Сердечная достаточность

 Я бы с удовольствием даже не стала менять имена героев этой истории. Очень не против того, чтобы они прочли мой рассказ и узнали себя. Жаль, что я не популярна и потому шанс невелик. Да, впрочем, и что это даст? Стыдно, что ли, им станет? Мартышкин труд. Этих не переделать...

   Да,и нет у меня разрешения на публикацию от моего соавтора. Просто потому, что и его уже нет...

 

  Началось все со звонка моей подруги, тоже агента по недвижимости из другого агентства. Мы друг с другом держим связь на случай хороших клиентов. Она занимается квартирами, я- домами. А клиенты продают квартиры, покупая дом, и наоборот. Так вот, звонит Лена и спрашивает, нет ли у меня хорошего домика недалеко от Минска и рядом с лесом. Ее продавец квартиры болен, нужен по зарез свежий воздух. Домик у меня как раз подходящий был. Метров сто двадцать жилой площади, прямо напротив дома лес, все коммуникации, участок большой, сад, баня. В общем, то, что надо. Привезли мы Трифоновича на показ. Он сразу же вдохновился сильно и попросил побыстрее продавать квартиру в Минске, чтобы не упустить этот дом. Квартиру мы продали по очень хорошей цене. Полуторка, большая кухня, почти в центре города кирпичный дом, третий этаж. Мы чуть поблефовали с покупателями, говоря, что покупатель уже есть, но мы хотим больше. Сделали это, видя состояние человека, которому предстоит не одна операция в онкологическом центре, а, значит, денег понадобится немало. Аукцион принес хороший результат. Наконец, приехал покупатель, который не то,что не торговался, а предложил сумму, никак не ожидаемую Трифоновичем, очень приличную. У покупателя в соседнем доме живут родители, так что он был счастлив безумно. Попросил побыстрее освободить квартиру. На следующий же день привез окна, стал готовиться к серьезному ремонту. Хорошо (то есть, конечно, плохо), что Трифоновичу как раз нужно было ложиться на операцию. Провели сделки буквально за три дня. Перевозить в дом было нечего, так как Трифонович приехал в Минск с чемоданом одним.

    Он, вообще-то, белорус и минчанин, но сейчас живет в Нижневартовске. Туда попал он много лет назад. Развелся с женой в Минске. Остались два сына. По чьей вине там у них жизнь не сложилась, неизвестно, да нас это и не касается. Мы не спрашивали. В Нижневартовске у него жена Людмила и дочь жены Ольга, которую Трифонович вырастил с ползунков. Живут в гражданском браке. Он нам сам потихоньку во время наших поездок жизнь свою рассказывал. Человек интересный, с огромным, но весьма деликатным чувством юмора. О предстоящей операции говорит тоже философски - как Бог решит, мол, выживу,так выживу, а нет - так и так, слава Богу, пожил немало в любви и согласии и с Людмилой и со всем человечеством. Приехал сюда один пока. У него давнишний приятель какой-то  хирургом в онкоцентре работает, он его сюда и сагитировал ехать заразу эту выдирать. Он сделал очень неплохие прогнозы по поводу будущего, но приказал ближайшие по крайней мере года два-три жить здесь и постоянно наблюдаться. И жить лучше не в городе, а на свежем воздухе, потому что у него проблемы с горлом, с дыхательными путями, да еще астма при этом. Опираясь на все эти рекомендации, Трифонович решил подготовиться - продать квартиру,купить дом, прооперироваться, а потом уже перевезти сюда и супругу, которой как раз уже и на пенсию выходить скоро.

    Люда звонила ему очень часто, все расспрашивала о самочувствии, просила, чтоб не уставал, не напрягался с покупками-продажами, а скорее шел оперироваться. Она готовилась там к своему приезду в Минск пока.

    Чуть опишу своего клиента. Можете себе представить Кощея бессмертного из сказки Роу? Так вот, такой же примерно наружности, мы даже смеялись с ним вместе, он сам смеялся этой схожести. Только Трифонович всегда прищурено улыбался, а глазища огромные просто пропитаны были добротой. Вежлив, спокоен, очень интеллигентен. Ну, приятный человек во всех отношениях. Такой, что сразу можно говорить обо всем - все поймет! И сам открыт, как  букварь.

   

     Операцию Трифонович отложил на месяц. Решил сделать быстренько ремонт и купить мебель для нового дома, чтобы Людмила приехала в уют. Уже через две недели, приехав в его деревню смотреть на продажу другой домик, я зашла к нему и не узнала дом совершенно. Ремонт косметический уже завершался. Ламинат, новые веселые обои в пастельных тонах, стеклопакеты, новая сантехника, бойлер на кухне, душевая кабина, мебель новая в упаковке....

     - Ну Вы и скорый товарищ! - посмеялась я.

    - А то! Я в больнице буду валяться, а Люда здесь будет мучиться. Вот встречу ее, поселю в комфорт, мне и выздоравливать будет легче....  Я и спутниковую антенну поставил, и компьютер купил, пусть с дочкой общается по интернету. Оля беременная, так Люда и разрывается между мною и ею. Как вот оставить молодую девчонку так далеко? Только замуж отдали перед моим отъездом... Переживаю. Кто его знает, что за человек, парень этот, муж ее....

    - Вы с Леной приезжайте на новоселье, в субботу баньку потоплю, приедет брат мой с женой,соседку позову Александровну. И вы подъезжайте!

    Я редко была на новосельях своих клиентов. Приглашают часто,но и времени нет, да и кто я такая? Провела сделку, пожелала удачи, да и забыли про меня.

    Но тут и Ленка чего-то сильно пожелала ехать, да и я была не против. Человек хороший, приятно пообщаться. Да и отказывать неудобно, он хоть и держит хвост пистолетом, но операция в онкоцентре еще никому не внушала оптимизма даже при очень хороших прогнозах.

    Мы купили на рынке щенка овчарки, теплый плед и поехали в гости.

    Я, конечно, удивлена была несколько тому, что новоселье без жены проходит, но и не мое это дело, да и компания небольшая собирается. Потому и решила, что он просто чисто символически въезд хочет отметить и отблагодарить всех участников.

 

   В саду под виноградом был накрыт щедрый стол. Нас познакомили со всеми, и мы переглянулись удивленно, когда одна гостья, дама очень активная и громко-говорливая представилась:" Жена Трифоновича!" Сам Трифонович на это заявление только рассмеялся. Его брат, тихий, скромный мужичок был практически не виден и не слышен за мощным телом своей супруги Валентины. Она руководила всем происходящим. Она учила Трифоновича, как правильно топить баню, куда и как расставить мебель, все время его одергивала:" Да кинь ты этого щенка! У тебя тут гостей полный двор, потом разберешься. А Мухтар (так он его сразу и назвал) прижимался к ноге хозяина, облизывал протянутую ему руку. Вилял хвостиком, обнюхивал кошку, нагло сидевшую все время у стола в ожидании подаяния.

 

   Когда мы собрались уезжать, я видя, что гости приехали "ногами", предложила подвезти до города желающих. Валентина ответила, что они так хорошо сидят, что и уезжать не хочется. Остались ночевать все втроем.

 

    Трифонович, провожая нас к калитке, как извиняясь сказал:" И эта приперлась. Валька с ней дружит, за собой таскает. Против моей Людмилы всю жизнь дружат! И брата настраивают. Никогда даже не виделись,а ненавидят. А уж тридцать лет с хвостиком прошло".

 

    Надо сказать, еще за столом дамы едко язвили в адрес гражданской жены. Мол, граждане России могут и в России свежим воздухом подышать, нечего ей здесь делать. Приедет на все готовенькое, деловая! Чем больше радовала водочка этих родственниц, тем язвительнее они высказывались в адрес Людмилы. Но, поскольку делали они это в моменты, когда Трифонович отлучался на минуту то за хлебом, то за салфетками, то баньку проверить, его реакции на их выпады мы не видели.

 

    Трифонович позвонил мне и попросил подъехать, если будет по пути. Есть дело.

    По пути мне не было. Я поехала специально на следующий день к нему. Оказывается, приехала Людмила, и он, поскольку здесь у супруги нет ни одной знакомой души, решил нас познакомить и попросил меня быть с нею на связи на всякий случай. Она даже города не знает.

    Ну, познакомились. Приятная очень женщина, которая буквально не надышится на своего больного супруга,  радуется всему, хвалит его за красоту, которую он тут организовал, за дом, за песика Мухтара, ругает за то, что отложил операцию аж на месяц из-за нее.

 

    Трифонович лег в больницу. Люда позвонила мне через пару дней. Плакала, чуть ли не истерика с ней. Я подумала, что что-то с ним случилось, села в машину, и - скорее к ним. Нет, с ним все как раз очень нормально. Правда, теперь некоторое время не сможет разговаривать, до следующей операции будет жить с дыркой в горле. А плачет она потому, что соседка сердобольная рассказала ей, что уже с женой-то Трифоновича знакомилась. Приезжала та на новоселье. Люда и давай меня пытать, кто был, что говорил. Я отвертелась, конечно, что соседка специально ли или что-то не поняла, но мы так правильно все поняли - Валентина притащила бывшую сюда, не оповестив Трифоновича. Та представлялась бывшей супругой, вела себя скромно,мы уехали, все было нормально. Трифонович, мол, только про тебя тут и говорил. Фу... Короче, отбрехалась кое-как, успокоила ее. Сказала, что слушать соседок не надо. Надо верить своему мужу, с которым уж серебряную свадьбу справили.

 

    Опять звонит через какое-то время Людмила, просит отвезти ее на вокзал. Еду. Рассказывает. Трифонович совсем оклемался. Скоро выписывают. К нему постоянно в больницу ездят Валентина с бывшей женой, ей об этом медперсонал рассказывает. Про нее всякие гадости болтают. Приезжали домой, оскорбляли, гнали. Стала жаловаться мужу, а тот только развел руками - ну, что поделать, люди такие.... А они постоянно звонят, стали сыновья еще добавлять масла в огонь, тоже звонят, грозятся, оскорбляют, объясняют, что она тут никто.... Поругалась она с мужем, уезжает. Тем более, Оля плохо чувствует себя,положили на сохранение.

 

   И вот начинается теперь моя плотная дружба с Трифоновичем. Звонит медсестра из госпиталя, просит меня приехать. Трифонович с заклеенным горлом, очень расстроенный, ждет меня в холле. Говорить не может, пишет на бумажке:" Наташа, позвони сейчас при мне Людмиле, попроси, пусть вернется. Так же нельзя. Я понимаю, что ее обижают эти стервы, звонят, оскорбляют. Но я же ее люблю. Ехать не могу. Скоро выписывают." Позвонила я ей. Долго разговаривали они. Через меня. Он писал, я ей повторяла его слова, стараясь выражать и эмоции, потом Трифонович слушал, а она ему что-то отвечала. Остался счастливым, извинился, что меня напрягает, написал мне:"Приедет!". Я распрощалась, отдала ему привезенные фрукты, потом сводила его тайком покурить ( он просил слезно, сложив ладони молитвенно передо мной) и уехала.

 

  За год  история повторялась несколько раз. Она приезжала, он ложился в больницу, она уезжала, опять поддаваясь эмоциям. Звонила мне оттуда, спрашивала, как он. А он меня постоянно просил то отвезти его на операцию, то забрать. Дочь Ольга с огромным уже животиком и с супругом, очень приятным молодым человеком, приезжала, чтобы навестить своего приемного отца, о котором с нежностью говорила: "Бедный мой папочка". И тоже я их встречала, провожала, навещала в больнице. Почему-то они меня восприняли как своего человека, делились со мной всеми своими переживаниями. Надо мной девчонки в агентстве смеялись. Говорили: " С клиентами нужно плотно работать!" Это мои слова. Но теперь они произносились в мой же адрес в искаженном смешном виде!

 

   В те периоды, когда Трифонович оставался один, Валюшка с бывшей от него не вылазили. И огород садили, и клубнику собирали, и заготовки делали. Ну, полное безобразие! Какой жене это может понравиться. А Трифонович терпел, видно, пасуя перед женским нахрапом. Я ему говорила, что я бы на месте Людмилы, метлой поганой всех баб со своего участка вымела. Он только разводил руками....

 

   Забыла сказать вам, что дневник наш с Трифоновичем мы завели после моего первого визита в больницу. Этот дневник - толстая большая канцелярская тетрадь, на обложке которой я написала:"Дневник временно не говорящего выздоравливающего человека". Он хранился у него. В него Трифонович записывал все мысли, которые хотел потом кому-то, в том числе и мне, озвучить. Там есть и целые письма жене, и гневные слова Валюшке и бывшей. Там много всего. Только теперь это никому не нужно. Кому мне отдать этот дневник умершего человека?

 

 

  И вот звонит опять Трифонович, просит приехать. Как раз период, когда Людмила уехала после очередного скандала. С порога протягивает дневник с последней записью:" Дом надо продать срочно! Вызвал как агента тебя!"

 

 Дом продает! Удивлена приятно. Думала, что собрался уезжать в Нижневартовск, к своим. "А как же это?" - На горло показываю.

 " Нет. Я не уезжаю. Переезжаю. Валентина нашла в Рыбинске два домика рядом. Они тоже решили из города выехать. Нашли два домика по соседству. В одном я буду жить, другой - им под дачу. Нужны срочно задатки, хозяева подождут, пока я это продам. И мне еще на операцию деньги нужны. А я все Валентине одолжил на год."

- А как же Людмила отнесется к такому соседству?

Пишет:" Может,наоборот будет лучше. Не станут хоть в огород к нам лезть."

- А дом хоть хороший? Рыбинск - городок грязный, промышленный, что там хорошего. А здесь у Вас - рай!

Пишет:" Не видел. Валька все организовала. Говорят, что очень хорошие дома. С продажи моего на два домика хватает и еще остается немало."

 

  Ну, ладно,хозяин - барин. Чего мне лезть без мыла туда? Вовсе не мое это дело.

 

  Дом продала я быстро. Еще бы! Такой дом, к тому же, отремонтированный, ухоженный. Продала опять по очень приличной цене.

 

  Следующий звонок был от Людмилы. Она была в панике. Ничего про продажу- покупку не знала. Так все быстро сделали. Приехала, увидела дом, пришла в ужас. А тут еще его опять в госпиталь положила, родственнички проходу не дают. Попросила отвезти ее в аэропорт, нужно срочно съездить в Нижневартовск. Там продает дачу, чтоб продать этот теперь дом, добавить денег и переселиться в другое любое место, подальше от родных. Так решили с Трифоновичем.

Оставшиеся от продажи того их дома деньги, наш бедолага опять под слезные уговоры Валентины одолжил ей на покупку автомобиля для ее сына, его племянника, то есть. И потратил на очередной грандиозный ремонт этого жилища. Людмила уехала надолго. Продажа дачи сорвалась, осталась ждать другого покупателя там.

 

  Следующий звонок от соседки Трифоновича. Просит он меня приехать для серьезного разговора.

 

  Еду, вздыхая всю дорогу. Что там еще?

 

  Когда я увидела, куда переселила Валентина Трифоновича, я, видавшая всякое при такой-то работе, была в шоке настоящем. Я даже перед тем, как зайти в дом, стояла и курила сигаретку, чтобы с лица сошла маска ошпаренной кипятком. Трифонович из окна смотрел на меня вопросительно, мол, чего не заходишь.

Окраина деревни. Домик последний по улице. Вокруг пейзаж, чтобы найти который у нас , в живописном таком крае, нужно не слабо постараться. Пустыня. Не то, чтобы леса на горизонте не видно, но и ни кустика, ни деревца рядом. Исхоженное коровами поле, грязища, мусорные свалки вокруг. Домик максимум шесть на шесть с огромным дощатым высоким крыльцом. Печь, одна комната, кухня. Даже евроремонт не придает дому жилого вида. Дачка? Но кому в таком месте могло в ум прийти дачу построить? Мимо прошел трактор, покрыв пылью и дом и меня вместе с моей машиной и белыми штанами.

 

  Читаю уже ожидаемое:" Срочно давай продавать! Сколько можно выручить за дом? Постарайся! На операцию деньги нужны."

 

   Ору уже на него:" Вы, Трифонович, что натворили? Вы чего эту дуру все слушаете? Где Ваша квартира в центре Минска? Где Ваш шикарный дом на опушке леса? Где Ваша жена? Где взять деньги на очередную операцию? Я не смогу его продать ни за какие деньги! Я - не Бог! По крайней мере, за эти деньги Вам уже ничего не купить!"

 

   Пишет:" Не кричи! Я так и думал. Люда уехала навсегда. Сказала, что я уже выздоравливаю. Надоело ей. Не приедет сюда. Мне нельзя ехать - еще пару операций. Мне бы хотя бы заговорить. Валька деньги не отдает. Одолжи пару сотен до продажи. Валька сказала - думали, что сдохнешь быстро, а тебя никакая халера не берет."

  - Подавайте на нее в суд!

  Пишет:" Расписки не брал - раз. Брат родной- два. Им не до этого - племянник в реанимации два месяца лежит, только-только отходит. Разбился на той машине, что они на мои деньги купили."

  - Я дам в рекламу дом, Трифонович. Но ждать сколько - понятия не имею. Сколько, я имею ввиду, и время и сумму...

  Пишет:" Продавай за столько, за сколько заберут. Разузнай про дом престарелых. "

 

   Кручу ему у виска, фотографирую,психуя, дом, одалживаю двести долларов, подвожу его километра три до ближайшего торгового центра, чтоб купил поесть. На носу Пасха. Какая продажа дачи?

 

   Цену, названную им, умножаю на двое в расчете только на богатого и недальновидного Буратино....

   Вожу клиентов, не рассчитывая ни на что. Все смотрят, плюются или делят названную сумму на четыре. Валькин дом, кстати, получше будет. Настоящий хороший большой дом с хорошим садом. Внутри что там, не знаю, не ходила.

 

   И вот очередной клиент посмотрел и сразу же спрашивает, не торгуясь:" Как быстро можно оформить? Меня все устраивает".

   Берем задаток, боясь, как бы не передумал. Садимся решать, а что же дальше делать.

   Пишет:"Ищи домик в деревне старенький недорогой крепкий. Чтобы печка, главное, да колодец были."

 

   Совершенно неожиданно в тот же день в продажу поступает двухкомнатная квартира в двухэтажном доме в деревне в пятидесяти километрах от Минска. Деревня с инфраструктурой, до райцентра, где есть и больница и все остальное для нормальной жизни,  всего два километра. Да и в самой деревне все есть. Квартира продается срочно и очень дешево. В деревне река рядом с домом, леса прекрасные вокруг. Уговариваю посмотреть. Говорю, что ему это - то, что нужно. Не надо печку топить, дрова колоть, есть телефон, вода горячая, туалет, ванна. Квартира есть квартира. С его здоровьем в дом старый в глухую деревню только и переселяться!

 

   Понравилась, слава Богу. Ничего не зарабатывая на сделке, отдаю эту квартиру, естественно, Трифоновичу своему. Договариваемся устно с покупателем домика, что тот дает два месяца на ремонт квартиры и переселение. Проводим сделку. Прощаемся на это время с покупателем дома. Муж пишет под диктовку Трифоновича список необходимых стройматериалов, закупает все необходимое, берет пару друзей-строителей на благотворительную халтуру, начинают ремонт.

Трифонович через соседку звонит каждый день из своего загородного "особняка",спрашивает, как идут дела, говорит свои пожелания.

 

   Звонок соседки:"Наташа, срочно приезжай! Тут беда у нас!"

   Даже не спрашивая, собираюсь, еду.

 

   У дома стоит грузовик, из него носят мебель и всякую утварь в дом. Вещи Никифоровича, мебель и всякое другое барахло в узлах у порога. Сам он стоит на крыльце соседки.

 

  Этот наш покупатель приехал без предупреждения даже, нахамил, сказал, что письменно ничего не обещал, и вот именно сегодня ему удобно переезжать, и начхать ему на больного деда, дом уже две недели, как принадлежит, мол, ему, и он консультировался, имеет право и все такое...

 

  Трифонович улыбается, а слезы катятся градом. Что делать-то ? Спрятал даже наш дневник, писать нечего.... Спорить и воевать с теперь уже хозяином дома смысла нет. В квартиру новую не въехать. Тем более, ему, с дырявым горлом, там полный развал. Спрашиваю, куда его везти. Может, к сыну какому? Показывает пальцем на меня. Ко мне? Я живу в съемной трехкомнатной квартире. У нас на носу свадьба, сын правда в летнем лагере.... Еще не подумав всего этого, киваю утвердительно головой:"Поехали!". Крупное переносим к соседке, едем ко мне. По дороге читаю ему лекцию, какой он мудак, почему так со своей любимой женой поступил, почему позволил себя облопошить, надо долечиваться и ехать домой в Нижневартовск.

  Не знаю я всех его мыслей, невозможно не то что в тетрадку кратко их описать, рассказать все даже в такие короткие встречи невозможно.

  Ремонт продлился дольше намеченного потому, что пришлось перебирать весь канализационный стояк в подъезде, прогнили трубы. Так что Трифонович прожил с нами месяца три. Мы отдали ему комнату сына, возили его в больницу, навещали. Он пришел немного в себя. Но все время говорил про дом престарелых. Свадьбу нашу с нами праздновал. Иногда куда-то сам уезжал на такси, чтоб лишний раз нас не просить. Только писал, что нужно вызвать, я и вызывала. Особо с расспросами не лезла. Надо - скажет сам. От продажи дома и покупки квартиры сумма у него осталась довольно приличная. Она у нас и лежала на полке книжного шкафа. А потом я заметила, что она заметно убавилась. Я не спрашивала, мало ли, может Людмиле отправлял. Но вот уже закончен ремонт квартиры, из его списка еще много нужно купить. Стиралку, например, пылесос, телевизор. Говорю ему, а он пишет, что бывшей жене на ремонт квартиры одолжил. Я опять в недоумении:" Да, как же Вы работали нефтяником, да еще и начальником, такой простой? Кто их Вам вернет? Я же вижу, вы уже пенсию свою ждете- не дождетесь, а еще операция не одна нужна, Вы что не собираетесь вернуть себе способность разговаривать, так и будете этот дневник писать, он уже заканчивается..."

   При этих словах, он вырвал у меня из рук толстенную тетрадь, в которой осталось три странички. Как-то испуганно вырвал и пролистал....

   - Вы на такси не к ней ли все ездили? На обработку мозгов!

Кивает - к ней!

 

  Переселился Трифонович в квартиру. Пропал почти из вида. Иногда звонила соседка его просто спросить, как поживаем мы. Когда я ему звонила, он просто отстукивал по телефону - на "да" один раз, на "нет" два раза. Так и переговаривались. Однажды я заехала к нему, рядом была по делам. Во время чаепития зазвонил телефон. Он посмотрел на экран и перевернул его мордой вниз. Я внаглую взяла и посмотрела- Людмила!

   - Почему не хотите брать трубку?

   Пожимает плечами. Пишет:"Переселюсь к бывшей. А тут будет наша дача."

   Телефон звонит.Я беру, он выхватывает. Но я все равно беру телефон. Люда меня узнала сразу. Очень удивилась, что я рядом. Спрашивает, почему я у него в доме престарелых,  навещаю или ему плохо. Его трубку постоянно снимает какая-то медсестра, грубит ей, просит не звонить.

   Я ей и говорю при Трифоновиче:" Ну-ка, Людочка, расскажи мне про дом престарелых!"

   Она говорит, что звонила медсестра из дома престарелых или из какого-то пансионата, что Трифонович теперь живет там, что он встретил женщину, которая его приняла и полюбила таким, какой он есть. Что просит ее не звонить. Что на письма ее отвечает с единственной просьбой отстать от него , что ему не нужны никакие ее заботы. Оле передает привет. Она, Люда, уже купила билет, продала дачу и едет жить к нему в деревню.

   И я, глядя в глаза Трифоновичу, говорю, что он живет в собственной квартире. Оставшиеся деньги отдал на ремонт квартиры бывшей жены. И трубку это берет она, и грубит тоже она. А три месяца он жил у меня. А сыновья его не пустили даже на три месяца в пустую временно квартиру, которую сдают другим. Об этом я прочла в его дневнике. Была переписка с бывшей женой на той же странице, где мы с ним писали. И на лечение у него денег нет.

   Трифонович сел в кресло, смотрел на меня и показывал жестами, мол, слава Богу, что я взяла трубку и, наконец, все сказала, а он не знал, как это сделать.

   Люда рыдала и кричала в трубку, надеясь, что он слышит, что она обзвонила все больницы, все дома престарелых, разыскивая его. А мне она не звонила, будучи уверенной, что наше общение прекратилось. Оно и правда, ведь, при первом его переезде, на время оборвалось. А меня звонить жене он не просил, да и видела, что не хотел.

 

   Люда приехала, положила мужа на очередную операцию. В этот раз он залег надолго, в надежде уже обрести голос. Писал мне, что в первые дни будет только матом ругаться, накопилось, мол! Лечение оказалось не очень сложным уже, но длительным. Люда уехала на время назад к дочери. Там были какие-то проблемы.

 

   Связь я потеряла на пару месяцев. Он не звонил. Я тоже. У самой проблем было выше крыши. Думала, конечно, о нем, но не звонила. Знала, что жена здесь.

 

   И вот,звонит Людмила не так давно. Спрашивает: "Наташа, я хочу приехать на пару дней. К Валере на могилу сходить. Можно у тебя остановиться? Ты не могла бы узнать у Вальки, где он похоронен?"

 

   Дар речи я потеряла минут на десять точно!

 

   Он перенес операцию еще одну нормально. Заговорил! Ночью тихо умер от сердечной недостаточности....

 

   Она узнала через неделю. Он не вышел на связь....

 

   Соседка мне рассказала, что хоронили бывшая жена и сыновья. Вечером того же дня вывозили мебель и вещи. Спрашивали мой телефон, чтобы я помогла найти покупателей на квартиру Трифоновича. Соседка, предчувствуя , видно, мою реакцию, телефон не назвала. Обещали щедро отблагодарить после продажи.

 

   Дневник за ненадобностью валялся в мусоре, соседка передала его мне. Последняя запись была на обложке ....

 

   Несколько раз я опознавала их звонки, но звонки эти оставила "упущенными вызовами" на экране своего мобильного....

 

   Летом Люда с Олей приедут ставить памятник.... У них - сердечная достаточность!