Тульпа - 24

                Глава - 2
    Я начал медитировать и теперь моей целью был истинный смысл медитации – успокоение и отрешение от ненужных, тяжелых мыслей. Долгое время у меня ничего не получалось, но вскоре я все-таки смог собрать очередной уже когда-то собранный “будильник”.                Медитации занимали большую часть моего времени и я постепенно успокоился, отрекаясь от томивших меня воспоминаний.
    Однажды утром я проснулся и сладко зевнул. Тяжелые мысли пришли не сразу, лишь через несколько мгновений, но за эти мгновения я понял, что еще есть надежда, так как есть моменты, в которые я могу наслаждаться видом восходящего солнца и пением утренних птиц, свежестью отдохнувшего тела и радостью,  с которой наполняются свежим воздухом легкие. Надежда, что зло всего лишь не значительная часть меня, которая временами отступает, а значит может оставить и совсем, и не тем способом, который требовал ОН. ОН обещал забрать страхи с собой, что из этого выйдет, я уже знал, даже пережил, и теперь начиналась война. Моя, с НИМ.
    Я заметил, а точнее почувствовал, что начав медитировать, я получил какую-то защиту от НЕГО, и ОН уже не может в полной мере контролировать моё сознание. Так что, война началась пусть с небольшой, но победы!
    Лечебница стояла обособленно, на краю леса и утреннюю тишину лишь изредка нарушали крики больных. Я сел в позу лотоса в очередной раз…
   …раннее утро – пробуждение жизни. Легкий ветер стряхивает сон с раскинувшегося подо мной леса. Птичьи трели звучат на понятном мне языке и песнями любви оседают в памяти.
    Я парю над пробуждающимся лесом, не чувствуя тяжести собственного леса. Я состою из воздуха, я воздух. Легкий и свободный. Вольный вместе с ветром.
    Где-то внизу, в чаще раздается грубый рев медведицы, оглашающей свое присутствие, с целью отпугнуть неведомых врагов. Следующий ее рык адресован уже мне, ее сыну… Я только что проснулся и радуюсь новому дню. Нежности матери не особо интересны, я хочу бегать, прыгать и вообще наслаждаться жизнью и молодостью…
    …и вот волчья стая возвращается в логово на дневку, после ночной охоты и я, волчонок вижу перед собой окровавленную пасть своей матери, которая большим и удивительно нежным языком лижет меня пока я ем, только что принесенный ею кусок чего-то красного, нежного и так же удивительно вкусного и это что-то несет по телу сытость, уют и тепло…
    …я уже забрался в нору, пряча собой последнего зайчонка. Их осталось лишь двое. Ну и что? Они есть. Они рядом. Они со мной. И уже не имеет особого значения то, что случилось с третьим – это жизнь…
    …я чувствую ветер. Как он, прогреваемый утренним солнцем, шевелит мою листву. Как мои корни глубоко в земле, впитывают воду из почвы разрыхленной миллионами моих маленьких друзей; жучков и червячков. Влага поднимается по стволу к кроне. Я этого не вижу, но чувствую. Чувствую как кто-то маленький, упорно вгрызается в мою кору. Ну и что? Ведь его братья помогают мне жить…
    …корни держат мой маленький организм прикованным к земле. Кто я? А какая разница? Чье-то быстрое дыхание шевелит мои листочки и тут же сильные зубы вырывают их. Ну и что...? Ведь вскоре, что-то тяжелое и мягкое давит меня к земле. Наверное чья-то лапа. Она задерживается, и совсем рядом слышно несколько шлепков. Вскоре я чувствую прилив новых сил для роста. Листочки вырастут вновь, чтобы накормить моего зайчонка, которого в свою очередь съем я – волчонок и опорожнюсь, удобряя раздавленный мною кустик какой-то травы, которую опять же съест мой оставшийся в живых зайчонок, чтобы вырастить свое потомство…
    …это солнце затмевают тучи. Ураганный ветер, заставляет нас всех прятаться и жаться друг к другу. Он колышет наши кроны и дыбом поднимает наш мех. Ну и что...? Гроза уходит и все вздыхают, но не от облегчения. Все вдыхают свежий воздух, наполненный кислородом, а вода дает жизнь и все опять идет своим чередом, любая потеря возвращается, и нет злости и жестокости в смерти…
    …лес все шумит подо мной. Его шум это гармония жизни не нарушаемая ни чем: ни непогодой, ни временем, ни жадностью, ни завистью, ни злобой, ни корыстью. Ни Ханжеством, направленным на проявление смерти. Смерть во имя жизни. Жизнь во имя смерти. Жизнь во имя жизни…
    …лес подо мной, не лес – это сама жизнь и я ее часть, звено, когда-то выпавшее и утратившее любовь и …
 - Да очнись же ты, придурок!
    Надо мной возвышался санитар. Лицо горело от множества пощечин. Меня отвели к Георгию Романовичу, но я все время молчал, вспоминая то, что находилось за гранью Нирваны пока я медитировал. Там находился ОН. Я видел ЕГО мысли, ЕГО слабости и отчаяние, которое овладело ИМ, так как я понял, где искать выход. Как противостоять ему, пусть это противостояние продлиться недолго и лишит меня сил, но победа в войне останется за мной.



                Глава - 3
    Несколько дней и ночей я провёл в полузабытом уже состоянии трансформации, сотворяя ЕГО.
    И вот наступило сегодня.
    Утром я проснулся, как бы это правильно сказать? Неожиданно. Но не в том смысле, что я не ожидал, что проснусь, просто обстоятельства сложились именно на сегодня. Какая-то внутренняя часть меня, еще боролась с тем решением, которое уже было принято, но решение это было окончательным. Я проснулся, и где-то в глубине сознания загорелась табличка с надписью:  “СЕГОДНЯ”. И ни каких объяснений не было нужно.
   Я съел завтрак. Аппетита не было, отвращения тоже. Просто сделал то, что делал на протяжении, без малого, тридцати лет. Попытался еще раз представить предстоящий разговор, но плюнул на это, без того прекрасно представляя, что буду говорить и делать. Все было готово, как и я сам.
    Сразу после завтрака, дверь в палату открылась, и вошли два санитара.
 - Ну что, Болин? Пошли к доктору?
 - Пошли, - ответил я спокойно.
 - Только давай сначала оденем эту штуку, - произнес один, вытягивая вперед руку со смирительной рубахой, - Ты знаешь, сам виноват, - при этих словах он еле заметно наклонился в бок, я так же как и он вспомнил о сломанном мною ребре.
 - Извини. Не хотел. Хотя, по правде говоря – хотел. Хотел даже убить, но это тогда, а сейчас извини, мне жаль.
 - Да ладно работа у меня такая. Без обид, - снял мне санитар, хоть один камень с души, но уже в следующее мгновение ударил кулаком в живот видимо для профилактики.
 - Давай одеваться. – Предложил я и вытянул руки вперед, разогнувшись после удара.
    И вот через пару минут мы идем по длинным коридорам в кабинет моего доктора. Множество мыслей проносится в моей голове, но сердце стучит ровно. Слишком часто за последние четыре года оно ускоряло свой темп. Слишком часто…
    Вот санитары открывают передо мной дверь и сажают на стул. Спросив разрешения у Пряжина, уходят. Я остаюсь один на один с Георгием Романовичем. Тут мне в голову приходит мысль о том, что я мог бы спокойно называть его Жора или как-нибудь еще в этом духе, ведь разница в возрасте у нас была не большой. Еще приходит мысль о том, что психиатрия не его призвание, возможно психология, но не психиатрия. А возможно я и ошибаюсь, но в этот момент он кажется мне пацаном, скрывающимся за белым халатом всезнающего врача. Который получил диплом, благодаря старанию и усердию во время учебы, что само по себе не дает ему права копаться в чужих мозгах, тем более в МОИХ. Но поделать с этим ничего нельзя. Только Я и мой доктор…