Наверное, это было где-то в начале 1970г.
Я приобрел в книжном магазине книгу японской поэзии, где в качестве автора числился некий Исикава Токубоку. Зачем я до сих пор помню это имя, забыв множество других вещей? Лучше бы я запомнил имя действительно талантливого переводчика. Стыдно признаться, но тогда я был настолько глуп, что не знал, что в Японии, в отличие от Европы, на книгах указывается не имя автора, а имя издателя, , размещающего в книге понравившиеся ему произведения, ну и , разумеется, свои графоманские творения. Такое уж странное, с точки зрения европейцев, отношение к авторским правам. Большую часть книги составляли танку (или хокку, как их там называют, не в этом суть). Токубоку был коммунист, из-за этого книжку перевели и напечатали.
Я читал и, откровенно говоря, весело смеялся.
Как вдруг.
Все таки здесь необходимо вступление, считайте его частью перевода. В легких японских домах (практически субтропический климат) окна вместо стекол заклеивали бумагой. Она пропускала достаточно света и защищала от холодов, однако не позволяла видеть что творится на улице. Но дети, такие же любопытные как и мы в детстве, слюнявили пальчики и просверливали в окнах маленькие дырочки для наблюдения за улицей. Разумеется, взрослые их ругали за это, так как из этих дырочек «дуло».
Ну, а теперь, собственно, стихотворение.
«…Вот и умер мой маленький.
Некому больше делать дырочки в окнах.
Но как холодно в доме…»
Все.
Только спустя много лет я узнал, что автор - великая японская поэтесса XVII века .
Я не собираюсь ничего комментировать и объяснять.
Кто сумел почувствовать то, что я тогда, тот сумел. Ну, а кто не сумел - это его счастье или несчастье.
Могу добавить только, что среди макулатурных книг Мао Дуня и прочих коммунистических борзописцев, я сумел выловить произведения китайского писателя Лао Шер (кажется, он погиб в Культурную революцию).
Мне достаточно. Я уверен, что нет этой выдуманной политиками пропасти Восток-Запад. Мы такие же люди, просто в разных обстоятельствах. Нам понятны и близки наши общие чувства.
Великая японская поэзия
© Copyright: Вадим Фомченко, 2009
Свидетельство о публикации №209122400755
Свидетельство о публикации №209122400755
Рецензии
До того, как я пробовала (безуспешно) изучить японский язык, я читала переводы японской и китайской литературы и удивлялась, насколько чувства китайцев и японцев похожи на наши. Японский я не выучила, поскольку память мне не позволяет запоминать иероглифы. Но мое понимание изменилось радикально.
Мы, европейцы, думаем одной и той же системой понятий. Японцы думают иначе. В японском языке нет половины европейских абстрактных понятий, у европейцев нет половины японских абстрактных понятий, поэтому часто переводы японских писателей на европейские языки наполовину являются "переводом мыслей автора", а наполовину - интерпретацией переводчиков. Скажем, в японском языке нет иероглифов для слов "добро" и "зло"; "добро" рекомендуется переводить иероглифом, состоящим из двух пиктографов: женщины и ребенка, что ближе по значению к словам "приятный, любимый". Тем не менее, европейцы пытаются все явления оценивать по шкале добра и зла. Однако наше истинное отношение определяется шкалой красоты. Поэтому в терминах восточной психологии красоту нужно, видимо, считать женским началом "инь", а понятие добра и зла - мужским началом "ян(г)", ибо эти понятия присущи не индивидууму, а регулируют отношения в группе: они определяют что полезно и вредно группе, а не индивидууму. В японском языке очень много слов для обозначения чувств при созерцании предметов разной геометрической формы, не имеющих никаких аналогов в европейских языках.
В японском языке даже нет наших частей речи. Скажем, у них прилагательные не склоняются, а спрягаются, т.е. изменяются о временам – они и не прилагательные, и не глаголы, их называют "прилагательными" лишь для удобства. Поэтому структура фразы и мысли часто имеет мало общего со структурой фразы и мысли в переводе.
Европейские языки переводимы с одного на другой с точностью 90-98%. Речь идет о нюансах и оттенках. Переводы японских стихов могут отражать 30-50% содержания оригинала. Речь идет о радикальной потере смысла.
Речь идет о совершенно ином устройстве чувств, очень непохожем на наши.
В японском языке - около 50 тыс. иероглифов, причем, в отличие от европейских языков, японские слова можно пересчитать, ибо иероглиф становится понятен лишь после того, как попадет в словарь. Наши романы переводятся на японский в 3 вариантах - для филологов (с использованием 50 тыс. иероглифов), для выпускников вузов (2 тыс. иероглифов) и лиц без высшего образования (1 тыс. иероглифов). При этом вместо длинных, сложных фраз, передающих оттенки чувств, пишут по-простому "Каренина сказала Вронскому, что его любит". Японский язык воспитывает в японцах другие чувства, чем европейские языки: для европейских понятий в нем часто нет иероглифов. Но из-за малого набора слов нюансов "японских чувств" меньше - японские романы лишены тонкой, психологической "инфраструктуры чувств". У меня японская литература ассоциируется с творчеством европейских художников- кубистов - они пишут грубыми мазками с постоянным подчеркиванием формы, ибо, если не подчеркивать форму, то ничего не остается. Это никак не умаляет литературных заслуг Кобо Абэ, как не умаляет и заслуг европейских кубистов - это стиль и своеобразный результат "адаптации к малому числу слов".
Однако в переводах эта "инфраструктура чувств" появляется…
Ольга Славянка 09.05.2010 14:53 • Заявить о нарушении
Мы, европейцы, думаем одной и той же системой понятий. Японцы думают иначе. В японском языке нет половины европейских абстрактных понятий, у европейцев нет половины японских абстрактных понятий, поэтому часто переводы японских писателей на европейские языки наполовину являются "переводом мыслей автора", а наполовину - интерпретацией переводчиков. Скажем, в японском языке нет иероглифов для слов "добро" и "зло"; "добро" рекомендуется переводить иероглифом, состоящим из двух пиктографов: женщины и ребенка, что ближе по значению к словам "приятный, любимый". Тем не менее, европейцы пытаются все явления оценивать по шкале добра и зла. Однако наше истинное отношение определяется шкалой красоты. Поэтому в терминах восточной психологии красоту нужно, видимо, считать женским началом "инь", а понятие добра и зла - мужским началом "ян(г)", ибо эти понятия присущи не индивидууму, а регулируют отношения в группе: они определяют что полезно и вредно группе, а не индивидууму. В японском языке очень много слов для обозначения чувств при созерцании предметов разной геометрической формы, не имеющих никаких аналогов в европейских языках.
В японском языке даже нет наших частей речи. Скажем, у них прилагательные не склоняются, а спрягаются, т.е. изменяются о временам – они и не прилагательные, и не глаголы, их называют "прилагательными" лишь для удобства. Поэтому структура фразы и мысли часто имеет мало общего со структурой фразы и мысли в переводе.
Европейские языки переводимы с одного на другой с точностью 90-98%. Речь идет о нюансах и оттенках. Переводы японских стихов могут отражать 30-50% содержания оригинала. Речь идет о радикальной потере смысла.
Речь идет о совершенно ином устройстве чувств, очень непохожем на наши.
В японском языке - около 50 тыс. иероглифов, причем, в отличие от европейских языков, японские слова можно пересчитать, ибо иероглиф становится понятен лишь после того, как попадет в словарь. Наши романы переводятся на японский в 3 вариантах - для филологов (с использованием 50 тыс. иероглифов), для выпускников вузов (2 тыс. иероглифов) и лиц без высшего образования (1 тыс. иероглифов). При этом вместо длинных, сложных фраз, передающих оттенки чувств, пишут по-простому "Каренина сказала Вронскому, что его любит". Японский язык воспитывает в японцах другие чувства, чем европейские языки: для европейских понятий в нем часто нет иероглифов. Но из-за малого набора слов нюансов "японских чувств" меньше - японские романы лишены тонкой, психологической "инфраструктуры чувств". У меня японская литература ассоциируется с творчеством европейских художников- кубистов - они пишут грубыми мазками с постоянным подчеркиванием формы, ибо, если не подчеркивать форму, то ничего не остается. Это никак не умаляет литературных заслуг Кобо Абэ, как не умаляет и заслуг европейских кубистов - это стиль и своеобразный результат "адаптации к малому числу слов".
Однако в переводах эта "инфраструктура чувств" появляется…
Ольга Славянка 09.05.2010 14:53 • Заявить о нарушении
И всё-таки несмотря на трудности перевода, в этой же книжке при этом же переводчике оказалось возможным отличить гениальные стихи от бездарных. В данном переводе никакой инфраструктуры не появилось, а воздействие (по крайней мере на меня) осталось!
Вадим Фомченко 01.12.2012 07:23 Заявить о нарушении
Вадим Фомченко 01.12.2012 07:23 Заявить о нарушении