Меч Тьмы

               
                Евгений Климов



                Меч Тьмы


                роман


                (фрагмент,1-3 главы)




                Пролог

   На той же земле, по которой ходят люди, под тем же небом, какое видят они из окон своих домов, если долго идти на север, а потом на восток, простирается страна именем Кор-Горон. Где-то в глуби ее, в ее сердце, среди прочих скал стоят самые высокие и неприступные. Говорят, их воздвиг Торон во дни своего могущества. От окружающих пустынных земель, по которым блуждают лишь ветры и тени,  они отделены глубочайшей пропастью. А над пропастью той, по крутым каменным склонам громоздятся одна над другой черные стены и башни зловещей и грозной крепости – Гхоррокон-Тор.
   Истекали давние сроки, близились дни, в которых решаться все судьбы. На вершине главной башни Гхоррокона стоял его хранитель. Непроницаемые, сплошь черные глаза его всматривались вдаль. Они темнели на лице величественном, хоть и мрачном. Как казалось, весьма молодом. Похожем на мраморное изваянье. Да и вся гордая фигура высилась словно статуя, высеченная в скале, служащей основанием крепости, исполненная той же несокрушимости и покоя силы. Только атласный плащ, обрамленный замысловатым ядовито-зеленым узором, бился на холодном ветру, неистовствующим на такой вышине, и развевались длинные черные волосы с редкими седыми прядями.  Таков был Нергул Некромант, Повелитель Мертвых, владыка Кор-Горона.
   Взгляд его пронзал серую мглу страны смерти до видимого края и дальше. Только голые камни и пепел. Горы и долины, полные безымянного ужаса. Развалины древних храмов, помнящие вкус крови и боли бесчисленных жертв. Башни заклинателей мертвых и крепости мертвых королей. Дальше – Дикая Земля. А за ней – Темный Рубеж, и по ту его сторону – упорный и ненавистный враг.
   Вдруг изваяние ожило, сохранив в движениях непоколебимую вековую мощь. Нергул скрылся в чертоге башни. Порыв ветра сорвал с него плащ. Из темных глубин чертога выплыли зыбкие призраки зеленого мерцания. Они облачили Нергула в вороненые доспехи, украшенные костями и черепами, и вновь покрыли его плечи плащом цвета ночи.
   Врата Гхоррокона распахнулись. По протянувшемуся от них через пропасть мосту, вихрем стаи теней промчался отряд всадников. Они обогнули скалы и направились на север.
   Скоро отряд достиг своей цели и выехал на необозримую безжизненную равнину, усыпанную не то пеплом, не то каменной крошкой. Посреди нее, на небольшой скале высилось невиданное сооружение. От выжженной земли вздымалась и устремлялась к затянутому тучами небу Черная Башня. По серому пеплу равнины от нее, словно от могучего древа тянулись подобья корней, но были они такие же, как и сама она, черные и зловещие. Вцепившись, и вросши в землю концами, извиваясь, поднявшись среди камней по скале, началами своими корни сплетались в клубок, на котором стояла башня. А на четыре стороны света от нее, из того же клубка вырастали огромные статуи демонов, словно застывших в отчаянном, но яростном броске. Они казались живыми. И глаза их, полыхающие багровым огнем, заставляли еще сильнее этому верить. 
   Отряд остановился невдалеке от подножия Башни. Далее, спешившись, пошел один только Нергул. Он взобрался по черным корням и стал подле стен, сложенных не из камня, но представляющих собой монолит неведомого происхождения. Нергул замер и стоял так долго. Маг незримо сражался в тяжелой битве с древними вражьими чарами, одолеть которые он пытался уже не одну сотню лет. И лишь недавно ему это удалось, он научился противодействовать им. Наконец, оцепенение прошло. Нергул воздел голову и распростер руки. Меж пепельных туч сверкнули алые сполохи. Воздух над равниной содрогнулся от громоподобного голоса, читающего небывалой силы заклятье. Когда оно совершилось, в сплошной стене Башни вспыхнул красный огонь. Он быстро раздался вширь и образовал высокий проход. В его пламя погрузился Нергул и оказался внутри Черной Башни. Его окружило широкое кольцо стен, с вырезанными в них колоннами, увенчанными сводами, в нишах под которыми горели огни, покрывающие все своим трепещущим кровавым светом. Почти все обширное внутреннее пространство пустовало. И только посреди Башни из ровного пола на полтора десятка футов вздымалась скала, служившая ее основанием. На вершине скалы стояло изваяние средоточия Мрака, угрожающего всему сущему своей злобой и мощью. Плененный чародейскими оковами древний бог Тьмы Торон. Он навеки замер отступая. Левая его рука была вытянута вперед, выставляя ладонь в защитном движении. А правая занесена для удара. Но оставалась эта длань пуста, и лишь ждала часа, когда вновь обретет свое грозное Оружие. Так, под тенью этого страшного удара и жил последнюю тысячу лет весь Срединный Мир.
   Нергул стал произносить новое заклинание, пока огни на стенах, взревев, в одночасье не заполонили собой все внутри Башни. Теперь маг очутился в почти таком же чертоге, что и доселе. Только за кольцом колонн здесь простирались под сенью мрака бескрайние огненные поля. Скала в середине отсутствовала, а кольцо колонн уже не являлось замкнутым. Его размыкала лестница уходящая вверх и пропадающая в темном портале. Нергул появившийся тут в струях багрового пламени, приблизился к ступеням лестницы и стал в ожидании.
   И вот среди мрака портала появилось нечто еще более темное. От Тьмы отделилось самое ее сердце и начало спускаться по лестнице. Исполинская фигура нечеловеческого роста, словно сотворенная из необработанного камня с выщерблинами и неровными гранями, пожиравшего всякий свет касавшийся его. Льдистым блеском сверкали глаза во впадинах под прямыми бровями на как будто лишь намеченном, грубо высеченном  подобье человеческого лица, с профилем лишенным носа и рта, а слитым в одну крутую чуть изогнутую линию, заканчивающуюся острым как хищный клюв подбородком. Голову венчала черная алмазная корона, изготовленная в глубокой древности величайшими мастерами людей, желавших, чтобы Тень правила ими. Исполина облекал мрак. Он клубился как дым и струился, окутывая словно плащом.  Средоточие Тьмы придвигалось неспешно, легко и без усилий. Но шаги его были столь тяжелы, что под каждым из них содрогнулся бы весь до основания Срединный Мир.  Душа при приближении такой силы приходила в трепет от осознания ее величия и собственной ничтожности. Глаза были готовы разразиться слезами, а тело пасть ниц. Исступленное восхищение и величайший страх вселяла она. Но Нергул с достоинством опустился на колено и склонил голову. Высока была его стойкость, но и он чувствовал прикосновение мертвящего холода, готового высосать все что ни есть в живой душе и наполнить ее только собой, чтоб царили там ледяной ужас и опустошение. Нергул едва выносил чудовищную силу, заполнившую все пространство, сдавившую его так, что казалось, будто трещит уже лопающийся череп. Самые жуткие бездны раскрылись вокруг, угрожая поглотить его дух. В них клокотала немыслимая мощь, бурлили мириады ослепительных огненных вспышек, каждая из которых способна была уничтожить все живое. Потоки безумия и нестерпимой боли низвергались среди руин извращенного, вывернутого наизнанку в мучительной пытке бытия. Звенело тяжкое эхо могучих раскатистых громов. Колоколов. Или, быть может, чьих-то голосов. Другие голоса, напротив что-то истошно кричали. Их были десятки и сотни тысяч. Мир Тьмы, не стесненный здесь никакими путами чужой враждебной реальности коснулся Нергула своим дыханием, и будь он простым человеком, его разум, наверно, разорвало бы на части.
   - Приветствую тебя, мой Повелитель, Великий Торон, Властитель Тьмы и всех Ее Сил, - заговорил маг.
   В ответ раздался голос, заставивший затрепетать самого Нергула, величайшего некроманта Срединного Мира. Голос этот исходил отовсюду и в тоже время раздавался внутри Нергула.
   - Какие вести ты принес мне?
   - Я пришел доложить, мой Повелитель, о том, что все Твои указания выполнены. Мои слуги ищут Твое Оружие; собирается войско для удара на Темный Рубеж; орки, затаившиеся до поры в глуби Дарлериона, также собираются в стаи и готовы действовать. Что Ты прикажешь делать далее, мой Господин?
   Нергул медленно поднял голову и взглянул на темное божество.

* * *
   Тысячу лет назад Нергул бился в Великой Войне с людьми Дарлериона и всеми светлыми силами. Он был боевым некромантом, ближайшим сподвижником Торона и предводителем его Мертвых Армий. После разгрома темного воинства ему удалось спастись. А когда ушли люди и их союзники, Нергул обосновался в самых глухих пределах Кор-Горона. Силы Зла оказались уничтожены, а Торон навеки заточен Магами Света в Черной Башне. Но Нергул оставался верен своему Повелителю. Он надеялся освободить его. Но и всей мощи Нергула не хватало для этого. Торона изгнали из Срединного Мира, и привести его обратно можно было одним лишь способом – вернуть ему Меч Тьмы, который сокрыли Силы Света. При помощи своих слуг Нергул стал отчаянно искать Меч в обширных землях Дарлериона, но безуспешно. Он слишком мало знал о них ныне, и даже не предполагал, где может находиться искомое. Тогда Нергул восстановил разрушенную твердыню Торона Гхоррокон-Тор, укрепился там и целыми столетиями накапливал собственные силы. Постепенно он стал самым могущественным служителем Зла во всем Срединном Мире. Мощь его была столь огромна, что казалось, могла сравниться с силой самого Торона. Но Нергул знал, что это не так. Ни в знаниях, ни в умениях он не достиг и никогда не смог бы достигнуть своего Великого Повелителя. Ибо Торон являлся богом и ведал саму сущность Мира, все его тайны. Торон был не служителем, а прародителем и источником Зла, создателем всего злого и темного в Мире. Поэтому, он имел власть над всеми своими созданиями. А Нергул оставался всего лишь одним из них. Почти все некроманты признавали его власть и повиновались, как сильнейшему. Орки и прочие темные твари видели в нем приемника и последователя Великого Торона, и потому подчинялись его приказам. Но Нергул не имел подобно Торону власти над их волями, способной собирать их отовсюду, сжимать в единый кулак и бросать в битву. А главное – не мог Нергул быть как Торон источником, наделяющим всех его слуг невиданной силой. И сам он нуждался не меньше прочих в этом источнике, зная, что с ним мощь его возрастет, быть может, неоднократно. Как и мощь других некромантов, и они снова смогут поднять Мертвые Армии времен Великой Войны. И все же, вдохновленный и восхищенный своим могуществом Нергул решил опробовать его, и направил свое войско к Темному Рубежу Дарлериона. Оно было разбито и отброшено. Тогда, по прошествии многих лет, он вновь скопил силы и двинулся на врага. И опять потерпел неудачу. На его счастье, у людей не хватило сил, чтобы преследовать побежденного неприятеля, и углубиться в земли Кор-Горона, и он продолжал спокойно властвовать в Гхорроконе. Нергул видел, что ни одна из этих войн не может сравниться с той, что сотрясла Мир тысячу лет назад. Всех его сил не хватило даже на то, чтоб одолеть прирубежное королевство людей Эледар, не говоря уже о покорении всего Дарлериона. И он понимал, что их никогда и не хватит. Конечно, Нергул мог оставаться властителем Кор-Горона и не помышлять о большем, но этого было ему недостаточно. Его разум ласкали воспоминания о днях былого величия, когда он звался предводителем армий Бога Тьмы, считался ближайшим к нему сподвижником. Называя имя темного бога, каждый поминал и имя Нергула, стоящего рядом, на самой вершине. А низвергни Торон Силы Света и стань Властелином Мира, то и Нергул обрел бы невероятную власть, простирающуюся далеко за пределы Кор-Горона. И тогда его мысли вновь вернулись к стенам Черной Башни. Он упрекал себя за то, что, увлекшись наращиванием собственной мощи, совсем позабыл о своем Господине. А ведь только с помощью его силы можно покорить Мир. Ведь тогда, тысячу лет назад, это почти удалось. И на этот раз, учтя все ошибки, они обязательно добьются своего. Древние народы теперь окончательно растеряли могущество прошлого, а люди стали совсем не те, что были прежде, и с ними больше нет Магов Света. Нергул сокрушался от того, что забыл, кому он служит, и предал его, затмив свой разум одними лишь помыслами о собственной власти. Теперь он решил приложить все силы к тому, чтобы выполнить свой долг и освободить Повелителя. Обладая новыми силами и знаниями, он сумел попасть в Башню, где держал совет со своим богом, полагая, что так будет и проще найти Меч Тьмы. Правда, в темной душе Нергула порой тускло проблескивала коварная мысль, о том, чтобы, найдя Меч Тьмы, присвоить его, наделить себя божественной силой Торона, хранимой в нем, и самому стать Черным Владыкой всего сущего. Но что-то останавливало его. Быть может, верность и преданность Господину, а, быть может, и страх перед ним. Страх перед огромными и ужасными силами, таящимися в Мече, и в полной мере неведомыми ему. Тем более что однажды Нергул уже поддался жажде могущества, и это привело его к краху. Да и историю своего старого соратника, некроманта Голл-Гхорра он помнил очень хорошо. Тот каким-то образом узнал о месте захоронения Меча. Но, возжелав завладеть им, сохранил это знание в тайне. В итоге его постигла незавидная участь. А вместе с Голл-Гхорром кануло в небытие и сокровенное знание. Так, его непомерная жажда власти, обернулась огромными трудностями в разрешении бед, постигших Силы, которым сам он служил.
   И Нергул, не желая повторять старых ошибок, выбрал путь верного служения Господину. Он мчался обратно в свою цитадель исполнять волю Повелителя. Скоро. Скоро в Дарлерионе вспыхнут пожары. Они расстроят ряды врага, принесут войну в самое сердце его земель, и отвлекут всех тех, кто может помешать поискам Меча Тьмы. А в Дикой Земле, в Гхоррокон-Торе и других твердынях Кор-Горона собирается огромное воинство. Оно будет ждать своего Властелина, ибо сам Торон поведет его, после освобождения. Он обрушится на Дарлерион сокрушительной волной Тьмы, которая сметет любое сопротивление и захлестнет все его земли. Прежний Средины Мир будет разрушен, а его новым Хозяином станет Великий Торон. Всем своим черным сердцем Нергул искренне верил в это, и с нетерпением ждал торжества Темных Сил.   


                Глава 1
                Призрак бури

   Ночь была жуткой. Не было видно ни зги. Жалобно завывая, во мраке носился свирепый ледяной ветер. Он подхватывал на свои крылья снопы колючего снега и хлестал ими словно плетью стены домов и редких прохожих, по глупости или недоразумению не успевших еще укрыться от ненастья. Жители города Эдвин, поеживаясь от доносящихся с улицы страшных звуков ночи, укладывались спать в своих согретых жилищах. Но кое-где люди еще бодрствовали, - в местной таверне.
   Просторный зал почти целиком был окутан полумраком. Лишь в нескольких его уголках теплился тусклый неверный свет масляных светильников. Вокруг них и собрались немногочисленные посетители. Самая большая и шумная компания состояла из трех приезжих постояльцев, пары местных и стражника. Они выпивали и играли в кости, что-то бормоча и изредка вскрикивая. Возле них пристроился еще один стражник. Сидя на стуле, опершись на алебарду, он крепко спал, заливаясь раскатистым храпом. Через два стола сидел другой проходимец – сухонький сморщенный старик жалкого вида. Он тоскливо и задумчиво ковырялся в своей миске, время от времени тяжело вздыхая, поднимал лицо к светильнику, поблескивая глазами. В дальнем углу разместились четверо приезжих, весьма подозрительного вида и поведения. Согнувшись над столом, они что-то обсуждали в пол голоса, изредка озираясь по сторонам. В самом светлом и теплом месте, у большого очага, расположились еще двое. Первый – сын хозяина таверны, молоденький белокурый паренек. Он тихонько пел и пощипывал струны лютни, устремив куда-то ввысь остекленевший от хмеля взор голубых глаз. И, наконец, на самом почетном месте сидел второй.
   Человек это был весьма загадочный. Настоящего его имени тут никто не знал, так что звали по-своему – Пьяный Гэб. В здешних краях он появился позапрошлой осенью, когда хозяин таверны вернулся из дальней поездки и привез его с собой. Никто и никогда в городе раньше не видел Гэба, однако хозяин объявил его своим лучшим другом, выделил ему комнатку и поселил у себя. Причины такого поведения оставались совершенно не ясны. Кроме того, у этого Гэба хватало много всяких странностей. Он вообще чем-то отличался от местных жителей. Будучи трезвым, становился мрачным и замкнутым. Но большую часть времени Гэб был пьян, за что и получил свое прозвище. Правда, в таком состоянии он тоже оказывался не особо разговорчив, и лишь изредка рассказывал вечерами какие-то жутковатые небылицы, да и то не имеющие к нему никакого отношения. Однако при всем этом, Гэб являлся очень умелым работником (в частности – плотником), чем и зарабатывал себе на еду и питье, в том числе и много помогая хозяину. Обладал он и еще одним умением, о котором скоро узнал весь город. Гэб выглядел обыкновенным пьянчужкой. Такая внешность подталкивала некоторых удальцов зло посмеяться над ним, а то и попробовать обобрать. Вот только сделать этого никому из них так и не удалось. В лучших случаях они были просто побиты; в худших – долго валялись в постелях, делая примочки и припарки и отпиваясь лечебными снадобьями. Так что относились к Гэбу в городе с недоверием, побаивались его и старались не связываться. 
   Сейчас он сидел в большом удобном кресле, укутавшись в расстеленную на том шубу, сшитую из козлиных шкур. На него падал пляшущий желтый свет очага. Не особенно высокий, плотно сложенный мужчина лет сорока, с помятым и несвежим лицом. Голову Гэба покрывали едва пробившиеся темные волоски. Куда длиннее и гуще произрастали они на его щеках и подбородке. По лицу бродило выражение какой-то бессмысленной радости, затуманенные мутные глаза блестели от хмеля. В левой руке дымилась трубочка, набитая табаком. Под креслом валялась пустая бутылка. В правой, Пьяный Гэб сжимал уже початую другую. Она была наполнена не каким-нибудь там дурацким вином, а крепкой душистой настойкой местного производства, на травах, ягодах и меде. Настойка обжигала нутро, пробирая до косточек, согревала озябшее тело и успокаивала тревожную душу. Там, снаружи,  холодно и темно, свирепствует ветер, под натиском которого постукивают и скрипят дверь и ставни на окнах. Но здесь, в таверне, тепло и спокойно. Весело потрескивает огонь в очаге, подле ворчит огромный косматый хозяйский пес, глодая кость. От таких мыслей и на душе у Пьяного Гэба становилось тепло и спокойно. Все было хорошо, пока оставался еще добрый табачок и славная выпивка, отгоняющая прочь воспоминания, от которых он бежал уже много лет.
   Вдруг на улице послышались чьи-то шаги. Входная дверь распахнулась. В таверну ворвался ледяной ветер, принеся с собой белый вихрь снега – призрака страшной бури. Вошедший закрыл за собой дверь и прошел внутрь. Все присутствующие обратили на него свои взоры, даже проснулся спящий стражник. Гость оказался высоким худощавым человеком, одетым в потрепанный дорожный плащ землистого цвета, который вряд ли мог спасти от пронизывающего холода. Голову его покрывал капюшон, за спиной висела небольшая сума и еще какой-то длинный сверток. Пришелец прошел мимо Гэба. От него пахнуло морозом. Гэб поежился, получше укутался в шубу и отхлебнул из бутылки. Он стал неотрывно следить  за вошедшим, а благостное выражение бесследно исчезло с его лица.
   Странник прошел в глубь зала, сбросил на пол свои ноши и уселся за стол в углу. Скоро к нему подковылял горбатый калека из обслуги. Он принес зажженный светильник и осведомился, чего желает гость. Путник заказал миску горячей похлебки, бутылку вина, жареного мяса и кусок хлеба. Он ел не спеша, не снимая капюшона. Казалось, ему ни до чего нет дела. Однако это было не так. Не сделав ни единого движения головой, он неуловимым взглядом наблюдал, внимательно наблюдал за всем и за всеми, а особенно за одним из присутствующих. Поев, гость поднялся из-за стола, в одну руку взял бутылку вина и кружку, в другую – свои ноши, и направился к очагу. Поднеся себе табурет, он сел прямо напротив Гэба. Из-под капюшона была видна только его борода, на которой еще остались капельки воды – следы растаявшего снега.
   - Какой жуткий холод! Можно я погреюсь у очага рядом с вами, сударь? – раздался из-под капюшона голос. Приятный, завораживающий голос из прошлого, заставляющий слушать себя, верить и беспрекословно подчиняться.
   - Да, конечно, - с трудом просипел Гэб. Вид у него был такой, будто он увидел привидение.
   - Не желаете ли вина?
   - Нет, спасибо, у меня есть, - выдавил из себя Гэб, показав свою бутылку. Край шубы сполз с кресла и свалился на пол, но Гэб продолжал сидеть неподвижно, словно завороженный.
   Пришелец подался вперед и сбросил капюшон. Взору Гэба предстало красивое лицо с правильными чертами. Темно-русые, зачесанные назад волосы почти до плеч, носящие на себе следы долгого путешествия; смуглая от солнца, обветренная кожа, уже тронутая морщинами; прямой точеный нос; тонкая линия губ; и ледяные серые глаза. Их взгляд пронзил Гэба насквозь, зазубренным клинком вспоров его душу и впустив в нее яд застарелых воспоминаний. Гэб сидел неподвижно и молча. Гость заговорил первым:
   - Здравствуй, Герион. Наконец то я нашел тебя.
   Гэб словно окаменел, только дрогнули его губы, чуть слышно прошептав имя:
   - Эртагир…
   - Я рад, что ты узнал меня, - усмехнувшись, ответил странник, - правда, это было не так уж и сложно. Я мало изменился за те годы, что мы не виделись. А вот тебя я с великим трудом разглядел в этом отвратительном создании, в которое ты превратился.
   Гэб открыл рот, и что-то прохрипел, но сказать так ничего и не смог. Его собеседник покачал головой и промолвил:
   - О, Герион, как же ты мог… Ну да ладно, я пришел не просто так,  а затем, чтобы напомнить тебе о данных когда-то тобою клятвах и вернуть тебя на путь, с которого ты трусливо бежал. Но, похоже, сейчас говорить с тобой о чем-либо бессмысленно, поэтому я отправляюсь спать. А завтра утром, ты должен будешь прийти ко мне в комнату. И, пожалуйста, будь трезв.
   Гость поднялся, прихватив свои вещи и направился к лестнице. Вслед за ним поспешил горбун, чтобы показать комнату. Проводив их взглядом, Гэб стал смотреть на огонь очага. Не прикасаясь больше к бутылке, он посидел так еще недолго, и осторожно встав с кресла, тоже заковылял наверх. Укрывшись в своей коморке, он, не раздеваясь, лег на кровать и с головой залез под теплую шкуру. Буря все не утихала. Но таверна уже не казалась Гэбу таким уютным и спокойным местом. Он готов был бежать в темноту, в холод, куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Вот только сил на это у него уже не было.

* * *
   Этой ночью Герион почти не спал. Стоило только сомкнуть глаза, как его начинали мучить кошмары. Сбросив одеяло, он метался в полубреду по узенькой кровати. Лишь перед самым рассветом ему удалось заснуть на пару часов.
   Когда Герион проснулся, солнце уже встало. Его яркие лучики пробивались через щели закрытых ставень на маленьком окошке. Герион поднялся с ложа, помял руками припухшее лицо, провел ладонью по обритой голове. Подойдя к крохотному столу, стоящему в углу, он нашел в полумраке глиняный кувшин с водой и принялся жадно пить. Чувствовал он себя скверно.
   Спустившись в зал, Герион узнал, в какой комнате остановился прибывший вчера вечером гость, и опять вернулся наверх. Подойдя к нужной двери и уже занеся руку, он вдруг остановился. По лицу его прошла тень сомнения. Но, собравшись с силами, он глубоко вздохнул и постучал.
   «Входи», - послышался голос из-за двери.
   Толкнув дверь, Герион вошел в небольшую, скудно обставленную комнату. Возле кровати на табурете стоял таз с водой, а подле на полу пустой медный кувшин. Эртагир только закончил умываться и вытирал белым полотенцем лицо и обнаженное по пояс тело. Герион взглянул на него. Сухой поджарый торс, перетянутый узловатыми канатами крепких мышц, был больше похож не на плоть, а на деревянную или бронзовую скульптуру. Гериону подумалось, что он смотрит не на человеческое тело, а на грозное, совершенное оружие, гораздо более страшное и опасное чем любой, даже самый острый клинок.
   - Доброе утро, Эртагир.
   - О, сегодня ты наконец-то обрел дар речи! Проходи, садись вон там.
   Он указал на свободный, стоящий у окна табурет, а сам, надев рубаху, устроился на кровати.
   Присев, Герион посмотрел в окно, и, не глядя на своего собеседника, спросил:
   - Зачем ты пришел, Эртагир? Ведь ты знаешь, что я покинул Орден и никогда не вернусь в него.
   - Из Ордена нельзя уйти. Клятва, данная тобою однажды, вечна, и ты до конца своих дней обязан быть верен ей. Я поражен тем, как ты и подобные тебе могли нарушить ее. Вы, как последние трусы, разбежались после первой же серьезной битвы. А теперь, забившись в свои норы, дрожите, словно перепуганные девицы. Как вы могли поддаться какому-то глупому страху и забыть о своем долге?! 
   Герион, наконец, отвел взгляд от окна и посмотрел в глаза Эртагира.
   - Ты знаешь, что это не просто страх. Враг, с которым мы сражались ранил не только тела. Его главным оружием был Ужас. И именно этот Ужас сковал наши сердца и отравил души. И после того, что мы натворили и пережили, я никогда больше не смогу убивать.
   - Но почему же тогда Ужас не сковал и мое сердце?
   - Быть может, потому, что у тебя его нет?
   - Что за вздор ты несешь! – вспыхнул Эртагир. – И мне было тяжело пережить все то, что случилось. Но я справился со своей болью, и остался верен клятве. А вы – нарушили ее. Но я предлагаю забыть твое преступление и вернуться в Орден, чтобы и дальше служить нашей высокой цели. А ты?! Хочешь продолжать свое бессмысленное отвратительное существование и, в конце концов, сдохнуть где-нибудь, как паршивая собака!
   - Ты пришел, чтобы оскорблять меня? – безразлично проговорил Герион.
   Потупив взор, Эртагир покачал головой, успокоился и вновь заговорил своим тихим приятным голосом:
   - Нет Герион, конечно же нет. Прости меня…
   - Моя жизнь не так уж отвратительна и бессмысленна, как тебе кажется. Тем зельем, я лишь отгоняю воспоминания. Но помимо я занимаюсь и другими делами, помогаю людям.
   - Но Герион, твое дело не плотничать, не латать крыши! Бесспорно, это очень важное и нужное занятие, но твое истинное ремесло в другом. Во многом благодаря нам люди могли спокойно жить: строить дома, растить детей. Если же все мы откажемся от своего дела, ты сам знаешь, что произойдет. А ты поступаешь сейчас подобно тому, как если б король оставил корону, а воин отбросил меч, и взялись бы они за молотки, позабыв свой народ, о котором они должны заботиться и который должны защищать. Позабыв! Да еще и в самые тяжкие времена!   
   Немного помолчав и, не дождавшись никакого ответа, Эртагир продолжал:
   - Герион, я не стал бы разыскивать тебя по пустякам. Мне очень нужна твоя помощь. Пришло время для свершения Дела, быть может, величайшего из тех, что возложены на плечи Хранителей Тайного Пламени.
   - Но почему тебе нужен именно я. Разве кроме тебя в Ордене никого больше не осталось?
   - Остались. Пожилые наставники и ученики, ни разу не бывавшие в сражении. Никто из них не годится для упомянутого мною Дела. А ты – один из лучших воинов Ордена. Вот почему я пришел к тебе.
   Герион вновь отвел взгляд к окну. Медленно, но верно Эртагир проникал в его душу, и слова его все более казались истинными и вескими. Герион знал, что с ним играют. Он по достоинству оценил весь этот спектакль: и упреки, и вспышку гнева, и примирение, и последующие проникновенные фразы. Но все-таки Эртагир был прав. И если дело, о котором он говорит, действительно окажется столь важным, Герион обязан будет переступить через себя и пойти с ним.
   - О каком же деле ты говоришь, Эртагир?
   - Ты знаешь это и сам, только подумай немного. Чего ждали мы на протяжении вот уже тысячи лет?
   Герион переменился в лице. Он был потрясен. Теперь он уже точно знал, что ему придется идти с Эртагиром.
   - Так значит… - чуть слышно донесся сдавленный голос Гериона. Эртагир, глядя на него, лишь молча кивал головой. - Так значит, открылись Врата Подземного Мира, и пришел час гибели Меча Тьмы…
   - Ты прав, Герион, об этом я говорю. По прошествии тысячи лет, в грядущий День Зимнего Солнцестояния, Врата Подземного Мира снова откроются, и будут оставаться разверстыми пять лет. И мы должны завершить то, что не успели сделать Древние. Иначе, рано или поздно Торон завладеет своим Мечом, и тогда уже никто не сможет спасти наш Мир. Предотвратить это – наш священный долг. И я выполню его любой ценно, пускай даже мне придется идти одному и неминуемо погибнуть. 
   В комнате повисла тишина. Эртагир уже знал, что Герион согласиться идти с ним, и поэтому ни о чем уже его не спрашивал.
   В глазах Гериона отражались тяжелые думы, терзавшие его душу. Когда-то давно, пережив великий ужас, и, сотворив большую беду, он поклялся самому себе навсегда покинуть путь воина и никогда больше не брать в руки оружия. Но все его чувства и страхи, каким бы сильными они ни были, касались только его самого, и становились ничтожны в сравнении с тем великим Делом, за которое ему предстоит взяться. Ведь больше некому сделать это. И потому ему придется идти с Эртагиром.
   Герион взглянул в глаза своему старому соратнику. Они долго смотрели друг на друга и молчали. Наконец заговорил Эртагир.
   - По-моему пришло время позавтракать. Пойдем-ка, побеспокоим хозяев! – как ни в чем ни бывало, бодро и весело выпалил он.
   Эртагир встал с кровати, надел короткую крестьянскую котту*, подхватил подмышку свой сверток, и, опоясываясь на ходу, направился к выходу.
   - Так ты идешь? – уже приоткрыв дверь, окликнул он Гериона.
   Тот медленно поднялся с табурета и зашагал вслед за ним. 
   Из посетителей в таверне еще никого не было. Через маленькие квадратные оконца в зал проникали зыбкие косые снопы утреннего света. За столом возле жарко полыхающего камина сидел хозяин, с очень деловым видом записывая что-то гусиным пером в огромную истрепанную книгу. В дальнем углу на соломенном тюфяке, брошенном на пол, ворочался старик – вчерашний гость. Денег на то, что бы снять комнату у него не нашлось, и поэтому он ночевал прямо здесь. Меж столов, с поставленными на них стульями и табуретами, болтая и весело смеясь, кружили две девушки с метлами – дочь хозяина и ее подружка из обслуги. Обе похожие друг на друга словно сестры: пышнотелые, румяные, золотоволосые. А у плиты, расставляя посуду, стояла хозяйка – высокая, кряжистая и очень полная женщина с серьезным лицом и рыжими кудрями, убранными под белоснежный чепчик.
   Эртагир и Герион спустились с лестницы и уселись за одним из столов подле окна. Скоро им подали завтрак – кувшин мятного отвару, подслащенного медом, сыр и хлеб, а на плите громко шкварча уже жарилась яичница. Они ели молча, пока вдруг к ним не подошел хозяин. С виду он совсем не походил на владельца таверны, каким его обыкновенно представляют. Сухонький пожилой мужчина лет за пятьдесят, небольшого росточка, с очень добродушным лицом и с подстриженными, аккуратно причесанными седыми волосами. Он казался мягким и податливым человеком, особенно рядом со своей женой. Застенчиво улыбаясь, он встал у стола и мягким вкрадчивым голосом промолвил:            
   - Доброе утро, господа. Приятного вам аппетита. Можно мне подсесть к вам?
   - Конечно, присаживайтесь, уважаемый! – широко улыбнувшись набитым ртом, ответил ему Эртагир.
   - Разрешите представиться, хозяин сего скромного приюта, Роб Глинс, - прежде чем сесть проговорил хозяин, кланяясь, прижав правую руку к сердцу.
   Эртагир, не вставая, ответил поклоном, и, покосившись на Гериона, сказал:
   - Гир, друг Гэба.
   - Очень приятно, господин Гир, всегда рад новому знакомству. Как вам спалось сегодня ночью?
   - Замечательно, сударь! У вас очень уютная гостиница, - не переставая улыбаться, говорил Эртагир.
   - Спасибо, спасибо за похвалу. Разрешите спросить, а вы к нам издалека?
   - Ну, можно сказать и так. Из Гвеленорских Земель.
   - Вот это да! – встрепенулся, словно ребенок, господин Глинс. – Так вы из Гвеленора, края волшебных чудес, страны, о которой я всегда грезил! А долго ли пробудите у нас?
   - К превеликому сожалению нет. Уже завтра я отправляюсь по делам в Эледар.
   - Ох, как же я вам завидую, сударь! – тяжко вздохнул хозяин. – Вы только, пожалуйста, простите мне мои расспросы. Любопытство – это мой порок. Я всегда мечтал путешествовать по дальним краям, знать, как живут там люди, какие творятся дела. Жаждал приключений, так сказать. Хе! Но, увы, жизнь моя сложилась иначе, - господин Глинс развел руками и оглядел свою таверну. – Самые дальние мои путешествия – на Веделонскую ярмарку и обратно. Кстати однажды на одной из этих ярмарок, я за невероятные деньги купил карту всего Дарлериона. Теперь – это мое сокровище. Я могу часами глядеть на нее, представляя себе далекие страны… Но на карте указаны лишь названия тех дивных земель, и ничего более. Вот поэтому мне и приходится расспрашивать постояльцев, прибывших издалека, чтобы хоть немного утолить свое любопытство. В этом моим спасителем стал мой добрый друг Гэб. И хоть про себя он никогда никому ничего не рассказывает, про разные уголки нашего Мира он поведал мне множество чудесных историй! А какие я услышал от него прекрасные легенды о древнем Дарлерионе и славном короле Армариле! – Глаза Роба Глинса заблестели мечтательным счастьем, но скоро он вернулся на землю. - А вы  с Гэбом будете из одних и тех же краев?
   - Нет, просто когда-то давно мы работали вместе, делали одно дело, - ответил Эртагир и отправил в рот последний кусочек сыра.
   Приметив это, хозяин повернулся к жене, и, переменившись в лице, сурово прикрикнул:
   - Дара! Ну что ты там возишься? Ведь гость же ждет!
   Заслышав его, хозяйка схватила сковороду с яичницей и, грузно переваливаясь с ноги на ногу, поспешила к столу. Поставив ее, она сказала Эртагиру: «Пожалуйста, сударь», и отправилась обратно.
   Незаметно, Эртагир бросил на Гериона удивленный взгляд, как бы говорящий: «Вот это да!». Так же неуловимо Герион ответил ему глазами: «Да уж, вот так вот!».
   - Так значит, вы такой же мастер на все руки, как и Гэб? – продолжил свои расспросы господин Глинс
   - Да, мы оба мастера своего дела.
   - А еще один такой же отличный работник не помешал бы в нашем городе. Эх, и все-таки жаль, что вы так скоро от нас уходите, господин Гир. По-моему вы славный человек. И, наверняка, могли бы рассказать мне уйму интересных вещей! Быть может, останетесь? – усмехнулся хозяин.
   - Я бы с удовольствием, но, увы, не могу.
   - Понимаю, понимаю. Дела…
   - Совершенно верно. Нас с Гэбом ждут очень важные дела, и потому уже следующим утром нам придется уйти. Да, кстати, а нет ли здесь где-нибудь поблизости цирюльни? Очень хочется привести себя в порядок после долгой дороги, тем более что завтра опять нужно отправляться в путь.
   - Да-да, конечно же есть. Направо, через дом отсюда, - ответил хозяин, и только потом его доброе лицо помрачнело.
   - Так что же, значит, и Гэб тоже уходит с вами? – сокрушенно спросил он.
   - Прости, Роб, но я должен идти, - проговорил Герион, взяв хозяина за плечо.
   - Да-да, конечно же. Я все понимаю… - тоскливо пробормотал тот.
   - Но не переживай, ведь я же вернусь.
   - Точно?
   Герион кивнул.
   - Тогда знай, дружище Гэб, что тебя ждут и всегда с радостью примут в этом доме!
   Дальше все трое молчали.
   Позавтракав, Эртагир и Герион поблагодарили хозяев и отправились наверх. Там, договорившись о встрече вечером, они разошлись каждый по своим делам: Эртагир в цирюльню, а Герион доделывать работу, за которую он взялся пару дней назад.
   Одевшись потеплее и, прихватив ящик с нужными инструментами, Герион вышел на улицу. Яркий свет ударил ему по глазам. Герион зажмурился, переждал, пока под веками утихнет игра белых пятен, и огляделся по сторонам. Не так уж и далеко, где-то там, на северо-западе простирались суровые земли горцев, высились горные пики Хребта Хорна. Потому и в здешних краях не был редкостью снег. Но никогда еще не выпадало его столь много. И не помнил Герион, таких крепких морозов на благодатной и тихой земле Калерима. Но все равно, представшая взору картина оставалась прекрасной. В чистом голубом небе сияло солнце, все вокруг было белым-бело. Ни снегопада, ни ветра, только бодрящий морозец. О вчерашней буре напоминали лишь громадные сугробы с волнами снежных заносов. Герион глубоко вдохнул, наполнив грудь свежим холодным воздухом, который, кажется, проник по всему его телу, придав бодрость и силу, а голове ясность. Выпустив облачко пара, Герион не спеша, зашагал  по скрипучему снегу. Нужный ему дом находился не близко, так что было время подумать. Он еще раз взглянул на окружающий Мир, на его красоту. Посмотрел на дома, на людей, спешащих по своим делам, делящихся друг с другом последними новостями, обсуждающих вчерашнюю бурю. Почувствовал безмятежность, спокойствие этого места. А затем, в голове его родилась тревожная мысль о том, что когда-то весь этот Мир уже стоял на краю гибели, и еще с тех давних пор над ним нависла тень страшной угрозы, готовой в любой миг обрушиться всей своей мощью. И тогда в своих размышлениях Герион стал выстраивать по порядку все древнее предание.   
   Более тысячи лет назад человечество подверглось великому испытанию. Темный бог Торон, собрав несметное воинство из своих приспешников: злобных порождений Срединного Мира и демонов Подземного, начал Войну против светлых сил. Он вознамерился захватить все земли Срединного Мира, и, став его Властелином, извратить его сущность, сотворить нечто страшное, в полной мере ведомое лишь его черному разуму. Война была тяжелой и долгой, она принесла с собой много бед и несчастий, страданий и боли. Множество легенд и песен сложено о ней, о ее великих героях. Силы Света все же выстояли в той Войне, и невероятными усилиями сокрушили в прах темное воинство Торона. Самого его в яростной схватке одолели древние маги, которых зовут еще теперь Истинными Магами Света. Однако уничтожить бога оказалось не в их силах, поэтому они лишили его воплощение жизненных сил и заточили в Черной Башне, что стоит и поныне в сумрачных землях Кор-Горона. Но чтобы окончательно изгнать Торона из Срединного Мира требовалось уничтожить его оружие – Меч Тьмы. Под силу это было только тому, кто создал его – богу Подземного Мира, Кузнецу Ортруду. Но к великому сожалению, ко времени победы над Тороном, Врата Подземного Мира закрылись, и попасть в него на протяжении последующего тысячелетия стало невозможно. Тогда Меч Тьмы надежно спрятали, так как он был не только средством изгнания Торона, но и источником великой опасности. Несокрушимый образ Торона остался стоять посреди Черной Башни, и если кто-то вложит в его длань Меч Тьмы, то темное божество вновь оживет.
   Немногие знали в точности это предание, лишь смутно и иносказательно изложенное в священных книгах Служителей Неба. И еще меньшая часть их ведала, что это не просто древняя легенда, а истинная история о судьбе Срединного Мира. Одни из них – посвященные Ордена Хранителей Тайного Пламени, сообщества, на которое было возложено выполнение незавершенной миссии. И теперь эта задача легла на плечи двоих – Эртагира и Гериона.

   Как и договаривались, Эртагир и Герион встретились вечером в таверне. Ночь уже опускалась на землю, и за окнами стало темно. Посетителей сегодня прибыло куда больше, нежели вчера. В вечер Последника*, множество жителей Эдвина собралось в таверне обсудить последние новости, да и просто повеселиться. Среди гомона и суеты, за одним из столов заканчивали свой ужин Герион с Эртагиром. Словно на зло последнему, Герион уже успел где-то выпить и был немного пьян. Ему еще только предстояло избавиться от крепких пут коварного зеленого змея, и, несмотря на его до сих пор дремавшую, но все-таки невероятно сильную волю, это было очень нелегко. Поев, он закурил трубку, и, откинувшись на спинку стула, стал разглядывать окружающий их народ. Эртагир пристально, будто оценивая и взвешивая что-то, смотрел на него и, наконец, заговорил.   
   - Пойдем-ка, прогуляемся немного. Подышим свежим воздухом. Тебе это не повредит.
   Герион согласился. Они встали из-за стола. Эртагир расплатился с горбуном за ужин, выудив пару монет из своего кошеля, успевшего привлечь несколько весьма любопытных взглядов. И еще больше привлек их таинственный сверток    Эртагира, который он всегда держал при себе, и сейчас вручил Гериону. Одевшись, они вышли на улицу. А чуть погодя, вслед за ними из таверны выскользнули четыре фигуры.
   Погода стояла столь же чудесная, как и утром. В безоблачном ночном небе, чуть заметно дрожа от еще пуще окрепшего мороза, мерцали звезды. В окнах домов зажигались уютные желтые огоньки, из труб клубился дымок. Эртагир и Герион не спеша брели по пустым улочкам города. Лишь изредка им встречались прохожие, да один раз прошагали мимо двое стражников с факелами.
   - Эртагир, - подал голос Герион, - а с чего мы начнем наш путь? Ведь для начала нужно будет найти сам Меч. На это можно потратить не один год.
   - Все что нужно, ты узнаешь в Цитадели Ордена от Старейшин.
   После этих резких слов наступило молчание. Но все же Эртагир первым нарушил его:
   - На это уже потрачен не один год. В том числе и моей жизни.
   Эртагир помолчал немного, а затем продолжил:
   - Семь лет назад, после битвы с Умроком, и после того, как вы бежали из Ордена, я, залечив свои раны, сразу же продолжил работу, доверенную мне, - поиск того места, где захоронен Меч Тьмы. Теперь мне известно, что это за место и где его нужно искать. Оставшиеся полтора года я потратил на то, чтобы найти вас. Однако нашел лишь троих.
   - Так значит, завтра мы отправимся в Цитадель? А я думал, что сразу же начнем поиск…
   Эртагир зло усмехнулся и проговорил:
   - Ты считаешь, что уже готов выполнять ту миссию, которая нам предстоит? Посмотри на себя, Герион. От такого помощника мне будет много пользы! Конечно же вначале мы должны попасть в Цитадель, и там попытаться сделать из тебя того, кем ты был раньше. И еще неизвестно, сколько времени на это потребуется. Но еще прежде этого нам предстоит вернуть оставшихся двух заблудших овец.
   - А кого еще ты нашел, кроме меня? - спросил Герион.
   - Одгара и Эррета.
   - И где они сейчас?
   - Одгар, как и ты пригрелся в тихих землях Калерима, в паре дней пути на восток отсюда. Обзавелся семьей, занимается кузнечным делом. А вот Эррет забрался  подальше, и обитает в Террионе, столице Эледара. В отличие от вас он еще не устал от опасностей и приключений и состоит ныне в Сером Братстве.
   Герион удивленно хмыкнул и тихо промолвил:
   - Из огня да в полымя…
   Он почувствовал мимолетный упрекающий взгляд Эртагира, но сделал вид, что ничего не заметил, и промолчал. Этот шаг Эррета показался и ему весьма странным. Покинуть священный Орден, чтобы оказаться в тайном воровском обществе действительно, пожалуй, было делом постыдным. Но все же Герион, сам будучи великим грешником, не брался его судить. Он помнил Эррета. Тот всегда в душе оставался искателем приключений, и порою казалось, служил Ордену не ради высоких целей, а из-за жажды тех самых приключений и опасностей. Да и кто может знать, что творилось в душе Эррета после того, что все они пережили.
   - А как ты очутился здесь? – нарушил вдруг затянувшееся молчание Эртагир. – В этом городе, у этих людей.
   Взглянув на небо, Герион отвечал:
   - Тогда давно… Семь лет назад, после… Я долго скитался, пытался утопить свои терзания в вине. И однажды на дороге меня подобрал один человек – Роб Глинс. Он ехал с ярмарки на своей повозке, и нам оказалось по пути. Роб славный, немного смешной человек, мы сразу поладили с ним. Но в дороге с нами приключилась неприятность. Переезжая лесную речку, на мосту мы попались шайке разбойников. Было ясно, что живыми они нас не отпустят, и мне пришлось нас выручать. Правда, тогда я был уже… немного не тот, что прежде, да и в руках у меня имелся лишь дорожный посох. В общем, разбойников то я разогнал, но и мне досталось немало. В таком, весьма жалком состоянии, Роб и привез меня к себе домой, выходил со своей семьей. Ну а потом мы окончательно сдружились, и я остался жить у него.
   - Понятно. А…
   Тут Эртагир неожиданно замолчал. Впереди, по темной узкой улице к ним навстречу шли двое, и что-то недоброе чувствовалось в их походке. Вдруг позади из-за угла показались еще двое. Это была та самая подозрительная компания из таверны. Они шли за Эртагиром и Герионом всю дорогу, поджидая удобного места и случая. И, наконец, дождались.
   Они подошли вплотную. Среди них было два здоровяка, вооруженных короткими кистенями. У двух других в руках сверкали ножи. Один из них, обращаясь к Эртагиру, проговорил противным гнусавым голосом:
   - А ну-ка, гони свой кошель. А он, - разбойник ткнул пальцем в Гериона, - отдаст нам твой сверток. И тогда, может быть, вы останетесь живы.
   - Лучше не связывайтесь с ним… - начал было Герион, но один из здоровяков толкнул его в грудь. Герион отлетел назад и упал в сугроб.
   - Убирайся, пьянчуга! – бросили ему вдогонку. 
   Герион приподнял голову и увидел вот что. Разбойники окружили Эртагира с четырех сторон. Вооруженные ножами стояли один спереди слева, другой позади справа. Эртагир оказался безоружен. Разбойник с гнусавым голосом уже зло ухмылялся, предчувствуя легкую добычу. Но вдруг что-то произошло, словно молния промелькнула между четырьмя злодеями. Герион сумел разглядеть лишь размазанные следы движений Эртагира. Разбойники не успели увидеть ничего. Правая рука Эртагира метнулась назад и ударила человека с ножом в горло. Затем она устремилась вперед и, сжавшись в кулак, поразила другого в левую сторону груди. В тот же миг ножи разбойников оказались в руках Эртагира, и ими он разом покончил с оставшимися здоровяками. Все это произошло в одно мгновение. Разбойники почти одновременно замертво рухнули на снег. Лишь один из них, с перебитым горлом еще какое-то время страшно хрипел. 
   Поднявшись на ноги, Герион подошел и оглядел мертвецов. 
   - Зачем ты убил их? – спросил он. – Это было вовсе необязательным. Кажется, когда-то ты клялся защищать людей ото Зла, а не убивать их. 
   - Они и есть Зло! Подумай, сколько невинных жертв может быть на их совести. Они заслужили смерть.
   Герион еще раз взглянул на убитых разбойников и тихо проговорил:
   - Да, наверно ты прав… Пойдем-ка отсюда. Теперь у нас могут возникнуть неприятности с ненужными разбирательствами.
   - Не бойся. В этом глухом закоулке их не найдут до завтрашнего утра. К тому времени мы уже успеем уйти.
   - Да уж, хорошенький след мы оставим после себя, - сказал Герион и побрел к таверне. Эртагир направился вслед за ним.

   Ночью Герион опять почти не спал. Сегодня впервые за много лет он вновь видел смерть. Это взбудоражило его душу, напомнило, на какой путь ему предстоит вернуться. Вслед за этими мыслями пришли и воспоминания. Но теперь они явились не в виде пьяного бреда. Они выстроились в сознании Гериона четкой цепью событий.
   В той древней Войне, о которой утром вспоминал Герион, у Торона было много союзников. Но самым могучим, поистине считался Гордрог Ужасный – бывший Усмиритель Огня, Предатель Небес, верховный демон Подземного Мира. Так же как и его предводитель, он был повержен Магами Света и заточен. Но не в Кор-Гороне, а в Долине Пяти Озер, в Черной Пирамиде. Замыкая вход в долину, люди воздвигли мощную крепость – Цитадель Ордена Хранителей Тайного Пламени, оплот этого сообщества. Хранители обязались охранять Черную Пирамиду, так как Гордрог подобно Торону мог быть пробужден к жизни. За прошедшие столетия Ордену не раз приходилось оборонять место заточения демона от его слуг. А семь лет назад произошла одна из самых страшных таких битв. У Гордрога имелось несколько младших братьев, его преданных помощников. Один из них – Умрок Повелитель Страха. Попасть из Срединного Мира в Подземный люди могли лишь одним путем – через Врата. Для демонов же существовали и иные дороги. Они открывались жертвоприношениями. И чем могущественней был тот, кто проводил ритуал вызова, чем больше лилось крови, и чем безжалостнее расправлялись с жертвой, тем более сильного демона вызволяли они из Огненной Бездны. Многие темные твари проводили такие ритуалы: орки и гоблины, тролли и огры. И не только они… Но и люди. И вот, кто-то из них, совершив жертвоприношение, о жестокости и обильности которого жутко было даже подумать, вызвал в Срединный Мир Умрока Повелителя Страха. Он же имея на то власть, повлек за собой более слабых демонов. Столько на сколько хватило его силы. Из разверзшейся бездны он вывел свое войско, объединил его с орками и троллями, и направился к Черной Пирамиде, вознамерившись захватить ее и, пролив свою кровь на саркофаг Гордрога, пробудить старшего брата. Разразилась битва. Хранители мужественно сражались, и смогли отстоять Черную Пирамиду, отбив атаки демонов. Но цена этого оказалась невероятно высока. От тысячной армии воинов  в живых осталось только тридцать человек. Умроку же удалось скрыться. Но бежать обратно в Подземный Мир он не сумел и затерялся где-то среди людей. Уцелевшие Хранители, восстановив свои силы, отправились на его поиски, и, наконец, нашли. След привел их в монастырь, где некий орден монахов содержал приют для сирот и больных детей. Узнав, что в стенах их обители затаилось страшное зло, они пустили Хранителей в монастырь. Именно там и случился настоящий кошмар. Хранители угодили в ловушку. Они долго искали, но не нашли ничего. И остались в монастыре  на ночлег. Но зло скрывалось не в стенах монастыря, а в самих его обитателях. Среди ночи на Хранителей напали. Люди стали оборачиваться демонами и набрасываться на воинов. Тогда ошеломленные Хранители стали убивать всех, кто попадался им на пути. Началась жуткая бойня. Воины Ордена обыскивали монастырь, врывались во все его помещения. Монахи и дети кричали, моля о пощаде. Но стоило только дать волю жалости, как в следующий миг просящие милости превращались в омерзительных тварей и начинали убивать сами. Самая тяжелая битва разразилась в подземельях монастыря, где укрывался Умрок. Он умело использовал свое оружие. Казалось, сам воздух того места состоял из страха. Страх был настолько силен, что пред ним не могла устоять даже стальная воля Хранителей. Он проник в их сердца тогда, и никогда не покинул больше. Но, наконец, воинам удалось загнать демона, и состоялась последняя схватка. До нее сумели дожить только двенадцать Хранителей  из тридцати. Демон оказался силен, и бой был долог. В нем полегло мертвыми еще пятеро воинов, а шестеро тяжело израненными. Схватку в одиночку продолжал Эртагир. Его рукой и были нанесены Умроку смертельные удары.
   Так закончилась та битва. Так был уничтожен Умрок Повелитель Страха. Монастырь остался разгромленным, а из всех воинов Ордена выжили семь человек. Но самым страшным в той битве оказалось другое. Когда Хранители убивали пораженных злом детей, их тела после смерти превращались в трупы отвратительных созданий. А, поднявшись из подземелий, Хранители обнаружили десятки  обыкновенных мертвых человеческих тел. Это значило, что от их рук погибли и ни в чем не повинные, чистые ото зла дети. В Мире хватало жестокости. В прошлом древние племена, составляющие теперь народы Дарлериона, творили всяческие зверства, враждуя друг с другом. Лишь позже учение о Любви распространилось из Тальмирриона по землям Срединного Мира и многое поменяло, сумев отстоять в людских сердцах пяди Света у Тьмы. Но немало жестокости оставалось и ныне. Было совершенно обычным делом для вечно враждующих друг с другом жителей Келебара, взяв вражеский город истребить всех детей мужского пола. Еще свирепее были кочевники с южных краев Келебарской равнины. Их нашествие всегда становилось великой бедой, а то и полной погибелью. И не только на просторах Юга жила жестокость, неведомая даже диким зверям. Никого было не удивить ею в мире людей. Но вот, истовые воины Света, посвятившие ему всю свою жизнь, защитники людей и всего доброго, что есть в Мире, ослепленные яростной схваткой, оказались детоубийцами. Это разбило сердца и очернило души всех воинов, в том числе и Гериона. Боль той трагедии  усилили еще и чары Умрока, и она казалась невыносимой. Они не смогли больше служить Ордену, и разошлись кто куда. Все, кроме Эртагира.
   Умрок был сокрушен. Он не сумел выполнить задуманное, но сотворил иное – почти полностью уничтожил древний Орден Хранителей Тайного Пламени, последних защитников Мира от коварства Сил Зла.
   С тех самых пор Гериона повсюду сопровождали два неизменных спутника: леденящий страх из подземелий монастыря и невыносимое чувство вины. Навсегда поселившиеся в его памяти голоса и лица детей, которых он убивал.


                Глава 2
                У таинственных врат

   В заснеженных чертогах зимнего леса было удивительно тихо. Единожды лишь раздался щебет, пропорхнувших меж деревьев малых птиц. Но звуки эти казались ничтожными в сравнении с огромной, всеобъемлющей тишиной и непоколебимым покоем этого места. В безоблачной, невыразимо синей вышине неба, какое бывает только зимой, сияло ослепительное, но холодное солнце. Его лучи, весело играя средь ветвей, запорошенных инеем, пробивались до самого низу, до угрюмых холмистых сугробов. И там, разогнав мрачные темно-синие тени могучих стволов, они зажигали снег мириадами солнцеподобных искр, переливающихся каскадами света. А вокруг стояла тишина: ни единого звука, ни дуновения ветерка.
   Но вот издалека послышались шаги. По проторенной средь сугробов тропе двигался всадник. Утоптанный снег громко скрипел, проминаясь под копытами его огромного вороного коня, идущего размеренным красивым шагом. В седле высилась могучая фигура самого путника. Он был облачен в великолепные доспехи, покрытые золотой вязью затейливых узоров с вкраплениями драгоценных камней, сверкающих на солнце. Поверх доспехов наброшена накидка из прекрасного черного меха. Голова не покрыта ни шлемом, ни шапкой. На мужественном лице, похожем на каменное изваяние древнего грозного бога войны, горит морозный румянец. Волны черных атласных волос ниспадают на широкие плечи. За спину всадника перекинут большой треугольный щит, укрепленный сталью, и богато украшенный медным узором в виде языков пламени. На поясе висит огромный полуторный меч.
   Путник не спешил. Он обдумывал что-то, разглядывая окружающий его лес невозмутимым взором. Вдруг неподалеку он заметил какое-то движение. Навстречу ему, по тропе двигался отряд из восьми человек. Это оказались солдаты, облаченные в шлемы, надетые поверх капюшонов, потертые серые котты* с изображениями какого-то герба на груди и длинные зимние плащи из толстой грубой шерсти. Каждый держал в руке алебарду, а на поясах их висели короткие мечи. Отряд остановился шагов за десять до всадника. Один из солдат подался вперед. Он выставил ладонь и повелительно закричал:
   - Стой!
   Всадник натянул поводья и остановил коня.
   - Спешься и назовись, - потребовал солдат, подойдя ближе. Отряд последовал за ним.
   Путник спрыгнул на землю и встал прямо напротив солдата. Только теперь стало видно сколь он огромен. Довольно рослый солдат кончиком своего шлема едва доставал до его подбородка. И без того могучая фигура казалась еще более мощной из-за доспехов и меховой накидки. Солдаты вокруг него выглядели кучкой нескладных подростков. Сделалось ясным, что при желании, он без особого труда сможет перебить их всех. От этой ясности по лицам солдат пробежала тень неприятного сомнения. Их предводитель, наконец, заговорил, но уже не так уверенно и чуть более вежливо:
   - Я лейтенант стражи города Гелен-Глинд. Сейчас в здешних краях неспокойно. Нам поручено патрулировать местность и проверять всех путников. Испрашивать у них кто такие, куда направляются и, если в наш город, то по какому делу. Так что… прошу назваться.
   Путник помолчал немного. Заглянул прямо в глаза лейтенанту. Тот отвел взгляд, не выдержав тяжелого каменного взора синих непроницаемых глаз.
   - Мое имя – лорд Грон Белетар Кельдрунгский, - раздался громоподобный голос, - направляюсь я к Главе вашего города Лойну Гландору.
   - А… по какому делу?
   - По какому делу?! – переспросил путник и захохотал так, что с веток посыпался иней.
   - Имя тому делу – Горгулур, - сказал он и тихонько и вкрадчиво добавил, - я думаю, оно знакомо тебе, лейтенант.

   Далее путник по имени Грон Белетар продвигался в сопровождении отряда солдат. Они привели его в город. Гелен-Глинд, старинный северный оплот рудокопов, кузнецов и прочих ремесленников начинался с предместий – домов самых бедных его жителей, построенных за городской стеной. Сейчас все они пустовали, многие уже разрушались. За этими постройками высился бревенчатый частокол, вдоль него виднелись невысокие  деревянные башенки. А невдалеке, за городом вырастала могучая стена заснеженных гор, окутанных синей дымкой.
   У ворот расположился еще один отряд солдат. Они приветствовали вошедших, обратив особое внимание на незнакомого всадника, но так ничего и не спросив. Здесь, за городской стеной множество домов также стояли заброшенными, с заколоченными окнами и дверьми. Среди них, словно тени, бродили редкие прохожие с мрачными и обеспокоенными лицами. Завидев незнакомца, они спешили скрыться, в глазах их читалось любопытство и страх. По всему было видно, что город подвергся некой страшной напасти, и жителей его постигла большая беда.
   Наконец отряд добрался до главной площади. Посреди нее стояла ратуша – квадратная каменная башня, построенная, скорее всего еще задолго до основания самого города. Бойницы трех этажей были расширены и переделаны под обычные окна. На вершине башни, средь зубцов уныло висел стяг с гербом Гелен-Глинда – молотом и мечом, перекрещенными поверх горного пика.
   Они приблизились ко входу, охраняемому двумя стражниками. Солдаты поприветствовали друг друга, и лейтенант поручил одному из них оповестить Главу города о том, что к нему прибыл лорд Грон Белетар. Стражник скрылся в проходе. Скоро он появился вновь в сопровождении пожилого мужчины. Тот выглянул из-за двери, сильно прищурившись, поглядел снизу вверх на Грона и сказал:
   - Идемте за мной.
   Пройдя по тесным и темным коридорам и лестницам ратуши, они добрались до третьего этажа и встали напротив одной из дверей.
   - Подождите немного, - проскрипел старик, обращаясь к Грону, и, постучав в дверь, зашел внутрь.
   Скоро оттуда послышались громкие возгласы, дверь распахнулась, и из нее вышли трое людей с недовольными и взволнованными лицами. Судя по внешнему виду – торговый люд. За ними появился служащий ратуши и пригласил Грона войти, сам, удалившись куда-то. Белетар вошел в комнату. Она оказалась просторна и высока. Через узкое окно проникало мало солнечного света и поэтому в основном помещение освещалось пламенем большого очага. В комнате находилось множество разнообразных вещей. На стенах висело оружие, охотничьи трофеи, карта здешних краев. Вдоль стен стояли подсвечники и шкафы, забитые книгами и свитками. Однако все это имело вид запущенный и дряхлый.
   У окна, за большим красивым столом с резными ножками сидел сам Глава города. Чем-то он походил на того человека, который провожал Белетара. Такой же пожилой, худощавый, небольшого роста. Седые длинные волосы, подстриженная борода. С виду обыкновенный  старик. Но все же в его морщинистом лице, в тусклых серых глазах виделась мудрость, немалые знания и опыт прожитых лет. Было ясно, что он по праву занимает свою должность.
   Когда вошел Грон, Глава не без труда поднялся и медленно вышел ему навстречу с поклоном.
   - О-о, лорд Белетар! Мое почтение! Вы не представляете себе, как я рад видеть вас, как мы ждали вашего приезда, - тихим голосом проговорил он.
   - Я также рад приветствовать вас, господин Гландор, - отвечал ему Грон.
   - Присаживайтесь, лорд Белетар, присаживайтесь. Простите, что заставил вас ждать. Ох уж эти купцы… Но да ладно, не буду обременять вас своими заботами. Вы, наверное, устали с дороги и проголодались. Я велю принести кушаний и вина.
   - Нет, благодарю вас. Я хотел бы сразу перейти к нашему делу.
   - Да-да, конечно, - ответил Гландор и, усадив Грона в кресло, сам вернулся на свое место.
   Он сцепил пальцы рук и склонил голову. Лицо его сделалось печальным. Еще сильнее через морщины проступила усталость. Не поднимая глаз, он заговорил.
   - В начале этой осени наш город постигло большое несчастье. Откуда-то в наши края пришло неведомое зло. Оно поселилось в горах неподалеку. С тех пор здесь творятся страшные дела. Поначалу они происходили за пределами города, потом в его предместьях, а теперь зло проникло и в сам Гелен-Глинд. На людей стали нападать мерзкие твари. Тела этих несчастных находили растерзанными. Иные исчезали бесследно. Но потом, по ночам они возвращались в город в жутких обличьях и творили злодейства, ведомые жаждой крови. Мы собирали отряды и, выследив логово зла в горах, пытались уничтожить его. Но из тех, кто уходил туда, лишь немногие смогли вернуться. Они до сих пор вне себя от испытанного ужаса. От этих людей мы узнали, что в катакомбах обитает огромный демон с кошмарным топором в руках, и именно он возглавляет всех этих чудовищ.
   Потом в городе начались вспышки неведомых ранее, неизлечимых  болезней. Они поражали и людей и животных. А на стенах города стали появляться по ночам кровавые надписи, гласящие, что скоро все мы станем рабами некого Горгулура.
   Теперь с наступлением  темноты никто не смеет выходить из своего дома, да и в собственном жилище уже нельзя чувствовать себя в безопасности. Многие жители города погибли, пораженные нечистью или болезнями. Еще больше в страхе побросали свои дома и разбежались кто куда. А ужасы продолжают твориться. Зло все сильнее сжимается вокруг нас. И скоро некогда славный город Гелен-Глинд перестанет существовать вовсе, или превратиться в обитель нечисти, которую люди будут обходить стороной за несколько миль.
   Переворошив множество книг, я нашел это жуткое имя. Оказалось, что Горгулур – страшный демон Подземного Мира. Когда-то вырвавшись из Огненной Бездны, теперь он скитается средь людских земель, сея зло. Но еще до меня дошли вести, что есть герой, великий Воин Света Грон Белетар. Что он охотится на подобных тварей, избавляя от них таких несчастных, как мы. Тогда я велел своим людям непременно отыскать его хоть на краю света и сообщить о наших бедах. И вот – вы здесь.
   Наступила тишина. Нарушил ее Грон:
   - Вы покажите мне на карте место, где находится логово?
   - Конечно же, лорд Белетар.
   - Тогда завтра утром я отправлюсь туда, и покончу  с этой тварью. Обещаю, уже вечером его голова, надетая на кол, украсит ваш дом.
   Глава Гландор посмотрел на Белетара. Его взгляд выражал восторг и надежду, но в глубине его виделось и сомненье.
   - Да-да, завтра утром, - сказал он, - а сегодня вы отправитесь в мой дом. Там вы сможете отдохнуть, к вашим услугам будут лучшие кушанья и вино. 

   Следующим утром Грон выехал из города и отправился в горы. Множество скрывающихся в темных окнах любопытных глаз провожало его. Жители знали, что Глава Гландор призвал на помощь какого-то героя, и в сердцах их забрезжила надежда. Но, глядя в след Грону, многие теряли ее. Да, он высок и могуч, у него громадный меч и блестящие латы, но ведь он всего лишь человек. А что может сделать один человек с тем злом, что скрывается в горах? Туда посылали отряды и в тридцать и в сорок солдат и добровольцев, и почти все они сгинули. Кое-кто из горожан даже считали Грона откровенным глупцом, в одиночку направившимся в самое логово нечисти. Прознав об обещании, данном им Главе Гландору, они горько смеялись, предполагая уже, чья оторванная голова на самом деле сегодня ночью будет украшать город.
   День выдался хмурый, с небес сыпали крупные хлопья снега. Белетар не спешил, хотя нетерпенье и переполняло его. Вот уже несколько лет он шел по следу Горгулура, и, наконец, настиг его. А это значило, что сегодня он получит то, чего так давно желал.
   Грон Белетар – потомок древнего рода, вечный скиталец, герой одиночка. Он не имел ни своего дома, ни семьи. Да им и неоткуда было взяться. К женщинам он относился всего лишь как к одному из развлечений, таким как пиры, вино и многое другое. В его душе не нашлось места для любви. Все вытеснила одна единственная страсть. Страсть к охоте, преследованию. Страсть к жестоким битвам и великим победам. И, наконец, страсть к тем трофеям, что он добывал. Они делали Грона почти неуязвимым и сильнейшим из воинов. И когда-нибудь он надеялся заполучить артефакт, который наделит его настоящим могуществом, достаточным для того, чтоб исполнить его заветную мечту. Куда более высокую, нежели страсть к охоте. Ту мечту, ради достижения которой, в слабой надежде, он начал эту охоту. И отчасти ради того, чтобы забыться и хоть немного успокоить сердце, скорбящее о неданном судьбой. Или же сгинуть навеки.
   От Гелен-Глинда до ближайших отрогов Дорримовых гор было рукой подать. Поднявшись на них, Белетар остановил и повернул коня. С высоты он взглянул на лежащий под ним Гелен-Глинд.
   Есть ли в жилах его людей хоть капля крови старых хозяев этой земли? Помнит ли хоть кто-то из них, что молот на гербе их города – вовсе не молот кузнеца, не знак ремесла? Что в давние дни здесь ударили по рукам великий король людей и владыка гномов, совершая союз двух воинств, союз гномьего боевого молота и человеческого меча – Гелен ут Глинд. И что здесь одержали они славнейшую победу, разбив могущественного, собравшего все свои силы врага, положив конец темному владычеству орков над Севером. И уже после основали город, где поселились представители обоих племен. А слава мастерства гномов влекла в него отовсюду все новых и новых жителей. Нет. Не осталось здесь древней крови. Лишь перемешанная кровь чужеземцев. Не живет здесь память былых веков. Они разобрали камни и построили из руин древней крепости свои дома. А теперь в страхе прячутся в них.
   Вскоре Грон, петляя по узким горным тропам, добрался до указанного места. Вход в пещеру находился в неглубоком ущелье, и ему предстояло спуститься туда. Белетар слез с коня и осмотрелся. Неподалеку за валунами он заметил движение. Это была небольшая шайка гоблинов. Здешние горы кишели ими. Но напасть они не осмеливались и только наблюдали.
   Грон наклонился к уху своего коня Трогонда и прошептал что-то. Он мог спокойно оставлять скакуна без присмотра. Это умнейшее, необыкновенное животное будет ждать хозяина, ни сходя с места, а в случае большой опасности ускачет обратно в город. Белетар надел шлем, выполненный в виде головы ястреба, и направился к пещере. Она оказалась обычным каменным гротом, но в глубине его таился еще один проход, прорубленный в скале. Зайдя в него, Белетар очутился в кромешной тьме. Грон обнажил клинок. По его слову на шлеме синим огнем загорелись сапфировые глаза ястреба, осветив ему путь.
   Грон стремительно продвигался по проложенному кем-то в сердце гор ходу с гладкими стенами и полом, с каждым шагом все глубже уходя под землю. Его окружали мрак и вековая тишина, которую нарушали только громкие звуки его шагов, отдающиеся гулким эхом от стен, и убегающие далеко вперед, оповещая хозяев о приближении незваного гостя. Наверное, это было одно из самых страшных мест на земле, обиталище жуткого зла.
   Довольно долго никто не встречал Белетара. И вдруг кто-то спрыгнул с потолка ему на плечи и крепко вцепился в защищенное доспехом горло. Это был кровожадный монстр, сотворенный Горгулуром из трупа человека. Один из ночных душителей, как прозвали жители Гелен-Глинда тех, кто пуще всего остального наводил на них ужас. Потому, что чаще других они являлись внутри стен города. И потому, что как бы не оказывались искажены их лица тленом и чужой злобой, в них по-прежнему узнавались недавние знакомые, друзья или родные. Они приходили ночью, пробираясь в дома (и чаще всего в свой родной дом) или же подкарауливая прохожих в темных углах, и набрасывались на своих жертв, впиваясь в горло такой хваткой, что никто, даже самые крепкие мужчины не могли совладать с ними. Задушив, они пожирали добычу.
   Грон ухватил существо рукой и, сбросив на пол, ударом ноги размозжил ему голову. Остановившись, он продел левую руку в ремни щита. Шаг его сделался тише и осторожней.
   Вскоре ход стал расширяться в обширные сводчатые залы с колоннадами, множеством комнат, проходов и лестниц. Не зная дороги, долго пришлось бы блуждать здесь. Но Грон шел по следу. Повсюду слышалось движение. Изо всех щелей и углов выползало нечто. Пятно синего света металось в безвестном подгорном мраке. Неясные тени мелькали на самой границе света и тьмы, указывая  путь Белетару. Они шли по зову. Грон не слышал, но чувствовал его. И знал, чей это зов.
   Наконец Грон добрался до самого просторного зала, окруженного кольцом колонн. Все что двигалось впереди Белетара, словно исчезло, вновь затаившись где-то. Нахлынула тишина. Но вот на колоннах сами собой вспыхнули факелы, осветив пространство вокруг. Грон усмехнулся. Если огонь и был здесь полезен кому-то, то только ему. Горгулур как многие порождения Огненной Бездны, не был лишен страсти к тому, чтобы произвести особое впечатление, пусть и в ущерб себе самому.
   Послышался рык и клацанье когтистых лап по каменному полу. В одном из темных проемов сверкнула пара злобных глаз. И на свет вышло создание, похожее на волка или собаку невероятного роста, с большущей головой и мощными челюстями. Темная сила обезобразило несчастное существо. Оно слишком выросло из своей шкуры, и та порвалась, обнажая раздутые мышцы, сочащиеся кровью. Кое-где куски кожи стягивали друг с другом толстые нити. Железная броня была врощена в плоть или прикреплена железными же скобами. Тварь Горгулура рванулась и с разбегу прыгнула на Белетара. Но в последний момент он отскочил в сторону и взмахом меча разрубил бок монстра. Тот рухнул на пол. Грон вознамерился добить его, как вдруг за спиной появилось еще одно подобное существо. Белетар обернулся, но увернуться уже не успел. Бестия сбила его с ног и нависла над ним, щелкая челюстями и брызжа ядовитой слюной. Грон, отбросив щит, левой рукой схватил зверя за горло и оттягивал от себя. Тело воина оказалось прижатым к полу, и места для удара мечом не хватало. Поэтому Белетар выпустил клинок, а в следующий миг из наруча его правой руки выдвинулись два стальных когтя. Ими Грон стал неистово наносить удары в брюхо чудовища. Оно взвыло, напор его начал слабеть, и скоро Грон смог сбросить его с себя. Вскочив на ноги, Белетар поднял щит и меч и с размаху снес монстру голову. После Грон отошел под свод колонн и встал спиною к стене. Почти целиком зал уже заполнился всевозможными тварями. Всех их Горгулур создал из живых существ, извратив и обезобразив. И, казалось, порой лишь для насмешки над Творением. Тела людей, зверей и домашнего скота послужили материалом для забав в мастерской Горгулура. Плоть, не выдерживая надругательства, протестуя, покрывалась язвами, болезненными наростами и опухолями, отмирала и тлела. Тела были изменены изнутри или сшиты между собой. Настоящие великаны из нескольких людских тел, составленные в одно разные звери, люди с собачьими и козлиными головами… А среди них и младшие демоны – помощники Горгулура. Кто только не предстал взору Грона. Они подступали все ближе, лязгая железными челюстями, протягивая к человеку непомерные когти. По стенам и потолку ползли ночные душители.
   Гнев заклокотал внутри Грона. И воин понимал, что он принадлежит не только ему. Грон чувствовал дрожь в правой руке. Меч Небес Анарглинд не мог вынести такого оскорбления, кое являли собой представшие перед ним создания. Он вспыхнул ослепительным бело-голубым светом. Тот залил собою зал и охватил всего Грона. И Белетар сиял, словно легендарный Небесный Воитель. Поднялся жуткий вопль и визг. Порождения демона не выносили даже простых солнечных лучей, что уж говорить о Чистом Небесном Свете. Передние их ряды в мгновение ока обратились в пепел. Стоящие за ними, опаленные, закрыв глаза, кинулись прочь от губительного сияния. Но вдруг, где-то позади них раздался протяжный грозный рык. И чудовища убоялись его еще сильнее. Невольно они вновь бросились на Грона. Началась жаркая схватка.
   Бой длился нестерпимо долго. Грон одну за другой отражал набегающие волны атак нечисти. Даже рука Белетара, наделенная невероятной силой, начинала неметь от усталости. Гора поверженных тел перед ним все росла. Доспехи и щит стерпели немало ударов и были измяты. Но вот, когда чудовищная орда почти иссякла, позади нее появился зловещий силуэт. Он выдвинулся из тьмы и явил себя. Белетар, расправившись с последними бестиями, остался с ним один на один. Накапливая новые силы, и тяжело дыша, он сказал:
   - Горгулур. Наконец-то я нашел тебя.
   Демон был огромен. Ростом больше десяти футов. Голова с костяным лицом, похожим на череп, обрамленный роговидными выростами, в глубоких впадинах глазниц которого горели зеленые огоньки глаз. Могучий торс, покрытый чешуйчатой кожей глинистого цвета, широкие плечи, увенчанные шипами. В мощных руках он сжимал громадный топор из черного камня. На спине, за плечами извивались три слепые змеи. Ноги демона были подобны лапам ящера.
   - Ты нашел свою смерть, жалкий человек, - раздался в ответ рокочущий голос.
   Вдруг из пастей безглазых змей вырвались языки пламени. Но Белетар успел укрыться зачарованным щитом. Огонь ударил в него и растекся струями в стороны словно вода.
   - Гро-он! – с ненавистью проревел демон, и оглушительно зарычав, бросился в атаку.
   Страшные удары его топора, от которых успевал увернуться Грон, крошили на куски, вырубленные в скале, колонны. Слепые змеи изрыгали жаркое пламя, опаляя доспехи Белетара. Горгулур был в разы сильнее Грона. Но быстротою и боевым мастерством человек превосходил демона.
   После продолжительной схватки Белетар отступил к стене. Казалось, он был совсем изможден. Руки с трудом держат оружие. Доспехи черны от гари, измяты и кое-где прорублены. Из пробоин сочится кровь. Вот и щит его упал на пол. Неутомимый демон, взревев, ринулся на него и наотмашь рубанул топором. Но лезвье его пропороло лишь воздух. Грон метнулся в сторону и оказался за спиной у противника. Неожиданно быстро и ловко он запрыгнул на спину чудовища, ухватившись левой рукой за шип. Здесь демон оказался надежно защищен костяным панцирем и воротником, и потому Грон стал срубать одну за другой огнедышащих змей. Беснуясь, Горгулур пытался ухватить и сбросить с себя Белетара. Развернувшись, он начал биться спиной о стену, и, наконец, избавился от него. Грон упал на пол и, уворачиваясь от ударов когтистых лап и топора, подхватил свой щит и бросился в другой конец зала. Там закипела новая схватка. Противники долго бились, нанося и отражая удары, уклоняясь от них, раня друг друга. И вот, демон нанес неожиданный сокрушительный удар. Щит Белетара, принявший его на себя, раскололся на три части. Левая рука Грона переломилась, обнажив кость и куски мяса. Сам он отлетел далеко назад и, ударившись о стену, рухнул на пол.
   Грон лежал лицом вниз. Жуткая боль пронизывала все его тело. Сил на то, чтобы подняться уже не осталось. За спиной слышались шаги медленно приближающегося чудовища. Белетар слышал, как над ним взмыл ввысь огромный топор, и как со свистом он понесся вниз. И вдруг внутри него, словно лопнул сосуд, наполненный жизненной силой, открылось второе дыхание. Грон приподнялся и, не вставая во весь рост, метнулся вперед. Он «поднырнул» под удар и снизу поразил демона в живот. Горгулур, оторопев, попятился назад. А Грон с криком налетел на него словно буря, обрушив лавину ударов. Демон еще пытался отразить их, но снова и снова клинок Белетара достигал своей цели. И скоро изрубленный и залитый раскаленной, дымящейся черной кровью Горгулур, протяжно взревев, повалился наземь. Белетар возвысился над поверженным чудовищем. Демон, указывая на него когтистой дланью, пытался что-то сказать, захлебываясь собственной кровью. Грон приблизился и одним ударом меча снес Горгулуру голову.
   Демон был повержен, а жители Гелен-Глинда избавлены от его зла. И теперь Грон мог подумать и о себе. Опустившись на колени рядом с правой рукой демона, он, зажав подмышкой, стянул латную перчатку и вынул из ножен кинжал. Им Белетар отрубил указательный палец чудовища и с трепетом и вожделением снял с него кольцо. Оно представляло собой всего лишь полоску потемневшего серебра с мелкой насечкой многочисленных рун, сплетенных в единый узор. Но Грон знал его истинную цену. Это было Кольцо Доррима, древнего короля гномов, - величайший на всем свете артефакт силы.

   Поздним вечером в доме Главы Гландора закатили настоящий пир. На нем собралось множество знатных горожан, разместившихся в просторном зале. Возле очага был закреплен высокий кол, а на нем вздета голова Горгулура. Возле кола лежал черный топор убитого демона. Люди праздновали расправу над чудовищем и насмехались над ним. Однако, расположившиеся неподалеку музыканты, впрочем, как и остальные гости, с опаской сторонились останков монстра.
   Во главе длинных столов восседал чествуемый герой, избавитель от зла – Грон Белетар. И только справа от него Глава Гландор. На лице Грона  не виделось и тени усталости. Сегодня днем он вернулся израненным и залитым кровью. Он совершил омовение, попросил лекаря и отправился отдыхать. И вот на пир Белетар явился свежим и бодрым. Лишь его переломанная рука покоилась в перевязи. Грон от души веселился вместе со всеми. Здешний бард уже успел сочинить балладу о его подвиге, и скоро она отправится в путь по землям и временам. Это грело душу воина и лучше лекарей врачевало раны и боль.
   Днем голову Горгулура выставили на городской площади. И все жители Гелен-Глинда пришли туда и со страхом и радостью смотрели на нее. Побывавшие в подземельях, подошли вплотную, и, подтвердив, что это тот самый демон, которого они видели, разошлись, каждый, плюнув в безобразное лицо чудовища. Нежданному избавлению от великой беды сегодня несказанно радовались в каждом жилище. Но в доме Главы Гелен-Глинда веселье гудело громче всех.
   Музыканты играли так громко и искусно, как только могли. Хоть на стол и старались выложить все самое лучшее, все же с пищей в сильно пострадавшем от зла городе было неважно. Зато славного вина из хозяйских погребов имелось предостаточно и лилось оно рекой. Пир продолжался до глубокой ночи.

   На следующий день, когда Грон уже собирался в дорогу, в комнату к нему явился Лойн Гландор.
   - Лорд Белетар, - молвил он, - вы сотворили великое благо, спасли наш город. И радость нашу не выразить словами. Но теперь я не знаю, как мне должно отблагодарить вас. У меня имеется некая загадочная вещь, и я подумал, что, быть может, она заинтересует вас. Пойдемте со мной, я покажу вам ее.
   И он увлек Грона за собой в свою библиотеку – большую комнату, высокие стены которой сплошь были уставлены книжными полками. Там глава Гландор говорил ему:
   - Книги и те знания, что хранятся в них – моя великая страсть. Всю свою жизнь я собирал и читал их. В этой библиотеке множество интереснейших для меня книг и свитков, но боюсь, что для вас, они не представляют особой ценности.
   Гландор осмотрел бесчисленные ряды книг, трепетно провел рукой по их корешкам.
   - Но есть среди них один загадочный свиток, - продолжал он свою речь. – В нем чувствуется некая сила. Но написан он на неведомом мне языке. Нигде больше я не встречал такого письма. Много лет я пытался перевести его, но тщетно. При попытках этих с сознанием мои творились странные вещи. Мысли разбегались в беспорядке, голова шла кругом. После я долго не мог придти в себя. И хоть знаю,  что в свитке этом сокрыто что-то очень важное и загадочное, и любопытство мое до сих пор не утихло, я оставил попытки истолковать его. Это не в моих силах.
   Глава Гландор подошел к небольшому круглому столу, стоящему посреди библиотеки, взял с него кожаный футляр, достал свиток и сказал:
   - Поглядите, вот он.
   Гландор протянул Грону свиток – старинный пергамент великолепной выделки, запачканный, правда, застарелыми бурыми пятнами в виде чьих-то ладоней и пальцев. Когда Белетар развернул его и увидел начертанные на нем знаки, глаза воина загорелись живым огнем. Это оказался тайный язык некромантов. Он был зачарован, и поэтому никто кроме них не мог читать его письмена, разве что Мудрейшие из Мудрых Мира сего, но они давно уже сгинули. Грон знал, что языком этим никогда не пользовались без особой нужды, потому как он требовал немалых чародейских стараний. К тому же от свитка  действительно исходила какая-то сила. Белетар почувствовал, что стоит у таинственных врат, отворив которые он сможет, наконец, достичь невиданного доселе могущества и исполнить свою мечту.
   Отблагодарив хозяина, Грон в спешке собрался и отправился в путь. Ему предстояло неимоверное путешествие, но волшебный Трогонд сможет нести тяжелого всадника так долго и быстро как ни один другой конь на свете. Грон вновь был охвачен страстью охоты. Не желая мешкать, он пустился на поиски разгадки новоявленной тайны.

   Грон двигался на восток. Он пересек реку Киаран через Гвельские броды и миновал Темный Рубеж. Обошел стороной земли орков и, обогнув с юга Каменный Клык, очутился в Кор-Гороне – стране темных сил.
   Небо сплошь застилали черные тучи. Клубясь, они медленно плыли, гонимые холодным северным ветром, бушующим в поднебесье. Лишь изредка в их разрывах, среди рваных клочьев являлся серебряный лик луны, освещавшей ненадолго своим призрачным светом мрачную местность. Никогда не бывало здесь ни дождя, ни снега. Каменистая дорога петляла меж скал. Они стояли по обе ее стороны высоким зубчатым частоколом. В их глубоких расщелинах, гулко завывая, гулял ветер. Порой ему вторил вой неведомых тварей, бродящих в ночи. Средь валунов мелькали зловещие тени, и то тут, то там вспыхивали огоньки хищных глаз. По дороге во весь опор мчался всадник на черном коне. Это был Грон.
   Вдалеке вырисовывался силуэт скалы, опоясанной серпантином дороги. На вершине ее стояла башня. Там находилось логово темного мага, некроманта Улл-Роха. К нему то и направлялся Белетар. В удивительной жизни Грона имелось много тайн и загадочных знакомств. Никому неизвестным оставалось и то, какие пути свели его с этим древним служителем зла.
   Всадник на уставшем с тяжелой и долгой дороги коне задержался у основанья  скалы, стянул с руки перевязь. Длань бессильно повисла, лицо Белетара на мгновение исказила гримаса боли. Всадник тронулся дальше, неспешно приблизился к подножию башни. Здесь его уже ждали. Грон остановился и спешился. Навстречу ему вышел скелет, один из слуг Улл-Роха. На ветру развевались остатки одежды, а ветхие разбитые доспехи поскрипывали и гремели при его передвижении. До Грона донесся сырой запах склепа. Скелет приблизился и, взяв лошадь под уздцы, посмотрел на Белетара пустыми глазницами. Его нижняя челюсть зашевелилась, и из безъязыкого рта послышались звуки, похожие на шелест опавшей листвы. Шелест этот сложился в слова:
   - Я позабочусь о вашем коне. Хозяин ждет наверху. Вас проводят к нему.
   Белетар глянул ввысь. На вершине башни, на балконе мелькнула тень и скрылась в темном проеме. В следующее мгновение окованные железом двери башни с грохотом распахнулись, и из них вышло еще одно создание. Это был живой мертвец, держащий в руке факел, горящий колдовским зеленым огнем. Грон поднялся навстречу ему по высоким каменным ступеням. Разлагающееся и источающее отвратительный смрад существо, топчась на месте, развернулось и зашагало внутрь, пошатываясь и хромая. В башне царила темнота. Дышать здесь было практически невозможно. В застоявшемся густом воздухе смешались запахи склепа, тлеющей плоти и паучьих гнезд. Мертвец добрался до лестницы, начался долгий подъем. По пути они миновали множество помещений, в которых кипела работа. Из одних доносились истошные крики, из других рев чудовищ. Где-то шумели неизвестные механизмы, и раздавался шум ковки металла, а где-то бурлили котлы с колдовскими зельями.
   Наконец, они достигли вершины башни. Мертвец подошел к высокой двустворчатой двери и отворил ее. Грон вошел внутрь и очутился в небольшом чертоге. Вдоль стен его тянулись полки, уставленные бесчисленным количеством книг, свитков, пузырьков, кувшинов и разных загадочных и удивительных предметов: высушенных конечностей, крохотных двухголовых уродцев, плавающих в прозрачных сосудах. В центре стоял грубо сколоченный деревянный стол и два кресла. При этом одно из них, похожее на трон, с высокой спинкой и удобными подлокотниками, покрытое великолепной затейливой резьбой, было костяным. Под потолком на железных цепях висели два светильника, полыхающие зеленым пламенем. В темных углах на своих сетях сидели громадные пауки, внимательно наблюдая за Белетаром многочисленными светящимися глазами.
   Возле высокого стрельчатого портала в стене напротив входа, спиной к двери стоял кто-то. Когда вошел Грон, он повернулся. Это оказался худощавый сгорбленный старик, одетый в длинные, до пола лохмотья. На тонкой шее, торчащей из скрюченных тощих плеч, сидела большая лысая голова. Морщинистая кожа старика имела темно-серый  цвет с синеватым отливом и была испещрена язвами и рубцами. Крупные выпученные глаза светились зеленым, через впалые щеки проступали очертания черепа. Над сморщенными старческими губами нависал огромный, тонкий, крючковатый нос. В правой руке некромант держал посох высотой больше себя самого. Посох венчали большие рога, к которым на кожаных петлях были подвешены три черепа – орочий, волчий и человечий.
   - О-хо-хо, - сухо проскрипел старик, - Лорд Грон Белетар Кельдрунгский! Величайший из героев, грозный Воин Света! Что же привело его в мою скромную обитель зла?   
   - Я пришел к тебе по делу, Улл-Рох, - жестко ответил Грон. – Я обладаю неким предметом, несомненно, способным заинтересовать тебя. И если ты окажешь мне услугу, этот предмет станет твоим.
   При этих словах Белетар извлек что-то из кошеля на поясе, протянул вперед руку и разжал кулак.
   - Оборух! Кольцо Темных Знаний! – алчно прошипел некромант.
   Зеленый свет в его глазах загорелся еще ярче. Он приблизился. Черепа на посохе покачивались и постукивали, ударяясь друг о друга.
   Улл-Рох был древним магом, обладающим невиданными кладезями знаний и зловещей мудростью. Однако он не являлся мощным боевым некромантом. Он лишь сотворял заклинанья для них. И все же  придти в самое его логово было для Белетара делом рисковым. Грон не родился магом, но светлая сила человеческого духа, доставшаяся от великих предков, частичка Тайного Пламени горела в нем так горячо, что он мог противостоять темному колдовству. И то, что испепелило бы другого, его бы лишь обожгло. Да и магическая сила тех артефактов, коими владел Грон, была велика. Конечно же, одолеть некроманта в одиночку в его собственном укрытии он бы не сумел и, скорее всего, пал бы, но и для Улл-Роха эта схватка оказалась бы весьма тяжелой и непредсказуемой. Так что он не стал испытывать судьбу и, поглядев на кольцо, остановился. Рука Грона закрылась прямо у него под носом.
   - Я наслышан о твоих подвигах, Белетар, - словно сам с собой заговорил маг, вновь поворачиваясь к Грону спиной, и, обходя стол. – Бедняга Горгулур! Он долго скитался по Миру, творя славное лихо, и, наконец, попался в твои руки. Говорят, когда-то давно он завладел неким артефактом, и, благодаря ему, из просто сильного демона превратился в грозное и несокрушимое чудовище. Почти несокрушимое… Так кого же способен сделать тот артефакт из тебя, Воин Света? –Улл-Рох обернулся, и через плечо бросил на Белетара оценивающий взгляд прищуренных злобных глаз.
   Не обращая внимания на его слова, Грон спросил:
   - Так ты согласен на сделку, некромант?
   Улл-Рох остановился у стола. Провел по нему длинными костлявыми пальцами, на которых росли отвратительные загнутые желтые ногти.
   - О какой услуге ты хочешь попросить меня? – проговорил он.
   - Ко мне в руки попал свиток, написанный на языке некромантов. Я хочу знать, о чем в нем говорится.
   - И только лишь! А если там не окажется ничего серьезного?
   - Я готов рискнуть.
   Улл-Рох медлил. Он-то знал, что на тайном языке некромантов не пишутся несерьезные вещи и, скорее всего в свитке содержится некая тайна или скрытое предание. Наверняка оно уже известно ему, но открывать сокрытое постороннему не хотелось, так как было это делом запретным и опасным. Однако желание обладать предложенным кольцом, предметом невероятной ценности для любого некроманта, открывающим новые двери в глубинах познания, оказалось столь велико, что Улл-Рох согласился.
   Белетар передал магу свиток. А когда тот развернул, и, войдя в особое состояние, стал читать пергамент, в глазах его промелькнул какой-то недобрый огонек, но тут же погас, затушенный усилием воли. Прочитав, Улл-Рох разложил свиток  на столе, а рядом чистый пергамент и отошел. И тут через портал в покои колдуна ворвался вдруг порыв сильного ветра. Звеня, закачались цепи светильников. И один из углей, тлеющих зеленым огнем, упал прямо на пергамент. Тот мгновенно занялся пламенем. Но в тоже мгновенье к столу рванулся Грон и ударил раскрытой ладонью по огню.
   - Некромант! – заревел он. Не выдержав удара, массивный стол хрустнул и просел внутрь себя.         
   Улл-Рох в ужасе отпрянул в дальний угол покоя и заверещал:
   - Это лишь ветер! Я не властен над ним!
   Теперь, казалось, полыхали синие глаза Грона, и некромант пытался припомнить, видел ли он еще в ком-нибудь такую пучину ярости.
   Белетар не сводил с колдуна каменного взора, но отошел назад. У свитка сгорел лишь один угол, почти не затронув текста. Улл-Рох сделал рукой неуловимое движение, и над сломанным столом со звуком глухого хлопка появилось маленькое облачко зеленой мерцающей пыли, осевшей на чистый пергамент и превратившейся в письмена Дарлериона.
   - Здесь ты сможешь прочесть все на доступном тебе языке, - сказал маг.
   - А откуда мне знать, что там действительно написано тоже, что и в первом свитке? И не исчезнет ли это чародейство прямо у меня в руках, когда я покину твою башню?
   - Мои слова правдивы. И в этой сделке я был честен  с тобой, Белетар.
   - Поклянись, - Грон испытующе посмотрел на некроманта. Тот знал, о чем говорит человек.
   Зазвучало темное наречие, померкли огни светильников, а вокруг Улл-Роха сгустилась непроглядная тьма. Грон шевелил губами, повторяя слова, ведая каждое из них. Вот тьма сжалась в маленький сгусток и вошла в выставленную ладонь некроманта. Он остался стоять невредимым. Вновь разгорелось зеленое пламя. Теперь Грон мог быть спокоен, ибо знал, что это не пустые слова. За клятвой скрывалось грозное заклятье, сурово карающее всякого служителя Зла нарушавшего ее.
   Белетар положил обещанное кольцо на стол. Пробежал глазами по новому свитку, и, забрав оба их, спешно покинул логово некроманта.

   Волшебные предметы являлись большой редкостью, тем более, такие как кольцо Оборух. И хоть для самого Грона оно не могло быть полезным, кольцо имело огромную ценность. Однако сделка, совершенная Белетаром, того стоила. Как кстати оказалось Оборух у него под рукой! Когда Грон прочитал свиток, душа его возликовала. Ему не терпелось немедля отправиться в путь. Ведь наконец-то он нашел то, что так долго искал – не оберегающий и не придающий телесной мощи артефакт, но предмет, наделяющий истинной силой.
   В свитке говорилось о многом. О древней Войне Добра и Зла, о темном боге Тороне, и, наконец, о самом главном, об его оружии – Мече Тьмы. Много столетий назад силы Света одержали верх над Тороном. Но Меч они уничтожить не смогли и сокрыли его в надежном месте, о котором было ведомо лишь немногим. Однако каким-то неведомым образом об этом месте удалось прознать некроманту Голл-Гхорру – одному из тех, кто выжил после разгрома темного воинства. Он, а с ним демон Гордрог Ужасный, с остатками армий отступили из восточных земель Кор-Горона, куда оттеснили их люди со своими союзниками, на север, глубоко в горы, и, казалось, сгинули там. Но на самом деле они прошли долгий путь по тайным тропам и вновь появились за спиной у людских сил далеко на западе, в тех краях, откуда их начинал теснить враг. Много замыслов родилось тогда в их умах, но сбыться им не было суждено. Светлые силы настигли их и там. Гордрог был повержен и заточен в Черную Пирамиду, а Голл-Гхорр встретил свой конец во вновь захваченной им крепости Сеторэль-Тор.
   После того как Мудрейшие из Мудрых накрыли Дарлерион Стерегущим Взором и научили человеческих магов пользоваться им, дорога в Дарлерион для некромантов стала закрыта. Но вот, кто-то из людей, видимо стоявших у истоков нового колдовства, решили отыскать Оружие бога Тьмы или хотя бы собрать и сохранить знания о нем. Один из них, писавший этот пергамент, столь продвинулся в постижении темного знания, что овладел языком заклинателей мертвых. Но злодеев постигла неудача. Хранитель свитка стал жертвой, скорее всего, обыкновенных разбойников. Убив обладателя, они поглядели на свиток, и, увидев там непонятные закорючки, зашвырнули подальше, на всякий случай, не выкинув совсем. И через годы, неведомыми путями пергамент попал в библиотеку Лойна Гландора.
   Слугам Зла стало известно, что в развалинах Сеторэль-Тора, стоящих в местности меж южных отрогов Сердца Гор, обитает дух Голл-Гхорра. Живет он в посохе древнего некроманта. И проведя особый ритуал можно пробудить его и, подчинив, допросить о сокровенной тайне. Но сделать это возможно только лишь при помощи книги Улл-Оборуха, находящейся ныне в руках Сил Светы, и хранимой ими неведомо где.
   Далее в свитке описывался сам Меч Тьмы и те свойства, которыми он обладал. Свойства, никогда не скрываемые хозяином Меча, но успешно скрытые от людей Служителями Неба. Существу, завладевшему Мечом, дано было исполнить и получить то, чего он истинно желал больше всего на свете, чем горело все его сердце. Будь то безграничная власть, богатство, знания, исцеление от смертельных болезней и даже вечная молодость и красота. Однако это давалась не сразу. Поскольку Меч обладал собственной жестокой и кровожадной душой, сначала нужно было утолить его жажду  и щедро напоить свежей кровью новых жертв. Лишь тогда, вдоволь насытившись, он даровал владельцу свое могущество, которое распространялось и на тех, кто служил хозяину Меча.
   Подлый колдун Улл-Рох попытался схитрить, и не все слова в старом свитке остались целы, хоть новый, как и было обещано, точно повторял его. Часть их, в самом низу сгорела, оставив оборванной фразу: «Но тот, кто завладеет Мечом, покорится воле Торона и…» Но Грон вовремя успел затушить огонь. И главное, оставшись невредимо, открылось перед Белетаром. Уловки же жалких слуг Зла, предпринятые чтобы напугать случайного читателя, если такой вдруг найдется, не были достойны внимания Грона. А будь даже и вправду так, кто может покорить его, великого Воина Света, потомка прославленных королей?! Кто может сломить его волю, подобную гранитной горе?! Тьма, которую он ненавидит? Вздор! Все ее боги и демоны, коих он уже изничтожил немало, падут пред его силой!
   Грон всей душой радовался своей удаче, а быть может и веленью Небес. В погоне за Горгулуром ему вдруг открылось то, о чем он не знал и чего совсем не ожидал, но чем давно уже грезил. Сейчас Воин Света мчался обратно в Дарлерион, через Террион, по Королевскому Тракту в Веделон и дальше на запад. К Каменистому Взгорью, где лекари и чародеи быстро восстановят покалеченную и уже мертвеющую руку. В Гвеленор, где волшебные кузнецы починят броню. И тогда, в полной силе начнет он шествие к новому могуществу. Ведь Белетар отлично знал, где хранится темная колдовская книга древнего мага Улл-Оборуха. В мыслях своих Грон уже предвкушал, как завладеет Мечом, напоит его кровью врагов, и получит столь нужную власть. С ее помощью он пробудит от сна одряхлевшие сердца людей, вдохнет в них силу, и возродит из пепла времен Хадаруин, обретя давно утраченный трон. Орудие Зла обратится против него же. Грон со своим воинством сотрет с лица земли все, в чем есть Тьма. Он станет величайшим из земных владык, их предводителем. И блеск его королевства никогда уже не угаснет.   

* * *
   Некромант Улл-Рох стоял на вершине башни, провожая взглядом удаляющегося всадника. Когда тот окончательно скрылся во тьме, маг вдруг рассмеялся. Из его дряхлого тела раздались неожиданно сильные раскаты хохота, от которых содрогнулись окрестные скалы.
  - Глупый человек! Ты вознамерился завладеть Мечом Тьмы. Скоро, ведомый волей Великого Торона ты вернешься в Кор-Горон, к подножию Черной Башни и свершишь то, чему суждено случиться!
   Улл-Рох опасался, что, открыв Белетару содержимое свитка, он принесет вред тем Силам, которым служит. И какова же была его радость, когда все оказалось совсем наоборот.

* * *
   Уже на исходе зимы бесконечные странствия Грона привели его в Тальмиррион, великий вольный город, с древних времен стоящий в самом сердце двенадцати Гвеленорских Земель. Он располагался средь лесистых холмов на западном берегу реки Лериан, что несла свои воды с Синих Гор на северо-восток. В объятьях серпа реки, выгнутого к восходу, на десятки футов над водой вздымалась в легкую дымку отвесная скала. На самой вершине ее высилась каменная фигура с мечом в руках и чуть расправленными крыльями. Небесный Хранитель Тальмирриона взирал на пенящуюся черную воду, на пологий правый берег Лериан, с заливными лугами и, приютившими множество селений, плодородными землями, стелющимися вдаль и сливающимися с небом. За его крылатой спиной вырастал город. На своих могучих плечах скала держала Башню Правителя и Дом Высокого Совета. За ними по покатым северным и западным склонам к речным пристаням спускались многочисленные постройки, разделенные и обнесенные снаружи двумя стенами, сложенными из светлого серого камня. Меж остальных зданий на невероятную вышину поднималась сияющая четырьмя золотыми шпилями башня Ордена Благословенного Огня, на вершине которой днем и ночью полыхало негасимое пламя. Красотой и величием Тальмиррион превосходил все города Трех Королевств. А люди, живущие здесь, трепетно хранили память о Древних, об их знаниях и обычаях. Потому они гораздо больше походили на своих славных предков, нежели народы прочих земель, и заметно отличались от них особой статью.
   Именно здесь находилась Башня Мудрости – хранилище, сосредоточившее в себе едва ли не все знания древнего мира и людей, которые их изучали. Ее стены скрывали великое множество книг, в том числе и колдовской том Улл-Оборуха. Но Башня стояла посреди города, и помимо ученых мужей ее надежно охраняла многочисленная стража. Так что незаметно завладеть желаемым Белетару не представлялось возможным. Однако, к сожалению, не все обитатели Тальмирриона были исполнены благочестия. Здесь жило предостаточно обычных, ничем не выдающихся людей, а попадались среди них и отъявленные негодяи. При том некоторые из них являлись как раз весьма выдающимися. Именно к их помощи и решил прибегнуть Грон, чтобы осуществить задуманное.   

   Погожим утром, когда поднялось солнце и, уже по-весеннему пригревая, светило в ясном голубом небе, Белетар отправился на кладбище Тальмирриона. Добравшись до места, он оставил коня у привратника, и не спеша, зашагал в самую его глубь. Грон попал в настоящий город мертвых, лежащий под сенью огромного храма. Под ногами шелестели, чуть припорошенные снегом, мертвые листья давно ушедшего лета. Множество дорожек разбегались и терялись среди пригорков и в тени деревьев, чьи голые ветви тихо шептались, передавая друг другу старые тайны, питающие их корни. Отовсюду виделись скорбные фигуры, украшавшие надгробья и склепы, и поражавшие искусством своего исполнения. Они возносили взоры к небу или смиренно склоняли головы, складывали руки в молитве или прижимали их к груди. В своем множестве они казались живыми. Это были жители города мертвых.
   Донесся голос храма. Мерно накатывались, обволакивая все вокруг удары колокола. Среди надгробий Грон нашел одну старую неприметную могилу. У нее он остановился и возложил к серому, поросшему мхом камню две черные розы, столь редкие и дорогие, особенно в это время года. Вдруг Белетар почувствовал за спиной чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, он увидел коренастый старый дуб. На его высохшем суку сидел ворон. Когда Грон повернулся, птица звучно каркнула, и, взмахнув черными крылами, улетела прочь. Белетар постоял над могилой еще немного и направился к выходу. Никому не было ведомо, какого усопшего родича или друга навещал он сегодня.    
 
   Перед самым закатом Грон выехал за внешнюю стену. Проскакав с милю, он оказался у развалин древней башни, одиноко, стоящей на поросшем лесом холме. Спешившись, Белетар неторопливо стал вышагивать средь каменных останков, явно ожидая кого-то. И вот, когда огненный диск коснулся дальних запорошенных снегом холмов, синеющих на западе, за спиной Грона раздался шорох. Воин медленно повернулся. Прямо  перед ним стоял человек. Вблизи не было никаких заграждений. Это значило, что таинственный пришелец явился не только что, а бесшумной тенью проследовал за Белетаром, и, подойдя вплотную, нарочно дал знать о своем присутствии. Его фигуру среднего роста и сложения облекал темно-серый плащ. Из-под глубоко надвинутого капюшона виднелся только острый подбородок и тонкие губы, застывшие в зловещей полуухмылке.      
   - Какая честь! – раздался низкий приглушенный голос, одновременно заискивающий и надменный, неприятно ухмыляющийся и проникновенно таинственный, заинтересованно доверительный и отгороженный непреодолимой пропастью отчуждения и пустоты. – Сам достопочтенный лорд Грон Белетар Кельдрунгский, обратился к нам. Что же понадобилось ему?
   Грон поведал незнакомцу, чего желал от него. Тот в ответ глухо усмехнулся, не размыкая губ, и проговорил:
   - Башня Мудрости?.. В последнее время интерес к ней весьма возрос. Вот только чей интерес? Конечно же, помимо вашего, - усмехнулся он. – Не так давно наши добрые друзья из Серого Братства пытались проникнуть туда. И, как и следовало от них ожидать, - неудачно. Их поймали и перебили. Любопытно, какую же цель они преследовали. Уж не ту ли самую, что и вы? - незнакомец помолчал немного, а затем продолжил. – Но в любом случае, после упомянутых мною событий, стража Башни усилена, возросла и ее бдительность. Поэтому совершить то, о чем вы просите, лорд Белетар, будет очень и очень трудно. Практически невозможно.
   Грон понимал, что его собеседник всего лишь набивает себе цену. Предлагаемая работа была сложна и опасна, но для людей, к которым он обратился, она далеко не являлась пределом возможностей. Однако пришедший вряд ли стал бы лгать о минувшем покушении на Башню Мудрости. Белетар верил его словам, и слова эти весьма тревожили его. Действительно, кто и зачем посылал туда воров? Неужели некромант знал о Башне Мудрости и опередил его? Вдруг и вправду кто-то еще посвящен в тайну и уже ищет Меч Тьмы? А вдруг этот кто-то – его истинный хозяин? От мысли этой на душе у Грона стало хмуро. Но, слишком много вопросов! Оставив раздумья на потом, он вернулся к разговору.
   - Я никого и ни о чем не прошу, - отвечал Белетар. – Я предлагаю работу и хорошие деньги за ее выполнение.
   - Деньги? – незнакомец как будто ненадолго задумался. – Странная вещь, не правда ли? Но вы же знаете, лорд Белетар, они всегда интересовали нас в весьма малой мере…
   Грон знал, к кому обращался и предвидел такой ход событий. Но у него имелись свои козыри. Сейчас, после раскрытия тайны Меча, в жизни Белетара пробил решающий час. Пришло время воспользоваться всем тем, что накопил он в долгих странствиях и тяжелых сражениях. Все свои сокровища Грон готов был отдать, чтобы достигнуть желаемого. Он уже смог заманить ими старого некроманта, и рассчитывал поступить также и теперь.
   - Но кроме денег я могу предложить еще кое-что, - промолвил Белетар.
   Незнакомец лишь вопросительно склонил голову набок. Из-под капюшона в багровом свете заката блеснули его темные глаза. Этот загадочный человек, будто бы ждал подобного предложения. Так же, как и Грон, он знал, с кем имеет дело, и ведал о его возможностях, отнюдь не ограничивающихся деньгами. Следовательно, и требовать с него стоило гораздо большего.
   - Я подумал, - продолжал говорить Белетар, - что вас сможет заинтересовать некая безделушка, осколок старинного кольца.
   Человек в сером плаще едва заметно встрепенулся.
   - Неужели вы говорите о том, о чем я подумал?
   Грон значительно кивнул.
   После недолгого молчания незнакомец заговорил вновь:
   - Лорд Белетар, вы человек высокой чести. Ложь и обман вам неведомы. И если вы говорите, что обладаете частью Кольца Теней, значит, так оно и есть. Что ж, за такую плату мы выполним предложенную работу.
   Собеседник Грона опять выдержал небольшую паузу и затем добавил с улыбкой:
   - Но и от великодушно предложенных вами денег, мы тоже не отказываемся.
   Оговорив все условия, они распрощались. Незнакомец в сером плаще зашагал прочь, и, достигнув обломков каменной лестницы, словно растаял в сгущающейся тьме. Белетар сел на коня и отправился в город. Недолго осталось до закрытия врат. В пути Грон думал о прошедшей встрече. Он не знал того незнакомца, но ведал от кого тот пришел, и почему говорил о себе как о многих. В обширных землях Дарлериона хватало места для всех. В разных его уголках обитали воины и герои, короли и правители, ученые и чародеи. Конечно же, были здесь и свои злодеи. Они занимались всеми возможными из своих злодейских ремесел, кто по одиночке, кто в шайках, а некоторые объединялись в целые сообщества. Наиболее долговременными и известными являлись два из них. Первое – Серое Братство, самое разветвленное и многочисленное. Оно являло собой целую подпольную армию с весьма разношерстыми рядами, начиная с мелких мошенников и карманных воришек, и заканчивая отпетыми головорезами. Но все-таки в большей степени, Серое Братство считалось сообществом воров. А вот второе – самое зловещее, Черное Братство, состояло из наемных убийц. По численности оно в десятки (а может и в сотни) раз уступало Серому, и все же нуждающийся в их услугах человек, всегда мог связаться с черными братьями. Но помимо этих двух существовало еще одно сообщество, гораздо менее известное, зато куда более старое и можно даже сказать древнее. Говорят, что именно оно послужило когда-то прообразом для создания первых двух, и само слово «братство» они переняли от него. Оно именовалось Братством Теней. Мало кто знал о его существовании. Кто-то слышал только загадочные и мрачные истории о нем. И лишь весьма немногим людям были неведомо откуда известны ключи и пароли, необходимые для связи с Тенями. Но и они прибегали к их услугам лишь в самых крайних случаях. Страх и тайна окутывали Братство Теней. Состояло оно из воров, в мастерстве с которыми не мог сравниться никто. А при необходимости эти воры выказывали  и иные умения, без труда расправляясь с теми, кто вставал у них на пути. Их истинные цели оставались неведомы. Воровством они лишь зарабатывали деньги для их достижения и поддержания Братства. На самом деле деньги действительно мало интересовали их. Они часто могли отказать. Но Белетар знал, что они захотят вернуть некогда принадлежавший им артефакт. Кольцо Теней – предмет древнего мира, окутанный клубком собственных длинных историй. Рассказывали, что оно превращало вора в едва различимую тень и обладало еще какими-то волшебными свойствами. Созданное в давние времена, оно натворило немало бед, и было разбито на две части, после утерянные. Одну из них и раздобыл некогда  Грон. И теперь она может очень помочь ему. Однако с этого момента нужно быть настороже и глядеть в оба. Братство Теней не пользовалось бесчестной и подлой репутацией. Но все же Тени слыли весьма странными людьми со своими понятиями о чести. Так что следовало остерегаться того, что ради своих интересов они пойдут на все что угодно. А Белетар знал – пара проворных убийц может оказаться гораздо опаснее и смертоноснее целого скопища демонов и чудовищ.
   Грон скакал меж холмов, погрузившихся в густые и вязкие темно-синие сумерки. На западе догоравшим костром багровело остывшее солнце. За долгий день оно отдало весь свой свет и тепло. И теперь, усталое, уходило на покой, чтобы завтра опять взяться за работу – пробуждать и согревать Мир, простирающийся подле него.   


                Глава 3
                Война доблести и страха

   На следующее утро, попрощавшись с Робом Глинсом, они отправились в путь. Впереди стремительно шагал Эртагир в своем плаще, с малой сумой и свертком за плечами. За ним ковылял Герион. С собой он не взял почти ничего, зато облачился в общипанную барсучью шапку, длиннополую, ниже колен, шубу, сшитую из черных и рыжих козлиных шкур, а в правой руке держал длинный дорожный посох с навершием из железной дуги на вроде кирки. На душе у него было тревожно. Вот уже больше года он не покидал пределов Эдвина. Время от времени Герион замечал на себе любопытные взгляды редких в ранний час прохожих. Они провожали чужака, странным образом появившегося среди них, и столь же странно уходящего  в компании какого-то проходимца. Вряд ли кого-нибудь кроме старины Роба огорчит его уход. И все же Гериону не хотелось покидать это место. За долгие годы скитаний тут он обрел покой, жилище и даже друга. Быть может, когда-нибудь ему удалось бы усмирить боль прошлого. Ведь здесь он был простым человеком, плотником. На его плечах не лежало тяжкое бремя страшных тайн и ответственных миссий, от выполнения которых зависела судьба Мира. Здесь он не должен был никого убивать. Здесь он мог стать свободным. Здесь он мог стать собой. Собой, а не смертоносным орудием рока.
   Скоро последние дома города, ограда из колючего кустарника и ров остались у них за спиной. Герион обернулся и напоследок взглянул на Эдвин. Он знал, что, возможно, видит его в последний раз. Что-то тихонько кольнуло в сердце, и Герион с удивлением понял, что это печаль. Как ни странно, но среди кошмара последних лет, время, проведенное им в крохотной коморке захолустной таверны, казалось самым тихим, спокойным и светлым в его жизни, а коморка и таверна успели стать родными. Теперь же Гериона ожидал опасный путь, сокрытый тьмой неизвестности. Он глядел на спину идущего впереди Эртагира, мрачного вестника прошлой жизни. Куда он ведет его? К великим трудностям и испытаниям, а быть может и к смерти. Гериону предстояло победить свою слабость и боль, и вновь стать воином. А после во что бы то ни стало выполнить одно из самых сложных и смертельно опасных заданий, избавив Мир от тени древнего Зла. В этом заключался его долг. И возможно в этом, а не в мирной жизни, была его судьба. Так думал Герион и, пробуждая в душе старые клятвы, готовился выполнить свой долг и принять свою судьбу.
   Путники шли на восток через обширную равнину, лежащую меж рек Лериан и Тиалод, несущих свои воды к Хрустальному озеру. Равнина была плоской и лишь местами вздымалась волнами невысоких пологих холмов. Мимо проплывали белые поля и голые черные леса. Эртагир и Герион миновали несколько маленьких деревушек, пересекли большую дорогу. Движение по ней было бойким, ведь она вела с Севера к столице Калерима, славному городу Веделону. А там сейчас шло строительство небывалого по красоте и величию Храма Небес. Слухи о нем переполняли королевство и утекали далеко за его пределы. Богатый король не жалел денег на свою исполинскую затею и щедро платил строителям. Поэтому рабочий люд, желая хорошенько подзаработать, стекался туда даже издалека. Особенно с Севера: из Гелен-Глинда и других ремесленнических и шахтерских городов. Туда везли камень, драгоценные металлы и самоцветы.
   Скоро Герион понял, что «парой дней» Эртагир мерил путь по себе, а для обычного человека это означало путешествие изнурительное и едва выносимое. После полудня мороз стал спадать. Небо сплошь затянуло молочно-серой пеленой. Идти по громадным сугробам, от тепла ставшим  тяжелыми и вязкими сделалось невероятно тяжело. Однако Эртагир  продолжал шагать без передышки, не сбавляя скорости. А вот Герион был уже на последнем издыхании. То и дело спотыкаясь, переходя порой чуть ли не на бег, он тащился за Эртагиром шагах в двадцати. Наконец Герион не выдержал, остановился и сел прямо в сугроб. Он стащил с себя шапку, зачерпнул ладонью снег и принялся его есть, а потом растирать им лицо. Опустив голову, Герион замер, тяжело дыша. Подняв глаза, он увидел, что над ним стоит Эртагир.
   - Почему ты не дал мне взять с собой флягу с настойкой? С ней мне было бы легче! – обратился к нему Герион.
   - А когда нам придется сражаться, то в одной руке ты будешь держать меч, а в другой бутылку со своим гадким пойлом? Мне становится страшно от мысли, что судьба целого Мира может оказаться в руках такого человека как ты.
   Более не требовалось слов. Обо всем говорил взгляд Эртагира. В нем сверкало презрение, но, кажется, виделось и что-то еще. Может быть боль или отчаяние. Ведь когда-то он знал Гериона великим воином, своим верным соратником. Каково теперь было ему смотреть на эту жалкую развалюху? Эртагир отвернулся и зашагал прочь.
   Герион был раздавлен. Он понял, что не справится, что будет обузой для Эртагира и только все испортит. Он был воином. Но стал никем. Ему нужно вернуться. Так будет лучше. И Герион уже собрался встать и повернуть назад. Но тут он взглянул на одиноко уходящего вдаль Эртагира, и что-то произошло внутри него. За последние семь лет он не раз в мыслях корил себя, но никогда это не было столь обжигающе ясным. Словно тот прежний, настоящий Герион вырвался из тягостных пут. Будто только что Эртагир, он смотрел сверху на сидящее на снегу создание. «Чьему голосу ты внемлешь?! – безмолвно воскликнул Герион. -  Голосу слабости! Называешь Эртагира бессердечным, а каков ты сам? Он выстоял пред лицом боли и ужаса и остался верен долгу. А ты семь лет жалел себя и думал лишь о себе. Но пришла пора подумать о большем! Прочь мысли о таверне и коморке. Я не крыса, что бы забиваться от страха в нору. В конце концов, я долго пытался спастись, убежать от него, но мне это не удалось. Так быть может мое спасение и есть в моем долге, и, посвятив себя вновь борьбе с великим Злом, я забуду о своей боли. Истинно так! Я не желаю больше быть рабом страха, рабом Умрока, гадкого порождения Тьмы. Я должен идти вперед и сражаться ради жизни, ради людей и земли, солнца и неба, ради нашего светлого Мира».
   Отголоски подобных мыслей и раньше посещали Гериона. Но все они тонули в пучине отчаяния и боли, подкрепленных пьянством. Сейчас же в душе Гериона Пьяный Гэб забился в угол и дрожал, не смея перечить неведомо откуда взявшемуся грозному воину. Это была первая выигранная битва в грядущей долгой и тяжелой войне доблести и страха, в новой Войне Света и Тьмы.
_____

   На закате второго дня, когда уже начали опускаться на землю скорые зимние сумерки, путники достигли своей цели. Дорога убегала далеко вперед. Справа от нее на обширном пологом холме темнели дома небольшой деревни. Левее, может быть, в миле от селения стояла одинокая усадьба. От нее рукой было подать до небольшой речки, что несла подо льдом свои воды, впадая дальше на севере в могучий Тиалод.
   К одинокой усадьбе и направились Эртагир с Герионом. Когда идти оставалось не больше сотни ярдов, из-за ограды навстречу им выскочили два крупных косматых пса черно-белой масти. Добежав до путников, собаки принялись кружить вокруг них, заливаясь громким лаем. Так они проводили Эртагира и Гериона до самого дома. За низкой оградой располагался обширный двор, вмещавший кузню, из которой доносились удары молота, и валили дым, и само жилище. Деревянный, стоящий на камнях дом был одноэтажным, но длинным и занимал немало места. Так строили в дальних землях и в давние времена. На ступенях крыльца, обнесенного могучими столбами с искусной резьбой, стояла молодая женщина в простой крестьянской одежде, со столь же простым, как и ее платье, но красивым лицом, ясными серыми глазами и светло-русыми волосами, выбивающимися из-под накинутого покрова. Позади нее, из-за приоткрытой двери выглядывала совсем маленькая девочка с тряпичной куклой в руках. Бегавшие во дворе два похожих друг на друга мальчугана лет шести также подошли к крыльцу. И все они с любопытством воззрились на нежданных гостей.
   - Сим, Дот! Да уймитесь же вы наконец! – прикрикнула женщина на неугомонных псов. Те, еще пару раз гавкнув, повиновались, отойдя в сторону, но, продолжая подозрительно поглядывать на незнакомцев.
   - Достатка твоему дому и здоровья тебе и твоей семье, хозяйка! – заговорил Эртагир, стоя у ограды.
   - И вам того же, добрые путники, - ответила женщина приятным голосом.
   - Вы, должно быть, ищете ночлега?  - растерянно добавила она. Видно гости сюда заходили нечасто. Да и в самом деле, странным было идти проситься на ночлег не в деревню, а в одиноко стоящий на отдалении дом.
  - Несомненно, эти добрые люди переночуют у нас, - вдруг послышался голос из кузни. Оттуда вышел высокий человек могучего склада, одетый в кожаный фартук прямо на обнаженный торс. Длинные светлые волосы были подобраны ремешком, на крупном добром лице среди окладистой бороды теплилась дружественная улыбка.
   Кузнец подошел к путникам. Это и был Одгар, еще один Хранитель Тайного Пламени. Рядом с высоким, но худощавым Эртагиром и коренастым Герионом, он более всего походил на великого воина.
   - Это мои старые друзья, Лорона. Можешь не беспокоиться. Иди-ка лучше в дом да приготовь нам знатный ужин, любимая.
   Лорона скрылась за дверью, уведя за собой и всех детей. Не смотря на увещевания мужа, в глазах ее виделось неясное и ей самой беспокойство. Видно чуткое женское сердце чувствовало, как некая чужая сила стоит темной тенью на пороге, готовая ворваться в ее жизнь и разрушить ее, отняв самое дорогое.
   Одгар проводил жену взглядом, вытер огромной рукой вспотевший лоб. От его жаркого частого дыхания клубился пар.
   - Герион, Эртагир. Я рад видеть вас, друзья, - заговорил он. – Семь лет уже прошло… А ты сильно изменился, Герион. Тебя и не узнать.
   Герион в ответ лишь, глуповато улыбнувшись, закивал головой. Он помалкивал, как и было ему заранее велено Эртагиром.

   В  темной кухне, возле очага, за большим столом собралось все семейство Одгара: он сам, его жена, трое их детей и пожилые родители Лороны. Встреча старых друзей вовсе не походила на таковую. Ужинали в тишине, и как не старался Эртагир, разговора не получалось. На все его вопросы Одгар отвечал просто и кратко, а сам ни о чем не спрашивал. Он не хотел заставлять гостей из своего прошлого лукавить и врать, а правдивые ответы об их жизни и о делах их не должны были звучать при его семье. Дети и старики, непривыкшие к присутствию посторонних тоже помалкивали. Лорону же не покидало скрытое волнение. Было очевидно, что Одгар не рассказывал ей о своей прежней жизни. Но вряд ли он стал бы говорить ей неправду. Скорее он просто молчал, уповая на ее доверие и понимание. И все же такое безмолвие давало понять, что прошлое Одгара было непростым, возможно очень опасным и страшным. О прочем оставалось лишь гадать. Лорона смирилась с подобным положением, но вот нежданно из этого прошлого явились двое незнакомых людей, и это явно не сулило ничего хорошего. И теперь Лороне оставалось только надеяться на то, что все обойдется: ее муж не поддастся никакой силе и все останется по-прежнему.
   Закончив трапезу, семья разошлась спать. За столом остались лишь трое мужчин, чтобы, как сказали они сами, обсудить кое-какие дела. Однако же разговор не начался и теперь. Все трое молчали, прихлебывая эль из большущих кружек. Наконец, Одгар сделал пару знатных глотков, утер бороду и тихо сказал:
   - Время пришло… Вы уже нашли его?
   - Я точно знаю место, где он хранится, - ответил Эртагир.
   Герион удивленно взглянул на Одгара. Сам он в пьянстве потерял и себя и счет дням. Увидев в таверне Эртагира, он просто испугался, но ничего не понял, а про Меч Тьмы вспомнил лишь после напоминания. Герион думал, что и Одгар забыл о нем, и потому так спокойно и с искренней радостью встретил их. Но оказалось, что он помнил и с самого начала знал, зачем они пожаловали. Одгар не стал ни о чем их расспрашивать, и сразу перешел к делу. А спокойствие его объяснялось огромной внутренней силой и уверенностью. Вот только в чем состояла эта уверенность, еще предстояло узнать.   
   - Ты очень нужен нам, Одгар, - проговорил Эртагир, - Герион слаб. Вдвоем мы не справимся.
   Одгар молчал, но Эртагир не унимался:
   - Ведь ты же клялся! Это твой долг.
   - То, что сотворили мы семь лет назад не искупить ничем, - заговорил Одгар. – Три жизни не восполнят десятки смертей. Но вы видите мой дом, мою семью, моих детей. Теперь я спасаю Мир так. Вот мой удел.
   - Но пойми же, Одгар, ведь я призывая тебя не на войну с другим королевством. Наш враг – само Зло. И мы должны спасти от него все живое и светлое. Иначе погибнут все, в том числе и твоя семья. Жизнь закончится.
   - Я содержу трех детей и двух немощных стариков. Лорона не сможет прокормить их одна, к тому же она ждет еще одного ребенка. Им никто не поможет. Спасем ли мы Мир или нет, моя семья все равно погибнет, если я сейчас уйду. Тогда жизнь для меня закончится в любом случае. Я много убивал, но губить своих детей я не стану.
   Эртагир тоже чувствовал силу и уверенность Одгара. Это был не замученный кошмарами и спившийся Герион. Стало ясно, что Одгар все окончательно решил для себя, и переубедить его невозможно. Эртагир не смел унижать его, называть предателем и трусом. Здесь не могли помочь никакие речи и убеждения, и Эртагир сдался.
   - Что ж, ты сделал свой выбор, - тихо произнес он, поднялся и отправился на ночлег.
   Одгар и Герион остались вдвоем. Они сидели молча. Вдруг заговорил Герион:
   - Знаешь, Одгар, а я завидую тебе. Завидую и восхищаюсь. Ты был прав, я сильно изменился за последние годы. Вот что изменило меня, - сказал он и поднял кружку с элем. – Это и нестерпимое чувство страха и боли. Я так слаб, что не смог справиться с ними. А ты оказался сильнее и избавился от них, сумел жить дальше, творить благо.
   - Да, я создал семью, сотворил благо. А ты ошибся и стал искать утешения не там, где стоило бы. Но я понимаю тебя, Герион, очень хорошо понимаю. Ты пытался забыться, убежать от боли и страха. Меня вело тоже желание. Я нашел покой в любви к Лороне, в нашей семье. Но если их не станет, меня вновь захлестнет волна ужаса, я просто сойду с ума. Умрок был коварен. Он избрал своим оружием боль и страх – постыдные чувства для воина. Мы должны презирать их, а вместо этого они властвуют над нами. И от того становится еще невыносимее. Но нужно понять, что это уже не наши чувства. Это ядовитое жало Тьмы, которое навеки поразило наши души. И никто из нас не способен противостоять им.
   - А как же Эртагир?
   Одгар пожал плечами:
   - Значит, он оказался сильнее. Но кто знает, что творится в его душе… Пойдем-ка спать, друг.
    Этой долгой зимней ночью Гериону опять не спалось. Не смотря ни на что осознание собственной слабости и страх того, что он не справится, не оставляли его. В душе он очень надеялся на то, что Одгар согласится идти с ними – тогда будет легче. Но этого не произошло, и за судьбу целого Мира по-прежнему отвечали двое – он и Эртагир. Герион долго размышлял, но вот мысли его стали затихать, и он провалился в глубокий спокойный сон, каким не спал уже очень давно. Быть может, сказалась усталость, а может тепло, и покой дома Одгара.
_____

   Следующим утром двое путников поднялись затемно, и едва только солнце успело подняться над землей, снова отправились в дорогу. Они миновали замерзшую реку, и скоро уже пропали из виду одинокий дом кузнеца, холм с незнакомой деревней. Эртагир о чем-то раздумывал и не спешил.
   - Должно быть, Одгар неправ, но все же я восхищаюсь им, - заговорил, идущий рядом с ним Герион. – И в тоже время еще сильнее чувствую свою ничтожность. Я целиком поддался темной воле Умрока, сбежал из Ордена, но и вне его не сделал ничего хорошего, а только разрушил себя самого. А Одгар создал семью, принес в этот Мир что-то светлое.
   Эртагир смерил Гериона взглядом, негодующе качнул головой и ответил:
   - Должно быть, неправ… Одгар невыносимо неправ! Он ничтожный трус и предатель, гораздо хуже тебя! Сбежав из Ордена, ты все же вспомнил о долге и нашел силы вернуться. Ты пропадал в пьянстве, но отвечал только за себя. А Одгар все рассчитал и спрятался от собственной совести за юбку жены и за детей. Ради спасения всего живого он должен бы был пожертвовать всем, даже своей семьей. Но ему наплевать на все, кроме себя.
   Герион понуро закивал головой. Как ужасно видеть плохое в благом, черный корень трусости в светлом древе любви и заботы. Но, пожалуй, Эртагир как всегда был прав.
   Разговор стих, едва успев начаться, и более не возобновлялся. Путники шли в тишине. Эртагир вновь прибавил ходу, и Герион скоро стал отставать, с трудом нагоняя его.

   День за днем, лигу за лигой они шли на северо-восток. Перейдя реку Тиалод, путники вошли в Эледар, обширнейшее из Трех Королевств Дарлериона. Могуществом и славой оно также превосходило своих соседей Калерим и Гордорин. Населяли его потомки древних воинов, пришедших сюда в стародавние времена с дальнего запада. В конце Великой, но позабытой уже Войны они дольше остальных преследовали силы Зла, а после так и остались стражами Дарлериона, по сей день, охраняя Темный Рубеж. Это были величественные суровые люди, отважные, сильные волей и телом. И хоть нынешние их потомки стали не столь доблестны и могучи, все же достойнейшие из них отличались теми же чертами.
   За время пути Эртагиру и Гериону приходилось останавливаться на ночлег в самых разных местах: домах бедняков, неприглядных придорожных гостиницах. Но даже самый худший из тех клоповников, был куда лучше нынешнего положения двух путешественников. В этот день Герион окончательно выбился из сил, опять рухнув на снег. Эртагир, видя, что тот и вправду очень устал, позволил ему отдохнуть. Но это нарушило его планы, и они не успели достичь жилья до темна, и ночь настигла их в пути. Эртагир и Герион шли через лес по безлюдным землям приграничья, пользующимся дурной славой. Их окружал только снег, мрачные силуэты деревьев и непроглядная темнота, пронзенная в вышине белыми иголочками звезд, тщетно пытающихся осветить странникам путь. Эртагир двигался безмолвно, прислушиваясь к окружающей их тишине. Он не упрекал Гериона, но тот все равно чувствовал себя виноватым. «Вот я и начал приносить неприятности», - думалось ему. Мучился он и другим. Как только вокруг них сгустилась тьма, где-то в глубине его души проснулась мерзкая маленькая тварь. Осторожно, потихоньку она стала выползать наружу, питаться окружающим мраком, и расти, расти. И вот уже ее липкие, леденящие щупальца окутали всего Гериона. Да, это был страх. Не чувство опасности необходимое любому живому созданию, а именно страх – безумное чудовище, подавляющее волю, ведущее человека к оцепенению и гибели. При свете дня, среди людей, можно было сколько угодно обещать самому себе, никогда больше не поддаваться ему. Но стоило только опуститься на землю ночи, придти одиночеству, как Герион бессильно сдавался и нарушал обещания. И тут же из запертых уголков памяти стали вырываться жуткие образы. Гериону казалось, что кто-то идет позади, и вот-вот положит ему на плечо когтистую лапу. Что деревья – это притаившиеся монстры. Что сейчас Эртагир обернется и окажется кошмарным демоном, как те дети в монастыре. Герион понимал, что это безумие, но ничего не мог поделать с собой. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не закричать и не броситься в придорожные кусты, и, притаившись там, дрожать от ужаса. И вдруг слева от дороги среди деревьев мелькнул какой-то огонек. Страх сжал сердце Гериона железной рукой и стал невыносимым. Он готов уже был запаниковать и побежать прочь отсюда. Но вот в его душе, средь сумерек и тумана вновь показался могучий силуэт. Тень пробуждающегося воина. Пока он не достаточно силен, чтобы победить страх, но при восстании его щупальца чудовища ослабли, оно сжалось и попятилось назад. Воин очертил размытые границы страха, и указал, что это есть определенный враг – ненавистный Умрок. В сердце Гериона вспыхнула злоба и негодование. Они обожгли и разбили ледяную хватку ужаса, отбросив его прочь.
   Герион пригляделся. Действительно, недалеко от дороги за деревьями что-то светилось. Кажется, там горел костер. Но Эртагир продолжал двигаться дальше. Неужели он ничего не заметил? Герион остановился и тихонько спросил:
   - Эртагир, ты видишь?
   - Вижу, и что с того? – оглянулся тот.
   - Интересно, что там.
   - Что-то ты больно любопытен для того, чье сердце сковано страхом, - зло проговорил Эртагир. Но, видя, что Гериона не тронули его слова, добавил:
   - Мы не должны рисковать и отвлекаться от нашей Задачи. Слишком многое зависит от нас.
   Не дожидаясь ответа, Эртагир отвернулся и зашагал дальше.
   «Пожалуй, он прав», - подумал Герион. И тут внутри него зазвучал другой голос, голос старого Гериона: «Ну уж нет, Пьяный Гэб! У меня есть своя голова на плечах, и Эртагир мне не хозяин! Быть может, там собрались на ночевку другие путники. Дорога через ночной лес опасна и лучше будет присоединиться к ним. А может, кто-то попал в беду и ему нужна помощь». И, скорее всего, именно так оно и было. Герион всегда обладал особым чувством – чувством близкой беды. И сколь ни казалось оно диковинным и странным, никогда не обманывало его. Герион поправил шапку, взял посох подмышку и погрузился в темные объятья леса. Он старался идти бесшумно, как когда-то умел. Вот он подошел ближе. Облепленные пушистым инеем, ветви стоящих впереди деревьев освещал подрагивающий алый свет, слышался треск костра, и пахло жареным мясом. Вдруг за спиной раздался шепот:
   - Будь ты проклят, Герион! Что ты делаешь?! – бесшумной тенью появился позади Эртагир.    
   Герион в ответ лишь приложил палец к губам и осторожно двинулся дальше. Эртагир вынужден был последовать за ним. Скоро они добрались до лесной поляны, и замерли, спрятавшись за стволами деревьев. Взгляду их предстала такая картина.
   На правом краю поляны стояла большая повозка на полозьях. Вокруг нее и на ней самой валялись разбросанные вещи. В повозке находился связанный человек, а рядом с ним окровавленный мешок. В снегу лежал мертвый мул. А посреди поляны горел костер, и над ним, на громадном вертеле жарился другой мул. Возле костра сидели два существа огромных размеров, один спиной к Эртагиру и Гериону, второй напротив него. Это были лесные тролли.
   Герион повернулся к Эртагиру и прошептал:
   - Человек в повозке жив. Ему нужно как-то помочь.
   Эртагир промолчал, лишь оглядел поляну, посмотрел на троллей и встал в полный рост. Он сбросил с плеча суму и взял сверток. Потертая ткань упала на снег, а в руках у Эртагира оказались два меча. Он вынул их из ножен, и треугольные клинки вспыхнули в свете огня, словно в радостном предвкушении схватки. Покинув тень, Эртагир вышел на край поляны. Дальний тролль уставился на него, а потом жутко заревел и вскочил на ноги. Вслед за ним поднялся и повернулся к незваному гостю второй. Далеко на севере обитали еще более гигантские, горные тролли. Но и эти два чудовища, облаченные в кое-как сшитые, плохо прикрывающие тело, шкуры, ужасали своими размерами. Ростом они были за десять футов. На толстых коротких ногах держалось массивное туловище с длинными мощными руками. Меж огромных плеч сидела маленькая в сравнении с остальным телом голова с низким покатым лбом и высоким затылком, длинными заостренными кверху ушами и полуорочьей, полузвериной мордой, на которой сверкали раскосые глазки. В отличие от их каменно-серых горных собратьев, лесных троллей покрывала черная, грубая и толстая как кора старых деревьях кожа и клочья редкой шерсти бурого цвета, растущие в основном на лапах, плечах и спине.
   От удивления тролли немного оторопели и не спешили нападать. Недвижимо стоял и Эртагир. Со стороны его поступок выглядел полным безумством. Один крохотный человек против двух великанов. Но скрывающийся неподалеку Герион оставался спокоен. Пленник в повозке приподнялся и с удивлением наблюдал за происходящим. Вдруг тролль, тот что был ближе, зарычал и взмахнул громадной дубиной. Эртагир бросился по утоптанному снегу прямо на него. За несколько шагов до тролля он прыгнул вперед и, прокатившись кувырком между ног великана, оказался у него за спиной. С невероятной скоростью, поднявшись и обернувшись, Эртагир дважды, внутрь и наружу, рубанул тролля под коленями. Чудовище истошно взревело и рухнуло на колени. В следующее мгновение из его горла крест на крест вырвались два клинка, вонзенные в затылок. Тролль судорожно вздрогнул и с глухим хрипом упал ничком в снег. Второй тролль даже не успел ничего разглядеть, а его приятель уже лежал мертвым. Эртагир повернулся к нему и стал медленно наступать, неторопливо вращая в руках смертоносные мечи. Тролль попятился назад. Он с сомнением взглянул на тело сородича, потом на Эртагира. Злобно рыкнул, щелкнув огромными безгубыми челюстями и, бросив в ненавистного и страшного человека свою дубину, устремился в лес. 
   Когда утих жуткий шум от ломающихся ветвей, Эртагир и Герион подошли к повозке. Связанным человеком в ней оказался молодой парень. На его неприметном простоватом лице смешались страх и оцепенение, радость и оторопь от неожиданного и удивительного спасения. Остекленевшими глазами глядел он на Гериона и Эртагира и беззвучно шевелил губами. Наконец с них стали срываться едва различимые слова:
   - Спасибо, спасибо вам … - раз за разом повторял он.
   Герион взобрался на повозку, достал висевший на поясе нож и разрезал грубо и неумело завязанную на руках и ногах пленника веревку. Парень встал, спрыгнул на снег и вдруг кинулся к лежащему неподалеку мертвому троллю.
   - Проклятая тварь! Получи, получи… - закричал он, неистово пиная огромное тело.
   Когда запас сил, страшных проклятий и отборных ругательств иссяк, недавний пленник успокоился. Тяжело дыша, он приблизился к Эртагиру.
   - Я безмерно благодарен вам. Вы спасли меня из лап этих тварей. Но… Но как вы это сделали! – заговорил он с заметным эледарским выговором, особенно присущим жителям Терриона и других центральных земель королевства. Парень был взволнован, видно его и, правда, сильно поразило увиденное. – Я раньше ни разу не встречался с троллями и не видел, как с ними дерутся. Но слышал, что и с одним не всегда могут справиться и десяток воинов. А вы бросились в одиночку на двоих! Да и как ловко вы его прирезали! Я и глазом не успел моргнуть, а из глотки мерзкой твари уже торчали мечи. Здорово, просто здорово, будь они прокляты! А я то уж думал что пропал. Спасибо вам еще раз, спасибо. Прямо и не знаю, как вас благодарить.
   Эртагир не обращая особого внимания на неумолкающего человека, вытер от крови мечи, вдел в ножны и убрал обратно в ткань, ответив, не глядя на парня:
   - Поблагодари лучше моего спутника.
   Парень немного растерялся и, повернувшись к Гериону, вновь заговорил:
   - Ну и вам, конечно же, спасибо…большое.
   - Пожалуйста. Кстати меня зовут Гэб, твоего отважного спасителя – Гир. А как твое имя?
   - Ах да! Вот я болван, даже не представился! Я – Дорн, сын каменщика Берка из Терриона. Очень рад знакомству с вами.
   - Мы тоже очень рады. Что там в мешке? – сухо проговорил Эртагир.
   - Еще один. Но ему мы уже не поможем…- ответил Герион.
   Эртагир кивнул головой и обратился к их новому знакомцу:
   - Что с вами произошло?
   - Я направлялся из Калерима домой, в Террион. Этому несчастному господину торговцу оказалось со мной по пути, и он был так добр, что согласился взять меня с собой. В общем, я не знаю, на что рассчитывал этот старый дурак, да простят меня Небеса, но, в конце концов, мы оказались в этом трижды проклятом лесу посреди ночи. И, конечно же, угодили в неприятности. Из-за деревьев вдруг выскочили поганые тролли, дали дубиной по башке мулам, схватили, связали нас и отволокли со всем добром в лес. Потом они начали спорить, что с нами делать. Один хотел нас попросту сожрать, другой, видно более смышленой, предлагал сделать это с мулами, а нас продать в рабство оркам. К счастью верх одержал второй из них. В рабство это конечно тоже паршиво, но все же лучше чем быть сразу зажаренным и оказаться в брюхе у вонючего тролля. Так что я уже, можно сказать, обрадовался, но не тут то было. Как только тролли развели костер и стали резать мула, этот старый жирный болван торговец начал орать и брыкаться, требовать, чтобы они прекратили трогать его имущество. Видно перед этим ему неплохо стукнули по голове. Троллям, конечно же, это не очень понравилось, и они засунули его в мешок. Но это не помогло – болван не унимался. Тогда один тролль, тот, что хотел нами поужинать, не вытерпел, вскочил и хрястнул своей здоровенной дубиной прямо по мешку. Сами понимаете, что осталось после этого от господина торговца. Другого тролля это очень разозлило. Они так рычали друг на друга, что чуть не подрались. Я думал у меня сердце со страху разорвется. Но потом они успокоились. А потом, хвала Небесам, пришли вы и спасли меня.
   - Понятно, - прервал его Эртагир. – По-моему теперь нужно отсюда убираться, кто знает, что придет в голову того тролля. Мы направляемся в Террион. Как я понял, тебе, Дорн,  с нами по пути?
   - Да, к превеликой радости да.
   Герион все это время смотрел на Эртагира. Ему стало стыдно за свои мысли о нем. Он называл Эртагира бессердечным. Но видно многое скрывалось за жесткостью и суровостью этого человека, так что нельзя было судить о нем однозначно. Видимо он понимал, что не может помочь всем людям на свете, и потому ставил перед собой единую цель и строго двигался к ней, не отвлекаясь на мелочи. Пусть даже этой мелочью оказалась бы отдельная человеческая жизнь. Со стороны это выглядело жестоким, но может быть, в этом и было настоящее мужество и чувство долга, умение жертвовать ради его выполнения многим. И все же иногда в Эртагире просыпались и простые человеческие чувства. Из-за этого не раз могло показаться, что в нем уживаются два совершенно разных человека.
   - А что делать с этим беднягой? Мы же не можем бросить его здесь, - проговорил Герион, глядя на мешок, пропитанный кровью.
   - А ты предлагаешь устроить посреди ночи в лесу похороны или тащить его до ближайшей деревни? – спросил Эртагир. - Нам некогда тут возиться. Отнесем мертвеца на дорогу. Утром его найдут люди.
   Герион только пробурчал себе под нос:
   - Но прежде его найдут звери…
   Они перенесли тело торговца на дорогу и продолжили свой путь уже втроем. Место для ночлега удалось найти только утром. Однако Эртагир не стал терять целый день и отвел на отдых лишь три часа, что бы после тронуться дальше. Не смотря на это, Дорн последовал за ними и оставался их спутником до самого Терриона. Он быстро отошел от пережитого потрясения, но менее разговорчивым не стал. Всю дорогу он в свойственной ему манере рассказывал о себе, Террионе и Эледаре. Расспрашивал о новостях у Гира и Гэба, не стеснялся выпытывать, кто они такие и зачем направляются в столицу. Казалось, за несколько дней путешествия попутчики узнали о нем и о его родне абсолютно все, да и сам он стал, чуть ли ни родным.
   - Неплохой парень, не правда ли? – спросил как-то у Эртагира Герион.
   - Да. Интересный тип, общительный. И словечки у него интересные: «прикончил», «прирезал»…
   - Да брось ты. Как по-твоему должен разговаривать сын простого ремесленника? Он и читать то вряд ли умеет.
   - Не знаю. По-моему он не так прост, как кажется, - пожал плечами Эртагир.

   Наконец дни и лиги пути остались позади. Взорам путников предстали обширные заснеженные поля с разбросанными по ним селениями. Величаво возвышались средь них крылатые мельницы. Дальше располагались предместья Терриона, а за ними дыбился вал со щетиной заточенных и обожженных кольев, обрывающийся в широкий и глубокий как пропасть, вырезанный в каменистой земле, ров с острым дном и склонами столь крутыми, что не подняться даже пешему. Надо рвом вырастали могучие стены тысячелетнего города, столицы великого королевства древнего воинственного народа эледов. Внутри них вздымался огромный холм, на котором грудились многочисленные постройки, разделенные еще двумя поясами стен, образующими три Круга города. На вершине холма вырисовывался грозный силуэт самой мощной из всех крепостей Дарлериона. Это было сердце столицы и всего Эледара – Террион-Тор.
   Издали город потрясал общим размахом, вблизи – громадностью частного. Крепостные стены, сложенные из крупных ровно отесанных и плотно пригнанных друг к другу каменных глыб темно-серого цвета, были тридцати пяти футов вышиной, и четырнадцати толщиной. По бокам от ворот, словно горы вырастали круглые башни. На их вершинах несли дозор воины короля. На ветру развевались синие знамена с золотым львом. Когда путники миновали подъемный мост и прошли через охраняемые врата, их встретили Стражи Терриона – два огромных каменных всадника, столь же древних, как и сам город. Своими размерами и суровым величием они внушали уважение и трепет. Эти чувства не покидали человека все время, пока тот находился в городе. Он был возведен воинами всю свою жизнь боровшимися с могущественным Злом и построившими эту твердыню, чтобы защитить от него оставшийся за их спинами Дарлерион. Прошли столетия, но дух их по-прежнему жил в этих стенах. По преданию, холм, на котором стоит Террион, раньше был одинокой скалистой горой. Люди разрушили скалы, а из них построили город. Поэтому почти все здания стояли в нем каменные, и вряд ли нашлась бы не мощеная улица. За это он и получил свое название – Каменный Город, что на древнем языке эледов звучало как Террион, «тер» – город и «рион», то есть камень. 
   Путники шли по широкой главной улице, которая вела к поясу второй стены и там  сворачивала, пролегая дальше под ее сенью. Пройдя по ней полукруг, гость города попадал к воротам. Также были повернуты и Третьи Врата. Народу по улице двигалось предостаточно. Пешие, конные, ремесленники, крестьяне, торговцы. Повозки медленно ползли по краю дороги. Еще целая их вереница стояла за воротами, ожидая взятия подати за ввоз в город  товаров.
   Трое путешественников уже достаточно углубились в Террион,  как вдруг позади послышались какие-то звуки. Неспешно идущие люди рассыпались в стороны  и прижались к обочинам. По улице неслись трое конных. Один из них время от времени трубил в боевой рог, двое других сотрясали воздух громкими криками: «Дорогу! Разойдись! Дорогу!» Всадники проскакали дальше, а вслед за ними стал приближаться рокот десятков копыт. И через мгновение появился целый отряд не менее чем из пятидесяти конных воинов, облаченных в темные бордовые плащи. Во главе отряда развевалось знамя того же цвета с белым орлом. Такой же герб присутствовал и на груди у каждого всадника. Предводителем был некий могучий воин в великолепных доспехах.
   Отряд пронесся мимо, исчезнув также стремительно как и появился. Опешившие люди, недвижно стоявшие и наблюдавшие за его продвижением зашевелились и стали тихонько о чем-то переговариваться друг с другом.
   - Лорд Хаадорн  Тореан, повелитель северных земель, Дартореана, - ответил на еще не заданный вопрос Дорн. – До столицы и раньше доходили слухи о тревогах и страхах приграничья, но видно теперь дела на Темном Рубеже пошли совсем плохо. Нужно будет разузнать об этом получше. Как бы ни началась новая война…
   Лорд Хаадорн Тореан – едва ли не самый известный человек во всех землях Дарлериона. О нем рассказывали множество историй и уже начали складывать легенды и баллады. От одного только звука его имени орков охватывал ужас. Час его славы пробил одиннадцать лет тому назад, когда Эледар сотрясла страшная, давно уже не виданная война. Могущественный некромант Нергул бросил на королевство орочьи орды и армии нежити. Никто не ожидал столь жуткого удара из-за Темного Рубежа, никто не оказался готовым к нему. Положение было близким к краху, враг почти уже подобрался к Терриону. Но тогда в войну вступила армия лорда Дартореана. Хаадорн оказался славным воином и великим полководцем. Железным молотом ударил он по войску Нергула, раз за разом нанося ему сокрушительные поражения. Хаадорн гнал орков и нежить до самого Кор-Горона и даже хотел осаждать оплот Нергула Гхоррокон-Тор. Но король не смог поддержать его, а своих сил на это уже не хватило. И все же орки до сих пор содрогаются при воспоминании о той войне и о воине по имени Карах Гхор, Кровавая Смерть, как прозвали они Хаадорна. С тех пор не раз он отражал вылазки орков в своих землях, устраивал большие охоты на них как в северных горах Дартореана, так и за Темным Рубежом. Спустя восемь лет Хаадорн отличился вновь, когда на трон южного соседа, королевства Гордорон взошел дерзкий молодой король. Он занял приграничные земли, объявив их своими в силу неких надуманных причин. Тогда было сразу решено обратиться за помощью к Хаадорну, и как оказалось не зря. Он в считанные дни выдворил непрошенных гостей, одержав несколько блестящих, почти бескровных для себя побед, и заключил очень выгодный для Эледара мир. Сейчас он являлся одним из самых уважаемых и влиятельных людей в королевстве.
   - А вы раньше слыхали про лорда Хаадорна? – вновь заговорил Дорн. – Конечно слыхали! Про него каждому ребенку сказки рассказывают. Правда, - покосился Дорн на попутчиков, - вы, наверное, не намного моложе его. Вам про него вряд ли сказки рассказывали… Но все равно вы должны его знать. Это великий человек. Нам жутко повезло увидеть его своими глазами!
   - Великий то он великий, вот только зачем было скакать такой кавалькадой по городу? – поинтересовался Герион.
   - Чтобы все узнали о его прибытии, - подал голос Эртагир.
   - Да вы что! Это же ведь лорд Хаадорн! Как же ему, пешком что ли идти? – недоуменно заголосил Дорн. - Да вы просто не представляете себе, что это за человек, как его почитают во всем королевстве! Между прочим, - таинственно понизив голос, добавил он, - многие хотели бы видеть на троне его, а не престарелого короля и не принца Лиадорна. Честно вам говорю! Только предупреждаю: за такие слова можно загреметь в застенки Тайной Королевской Службы!
   Эртагир, которому за долгую дорогу уже порядком надоела болтовня Дорна, смерил его взглядом и сказал:
   - Да ну! А быть может мы как раз оттуда и есть?
   Дорн тут же осекся и даже как-то подозрительно изменился в лице. Но, увидев улыбку Гериона, тоже с некоторым сомнением заулыбался, а потом и вовсе начал хохотать. Однако после этой шутки он заметно приутих и никаких сокровенных тайн больше не открывал.
   Скоро дороги попутчиков разошлись. Дорн прощался долго и с неподдельным сожалением. Звал к себе в гости, обнадеживал скорой встречей. Но вот, наконец, Эртагир и Герион остались наедине.
   - Ну, и куда направимся дальше? Как мы вообще будем искать Эррета в этом огромном городе? - обратился к своему спутнику Герион.
   - Есть тут одно местечко под названием «У Старого Лиса». Это таверна. Славное заведение, да еще и тайное логово Серого Братства. Нужно будет поселиться там и попробовать выследить Эррета. Понимаю, что звучит это все глуповато, но ничего лучшего я пока придумать не могу. Когда устроимся, я постараюсь что-нибудь предпринять на месте.
   Путники свернули с главной дороги и погрузились в запутанный лабиринт узеньких извилистых улочек ремесленных кварталов Первого Круга. Через какое-то время они вышли к старинному двухэтажному зданию, на выветренной стене которого висела обветшалая вывеска с надписью «У Старого Лиса». Однако, несмотря на старость, было заметно, что ее затейливые красные буквы некогда вывела умелая рука, а под ними виднелся свернувшийся калачиком рыжий зверь с хитро прищуренным глазом. На ступенях у входа, сжавшись от холода, сидел нищий. Видно у него был не самый удачный день. Он проводил недовольным взглядом тусклых глаз, прошедших мимо Эртагира и Гериона, и не сказал ни слова, вероятно сегодня уже и, не надеясь на подаяние. Внутреннее помещение оказалось мало похоже на таверны у дорог и в маленьких городах. Высокие потолки, каменные колонны и своды, большие окна арками с многочисленными квадратиками стекол, вставленных в деревянные решетки, распахивающиеся летом на четыре створки. Здесь было почти пусто. В гостинице также имелось предостаточно свободных мест, так что путники смогли без проблем поселиться в ней.
   К вечеру просторный зал таверны заполнился до отказа. Собрались здесь в основном местные ремесленники, но среди них частенько мелькали и некие подозрительные лица, мало походившие на работяг. Удалось увидеть и хозяина заведения – крупного пожилого мужчину с пивным животом и хитрым, постоянно ухмыляющимся лицом. Оказалось, что Старый Лис – это его прозвище, и таверну он назвал в соответствии с ним. Гериону даже показалось, что он очень похож на лису с вывески, и точно также прищуривает глаз.
   Гул и гомон наполняли таверну. Но вот на помост у камина взошли двое немолодых менестрелей. Родилась необычайной красоты музыка. Поначалу тихая, но все громче и громче встающая в полный рост. Люди сперва не обратившие на нее никакого внимания, продолжавшие пить, галдеть и шуметь, стали притихать пока не замерли вовсе. Чисто звенела лира, протяжно подпевала ей скрипка, порою беря мелодию целиком в свои руки. Их голоса разносились в полутьме под каменными сводами. Музыка дальних дорог жила в них. Дорог, что ведут среди этого Мира. С его великими битвами, героями и злодеями. С его тяготами и тревогами. Сурового и холодного. Но менестрели не видели их. Неприметные, совсем с виду обыкновенные, они творили свое волшебство. Они не были ни воинами, ни мудрецами. Их внимательные взгляды видели нечто иное. Они видели музыку. Пройдя своими дорогами, они рассказывали историю о том, что повидали на них. И пути их – целые миры. Многое было, многое будет. Какие у них заботы, какие мечты…
   
   Двое новых постояльцев сидели допоздна: пили, ели, слушали заезжих менестрелей. Местный эль было не сравнить с тем, что подавали у Роба Глинса, но даже им Герион уже успел напиться допьяна. Они разглядели исподволь всех входящих и выходящих, но Эррета среди них не было.
   На следующее утро Эртагир оставил Гериона продолжать наблюдение, а сам отправился куда-то. Поздно вечером вернулся ни с чем. Так продолжалось еще два дня. На третий день их пребывания здесь, Эртагиру, наконец, удалось завести знакомство с кем-то из Серого Братства, кто мог им помочь. Довольные результатом они поужинали и отправились спать.
   Этой ночью на Гериона снова напала бессонница. Он глядел в темноте на спящего Эртагира, слушал шум голосов, доносящийся с низу. И постепенно мысли стали переносить его в далекое и страшное прошлое.
   Ночь. Монастырская келья. Шум голосов за дверью. Герион вскочил с кровати, схватил меч и выбежал наружу. Кошмарные картины, пляшущие перед глазами в неверном свете факелов. Ревущие демоны, растерзанные тела Хранителей, детские крики, кровь. Этот ужас продолжается вечность. Наконец они напали на след Умрока. Подземелья монастыря: тьма, холод и леденящий душу, невероятный страх. Будучи воином, Герион многого опасался, но с детства ничего не боялся, да и в малые годы никогда не испытывал столь сильного страха. Он проникает в душу помимо его воли, сковывает разум. Цепочка Хранителей бежит по смертоносным коридорам. Из темноты вырываются ее порождения, жуткие бестии. Хранителей становится все меньше и меньше. Цепочка дрожащих факелов совсем коротка. Но цель уже близко. Страшно, до безумия страшно. Все тело дрожит, хочется бежать. Но они идут вперед. Коридоры выводят к большому залу, окутанному тьмой. Умрока не видно и не слышно, но они знают, чувствуют, что он здесь. Двенадцать Хранителей выстраиваются полумесяцем, вонзают свои факелы в земляной пол. Слышится шелест, будто зашевелилась сама тьма. В трепещущем алом свете появляется ужасная фигура в полтора человеческих роста сплошь покрытая мраком. Рогатая голова с пылающими красными щелями глаз, гигантские расправленные крылья, колышущиеся за могучей спиной. Демон останавливается, словно  в нерешительности. Не спешат бросаться в бой и Хранители. И вдруг Умрок изрыгает из пасти огненный вихрь. Двое сгорают заживо. Остальные успевают рассыпаться в стороны. Начинается схватка. Она длится часы, дни, столетия. Умрок размером не больше обычного тролля. Но какой глупец сравнит этого противника с неуклюжим троллем! Движения демона стремительны. Они словно растворяются, сливаясь со тьмой, и уловить их почти невозможно. В теле его клокочет мощь Огненной Бездны и сила превосходит силу всех чудовищ Срединного Мира. Герион не помнит, сколько раз он бросался на врага, сколько раз был отброшен. Все это застлано пеленой боли и страха. Один Хранитель раздавлен, другой разорван пополам, третий вмят в каменную стену. Усталость сковала все тело, руки с трудом удерживают меч. Их уже четверо. Одгар заходит на демона со спины. Но тот замечает: Одгар сражен. Умрок вновь разворачивается к ним. И тут во тьме проносится огненная вспышка. Это копье Эррета. Оно вонзается в плечо демона. От жуткого рева Герион глохнет. Он несется вперед и изо всех оставшихся сил рубит мечом, попадая по огромной ноге. Его обжигает горячая, липкая, зловонная жидкость, шипящая как кипяток. Умрок серьезно ранен, черная кровь хлещет ручьем. Сквозь глухоту слышится клокочущий рев. Страшный удар когтистой руки в грудь. Герион падает и понимает, что больше уже не встанет. Возможно никогда. Боль столь сильна, что ее уже не чувствуешь. Трудно дышать. Герион видит, что Эррет тоже лежит на полу. Эртагир в одиночку бьется с припадающим на одну ногу демоном. Герион молится, чтобы он победил, чтобы все было не зря, чтобы они смогли остановить демона. Измученный ранами и усталостью Эртагир вдруг кидается на Умрока с такой яростью, что исполинская тень начинает отступать. Руки демона промахиваются и лишь рассекают воздух. Он тоже загнан. А удары клинков Эртагира смертельно точны. Стальным вихрем рубят они черную плоть, плещет кипящая кровь. И вот оба меча всажены в грудь Умрока по рукоять. Пробиты оба его черных сердца. Демон застывает. Эртагир, совсем обессилив, виснет на своих мечах. Покачнувшись, тень хватает Эртагира и падает вперед прямо на него.
   Цитадель Ордена. На одре лежит Эртагир. Рядом сидит Герион. Выжили семеро. Двое были сильно искалечены и не смогли идти назад, двое других ушли навсегда. Вернулись лишь Одгар и Герион, принеся с собой Эртагира. Неизвестно сколько пролежал он под телом демона и чего ему это стоило. Первым тогда смог подняться Одгар. Он вывел и вынес всех остальных. За время пути Эртагир так и не пришел в себя. С их прибытия в Цитадель прошло еще три дня. Лекари говорят, что раны его не смертельны и дело не в них. Слабый свет светильника падает на Эртагира. Он похож на надгробное изваяние. Но вот Гериону кажется, что он шевельнулся. Герион подходит ближе, наклоняется над Эртагиром. Его лицо мертвецки недвижимо и бесстрастно. Серые глаза открыты, но пусты. Смотрят невидящим взором. И вдруг что-то мелькает в них. Какая-то тень. Она появляется из глубины, растет и несется наружу. Вырвавшись, тень кидается на Гериона. Жуткий страх, оцепенение, а затем боль и холод. Он понимает, что это смерть.
   Герион вскочил на кровати и сел тяжело дыша. Он весь был в холодном поту и не понимал, где находится. В монастыре? В Цитадели? В своей коморке у Роба Глинса? Он огляделся по сторонам и, увидев в темноте лицо Эртагира, содрогнулся. Но постепенно Герион пришел в себя и снова стал погружаться в сон. Однако долго  поспать ему вновь не удалось. Но на этот раз причиной явились не кошмары. Его разбудило чувство близкой опасности. Герион лежал лицом к стене. «Нет, показалось. Все из-за этих снов», - подумал он. Но острое чувство не проходило. Тогда Герион напрягся. Не только слух, но все его ощущения, словно тень, отделившаяся от тела, обшарили комнату, выбрались за дверь. Точно! Кто-то тихо и осторожно крался по коридору, медленно приближаясь к их комнате. И он был не один. Герион повернулся к Эртагиру. Тот тоже не спал. Взглянув на Гериона, он отрицательно покачал головой и закрыл глаза. Герион послушался и также притворился спящим. Через пару мгновений в замочной скважине загремел ключ. Дверь, тихонько скрипнув, отворилась, и в комнату пробрались четыре тени. В их руках не было оружия, а только веревки. Они набросили на спящих какие-то тряпки и стали связывать. Эртагир и Герион не сопротивлялись.
   Их потащили по коридору, потом куда-то вниз по длинным лестницам и вновь по извилистому ходу. Судя по холоду и сырости, это было подземелье. Наконец их довели до нужного места, усадили на табуреты и сняли с голов мешки, оставив связанными за спиной руки. Герион и Эртагир оказались в маленькой комнатке с низким сводчатым потолком. За спиной у них стояли те четверо неизвестных. Герион попытался было обернуться, но, получив тяжелую оплеуху, продолжил смотреть только вперед. Невдалеке перед ними стоял большой стол с тремя горящими свечами на нем. За столом в резном кресле сидел пожилой мужчина, внимательно глядя на них. По правое плечо от него за креслом стояла молодая стройная девушка. Она была одета в мужскую одежду, а на ее поясе висели шесть ножей. В тусклом золотистом свете свечей угадывались черты ее лица: красивого, но с какими-то хищными чертами, словно у дикой кошки. Темно-каштановые волосы подобраны кожаным обручем и затянуты в косу, тонкие брови вразлет, точеный острый носик, приметные скулы, плотно сжатые губы и, сверкающие даже в полутьме, большие зеленые глаза. Чуть дальше стоял кто-то еще, но тьма скрывала его.
   - Молодцы, быстро управились, - тихим сухим голосом, медленно и четко расставляя слова, заговорил сидящий за столом, глядя поверх голов Гериона и Эртагира.
   - Добыча оказалась легкой, - ответил грубый низкий голос.
   - Да, хорьки попались смирные! – вторил ему неприятный и хриплый.
   - Молодцы, молодцы. Теперь можете идти.
   Загремели шаги, хлопнула дверь. В комнате остались пятеро. Все продолжали молчать. Герион разглядывал пожилого человека. Он был худощав. Седые волосы коротко подстрижены. В пытливых серых глазах, с дырявящим взглядом, в морщинистом, неприметном на первый взгляд, лице виделись немалый ум, хитрость и богатый жизненный опыт. Верилось с трудом, но очевидно это был сам Клест – легендарный главарь Серого Братства. Мало кто знал про него, многие считали его выдумкой, но он существовал. Говорили, что он стал воровать, чуть ли ни с пеленок и начинал карманным вором. За изворотливость и получил свою кличку, так как столь же проворно и ловко освобождал прохожих от денег и ценностей, как клест выклевывает семечки из шишек. Неведомо, какими путями он пришел к такому высокому положению в Братстве, но занимал его Клест уже давно и пользовался большим уважением, и не только среди воров. Удивительно, как они удостоились встречи с ним. Видно чутье старого вора, подсказывало Клесту, что в его руки попалась необычная добыча, и его разобрал интерес разузнать все самому.
   - Добрый вечер, господа. Не желаете ли представиться? – вновь раздался тихий вежливый голос.
   - Я Гир, а это мой товарищ – Гэб, - отвечал Эртагир. – Мы простые путники из Калерима… Пожалуйста, не убивайте нас! Забирайте все что хотите, только отпустите, ради Света Небесного!
   Старик, поглядев на Эртагира, прищурил глаза и закивал головой.
   - Простые путники… А я – ну скажем, тот кто отвечает здесь за порядок. А это моя племянница.
   Клест взглянул на стоящую неподвижно девушку, потом вновь повернулся к Эртагиру и Гериону. В комнате ненадолго воцарилась тишина.
   - Так все-таки кто же вы на самом деле? – чуть настойчивее спросил старик.
   В ответ было только молчание.
   - Поймите, достопочтенные господа, вы живы только благодаря моему любопытству. Но оно не столь сильно, чтобы длиться слишком долго. Даже и не знаю, что мне с вами делать. Мы не дикари и не убиваем ни в чем не повинных людей. А вы вроде бы ничего дурного не сделали. Но зачем простым путникам из Калерима на протяжении четырех с лишком дней вынюхивать что-то в нашей таверне, и искать моего человека? Опять же, с другой стороны вы спасли от верной гибели моего племянника, - тут Клест указал на темную фигуру у себя за спиной.
   Человек вышел на свет и к превеликому удивлению Гериона и Эртагира оказался их недавним попутчиком Дорном. Было не ясно, толи  Клест действительно имел столько родственников, толи  слово «племянник» в его устах носило какое-то иное значение. Как ни странно, но на этот раз Дорн не сказал ни слова, и только слегка улыбнулся, глядя на своих знакомых.
   - Но он рассказал мне, как ловко вы расправились с троллями. С трудом верится, что простые путники из Калерима способны на такое. К тому же, мой племянник говорит, что вы назвались соглядатаями Тайной Королевской Службы. А это уж совсем скверно.    
   По лицу Клеста прошла тень глубокого переживания, будто он и впрямь чрезвычайно озабочен этой проблемой.
   - Так все-таки вы простые путники из Калерима? – измученным голосом спросил Клест, давая понять, что это их последний шанс признаться.
   Герион взглянул на Эртагира. Уткнувшись в пол, тот думал о чем-то. Наконец подняв глаза, заговорил:
   - Досточтимый господин Клест, я думаю, что такому человеку как вы должно быть известно об Ордене Хранителей Тайного Пламени.
   На лице их собеседника отразилось неподдельное изумление и радость. Он был доволен, тем, что не зря потратил время – добыча действительно оказалась необычной и любопытной. 
   - Да, что-то слышал. Кучка сумасшедших из заброшенных западных земель, гоняющихся за всякой нечистью по всему свету, и думающих, что они спасают Мир. Но еще мне рассказывали, о невероятных умениях этих безумцев. И если вы Хранители, то почему мои люди смогли так легко вас взять?
   - Запомните, господин Клест, все, что происходит с Хранителем, происходит по его воле. И все окружающие всего лишь играют в его игру.
   Тут Эртагир покосился на Гериона и кивнул. В следующее мгновение веревки необъяснимым образом упали с их рук. А за спиной у Клеста словно сверкнула молния. В руке у недвижимой прежде девушки, тускло поблескивал готовый к броску метательный нож.
   - У вас замечательный телохранитель, - растирая кисти, говорил Эртагир. – Но поверьте мне на слово, прежде чем этот нож долетит до меня, и вы и ваши подопечные будут мертвы. Вы просчитались, господин Клест, оказавшись аж с двумя, как вы говорите, сумасшедшими в одной комнате. Теперь вы в наших руках и будете делать то, что  скажу я.
   Клест положил руку на предплечье девушки, сдерживая ее. Он оставался совершенно спокоен, бесстрастным было и лицо телохранительницы. Только Дорн перестал улыбаться и посерел от страха. Уж он то видел Эртагира в деле, и ему совсем не хотелось оказаться на месте тролля.
   - Чего вы хотите?
   - Встретится с одним вашим человеком.
   - Зачем он вам нужен?
   - Поговорить.
   - А хочет ли он разговаривать с вами?
   - Это может быть интересным для него.
   - И что же это? Ведь этот Эррет тоже был одним из вас… Должно быть, спасение Мира, - усмехнулся Клест. Он понимал, что попал в крайне опасное для себя положение, но занимать позицию слабого не хотел и никогда бы не занял. Эртагир понимал это и не давил сверх меры.
   - Ну что ж, на лицо три обстоятельства, - размеренно заговорил Клест. - Во-первых, вы спасли моего племянника от смерти, и мы просто обязаны вас отблагодарить. Во-вторых, вы грозитесь меня убить. Ну и в-третьих, разве могу я не помочь в столь славном деле как спасение Мира? Вам нужен Эррет? Завтра вы увидите его. А теперь убирайтесь.
   Оставив по указанию Клеста руки свободными, им снова завязали глаза и вывели из подземелья. Однако ночевать в своей комнате Герион и Эртагир не рискнули и, собрав вещи, спустились в таверну. Они устроились за столом поближе к выходу и спали по очереди.
   Герион проснулся рано утром. Он не выспался, но спать на деревянном стуле было больше невыносимо. Поднявшись, чтобы размять до боли затекшее тело, он вышел на улицу. Возле входа, дымя трубкой, стоял Эртагир, прислонившись спиной к холодным камням стены.
   - Ну и ночка была! – зевая, протянул Герион.
   - Да уж, мы вполне могли бы не увидеть этого утра.
   Герион взглянул на припорошенную снегом брусчатку, унылые серые здания, такое же хмурое небо.
   - Подумать только, - продолжал Эртагир, - как быстро весть о том, что мы ищем Эррета, дошла от мелкого воришки, с которым я познакомился вчера, до самого Клеста!
   - А он, однако, интересный тип. Вместо того чтобы приказать тихонько прикончить нас, притащил к себе, самолично стал разбираться кто мы такие. Что это: любопытство или столь удивительная тяга к справедливости?
   - Может и то и другое? – усмехнулся Эртагир. Впервые за долгое время их путешествия он пребывал в хорошем расположении духа, что превращало его в совсем другого человека.
   - И все-таки этот Клест оказался не таким уж плохим, - проговорил Герион. - Впору начать уважать воров и поверить в разговоры об их высокой чести.
   - Он просто испугался за свою шкуру. Вот и все.
   - Но почему он тогда не приказал убить нас за порогом своей кельи? Мы очутились в самом сердце их логова, и сказать по правде, случись что, шансов уцелеть у нас было бы мало.
   - Видно Клест и впрямь наслышан про Орден. И хоть он и назвал нас кучкой сумасшедших, зная, что Эррет бывший Хранитель, не захотел или даже побоялся вмешиваться в дела Ордена.
   - А по-моему, Клест просто не хотел за зря губить невинных людей и действительно был благодарен за Дорна. Так что все-таки не напрасно ты спас этого парня.
   - Да, многое в этом Мире происходит не напрасно. Но редко нам дано это понять. Кстати я был прав на счет Дорна – он оказался не таким простым, как казался. И все же, как удивительно все обернулось, как тесен порою бывает Мир! Но, так или иначе, все обернулось хоть и неожиданно, но вполне успешно.
   - Остается надеяться, что все это не окажется напрасным, и Эррет согласится идти с нами.
   - Не спугни удачу, Герион! – улыбнулся Эртагир, и, помрачнев, добавил. - Без Эррета нам будет очень тяжело.
   Эртагир выпустил облачко дыма, вытряхнул из трубки пепел, и неожиданно беззаботно сказал:
   - Пойдем-ка закажем завтрак. Неизвестно сколько нам еще предстоит ждать.
   Ждать действительно пришлось долго. Они неотлучно сидели за столом в таверне, но Эррет так и не появился. В их головы стали уже закрадываться подозрения: не обманул ли их старый вор? Но вот, во второй половине дня в таверну зашел человек в сером плаще с капюшоном. Он быстро и незаметно огляделся и направился к Эртагиру и Гериону, попутно сняв капюшон. Это был жилистый мужчина чуть выше Гериона, но ниже Эртагира и на несколько лет их моложе. Потому очень странно смотрелись редкие седые пряди в его длинных темных волосах и седина в густой поросли на щеках. Лицо с жесткими и острыми чертами не выражало никаких эмоций. Он подошел к столу, окинул мимолетным взглядом сидящих и сухо сказал:
   - Идите за мной.
   После повернулся и быстро зашагал к лестнице на второй этаж.
   Хорошее настроение улетучилось с лица Эртагира. Стало ясно, что им не рады.
   - Здравствуй, Эррет, - пробурчал себе под нос Герион и не спеша побрел вслед за Эртагиром.
   Вскоре все трое собрались в одной из маленьких темных комнат гостиницы. У окна стоял Эррет, в паре шагов от него Эртагир, Герион примостился в сторонке возле двери.
   - Зачем вы пришли? - первым нарушил молчание Эррет. – Уже тогда, в монастыре, я сказал, что ухожу навсегда и никогда не вернусь обратно.
   - Тебе придется вернуться, - тихо, но твердо промолвил Эртагир.
   - С какой это стати?!
   - Ты клялся…
   - Да пропади пропадом ваши клятвы! Когда я был глупым мальчишкой, мне заморочили голову всей этой ерундой. Но теперь все иначе. Никаких клятв, обетов, приказов и запретов! Я живу так, как мне нравится и никому не подчиняюсь.
   - А как же твой новый хозяин – господин Клест? И тебе нравится быть вором?! Много уже наворовал?!
   - Спокойная жизнь трудяги не по мне. Да, я вор. Но, веришь ли, за все это время я не убил ни одного ребенка, не попал ни в один кровавый кошмар. Нет, я ни за что не вернусь в Орден!
   - Я понимаю, что это не легко. Но ты должен найти в себе силы, Эррет. Ты очень нужен нам. Слишком важна Задача, слишком высока цена.
   - Какая еще задача?
   - Меч Тьмы…
   На мгновение Эррет оторопел и замер. Но только на мгновение.
   - И какое мне до него дело? Он пролежал неизвестно где тысячу лет, пролежит и еще столько же. Да и кому он нужен?!
   - Ты знаешь к о м у, - чуть повысил голос Эртагир.
   - Все это глупые сказки о древних богах.
   - Что с тобою случилось, Эррет? А Умрок по-твоему тоже был сказкой?! Не будь глупцом! Эта подлинная история нашего Мира. И дальнейшая его судьба сейчас в наших... в твоих руках!
   Эррет отвел глаза в сторону, а потом взглянул на Эртагира исподлобья и сказал еще резче, чем прежде:
   - А хоть бы и так! Но знаешь что, Эртагир. Мне наплевать на этот Мир и на его судьбу! Я живу в свое удовольствие, а придет время умирать – умру. Но собственноручно приближать этот час я не стану!
   Тут с Эртагиром произошло доселе невиданное. Он не играл, он действительно был в гневе.
   - Мне противно, что такое ничтожество состояло в Ордене. Но он вскормил тебя, и ты обязан подчиняться его воле! Жалкий вор, ты пойдешь за мной или я прямо здесь сверну тебе шею!
   - Попробуй! – страшно просипел Эррет.
   Эртагир рванулся к нему. В руке у Эррета вдруг возник нож. Но в следующее мгновение, промелькнув по комнате неуловимой тенью, между ними оказался Герион. Он встал спиной к Эррету и сдерживал рукой Эртагира.
   - Будь ты проклят, предатель! – процедил тот сквозь зубы и, развернувшись, вышел за дверь.
   Герион медленно повернулся и внимательно посмотрел на Эррета.
   - Я знаю, что ты чувствуешь, - тихо промолвил он. – Я тоже прошел через это… Перед тем как придти за тобой мы были у Одгара. Мне запомнились его слова. Он говорил о боли и страхе, которые мы презираем, но безвольно подчиняемся им. О том, что от этого становится еще тяжелее. Но нужно понять, что это уже не наши чувства. Это ядовитое жало Тьмы, которое навеки поразило наши души. И никто из нас не способен противостоять ему. Так говорил он, отказавшись идти с нами. После я много думал над этими словами. И сейчас, когда и ты отвечаешь отказом, я хочу сказать тебе, Эррет: подумай, загляни в свою  душу, и узнай, кто делает этот выбор – ты… или Тьма, чары Умрока, боль и страх. Реши для себя, способен ли ты противостоять им, не быть их рабом.
   Не дожидаясь ответа, Герион скрылся за дверью.
   Он нашел Эртагира за тем же столом, где они в ожидании провели все утро. Герион впервые видел своего соратника таким. Эртагир сидел, бессильно опустив плечи. Руки, словно в измождении, лежали перед ним на столе. Глаза неподвижно глядели невидящим взором, лицо осунулось и состарилось на добрый десяток лет, на высоком лбу собрались морщины. Тень тягостных раздумий о неведомом легла на Эртагира, бремя непосильных забот нестерпимо отяготило его. Только сейчас Герион понял, насколько важна для Эртагира их миссия. Как всей душой он переживает о ее выполнение, о судьбе Мира и о жизнях многих и многих людей. Эртагир изо всех сил делал все, что от него требовалось, и не потому, что он был должен, а потому, что  так было нужно. И случилось так, что этот жребий выпал ему. Понимая это, Эртагир, безропотно принимал его, и готов был ради выполнения Задачи, отдать всего себя, всю свою жизнь.
   Но помимо этого Эртагира тревожило что-то еще, и Герион не понимал, что именно. Конечно же, им стало бы гораздо легче, если б Одгар и Эррет присоединились к ним. Но Эртагир – умелый воин и следопыт и хоть и с великими трудностями и с большей  вероятностью неудачного исхода, но все же он вполне мог справиться в одиночку. Потому, Герион давно уже задавался вопросом: зачем Эртагир потратил столько времени на поиски оставшихся Хранителей, почему так отчаянно пытался увести их за собой, и отчего столь болезненно переживал их отказы. Однако ответа на этот вопрос, Герион, как ни старался найти не мог.
   - Похоже, я все-таки спугнул удачу, - печально проговорил он, присаживаясь к столу.
   Эртагир поднял потяжелевшие веки и, взглянув на Герион, вновь отвел глаза.
   - Я не верю словам Эррета, - продолжал Герион. – По-моему за всеми его, ужасающими своей глупостью и безразличием, речами скрываются все те же боль и страх. Он хочет казаться безрассудно сильным, пытаясь скрыть свою слабость. И если бы ему удалось преодолеть все это, он пошел бы с нами.
   - Не знаю, - послышался подавленный голос Эртагира, - но как бы то ни было у нас ничего не вышло. Мы за зря проделали весь этот путь, потеряли время. Нас только двое, и ты слишком слаб. Гораздо слабее меня…
   Эртагир говорил несвязанными обрывками своих мыслей. Герион понимал, что не добьется от него никаких объяснений, и потому ничего и не спрашивал.
   Но вот Эртагир закрыл глаза, собрал все свои силы, встряхнулся и резким движением встал из-за стола.
   - Нужно собираться. Выходим сейчас же. Мы должны наверстать упущенное, - твердо сказал он. От усталости и переживаний не осталось и следа. Прежний Эртагир наконец-то вернулся.