Пластилиновая жизнь. Глава1

ПРОЛОГ.

Жизнь не хуже обычной. Жизнь, в которой нас прощают, понимают, а возможно даже и любят….
Господь сотворил нас по своему образу и подо-бию. Вылепил вслепую, как дети лепят безликие фигурки из пластилина. Заставил пройти по дороге перемен, на которой каждый из нас тот же творец. Творец своей судьбы.
Слёзы – не самое ужасное в жизни. И уж, ко-нечно, не страшнее войн, голода, смерти. Когда-нибудь все мы умрём. Есть ли смысл бояться неиз-бежного? И как не бояться неизбежного, когда на карту поставлена жизнь дорогого человека. Когда от тебя самого не зависит ровным счетом ничего.
Всё в Руках Божьих!
Через несколько часов определится не только чья-то судьба, но и моя собственная. Пусть всё будет, как и должно быть. Я приму любое решение, потому что выбора у меня нет.











Глава I.
НОВЕНЬКИЙ.

               
   «Нет ничего более обычного, как причинение страданий ради наслаждения, которое это доставляет». Мериме.


Ч
увствовать себя по-дурацки можно в любой неприятной обстановке, а если верить собственным ощущениям, то  даже и в приятной, посреди комнаты заполненной только любящими тебя людьми, но самое отвратительное это когда на тебя пялятся одновременно несколько десятков пар посторонних глаз и ты чувствуешь себя так, словно под микроскопом.
Мелкой букашкой, которую стараются рассмот-реть и изучить. Они не знают тебя, ты не знаешь их, есть только визуальный контакт и твоё добро-вольное согласие быть исследованным.
Это неудобно, это неприятно, это пугает. Хочет-ся сбежать куда угодно, хоть на край света, только бы не позволять им вот так на тебя смотреть.
Я видел их лица все вместе, не выделяя какое-то определённое, они были обычной серой массой, пятном, которое с каждой минутой всё сильнее рас-плывалось перед глазами, а я был просто новеньким учеником в богом забытой школе.
Я знал, что они думают обо мне.
Лондонский денди, волею судьбы, оказавшийся на южной окраине Соединённого Королевства Ве-ликобритании и Северной Ирландии, со столичны-ми замашками и запросами. Местные парни, скорее всего, усматривали во мне соперника, а девчонки прикидывали, как смогут заманить в свои сети. И те и другие одинаково ненавидели меня.
Пятнадцатое сентября, сорок восемь дней до Хэллоуина и сто четыре до Рождества, не самое подходящее время заводить новые знакомства.
День необычайно тёплый для этого времени года. В школьные окна светит яркое солнце, свет-лые тени проходят через весь класс, создавая об-манчивую атмосферу радости, отражаются бликами на белой от мела доске и лежат радужными полос-ками на покрытом линолеумом полу.
Пятнадцать градусов на пятнадцатое сентября! Какая ирония. Хотя и понятно, островной климат более мягкий, чем на материке, но зато в Лондоне никогда не бывает таких сильных ветров как здесь. Интересно, какая тут зима? Такая же промозглая и сырая или наоборот, холодная и снежная?
Солнце слепило меня, заставляя смотреть в класс, а не в окно.
Кто они – мои новые одноклассники? Как они примут меня и примут ли вообще?
Ветер ворвался в приоткрытое окно и взъеро-шил мои волосы. Они у меня тёмные, отросшие, немного небрежно причёсаны. Глаза у меня карие, как у отца и брата, губы тонкие, рот немного вели-коват, а когда я улыбаюсь, улыбка получается не-сколько кривоватой.
 Это наследственное.
Учитель математики неуклюжий толстячок мистер Стивенсон указал мне на несколько свобод-ных стульев, избавив тем самым от нелепого пред-ставления перед всем классом. Признаюсь, это пу-гало меня больше всего. И когда вместо привычного «представьтесь, пожалуйста» он попросил меня выбрать любое понравившееся место, я вздохнул с облегчением.
Учитель медленно перемещался по классу, пе-реваливаясь с ноги на ногу, и напоминал большого мышонка Рокфора из мультика. Я сдержался, чтобы не рассмеяться.
Сейчас не самое подходящее время для веселья. Я в дурацкой ситуации под пристальными взгляда-ми каждого ученика, находящегося в этом классе. Мне крайне некомфортно в шкуре новенького и в то же время у меня нет выбора.
Как сказал когда-то Наполеон, кто стоит на виду, не должен позволять себе порывистых движе-ний.
Я попытался сосредоточиться на чем-нибудь приятном, как учила меня миссис Грин. Обычно это помогало, но почему-то сейчас не сработало. Страх ноюще сосал под ложечкой, разливался болезнен-ными импульсами по венам, блокируя нижнюю че-люсть и сковывая движения. Если бы даже мне предложили представиться, я не произнес бы сейчас ни слова.
Тебе почти семнадцать. Напомнил я себе. Уже большой мальчик, способный управлять собственной жизнью и эмоциями.
Так почему ты  стоишь как истукан, словно но-ги приросли к полу и пустили корни? Давай, впе-ред! Ты должен!
Стараясь не смотреть на лица одноклассников и вжав голову в плечи, я прошел вдоль всего ряда и быстро занял место за последним столом. Что же теперь? Я чувствовал любопытные взгляды на моей персоне и не мог сконцентрироваться. Учитель объ-яснял возле доски новый материал, и я попытался сосредоточиться на его голосе.
Ценой титанических усилий и мысленным вос-произведением самого прекрасного и спокойного места на земле я добился своего. Дыхание посте-пенно выровнялось. Румянец прилил к щекам. На-конец я смог вздохнуть полной грудью и открыть на нужной странице  методическое пособие, которое получил утром в библиотеке на первом этаже.
Объяснив материал, учитель предложил нам самостоятельно попробовать порешать примеры, и я, стараясь не привлекать к себе внимания, прилежно решал пример за примером пока чей-то голос не ворвался в моё сознание.
- У тебя ошибка во втором действии. Нужно писать единицу, а у тебя четвёрка.
Я немного приподнял голову и посмотрел на девочку сидящую рядом со мной. Странно, как я не заметил, что этот стол наполовину занят? Я по-смотрел в ту часть в примере, на которую указыва-ла соседка, действительно увидел ошибку и быстро всё исправил.
- Ребекка Дойл, - представилась она, и мне снова пришлось повернуть к ней голову. Она была достаточно симпатичная, темноволосая, с длинной косой за спиной. Одетая в самую что ни на есть обычную одежду – школьную юбку и свободную го-лубую блузку с вышивкой.
Непроизвольно я скосил глаза в глубокий вырез на груди и в ту же секунду одернул себя. Что я вытворяю? Вот балбес! Усилием воли я поднял гла-за обратно на лицо девушки. Бекки настроена вроде как дружелюбно. Я решил, что она не доставит мне хлопот и успокоился.
- Джон Росс. – Представился я.
- Ты ведь из Лондона? – Спросила она, решив  тем самым завязать разговор.
- Уже нет. – Уклончиво ответил я и снова по-грузился в примеры. Разговаривать, а тем более от-вечать на вопросы не хотелось. Но она, по-видимому, не собиралась отставать. И я её пре-красно понимал. Я новый человек в этой школе, в которой не так много учеников. Ей просто любо-пытно, что я за фрукт, и какие мысли бродят в моей голове.
- Ты давно приехал? – Это что, допрос? Если да, то к такому напору я еще не готов.
Я неловко растянул губы в самой добродушной улыбке, чтобы дать ей понять, насколько друже-любно я настроен, и пробормотал.
- В прошлую субботу.
Бекки кивнула и улыбнулась мне.
Почему она смотрит на меня, а не  в свою тет-радь? Зачем своим пристальным разглядыванием вгоняет в краску? Разве она не понимает, как тя-жело выступать в роли заморской диковинки?
Все мои вопросы, конечно, остались без ответов, а Бекки с удвоенным энтузиазмом продолжила.
- И как тебе остров?
Я пожал плечами. Что я мог ей сказать? Что Уайт показался мне довольно унылым и примитив-ным местечком, а по сравнению с Лондоном, так  просто дырой? Что кроме двух кафешек и одной приличной дискотеки в Ньюпорте и сходить-то не-куда?
 Но я не хотел её обижать. Бекки, наверное, коренная островитянка и мои неосторожные выска-зывания могут оскорбить её.
- Еще не понял. – Пространно ответил я.
Бекки уверенным голосом заявила.
- Он тебе понравится. Скоро, как и все мы, ты влюбишься в него. Он прекрасен. Наша деревня просто шедевр. А ты видел Ньюпорт? Не зря к нам приплывают тысячи туристов. И жаль, что ты опо-здал на ежегодную регату. Зрелище просто восхи-тительное.
Я был прав. Она боготворила этот остров, и я правильно сделал, что не открыл Бекки всей прав-ды.
- Должно быть. – Вяло выдавил я. – У меня не было времени на….
- Не надо, не объясняй, я всё понимаю. – Бекки перебила меня. – На это нужно время.
Хм. На это действительно потребуется время. Много времени.
Я был англичанином до мозга костей. Родился и вырос в Лондоне и за всю жизнь не уезжал даль-ше пригорода. Мне нравились все типичные при-вычки англичан, распорядок дня англичан, даже их меню. Английская архитектура и искусство. Мне даже нравились сами англичане.
А здесь на Уайте население было смешанным. Англичане составляли лишь третью часть наравне с шотландцами и испанцами. Последние были более темпераментными, и значительно выделялись на фоне холодных англичан и грубоватых шотландцев. Ребекка как раз входила  в число этих самых тем-пераментных потомков испанцев. Смуглая кожа, блеск в глазах и живость речи выдавали её с голо-вой.
Я не привык к такой манере общения. В моей прежней школе в Лондоне я водил знакомство с не-сколькими ученикам, но наши разговоры сводились к простому обмену любезностями. Откровенничать с посторонними мне не приходилось.
Мистер Стивенсон проковылял мимо нашего стола, поэтому мы уткнулись каждый в свою тет-радь, но когда он отошел, Бекки повернулась ко мне и прошептала.
- Ты планируешь учиться с нами весь год?
- Да. – Также тихо ответил я.
Она кивнула и снова уткнулась в тетрадку. Я не знал хорошо это или плохо, а спрашивать не ре-шался. А Бекки делала вид, что поглощена приме-рами, и совсем не обращала на меня внимания. Я сделал то же самое, но, поставив точку в последнем задании, заметил, что она осторожно наблюдает за мной. Она заметила, как я посмотрел на неё и за-шептала.
- Ты ведь англичанин? – Она имела в виду мои национальные корни, а не место проживания.
- Это так заметно? – Удивился я.
- Я бы сказала «да» чем «нет». – Она вертела в пальцах ручку. Даже сейчас она не могла просто спокойно сидеть. Ей нужно было постоянно что-то делать. Мои руки лежали на крышке стола, и я почти не двигался, в то время как Бекки не могла спокойно усидеть на одном месте. Типичная егоза!
- Это плохо? – Растерялся я. Она покачала го-ловой, заверив меня, что уважает англичан и это просто обычный вопрос. Из любопытства.
Раздав нам задания на дом, мистер Стивенсон ретировался из класса. Звонок прозвенел, едва за ним закрылась дверь.
 Я быстро собрал свои вещи и попытался улиз-нуть, но Ребекка нагнала меня в коридоре. Она ни-как не понимала, что может я, хочу остаться один и не особенно нуждаюсь в разговорах.
- Девчонки только что поспорили, кто первая начнёт с тобой встречаться. - Она рассмеялась и ле-гонько толкнула меня в бок. Какая бесцеремонность! Но при этом возникают совершенно нелогичные мысли. Я словно вижу, как Бекки эротично облизы-вает губы, которые почему-то накрашены ярко-красной помадой. А затем, медленно двигая бедра-ми, манит меня пальчиком (тоже, кстати, с крас-ным ногтем). Бред какой-то! Неужели я настолько зациклен на сексе, что не могу не думать о нем хотя бы полчаса? – Но я не в счёт, - она подняла обе руки, словно хотела сдаться, - у меня есть парень, поэтому можно сказать, что я спасла тебя от лишних домогательств с их стороны.
Я с трудом возвращаюсь на твердую землю и больше стараюсь не задерживаться на  естественных выпуклостях Ребекки Дойл. Мне это вредно. От подобных мыслей начинает гореть между ног, не сильно, но достаточно навязчиво, чтобы я запани-ковал. Я понимаю, причина только одна – мне ну-жен секс.
Даже мысли о том, что в средней школе больше половины девственников не приносит мне удов-летворения, коль я один из них. Не вижу выхода, как решить эту проблему, но и вдаваться в подроб-ности гнетущих мыслей не хочу. Секс без секса. Вот что мне нужно! Мастурбация в данном случае не выход. И вообще выхода нет. От этих мыслей у меня почему-то сжимается желудок, и тошнота подка-тывает к горлу. Так, Росс, спокойно, не время рас-кисать.
- Мне следует тебя поблагодарить? – Мои слова прозвучали слишком язвительно от так некстати накатывающего волнами возбуждения, и я решил, что она заметит сарказм, но Ребекка, казалось, не обратила на слова никакого внимания. Она болтала без умолку, в сокращенном варианте пересказывая историю школы.
Я вздохнул и попытался сосредоточиться на чем-то менее привлекательном, чем сексуальная попка Дженнифер Лопес на постере в моей комнате в Лондоне. Боже, я опять думаю о сексе!
Школа была построена более сорока лет назад и выглядела как мрачное серое трёхэтажное здание с колоннами при входе. По размеру она, конечно, раза в три меньше той, в которой я учился в Лон-доне, но до получения аттестата остался еще целый учебный год, а жить в столице больше не было воз-можности.
 Первый этаж занимал огромный вестибюль, библиотека и кабинки для одежды. По лестнице вниз находился спортзал.  Слева – дверь в столовую, прямо – кабинет черчения, направо – дверь в каби-нет директрисы. На верхних этажах располагались учебные классы, учительская, музей и актовый зал на третьем этаже.
Скорее всего, школа за всё это время ни разу не ремонтировалась. В линолеуме кое-где зияли дыры, обнажая коричневый деревянный пол, а паркет в коридорах стёрся до такой степени, что находился на грани смерти.
Окна - обычные деревянные, но они пребывали в состоянии гниения, отчего подоконники, да и рамы тоже, были покрыты черными пятнами. Только стёкла сияли патологической чистотой.
Сбоку от основного здания школы раскинулся дивный садовый участок. Георгины, флоксы и гла-диолусы пышно цвели на клумбах между плодовы-ми деревьями. Возле небольшого пруда в центре сада находились вкопанные в землю кованые ска-мейки. Такая же кованая ограда окружала всю тер-риторию школы.
Под несмолкаемую трескотню Бекки мы под-нялись по каменной лестнице на второй этаж и ос-тановились возле кабинета физики.
- Ты ведь еще никого здесь не знаешь? – Скорее утвердила, нежели полюбопытствовала Бекки. Я отрицательно покачал головой. – Ничего, через пару недель адаптируешься, и всё будет нормально. У нас  хорошие ребята. – Словно в подтверждении своих слов она задорно улыбнулась.
Бекки была из разряда вечных оптимистов. Которым, даже если все плохо, то это не самое страшное. Бывает и хуже. Я был скорее реалистом, поэтому не разделил её восторгов и лишь сдержанно поджал губы.
Внезапно Бекки посмотрела куда-то в сторону, и я неосознанно проследил за её взглядом.  Там в ореоле солнечного света, льющегося из окон, стояла самая прекрасная особа из виденных мной ранее.