Так бывает

В недостроенном доме, на восьмом этаже за деревянным столом сидел человек. У человека болело сердце. Его лёгким не хватало дыма. Он задыхался воздухом. На столе лежала куча недописанных бумаг, непрочитанных документов. Он пытался сжечь их, но у него осталось всего одна спичка. И одна сигарета. Он поклялся себе, что не  будет курить, но все, же не тратил последнюю спичку. Человек был одет в джинсы, рубашку и пиджак. Несколько минут он внимательно, неотрывно смотрел на сигарету, склонившись над деревянным столом, и соединив кончики пальцев. Он пытался просмотреть её насквозь, он хотел впитать в себя её запах, запах шоколада и вишни. Но он поклялся себе. Человек уронил голову на руки и сидел несколько минут без движения. В звенящей тишине, которую нарушили звуки музыки пьяных музыкантов. Скрипачи, пианисты. Их пальцы невменяемо скользили по струнам и клавишам, производя будоражащую воображение мелодию. Человек хотел закрыть уши, но у него не было сил. Он схватился за сердце. Ещё несколько минут, и оно навсегда прекратит болеть. Он надеялся и ждал, что кто нибудь придет в недостроенный дом и принесёт ему коробок спичек. Тогда он сможет сжечь все эти документы, которые заставляют его сердце болеть, а мысли путаться. Но... никто не придет. Ему следовало бы давно потерять надежду, но едва различимые её частички оставались, Где-то в глубине души. Такие мелкие как табак в последней сигарете. Его изумрудно зелёные глаза, всегда спрятанные за блестящими стёклами золотого пенсне, мерцают, в них застыли слёзы, но человек не может плакать, он разучился, когда читал бумаги, лежащие на деревянном столе. Деревянном. Его рука скользнула к каштановым волосам и взъерошила их. Думаете, ему хотелось курить? Нет. Просто дом был не достроен, а погода была плохая. Вот и все причины. Он слышал, как где то совсем недалеко падают и рассыпаются на миллионы мелких кусочков последние аккорды пьяных музыкантов. Они уходят. Скоро. Скоро начнётся дождь и промокнет спичка. Никто не придет, что бы дать новую или принести зонтик. Но человек ждёт. Он упрямо вертит в руках последнюю сигарету. Ещё чуть-чуть и у него не будет болеть сердце, не будут разрываться лёгкие, не будет кружится голова. Всего одна затяжка. Одна. Одна капля падает на стол. Вторая, третья. Времени не так много. Музыка стихла и теперь отчётливо слышно как капли бьются об мраморный пол. Дрожащей рукой он берёт со стола последнюю спичку, зажигает её, и на секунду к глазах отражается огонь, с которым сгорает последняя надежда, но тут, скрипит дверь, и сердце тут, же перестает болеть  и начинает учащённо биться, надежда, которая чуть не исчезла, появляется вновь и бьёт с тройной силой, спичка падает из рук в дождевую лужу и гаснет... Но никто не приходит. И только через несколько секунд до человека дойдет, что это был всего лишь сквозняк. Сквозняк в недостроенном доме. Сквозняк! Он ломает бесполезную сигарету в руке и табак вместе с надеждой сыпется в мраморную лужу. Человек отклоняется на спинку кресла. Капли бьют его по лицу, затекают за воротник рубашки. Размокшие документы на столе рвутся на клочки бумаги для аккордов пьяных музыкантов. Изумрудно-зелёные глаза в последний раз блеснули, толи от злости, толи от радости за стёклами золотого пенсне. Он снял его, бросил на стол и устало потёр глаза. Вместе с надеждой разорвалось и рассыпалось его сердце. И он последний раз вдохнул чистый последождевой воздух и пожалел только об одном - что это был не сигаретный дым с шоколадно-вишнёвым  запахом.