Побег

   Были в нашем отряде два друга Виталик и Лёха.. Виталик был сыном какого-то начальника, всегда ходил в заграничных шортах и шлёпанцах и был явным лидером. А Лёха был из простой рабочей семьи и состоял при Виталике чем-то вроде ординарца или верного телохранителя.
    Однажды Виталик совершил какой-то поступок, который сильно не понравился нашей воспитательнице и она стала его отчитывать
 Эта процедура в свою очередь не понравилась Виталику, и он в ответ нахамил ей. Воспитательница, побледнев от гнева, построила весь отряд и поклялась перед притихшим строем не позднее завтрашнего утра  (дело было вечером) решить с директором вопрос об отчислении Виталика из лагеря
    И мы как-то сразу поверили, что этот вопрос она непременно решит. Поверил в это и Виталик. Перед отбоем он сообщил нам, что решил, не дожидаясь расправы у Сазыкина завтра утром  бежать из лагеря и уйти пешком в Волгоград. При этом он вопросительно посмотрел на Лёху и верный ординарец не подвел, заявив, что уж если бежать, то бежать надо  вместе.
    Почти всю ночь наш корпус не сомкнув глаз, обсуждал шепотом план предстоящего побега. Было решено, что беглецы тайно покинут пределы лагеря во время зарядки и затаятся в лесу где-то в районе водокачки. Все пацаны взяли на себя добровольное обязательство во время завтрака и обеда сэкономить, кто чего сможет (а лучше просто стащить в столовой) и передать продукты через связных в фонд беженцев. При обсуждении маршрута движения выяснилась полная безграмотность беглецов в вопросах географии. Оказывается, они собирались, столкнув (какое-нибудь!!!) бревно в Медведицу плыть на нём до впадения в Волгу, а там уж по Волге до Волгограда рукой подать. Произойти сей географический казус должен был по той простой причине, что меньшие реки должны всегда впадать в большие. Пришлось  убеждать их в том, что во первых Медведица ни при каких обстоятельствах в Волгу не впадёт. Во вторых, путешествие по реке верхом на бревне это полный бред потому, что бревно постоянно крутится под тобой и усидеть на нём не возможно. Гораздо удобнее дойти до железной дороги и сев на любой товарняк, идущий в сторону Волгограда доехать до города-героя с ветерком. Высокое ночное собрание сочло моё предложение самым разумным. Кроме того ночное собрание вынесло отдельным пунктом постановление, суть которого сводилась к тому, что воспиталка оборзела и пора ей уже кинуть ночью в окно дымовуху.
     На следующий день, как только Лёха с Виталиком канули в дебрях Глинищанского леса и об этом стало известно, началось следствие по делу о побеге. Мы на  допросах в «пытошной» у Сазыкина отвечали чистую правду: « Пацаны испугались наказания, и ушли в Волгоград» и от нас как-то удивительно быстро отстали. Заготовка продуктов для путешествия шла полным ходом. Хлеба  было натаскано столько, что если бы из него насушить сухарей, этих сухарей хватило бы на пеший переход до Урала. С мясными запасами, фруктами, овощами и консервами дела обстояли несколько хуже – их не было вообще. Зато каким-то чудом во время обеда  из столовой удалось стащить полную кастрюлю супа и такую же полную кастрюлю киселя вместе с крышками и половниками. При чём суп был почему-то почти холодный, а кисель горячий, как расплавленная смола..Ложки украсть, разумеется, никто не додумался. Но идти в Волгоград с кастрюлями в руках Лёха с Виталиком отказались и поэтому суп с киселём были съедены тут,  же в лесу с помощью половников и при нашем активном участии.
    А время меж тем шло и надо было решать, уходить сегодня или, переночевав в лесу пуститься в дорогу с первыми лучами солнца. Но часам к пяти вечера произошли два события, которые в корне изменили планы беглецов. С севера со стороны Москвы небо стало темнеть и вскоре начал накрапывать мелкий, но довольно противный дождичек. А с юга, со стороны Волгограда, в лагерь приехали отцы Виталика и Лёхи.
   Все участники заговора были построены у корпуса, где нам был продиктован ультиматум с требованием немедленно привести прячущихся в лесу беглецов либо отвести к ним родителей. А заодно мы узнали, что благодаря сознательным и примерным пионерам нашего отряда (пионер всем ребятам пример!) все наши планы, начиная с ночного совещания, были известны и пионервожатым и воспитательнице. Почему-то особенно обидно было узнать, что  даже гениально проведённая операция кражи с кухни супа и киселя кем-то контролировалась и наверняка наблюдалась из-за какого-нибудь укрытия.
    Выслушав ультиматум, мы поначалу хотели было сделать вид, что мол знать ничего не знаем, но хорошенько рассмотрев хмурое лицо и увесистые кулаки Лёхиного бати от этих мыслей отказались и вскоре покорно вели обоих папаш к нашей секретной поляне.
   Опытному писателю наверно не стоило бы никакого труда красочно описать сцену первых секунд встречи родителей со своими детьми полную драматизма и напряжения..Но я вообще не писатель и прекрасно понимаю, что например задача описания выражения лиц Виталика и Лёхи в момент, когда они увидели своих гостей, мне непосильна. Решение этой задачи вообще лежит за пределами моих литературных возможностей. Скажу только, что выражения их лиц мне не забыть никогда.
   На душе было противно. Мы ощущали себя предателями, которые под страхом пыток в гестапо привели карателей в свой партизанский отряд. По всем понятиям  мы совершили не самый красивый поступок в своей жизни. С низко опущенными головами мы деликатно удалились, что бы спрятавшись за кустами совершить уж до кучи и ещё один неблаговидный поступок. то есть подглядывать и подслушивать за всем тем,. что будет происходить на поляне.
   А там происходило вот что. Отец Виталика, видимо желая найти общий язык и наладить диалог с взбунтовавшимся чадом, произнёс примерно двадцатиминутную речь воспитательного содержания. Говорил он, почти не повышая голоса и до нас долетали лишь какие-то обрывки фраз « Моя репутация, о какой  школьной характеристике теперь может идти речь и нервная система матери» Отец Лёхи видимо никогда не имевший склонности к длительным проповедям, ограничился короткой, но очень качественной поркой с помощью поясного ремня и двумя столь увесистыми затрещинами, что их звук наверняка был отчётливо слышан даже у Глинищанского магазина. Обращаясь к сыну во время экзекуции он тоже несколько раз говорил что – то про мать, но в отличие от отца Виталика совершенно в другом контексте.
   Несмотря на столь очевидную разницу педагогических методов, результаты достигнутые родителями были абсолютно одинаковыми. Оба беглеца шмыгая и хлюпая носами, раскаялись в содеянном и дружно клялись никогда так больше не делать. У лежащих в кустах зрителей было ощущение, что мы только что посмотрели в летнем кинотеатре какую-то смесь американского фильма ужасов с индийской мелодрамой.
   Меж тем раздавленных морально и физически бунтарей заставили собрать разбросанные по поляне кастрюли и половники ( с кастрюлей из под киселя, кстати вышла заминка, в неё налетела целая туча ос ) и повели к начальнику лагеря для решения их дальнейшей участи.
   В кабинете начальника Виталик с Лёхой вторично покаялись. А Виталик ещё отдельным номером просил прощения у нашей воспитательницы. Отец Виталика, стараясь загладить конфликтную ситуацию, выразил готовность. используя свои связи в райкоме партии, решить некоторые вопросы материально технического снабжения лагеря. Отец Лёхи за неимением связей в райкоме, выразил готовность ещё раз выпороть своего балбеса на вечерней линейке: «…лишь бы тока его не исключали»
   Примерно за час до ужина, консенсус был достигнут и папаши возблагодаря Бога и руководство лагеря поехали домой, а Виталик с Лёхой вернулись в отряд. Ещё примерно пару дней к нам в корпус приходили делегации пацанов из других отрядов смотреть следы истязаний на Лёхином теле. Лёха спускал штаны и охотно показывал им свою спину и задницу, сопровождая демонстрацию рассказом, от которого у слушателей мороз пробегал по коже. Виталик в это время  грустно сидел на койке и почти с завистью смотрел на своего верного ординарца, ему похвастаться было нечем.


P.S.   А дымовуху в окно воспиталке в конце смены мы всё таки бросили. Изготовлена она была из старой расчёски, клочка «Пионерской правды» и ниток. Дым из неё валил как из паровозной трубы и был на редкость вонючий и едкий. Правда, Лёха с Виталиком от участия в этой карательной акции уклонились. Звали нашу воспитательницу Людмила Сергеевна.

P.S.P.S.  Людмила Сергеевна! Пожалуйста, простите нас.