Витёк-канонир

                1            


  - Эта… - сказал Лёва Непалец Витьку, и тот понял его на полузвуке.
    Мимо проходила полуголая девица, погружённая в тень собственных солнцезащитных очков.
    Витёк зачерпнул своими культями песок, подбросил  его в воздух, Лёва ударил смычком  по басовой струне своего чудо-инструмента и на секунд 15-20 полупрозрачный портрет  красавицы повис в воздухе.  Правда, мало кто заметил, что портрет этот был на обложке известного журнала, а дата стояла весьма отдалённая…
    Раздались аплодисменты,  мелочь полетела в бумажный стаканчик, который Лёва время от времени переворачивал себе в карман.
    - Вот, эта… -  пышная одесская мамаша вела своего маменькиного сынка, чуток смахивавшего на самого Лёву.
    Мгновение – и новая картинка из песка застывала в воздухе: мальчик этот – уже мужчина, в солдатском камуфляже среди  пустыни, рот его разодран в крике, а рядом – бутон начинающегося взрыва…
    - Эта…
    И снова – песок, аккорд – картинка!
    На этот раз пожилой пенсионер так и увидел себя в таком же виде, как он и был, пожал плечами и пошёл дальше бодрой походкой. Не заметил он только дату на собственных часах. Жизни ему ещё оставалось – немеряно!
   Звенит мелочь, и кажется прохожим, что два жулика-гастролёра устроили нелепый аттракцион, да вот в чём загвоздка - неясно: не зазывают, не клянчат, за фалды не щиплют… Странные жулики…
    -  Эта! – Лёва трясёт полным карманом, и  друзья срываются с места, дружно подхватив виолончель в пельменную, что на 2-ом Брайтоне.
     Там их знают, и официантка, дородная девица раннего бальзаковского возраста, не чурается их.
     Холодный компот. Горячий лагман. Дымящийся шашлык.
     Эх! Много ли  голодранцам для счастья надо!
     Из воздуха появляется мужик с бульдожьими брыдлами. Он не в духе. На Лёву он не обращает внимания, а вот культяпому Витьку больно наступает ботинком на ногу:
   - Оборзел, пидар? – шипит он, - ты когда в общак последний раз платил?
    Лёва встаёт, грудью отталкивает Бульдога, и тот не сопротивляется: вчера сама Фанька Шмуклерплинтик на сходняке приказала музыканта-чудилу из Минска не трогать, а как раз напротив собирать мзду в его пользу.
    Но про культяпого юродивого ведь ничего не говорилось! Ишь устроился, под крылышком у музыканта! А сколько лет до этого его, ханыгу, согревали, кормили? Да и вообще, что-то нечисто с культяпым: ни кто не знает ни кто он, ни откуда, ни имени его, ни фамилии, зато слухи! – слухи-то такие, что волосы дыбом встают!
Говорят: старая карга, которой лет 120, что на углу Кони Айленд кафе держит, его внучка!!! А сам он… Тссс!!! 
    Лёва непреклонен:
   - Ты, лучше… Ты эта… - он кивает головой, и Бульдог понимает его, наслышанный про чудо-виолончель, вспоминает мёртвых чаек, лопнувшие витрины ресторана «Агнешка дринк», посетителей – то ли оглохших, то ли поехавших крышей, да и первое своё знакомство с Лёвой поминает, когда явилась c Того Света его, Бульдогова, жёнушка, и крутила ему, убийце, кривым ножом перед носом, отомстить хотела, сука, да коротки руки у призраков… А может, и не коротки бывают -  после дождичка в четверг?


               

                2


        А друзья наши, безмолвные, обедают и снова идут на Бордвок, ведь,  только птицам деньги не нужны, как говаривал сержант Щавель, в армейские Лёвины годы.
      - Бойцы!!! – орал он, - птицам деньги нужны??? Нет?  Правильно!!! Так вот, орлы, всю вашу получку я проиграл лейтенанту Голикову!
       А там, глядишь, вечереет, и сквозь витрину ресторана «Агнешка дринк» можно поглазеть на телевизор.
        Однако, сегодня, лишь глянув начало новостей, где  вскользь упоминалось о большом морском празднике в Нью Йорке, Витёк вдруг побледнел, помрачнел, а потом, озарился непонятным внутренним светом. Он толкнул Лёву культёй своей, и махнул в сторону океана.  Они частенько импровизировали ночью – не за деньги, а в своё удовольствие, создавая узоры, или реалистичные картины, а порой хохотали чему-то им одним  известному – видимо такая смешная нота получалась, или смешная краска!
        Но сегодня было иначе.
        Витёк дирижировал, как мог. Не зная ни нот, ни мелодии, он скакал, кривлялся до тех пор, пока Лёва не уловил эмоциональный ряд и не зацепился за первый верный звук…
        Это была тихая длинная нота, длилась она, наверное, вечность, и всю эту вечность бешеный Витёк, как  корпускула света в вакууме, метался, расставляя песчинки на единственно верные места, дабы выразить нечто для него жизненно важное…


                3


    -  Я предпочту есть руками, чем  хоть одна крупица золота достанется русским! – услышал он через запертую дверь.
        Голоса, голоса. 
       Император нервничает.
       Ну а его дело маленькое – стой, неси караул, да не загадывай дальше одного мгновения вперёд! Точно, дьявол дёрнул их переться в эту богом проклятую страну! Снег, дикари, нападающие прямо из леса – никаких правил войны не соблюдают, подонки!  Виктор прошёлся, разминая ноги, а когда вновь прислушался, попал на самый конец разговора:
   - …    а остальных по окончании операции ликвидировать!
     Он вздрогнул: их осталось совсем немного из полумиллионной армии, буквально несколько тысяч, и шанс, что пошлют именно его, опытного канонира и сапёра,  был велик.
      
    Не дожидаясь рассвета, император со взводом охраны умчался по Минскому тракту, а ему было приказано собрать подчинённых для выполнения особо важной  миссии.
    Из деревеньки  Бобр, где они ночевали,  они отправились с  тяжёлым обозом сначала вослед императору, а потом, у посёлка Игумен, свернули в лесную чащу, где и спустили  драгоценности под лёд небольшого безымянного озера.
    Оставалось получить родную пулю в лоб. Но тут случилось непредвиденное. В лесу послышался залихватский свист, хохот , крики, и буквально спустя минуту к озеру выехал конный взвод русских гусар.   То ли они заплутали,  но встреча и для них была явно непредвиденной.
     Их старший выехал вперёд, подняв на штыке белый платок, и негромко  переговорил с нашим генералом.
     Спустя минуту гусар летучих и след простыл, а Генерал, вытер пот замызганым платком, и сказал:
    - Забудьте всё, что тут было, выбирайтесь каждый, как сможет. Был приказ всех вас порешить, но, видит Бог, я не в силах это выполнить, ибо явил Он нам свою милость: сам Денис Давыдов помиловал нам наши жизни!
     Он повернулся :
     - Вы, Виктор, пока останетесь и примените своё умение минёра, буде русские вернуться, пусть подорвутся, прежде, чем завладеют императорскими богатствами.
        Он остался и начал выполнять поставленную задачу. Было достаточно мешков с порохом, и он кладывал их таким образом, что бы враг,  попал в огненное кольцо, если  перейдёт заветную черту.
Пока морозы за сохранность системы можно было не беспокоится, а там- весна, распутица смоет все следы, растопяться проклятые болота и места эти вновь станут непроходимыми ни для конного, ни для пешего. Он так увлёкся работой, что сразу не обратил внимание, что за спиной кто-то стоит. 
   - Кхе-кхе!
     За спиной стоял мужик с топором.
   - Бонжюр, мадам! – сказал мужик и заржал, обнажая чёрный щербатый рот.
      Из-за сосен вышли ещё два десятка таких же.  Прямо близнецы-братья, все на одно поганое лицо…
      Это не Денис Давыдов, не поговоришь.
      А , может, сам он, подлюка и наслал своих голодранцев? Русские – ни чести, ни совести…
      Терпение. Главное дать им войти в круг, а там…
      Когда вся лесная братва перешла дозволенный рубеж, он одним  неуловимым  движением выхватил пистолет и  выстрелил в один из мешков с порохом.
        Взрыва он не слышал, потому что ещё прежде, чем пуля пробила смертоносный в мешок,  один из «братков» прострелил его пороховую флягу и она рванула с такой силой, что почувствовал  он себя  бомбой, разлетающейся в разные стороны, как на картине чудного испанца Дали, с которым он как-то схлестнулся в 40-е на вернисаже  в Манхэттэнне.
                4


        Как приходит сознание? Как объяснить странные видения на грани жизни и смерти? Каков  вообще ресурс человеческого организма? И есть ли вообще те сверхъестественные  силы, которые – вдруг – по непонятным причинам заставляют смертельно больного вдруг подняться и выполнять непонятную мисссию?  То ли чудо явилось с небес, то ли просто организм сам, как травка после лютой зимы: выпустил новые корешки, проторочил новые ручейки-сосуды, отрастил  нервы-корешки – и потекла жизнь, непонятная и неиссякаемая!?
      Не мог этого знать, да и думать так не мог канонир и сапёр императорской гвардии Виктор Марэ. Просто спустилась с небес к нему дева красоты неземной, провела тонкими пальцами по сухому от горячки лбу и покрылся лоб испариной.  И услышал он голос тихий но проникновенный, запоминающийся, торжественный и простой одновременно:
      -  Дарована жизнь тебе, солдат Виктор да талант художника, каких ещё не было. Долгая, нечеловеческая жизнь: и много школ ты создашь, пока не постигнешь высшую! Клад не ищи – не про тебя он. Устанешь ты, но не будет пути к бегству. Одно  спасёт тебя: убьешь железного кита – поступай на своё усмотрение – все пути будут для тебя открыты! Искать же его надо за Окияном, в Америке … Там же встретишь подобного себе… только музыканта…
       Сказала, да стала целовать и в лоб, и в губы, и в щёки! И целует и целует, что уже и спасу от неё нет! Отворил тогда Виктор глаза, да заорал благим матом: перед ним морда козлиная ухмыляется. Чмок! И лизнула его снова в нос!!! И голос звонкий, детский:
     - Очнулся!!!  Очнулся!!! Француз очнулся!!!


                5


     Так и стал француз жить-поживать на хуторе близ посёлка Игумен, Минской губернии.  Всё дивился поначалу: чего ж не прикончили, я же ихних с две дюжины уложил! Но потом всё прояснилось само собой: людишки лихие жизни не давали хуторским – обирали их до нитки, да вот, слава тебе Господи, хоть француз – да заступник нашёлся!
    Слова Пречистой Девы он помнил, но нет да нет, пускался в поиски императорских сокровищ. Но проклятое озеро просто исчезло!  Хозяйский сын, Ванька, раз 10 водил его на то самое место, где его, бездыханного подобрали, да смеялся над ним: какое такое озеро – мы тут веками живём, нет тут озера – трясина – да, но туда лишь за смертью собственной ходить!
     Приглянулась французу дочь хозяйская – свадьбу сгуляли. А как выдался год голодный, научил француз крестьян лягушками питаться! Сразу воротились – тьфу, мол, басурманское отродье, до какой мерзости доведёт, но потом – голод не тётка – смирились, да во вкус вошли!  Одну из деревенек тех по сей день Лягушатники кличут!
     И шло время, и было всё, как у людей, и тоска по дому не терзала Виктора, но пришёл момент, когда понял он , что не стареет и видно это стало людям! Коситься стали, за глаза нежитью французской называть… Да так ведь оно и было на самом деле! Спохватился он после похорон первой жены своей – та ему уже совсем по виду в матери годилась!
       Собрал он пожитки свои нехитрые и пошёл по свету странствовать.
       Обошёл всю Россию пешком, благо, дар его к художествам проявился – в любую артель богомазов принимали, ибо рукаст был и претензий не качал, довольствовался малым, и мнения своего не отстаивал. Только сколько раз уж бывало – он уйдёт, а артель пользуется его приёмами, его секретами красок и грунтовок! Было, как-то на Волге, он  с самим Алёшкой Пешковым богомазничал. Там и напел ему Виктор старую бабушкину балладу про Буревестника…
    Но потянуло к концу века его к местам боевой славы! Постоял на могилке супруги своей первой – в селе-то его ни кто уже не знал – померли давно даже молодые из тех односельчан, кто видел  его воочию, пошлялся по болотам в поисках озерца кладоносного, не нашёл и следа тех событий,  подался в Борисов, и там примазался к местным жидам, с которыми в конечном итоге и оказался на земле Американской!


                6


    - А дальше, эта… что?
    -  А дальше, Лёвка,  всё…   Надо подлодку топить, иначе век вечный мне по земле мусолиться… Лишь теперь я прозрел, что за «кит» им там на небесах потребовался!
   - Эта… - сказал Лёва, и выдал иструментом заковыристую фразу,  явно ругательство, которую и не переведёшь, сколько матюков не используй!
       - Не бзди, прорвёмся … Старший канонир и сапёр его императорского кое что ещё помнит…  Сколько у нас там денег собралось?
      

                7


          Неделя прошла в заботах. Витёк таскал  доски, ветки и прочий деревянный хлам на пустырь, который начинался за пляжем. День и ночь горел костёр, который кочегарил Лёвка-Непалец. Подходили бродяги, плечами пожимали: вроде бы не холодно… А Лёвка ничего не отвечал по своему обыкновению, палил доски, да отгребал золу в сторону. Витёк же стал приносить в пластиковых пакетах удобрения, купленные в цветочном магазине неподалёку. А потом, когда  угля стало достаточно, они смешали удобрение с углём в пустой железной бочке и Витёк собственноручно месил, месил и толок эту смесь, до тех пор пока она не стала однородно серого цвета…
       - Готово, -  наконец решил он, - когда они там приплывают?
      -  Эээ…  Завтра… Завтра ночью!
      - Ну что. Не бздишь?
      - Эта… - сказал Лёва и расхохотался, неожиданно громко и весело, хлопнул Витька по плечу, расчехлил инструмент и взял первый аккорд…


                8

          Витёк подхватил ритм, зачрпнул одной культёй немного пска, а другой адской смеси и стал выписывать немыслимые шаманские фигуры, растравляя атомы материи на свои места: шутка ли – заглянуть в  СВОЁ будущее! Это чужое – как на ладони! А своё…
Оно особенное… недоступное!
         
            Парк.
            Ночь.
            Веразано Бридж, немыслимой величины монстр, навис над планетой!
            Господи!  Голова всегда кружиться, когда смотришь на этот мост!!!
            А вот – две тени промелькнули в ворота парка-музея Форт Хамелтон. 
     Одна тень – с большим тяжёлым мешком, другая с огромной скрипкой за плечами!!!
      Что за бред!
       Ан, не бред, вот они – подошли к главному орудию, и тот, что помельче, с мешком, со знанием дела и с нежностью неслучайной погладил тушу пушки, которая -  под стать мосту – небывалых размеров!
      Он мурлычит «Марсельезу», подлец, на французском!
      Полная Луна освещает пушкаря, облик его становиться текучим, и вот перед нами  не грязный уличный оборванец, а канонир Императорского величества в полной боевой форме!!!
        Он засыпает порох, тромбует его, следом загоняет круглую, по размеру жерла многослойную прослойку из картона – видно, что подготовился, подлец! – и….
      Тут к делу приступает второй: ведёт смычком по басовой струне, но ни звука не издаёт инструмент, лишь земля слегка качнулась, и с воплем ужаса умчалась из парка стая чаек-птеродактилей! И тут ядро необъятных размеров  стало медленно подниматься над землёй, как будто попало в область невесомости! Опытный канонир уродливой культёй своей направляет ядро в жерло и оно попадает – микрон в микрон и плавно плогружается внутрь орудия!
       Он всё расчитал, француз-канонир, и поэтому уже наверняка выставляет угол орудия, а музыкант лишь облегчает эту непосильную задачу, которую и осилить мог лишь конный артиллерийский взвод!
         Теперь – ждать. Затаиться и ждать.
         Свет фар озаряет их – это ночной патруль проверяет парк.
         Лёва играет жалобную мелодию.
       - Подайте бедному коту Базиллио… - блеет Витёк на русском.
          Менты разворачиваются, и тот, что не за рулём швыряет на землю металлический доллар.
          Витёк мчиться, подбирает доллар, театрально раскланивается, бормоча:
       -  Спасибочки, добрые дяди, спасибочки…  Лёвка! 
       -   Эта!!! – Лёвка  начинает шпарить какую-то отчаянную чертовщину, а в это время  на воде показалась огромная тень – это флагман Американского флота, крейсер «Найтмэр», тихо, как летучая мышь вступил в воды Бруклина!!!
           Следом шли суда помельче, а замыкала строй их цель – стратегическая подлодка  «Вампир», тот самый пресловутый «железный кит», назначенный Светлой Девой Витку-канониру в жертву!!!
        Когда нос подлодки прошёл отметку, известную одному лишь Витьку, тот начал отсчёт от 20-ти в обратном порядке:
      -  20, 19, 18, 17…………..
       Лёва добавил мощи на инструменте, и воздух стал ощутимо гуще, в то же время оставляя вакуум по ходу траектории, рассчитанной  Витьком!
      - 5, 4, 3 , 2….
      - Огонь! – шепнул  канонир Виктор и поднёс тлеющий на шесте  уголёк  к пушечному запалу, начинённому головками от спичек.

        Громыхнуло.
        Рёв  ядра-монстра и, секунд через 15 – громкий удар в царь-колокол…
       
       Потом полыхнул  Огонь Небесный…

         Белое небо…
         Белый песок…
         От горизонта до горизонта.

      -  Ты обманула меня, Пречистая Дева???
      -  Какая же я «дева»? - удивилось женоподобное существо и в голосе его  проскользнула  толика обиды.
      -  А кто же ты?
      -  Я – Денница, ангел Света!!! – неужели такие простые вещи я должен объяснять? Новая заря взошла, Витёк, над миром… А ты – иди куда хочешь!


                9


        Витёк глянул на Лёву.
        Тот отвёл взгляд.
        Потом всё-таки заставил себя поднять голову и посмотреть другу в глаза.
        - Ты эта… Не обижайся…  Мы не можем…
        -  Эх, Лёвка, Лёвка, - сказал тогда оборванец Витёк, канонир Виктор, - куда ж мне без тебя? Как  ядро подниму?  Придётся жить дальше, глядишь, другой кит подвернётся, без ядерных боеголовок… Может, какой космический «кит»? С инопланетянами…  Ведь это замечательно – погибнуть за человечество?  А если смерти тебе не дано?
   
      Тогда   высыпали они порох в железную бочку, залили водой, добавили  ведро сахара и налепили 5 тысяч замысловатых колбасок по секретным наполеоновским рецептам, которые за день на солнце высохли и затвердели.

     А ночью они устроили  феерверк  и лик Денницы сиял в небесах, а прохожие глазели и шептали: глянь – Пресвятая Дева… 

    Фанька Шмуклерплинтик хохотала в ту ночь до слёз.


                ( 10 декабря 2009 г. Бруклин )