальчишки в предвкушении похватали самое вожделенное из добычи и, минуя главный вход, побежали вниз по подвальной лестнице, причем Стиви и не думал выпускать Роя, которого крепко ухватил за руку и теперь тащил за собой. Шон забрал оставшееся, пригибаясь, зашел в убогое жилище.
В подвале темно и сыро, мебель – шаткий столик и разнокалиберные стулья – со свалки, вместо кроватей матрасы, лежащие прямо на бетонном полу. Но видна женская рука, по мере сил пытавшаяся добавить хоть каплю уюта: ветхие, но чистые занавесочки на единственном окошке под опасно низким потолком, вышитые на постельном белье медвежата – явно маскировка дыр, букет где-то подобранных елочных веток, украшенных дешевой мишурой.
Майк рассказывал:
– Мы со Стиви спим там, за перегородкой, чтобы свет нам не мешал, а тут Мюррей, а тут Джеки. Правда, они больше днем спят, а ночью работают, но мы совсем не боимся одни, правда, Стиви?
Рой спросил:
– А Джеки это кто?
– Наша сестра, старшая, ей почти семнадцать. А Мюррей – брат, только у нас у всех папы разные. Мюррей еще своего помнит, а Джеки и мы уже нет. Когда папа Мюррея умер, у мамы появилась Джеки, но мама… она стала пьяницей. – Лицо мальчика помрачнело. – Сначала было ничего, но когда родился я, а потом Стиви, стало нехорошо. Мюррей ушел в город, а Джеки не училась, сидела с нами, потом тоже уехала, и нам стало совсем-совсем плохо. А потом мама тоже куда-то уехала, а про нас забыла, но Джеки вернулась и забрала нас с собой, сюда, только мы не должны говорить полицейским, как нас зовут и как фамилия, а то нас заберут в приют, а мы туда совсем не хотим.
Рой протянул:
– Понятно…
Они с Шоном мрачно переглянулись.

В этот момент дверь подвала хлопнула, на лестнице зазвучали шаги.
– Это Джеки! – обрадовался Стиви и кинулся навстречу.
Девушка, еще ничего не разглядев в полутьме, сразу обняла братишку, вручила ему дешевый леденец. Стиви не слишком воодушевился, чем встревожил сестру, и тут же восторженно сообщил, что у них теперь конфеток много.
И тут Джеки наконец заметила посреди захламленной комнаты два темных мужских силуэта. Рывком спрятав за собой младшего, тревожным голосом скомандовала:
– Майк, иди ко мне. Немедленно.
– Джеки, ты не понимаешь! – возразил тот.
Но она с нажимом повторила:
– Иди сюда!
Шон вышел вперед, встал так, чтобы свет падал ему на лицо.
– Не бойся. Мы не хотим ничего плохого.
Девушка теперь выглядела не просто испуганной, но еще и ошеломленной. Известность Дэлмора шла впереди него, распространялась неясными подчас путями, и жительница далекого от Северо-Запада предместья узнала того, о ком рассказывали много всякого. Очень, очень разного.
Умирать от страха или радоваться, Джеки еще не решила, поэтому пока смогла едва слышно выдохнуть:
– Боже. Что вы здесь делаете?
Рой подмигнул Стиви.
– Да вот, передали твоим пацанам подарки от Санты к Рождеству.
Воодушевленный Стиви оторвался от сестры, пронесся через все помещение и с легкостью забрался Рою на руки. Парень притворно покряхтел, надежно прижал мальчишку к себе, дунул ему в носик. Пацаненок заливисто рассмеялся, стал отбиваться, и оба чуть не рухнули на матрас под ногами.
Джеки не верила глазам.
Майк дернул ее за палец, серьезно объяснил:
– Они хорошие. Они помогли Стиви, а потом дали нам всё это, – и показал на груду пакетов.
Джеки в полной растерянности оглядела великолепие и не нашла ничего лучшего, чем сказать:
– Но мы не можем за это заплатить…
Шон усмехнулся:
– А мы похожи на торговцев?
Джеки покраснела, окончательно смутилась. Она решительно не знала, как себя вести, боялась до дрожи в коленках, не представляла, куда деть глаза, что сказать, и только безусловное доверие детей к этим людям ее немного успокаивало. Уличные ребята рано учатся интуитивно понимать, кто чего стоит. На ее памяти никогда еще младшие, диковатые и осторожные, тщательно обученные сторониться уличных опасностей, так не реагировали на посторонних.
Наконец она беспомощно подняла глаза на Шона и призналась:
– Я ничего не понимаю.
Он подтолкнул ее к столу, сел сам. Рой с мальчишками принялись разбирать сокровища и были всецело этим поглощены.
Шон заговорил:
– Мы случайно встретили твоих братьев, они и привели нас сюда. Насчет вещей не волнуйся, претензий не будет.
Она кивнула. Ничего не прояснилось, но раз он так сказал…
Дэлмор оглядел комнату.
– Похоже, в роскоши не купаетесь. Как вы живете?
Неожиданно для нее самой глаза Джеки наполнились слезами, словно кто-то вдруг взял и открыл заслонку. Нет у нее права обнажать свое отчаяние перед братьями – ни перед старшим, ни тем более перед малышами, а других, кто стал бы слушать, вокруг не было. Мужественно сдерживая рыдание, Джеки ответила честно:
– Ужасно! Но я была счастлива, что мы раздобыли хоть это жилье. Мюррей вообще на первых порах жил в ночлежке, но когда нас стало четверо, это уже не вариант, там столько грязи, заразы… Мы искали, нашли только здесь. Хозяин дома заломил заоблачную цену даже за подвал, и того, что Мюррей зарабатывает, не хватало и на половину, а тут еще малыши, и есть что-то надо… А он… то принесет сотню, а то пару месяцев совершенно ничего…
– Чем он занимается?
– Да тачки ворует! – прямо призналась она. – И вообще… где что плохо лежит. Я каждый день жду, что его заметут, а ведь мы не сможем откупиться! Что тогда делать?! Ума не приложу, боюсь думать… Когда я привезла мальчишек… мать умерла в канаве… нам нужен был хоть какой-то стабильный заработок, хоть что-то. Я искала, я билась… Но выхода не было.
Джеки покраснела, закусила губу. Потом с тенью усталого, надломленного вызова посмотрела на Шона:
– Ты наверняка знаешь, где и чем здесь девушке можно заработать.
– Знаю, – глухо ответил он.
Она помолчала.
– Мюррей сходит с ума из-за этого. Я думала, привыкнет. Он, конечно, всё понимает, детей кормить надо, но он бесится. Он не на меня злится, а как-то странно… на жизнь, что ли. Вообще на весь белый свет. Я боюсь, что он сорвется. - Джеки говорила это неожиданно для себя, впервые осознавая свое волнение. – Он может что-то сделать, такое, дурное… Убить кого-то, что-то безумное. А если он узнает, что нас и отсюда выгнали…
– То есть?
– Дом сносят. Я ему еще не говорила, здесь будет то ли завод, то ли я не знаю что. А мы… пойдем в ночлежку, наверное. Придется как-то там, зима, на улице совсем невозможно.
Она вздохнула и спохватилась:
– Прости, я не хотела это всё вываливать! Просто ты спросил, а я… не слушай меня. У всех трудности, у тебя-то уж точно своих достаточно. Забудь. Спасибо за праздник для малышей, они мало хорошего видят. Спасибо, что выслушал меня.
Шон жестом остановил ее.
– Подожди. Ты ведь знаешь, кто я и откуда, так?
Она кивнула.
– Тогда вот что: я предлагаю работу. Тебе и Мюррею. Ты должна уметь готовить, и я дам тебе дом, который ты будешь содержать в порядке, чтобы в нем всегда было чем накормить десяток человек. Деньги, естественно, не твоя забота. Как я понял, законность не слишком волнует твоего старшего брата. Он будет заниматься тем же, что и сейчас, но в команде, с оружием и прикрытием. Риск остается, но это лучше, чем охотиться в одиночку. И заработок, несомненно, будет больше. А мальчишки… будут жить с тобой, в твоем доме. У нас есть такие, даже младше. За ними следят, имеется пара девчонок с подобными талантами, хотя они иногда не справляются. А если вдруг у тебя получится управлять оравой мелких головорезов, цены тебе у нас не будет, точно говорю.
Джеки слушала с неверящим лицом, как во сне. Мелькнула мысль, что вот сейчас она и проснется. Такого не бывает. Чудес нет. Никто не спускается в ее подвал, чтобы предложить жизнь.
Шон поднялся.
– Обсуди это с братом сегодня. Если мои условия вам подойдут, пусть придет завтра в Квартал, он должен знать, где это. Если назовется, его пропустят. Я поговорю с ним, и если он мне подойдет, дам машину для переезда. Хотя у вас особого багажа не предвидится.
Джеки тоже встала. Долгим взглядом посмотрела в глаза Шону и тихо сказала:
– Если это шутка, то жестокая. А если нет… - она сжалась, закрыла лицо и зарыдала.
Парень несмело протянул руку, провел ей по волосам, остановил ладонь на плече. Негромко ответил:
– Всё-таки завтра Рождество.
Она не слышала. Он отвернулся, еле слышно добавил ни для кого, для себя:
– Это нормально, да? Так и должно случаться, правильно?
Издали Рой молча кивнул ему и улыбнулся.