Праведник мира

Праведник мира

Все события и персонажи вымышлены. Всякое возможное сходство с реальностью может быть только случайным. Даже сами вымышленные персонажи при встрече примерно через пятнадцать лет после описанных вымышленных событий не смогли придти к единому мнению, в каком же  году это безобразие происходило. По их разным мнениям, в интервале от 1987-го до 89-го…

Джек проснулся от пронзительной трели телефонного звонка и, вставая, осторожно перелез через Вику. Впрочем, предосторожность была излишней – он не успел сделать по направлению к телефону и пары шагов, как Вика включила ночник. По пути Джек бросил беглый взгляд на сына. Малыш не проснулся, что не могло не радовать. Когда парня мучила бессонница, не спали не только его родители, но и соседи.
- Да? – буркнул Джек в трубку.
- Евгений Николаевич? – голос был смутно знаком, но не более.
- Ну, я. Вы знаете, который час?
- Без четверти одиннадцать. Времени в обрез. Не узнал, Джек? Кто тебя научил прыгать через скакалку?
- Тренер? – Вадим Сергеевич (заочная кличка Пончик, в лицо его мало кто осмеливался так назвать, а второй раз уж и вовсе никто) тренировал институтских боксёров. Джек особых успехов в боксе не достиг, неособых тоже, но несколько раз после института тренер подкидывал Джеку неплохо оплачиваемую работку для кулаков, что женатому молодому специалисту с мизерным окладом было совсем не лишним. Правда, последнее время Джек подрабатывал подобным образом не у Пончика.
- И что нужно тренеру от Джека без четверти одиннадцать?
- Есть работка для тебя. Двести рябчиков.
- Пятьсот! – реакция Джека была чисто автоматической. Пончик всегда изначально занижал сумму. Джек вполне обоснованно рассчитывал на двести пятьдесят.
- Согласен, - вздохнул Пончик, безмерно удивив Джека. – Нет времени. Совсем нет.
- Деньги вперёд, - напомнил Джек. Он не имел ни малейшего желания после подработки ещё и выбивать долг у Пончика.
- Само собой! – Пончик, несмотря на все удары в голову, полученные за время долгой боксёрской карьеры, идиотом не был. - Одевайся, возьми паспорт. Я подъеду, отдам бабки. Сотню мелкими возьмёшь с собой, остальные твои. И сразу беги на трамвай, в сторону вокзала, садись в задний вагон.
- Тренер, Вы же в курсе – никакой мокрухи, никакого явного криминала. Ни за пятьсот, ни за пять тысяч.
- Знаю, знаю… Ты чистодел. Жди. Через десять минут привезу.
Джек положил трубку и начал быстро одеваться.
- Вика, дай паспорт. Я спешу.
- Подожди, Женя. Я так поняла, Пончик предложил тебе полштуки за срочную работу? Без мокрухи? Ты хоть понимаешь, что за работа может быть ЭТОЙ ночью???
Эта ночь, как и завтрашний день, действительно ожидались необычными. Уже пару месяцев ходили упорные слухи о намечающихся в ближайшее время еврейских погромах. Заборы обильно украшались надписью «Бей жидов, спасай Россию!», на дверях квартир, где жили евреи, рисовались или вырезались кресты, пьяные пролетарии орали «Вот перебьём жидов и заживём хорошо!». Одесская команда КВН разыграла сценку:
- Наш обком сказал, что погрома не будет!
- А наш погром сказал, что обкома не будет!
Дата тоже ни для кого секретом не была.
Однако до последнего времени Джек считал, что всё это дешёвое фуфло. Если знают пролетарии, то гэбня тоже наверняка в курсе. А Украина – не Средняя Азия, евреи, конечно, всех тут достали, но мочить их массово не будут – не тот менталитет. Ближе к началу века был тот, а теперь не тот. Для КГБ предотвратить мелкие заварушки – детская забава.
Всё перевернулось, когда «Правда» напечатала статью, в которой утверждалось, что в ближайшие выходные никаких погромов нигде не будет. Ни в Москве, ни в Одессе, ни где бы то ни было ещё не будет. В СССР все знали – если «Правда» пишет, что какой-нибудь гадости не будет, значит, именно она и ожидается. Раз вышла такая статья, значит, в Москве принято решение, погромы точно будут, и могущественная (хотя уже и не всемогущая) гэбня не станет препятствовать, даже если не она организатор.
- Да, любимая, знаю, что может быть за работа. Спасать Россию, в некотором роде.
- А евреев тебе не жалко? Они ведь люди, как-никак.
- Конечно, люди! Ещё какие! Наше начальство, например.
До декретного отпуска Вика работала в том же бюро, что и Джек. Его крайне низкое мнение о моральных качествах их общего начальства она полностью разделяла. Может быть, просто совпадение, что начальник бюро – еврей, замначальника отдела – еврей, а  начальник отдела, формально русский, имел нос такой формы, что пятая графа его обладателя уже не имела значения (через несколько лет после описываемых событий Станислав Павлович Резников действительно выехал на ПМЖ в Израиль).
- Хорошо, - согласилась Вика. – А как насчёт Мишани?
- А что Мишаня? Чудесный парень, ничего против него не имею. Но вот сама рассуди – я, Васька и Мишаня делаем одну работу. Я получаю меньше всех, потом Васька, потом Мишаня. Уверена, что это не потому, что Мишаня еврей, а Васька женат на еврейке?
- Женя, я согласна с тобой. Но я не хочу, чтобы ты участвовал в этих мерзостях.
- Вика, у тебя может быть сто аргументов. Но у Пончика этих аргументов пятьсот, и они чертовски убедительны.
Джеку казалось, что Вике возразить нечего. Пятьсот рублей для их семьи были невероятной суммой. Но Вика нашла, что сказать.
- Если Васька узнает, что ты был в той банде, которая расправилась с его Любашей, он тебя просто прибьёт.
Это был сильный довод. Васька, по кличке Кинг-Конг, был однокурсником, а теперь сотрудником Джека. Борец-супертяж, огромных размеров и силы, он мог достичь многого в спорте, но был помешан на электронике и потому вместо спорта за смехотворную зарплату занимался на заводе такой рутинной фигнёй, с которой мог бы справиться не слишком умственно отсталый десятиклассник. Но Кинг-Конг ещё на что-то надеялся, а подрабатывал, как и Джек, вправлением совести недобросовестным должникам. Причем в отличие от Джека, бить ему не приходилось. Его внешность повергала должников в ужас и сразу же пробуждала желание расплатиться с долгами. Джеку же приходилось ещё и убеждать клиента, что он «жуткий» тип. Поэтому Кинг-Конга нанимали гораздо чаще. В тех редких случаях, когда ему требовался напарник, он приглашал Джека.
- Вика, но ведь пятьсот… - Джеку возразить было нечего. Он мог сколько угодно заявлять, что он не боится Кинг-Конга, но оба понимали, что разъярённый супертяж Васька сделает с полутяжем Джеком всё, что пожелает. А пожелает он очень много, и всё неприятное.
Спор был прерван телефонным звонком.
- Алло, - сказал Джек. – Ничего, что так поздно звоните?
- Женя, это Люба. Я не знаю, что делать! Моему Васечке позвонил тренер и позвал поработать. Ты представляешь, что за работа в ЭТУ ночь? Я пыталась его не пустить, но он сказал мне, что так надо и ушёл! Джек, что мне делать?
- Люба, в первую очередь успокойся. – К Любаше, любимой супруге Кинг-Конга, Джек относился хорошо. – Пойми, так действительно надо. Васька же любит тебя, и без крайней необходимости в ТАКУЮ ночь одну тебя не оставил бы. Я тебе больше скажу, я тоже участвую в этом деле. Сейчас я тоже ухожу. Вот, поговори с Викой, успокойте друг друга.
Он сунул трубку Вике, взял у неё из рук свой паспорт и шагнул к двери в тот же момент, когда с другой её стороны Пончик нажал на дверной звонок.
- Быстрее, - сказал Пончик, отдав деньги. – Я на машине, подброшу тебя до трамвая. Времени уже совсем нет.
***
В трамвае было с полтора десятка человек, державшихся тесной компанией, и больше никого. Всех их Джек знал, кого по имени или по прозвищу, кого только в лицо. Все они несколько лет назад были студентами и занимались боксом у Пончика. Появление Джека никого особо не обрадовало.
- Ну, может, ты знаешь, что это за работёнка? – поинтересовался у Джека мухач Славик.
- Только предполагаю, - ответил Джек.
- Все мы предполагаем, и все одно и то же. А что делать конкретно?  Доедем до конечной, а потом?
Неодолимая жажда знаний представителей советского инженерного корпуса была утолена через пару остановок. В вагон зашёл какой-то мужичок, а невесть откуда взявшийся Пончик крикнул ему вслед:
- Ребята, этот типок скажет вам, что нужно делать!
«Типок» подошёл к бывшим боксёрам, окинул их цепким взглядом и скомандовал:
- Ты уже отработал. Свободен.
- Это почему? – возмутился Бульба. Своё прозвище он получил за характерные усы.
- Ты похож на хохла. Мне нужны русские. Свободен.
- Я русский! Могу паспорт показать!
- Свободен. Бабки твои. Ты не виноват. Но ты мне не нужен. Отвали.
Когда Бульба вышел, Типок подозвал остальных.
- Я думаю, - начал он, - вы все знаете, что сегодня планируются погромы. Рух, который я представляю, заинтересован, чтобы их не было. Наша задача – погромы предотвратить. Вопросы есть?
Джек был просто невероятно удивлён. В его представлении Рух (украинская националистическая организация) должен был всемерно поддержать погромы, если уж не участвовать в них. В руховских листовках бить жидов напрямую никогда не призывали, но постоянно поносили всяких Кагановичей.
- Есть вопрос, - сообщил Джек. – Почему Рух против погромов?
- Я не решаю такие вещи, - признался Типок. – Могу только предполагать. Имперцы, они же русские нацисты, отметелят жидов, а гэбня свалит всё на нас. Я даже стопроцентно уверен, что их организация контролируется гэбнёй.
Верно, подумал Джек. И твоя тоже, скорее всего. Откуда же такая несостыковка между вами?
- Так вот, - продолжил руховец. – Местной организации здесь у имперцев, считай, не имеется. Всё это дерьмо в избытке в Москве и Ленинграде, а не у нас. Гопоты, которая готова грабить жидовские квартиры, хватает, но людей, которые всё это организуют, здесь почти нет. А с теми, что есть, произошли досадные несчастные случаи… гм… с нашей помощью. Короче, сегодня к нам прибывает около сотни имперских подонков из Ленинграда. Их задача – разнести нахер гетто. Знаете, где это?
В городе все знали, где находится гетто. Так назывался район неподалёку от вокзала, населённый почти одними евреями.
- Эти, кого Вы называете имперцами – из общества «Память»?
- Понятия не имею, из какой параши это дерьмо. Да это и не суть важно. Ваша задача, - продолжал руховец, – сделать так, чтобы имперцы или не вышли из поезда, или не добрались дальше больницы. Ни одного трупа быть не должно. Это не обсуждается. Паспорта и деньги у всех с собой? – руховец переждал всеобщее подтверждение. – Отлично. Вы – друзья по институту, собрались на выходные в Крым. Билетов, естественно, нет, пытаетесь договориться с проводниками вагона номер семь. Насколько мне известно, в этом вагоне прибывают пятьдесят два имперца. Пусть едут или дальше, или в больницу.
- Пятьдесят два? – переспросил Славик. – ты ж говорил, сотня!
- Всего их сто семь. В седьмом вагоне пятьдесят два. В одиннадцатом – сорок шесть. Их встретит другая группа. Остальные распорошены по всему поезду. Вряд ли они составят для вас проблему. Но есть вот ещё что. Их будет встречать местная гопота. Человек десять-пятнадцать. Наши ребята постараются их на вокзал не допустить, но… Сами понимаете, могут добраться. Имейте это в виду. Ещё вопросы есть?
- Не понял, - поделился с руховцем своими сомнениями Джек. – На вокзале будет побоище, менты наверняка об этом знают. Нас повяжут, да и всё. Нам это нужно?
- Скажете, что пытались уехать в Крым, а приезжие приняли вас за евреев и попытались избить. Но вообще не должны повязать. У ментов приказ не вмешиваться ни во что массовое.
Во что я встрял, лихорадочно соображал Джек. Ещё можно допустить, что руховцы узнали, какой приказ у местных ментов, но откуда им знать, в каких вагонах едут ленинградские боевики? Ох, не руховец этот типок…
- Ну вроде всё, - сказал руховец (или не руховец). – Удачи, парни! Слава Украине!
Стандартного бандеровского ответа (Героям слава!) он так ни от кого и не дождался, пробормотал что-то неразборчивое и вышел из трамвая.
***
Перед входом в вокзал стояли менты. Да ещё и в количестве, которого Джек раньше никогда не видел. Разве что на стадионе во время футбола…
- Документики, ребята! Куда едем?
- В Крым на выходные, - ответил за всех Джек.
- Хорошее дело, - одобрил мент. – Евгений Николаевич, русский. Хорошо, проходите. Теперь ты паспорт покажи…
- Витёк, - сказал менту напарник. – Ты что, не видишь, это не бандеровцы. У бандеровцев усы характерные, а эти ребята – русичи. Наши! Ребята, наверно, встречают кого надо, верно?
- Мы, - со значением произнёс Джек, - уезжаем в Крым. Но по пути, возможно, встретим кого надо…
- Конечно, конечно, - закивал мент. – Проходите, ребята. Прикройте наших, а то их бандеровцы от****ить хотят. Мы бы и сами их прикрыли, но мы – люди подневольные. Приказ не вмешиваться… И всё равно – ни одного сучьего бандеровца на вокзал не пустим! А потом у нас смена кончается, и мы все по домам. После полуночи в городе минимум патрулей будет, усёк, о чём я? А уж возле гетто – вообще ни одного! Удачи, парни! Привет жидам!
- Передам обязательно, - улыбнулся Джек. При любых обстоятельствах ссориться с ментами было себе дороже.
***
Когда они вошли в здание вокзала, Джек бегло оглядел зал ожидания. Так, отметил он, две группы человек по десять. Одна – явно приблатнённые, шпана. А вот вторая… Даже если бы Джек не узнал некоторых бывших борцов (тренеры по боксу и борьбе были большими приятелями и часто проводили совместные тренировки), то всё равно не заметить или не узнать Кинг-Конга было невозможно. Разумеется, большинство остальных тоже его узнали. Колян, единственный из боксёров, кто мог бы сравниться с Кинг-Конгом по размерам (но отнюдь не по силе), замысловато выматерился. В случае чего, против Кинг-Конга биться ему, а чем это для него кончится, никаких иллюзий он не питал.
- Ребята, - сдавленно произнёс он после рулады. – Все видят две шоблы? Быдло может куда-то ехать по своим делам, но спорю на что хотите, что борцы тут неспроста.
Спорить никто не стал.
- Шпана – невелика проблема, - продолжил Колян. – А вот как насчёт борцов? Нас больше, но у них Кинг-Конг…
- Спокойно, - вступил Джек. – Не верю, что он на стороне приезжих. Не говоря о том, что Пончик и ихний тренер, скорее всего, заодно. Я поговорю с ним.
Джек медленно направился в сторону борцов. Васька почти сразу двинулся навстречу ему. Пассажиры как-то резко расступились и поприжимались к стеночкам, чтобы оказаться подальше от Васи, вид которого не обещал ничего хорошего. Джек поймал себя на мысли, что тоже хочет оказаться от него подальше, но быстро взял себя в руки. Сделав последний шаг, Джек улыбнулся и протянул Васе руку.
- Привет! – радостно сказал он, хотя особой радости не испытывал. – Где б мы ещё встретились! Тоже в Крым собрались?
- Привет, - сквозь зубы ответил Кинг-Конг, не подавая руки. – Не еби мне мозги. Вы встречаете ленинградцев.  Скажи мне, вы на чьей стороне?
- А вы? – поинтересовался Джек. – Чью сторону выбрали – русских или жидов с хохлами?
- Ах ты!... – Кинг-Конг дёрнулся, Джек сделал шаг назад, сохраняя прежнюю дистанцию.
- Спокойно, Вася! Скажи лучше, как ты мог Любашу одну оставить? Звонила она мне, плакала… – Джек был уверен, что упоминание Васькиной супруги успокоит Кинг-Конга на какое-то время. Так и вышло.
- Если мы здесь остановим фашистов, ничего ей не угрожает. А мы остановим!
- Дурачок ты, Вася! Тоже мне, двадцать восемь панфиловцев… Ленинградцы, судя по всему, говнецо изрядное, но ты ж не думаешь, что у нас в городе такого нет?
- Акция планируется в гетто…
- Это организованная акция будет в гетто, но неужели ты думаешь, что мало будет желающих разобраться с евреями в других местах? Кстати, о говне в человеческом облике. Та шобла что тут делает?
- Ты прав, - согласился Вася. – Не подумал. А со шпаной… Пошли разберёмся!
- Не надо, - остановил его Джек. – Я сам, а ты пока тут постой.
Он подошёл к приблатнённым. Они настороженно на него смотрели и не делали резких движений, видели ведь, из какой компании этот фраер. Джек сказал совершенно без выражения:
- Ребята, вы не нравитесь вон тому парню. Он просил передать, чтобы вы валили отсюда.
Один из быдляков выхватил нож-выкидушку и явно вознамерился совместить лезвие с печенью Джека, но тот сбил его на пол правым джебом раньше, чем босяк заметил атаку. Удар правой у Джека был весьма неслабый, он даже предполагал, что сможет свалить им Кинг-Конга, но не рискнул бы проверять это на практике без крайней необходимости.
- Это я ударил, и он нескоро очухается. А теперь представьте, что будет, если ударит он! – Джек показал на Кинг-Конга. – Забирайте это говно и отваливайте!
- Помощь нужна? – поинтересовался Колян. Ему тоже хотелось что-нибудь сделать. После проявленного Коляном интереса к событиям у быдляков воинственный дух, и до того бывший не на высоте, упал окончательно.
- С вами ещё разберутся, - пригрозил кто-то из них, уходя.
Было бы сказано, подумал Джек. Подобные угрозы он слышал регулярно.
Ожил динамик, хриплый и неразборчивый. «Поезд… Севастополь прибывает… путь.»
- Пошли, - предложил Джек. Боксёры направились к седьмому вагону, борцы – к одиннадцатому.
***
Первой из вагона вышла какая-то бабка совершенно омерзительной наружности. Количество сумок, которые она припёрла из Ленинграда (или откуда там она их пёрла), просто зашкаливало. Сзади её подпирали какие-то очень нетерпеливые парни. Наконец один из них выскочил на перрон и обратился к Коляну:
- Это вы нас встречаете?
Колян кивнул.
- Ну так пошли бить жидов!
- Зачем для этого куда-то идти? – лениво поинтересовался Колян и левым хуком снёс ленинградскому гостю нижнюю челюсть.
С диким воплем выскочил второй. После правого апперкота Джека вопль перешёл в бульканье. Драки не получилось. Было тупое избиение. Единственным, кто создал хоть какие-то проблемы, был русич с совком для угля, который он прихватил в тамбуре. Этим совком он пару раз успел взмахнуть (к счастью для него, никого не задев), прежде, чем кто-то его вырубил. Ещё двое имели какие-то ножи, но улеглись на асфальт раньше, чем сумели ими воспользоваться. Всего пострадали человек десять, остальные заперли дверь вагона и стали орать «Русские, на помощь! Наших бьют!». Впрочем, и орали они как-то неуверенно, можно даже сказать, безнадёжно.
Джеку стало скучно, и справедливо посчитав свою работу сделанной, он направился посмотреть, как идут дела у борцов.
Дела обстояли аналогично. Вагон с орущими русичами был заперт и, возможно, забаррикадирован изнутри. Двое железнодорожников, матерясь, вытаскивали из-под вагона окровавленное стонущее тело. Кинг-Конг стоял рядом и задумчиво за ними наблюдал. Остальные борцы не то разошлись, не то разбежались. Вытащив на перрон стонущего ленинградца, один из железнодорожников сказал другому что-то вроде «Это последний», тот махнул флажком, и поезд тронулся. Почти мгновенно завыли, приближаясь, сирены. Джек не знал, были это сирены скорой помощи или милиции, да и проверять не хотел.
- Пошли, Вася! – сказал он Кинг-Конгу. – Здесь нам больше делать нечего.
- Джек, - ответил Кинг-Конг, - мы сделали это! Мы остановили коричневую чуму!
Да он просто зомби, подумал Джек. Впаривает мне тут сионистскую пропаганду. Какая же это чума? Гопота обыкновенная, не более того.
- Идём, - сказал он вслух. – Нас ждут жёны и дети, спасённые нами от коричневой чумы.
- Джек, ты сейчас домой не доберёшься. Пошли ко мне, раздавим пузырь, а утром к своим поедешь. Поговорим заодно. Плохо мне, Джек, от всего этого.
- Да к тебе до утра как раз и идти.
- Это если по главным улицам. А напрямик, через гетто, совсем рядом. Заодно и посмотрим, что в гетто творится.
- Кого хочешь уговоришь, бес красноречивый! Пошли, обмоем успешную халтурку.
***
- Ну вот, - сказал Кинг-Конг. – Сейчас и будет то самое гетто, только сбоку. Ты, небось, и не знал, что туда можно войти и с этой стороны.
- На хрен бы мне сдалось это знание в нормальное время? – поинтересовался Джек.
Вася ответить не успел. Перед приятелями из темноты материализовались двое мужчин. Джеку они очень не понравились. Передвигались они очень уж мягко, явно просматривалась неслабая спортивная подготовка. Вряд ли боксёры, подумал Джек. Скорее каратисты.
- И куда же это вы идёте? – поинтересовался один из них.
- Так, гуляем, - ответил Джек. В том, что будет драка, он не сомневался. Но с таким напарником, как Кинг-Конг, её исход у Джека сомнения не вызывал.
Противник вместо продолжения разговора рубанул Джека по горлу ребром правой ладони. Разумеется, ладонь только рассекла воздух. Джек слегка отклонился назад, заодно и правую руку отвёл, а как только ладонь пронеслась мимо, ударил джебом справа. Каратэ, кунг-фу, боевое самбо, подумал он. Как вы все предсказуемы, ребята. Сейчас он левой сблокирует мою правую и тут же ответит либо правой рукой в шею, либо правым коленом в пах. Драться с представителями так называемых боевых искусств ему приходилось не раз. Правый джеб он до конца не довёл, потому и блок с захватом правой руки противнику не удался, а колено опять же пнуло только воздух. Правая рука противника, сжатая в кулак, неслась Джеку в лицо, но с уж с этим он знал, что делать. Левый хук в голову потряс противника, а от его удара Джек легко уклонился. Снова обманный джеб справа, хук слева. Противник решил, что Джек повторяет прошлую комбинацию. Чему же вас учат на тех единоборствах, подумал он. Дерётесь, как тупые роботы и от других того же ожидаете. Стыд и позор. Противник пытался чем-то противодейстовоать левому хуку, но и удар был обманным, и противник ещё не до конца пришёл в себя от прошлого удара. А свою левую сторону он при этом открыл. Апперкот справа в челюсть фактически бой закончил, но Джек не отказал себе в удовольствии снести и так уже подбитую челюсть левым свингом. Джек взглянул, как дела у Васьки. Там всё уже было кончено. Противник Кинг-Конга лежал на земле, видимо, Васька просто поднял его вверх и бросил на асфальт. Не убил ли, обеспокоился Джек. Мокруха, а я свидетель. Оно мне надо?
Уже в следующий миг беспокоился он совсем о другом. Кто-то бесшумно подкрался к нему сзади и взял в удушающий захват. Наверно, есть против этого какие-то контрприёмы, но толку от них, если Джек ни одного из них не знал? Несколько секунд Джек ещё потрепыхался, попробовал достать противника руками, ногами, головой, разорвать захват, но всё это было бесполезно. В глазах Джека потемнело, в ушах загудело, и он подумал, что это кранты. Теперь надо, наверно, бегло вспомнить всю жизнь, подумал он. А вместо этого я в последние секунды думаю о том, какой я идиот, с чего же я взял, что этих скотов только двое. Вот же, прямо у меня на глазах Ваську схватили не то пятеро, не то трое, это если у меня двоится в глазах. Их тут целая шобла…
- Отставить, это свои, - услышал Джек чей-то голос. Замок на горле исчез, и Джек с наслаждением вдохнул. – Ну у тебя и шея накачанная, парень! Я думал, не успею, кончит он тебя, а у тебя, смотрю, даже синяка не будет. Повезло тебе! Да и мне тоже, лишняя мокруха нам совсем ни к чему.
Точно, подумал Джек, повезло. Сколько Пончик давал упражнений для мышц шеи! Тогда материл его, а вот теперь, через столько лет, и пригодилось. Везение такое. Вот если б по-настоящему повезло, я б с тобой и твоими душегубами и не встретился…
Он взглянул на того, кто отозвал душителя. Седой, морщинистый, но тело как у тридцатилетнего. Чёрт, подумал Джек, выправка у него военная, и как он там сказал, «отставить»… А душитель беспрекословно послушался… Это военные, и не просто военные, а спецназ! А Седой у них командир.
Кстати, как дела у Кинг-Конга? Джек взглянул в ту сторону. Спецназовцы стояли вокруг Васьки полукольцом, трое или четверо из них лежали, а Васька прижался спиной к забору и стоял, вытянув вперёд руки. Патовая ситуация, понял Джек. Если он кого-нибудь схватит, тому будет плохо. Но и вечно держать руки вытянутыми он не сможет.
- Мы гетто прикрываем, - пояснил Джеку Седой. – На вокзале вы питерских прихватили, но не всех. Да и кроме питерских есть кому в гетто нахулиганить. А мы этого не допустим. Армия – гарантия порядка. Сам-то в армии служил?
- Нет, - ответил Джек. – Откосил. А почему армия? Разве это не дело ментов?
- Ну не хотят они делать своё дело, но это ж не значит, что это дело делать не надо? Ты вот что… Забирай своего приятеля и иди с ним, куда шли. Его видели на вокзале и описали так, что не ошибиться. На правильной стороне он, ну и ты, раз с ним. Потому мои ребята с вами так мягко обошлись.
- Точно, - согласился Джек. – Особенно мягко тем, кого он на асфальт уложил. Да и я одного уложил, если память не изменяет. Со вторым, правда, получилось намного хуже. Вам не кажется, уважаемый, что херовый тот спецназ, который в драке с двумя штатскими теряет полдесятка людей?
- Иди, иди, парень, - прошипел Седой. – Пока я не передумал.
- Так отзовите своих стойких оловянных солдатиков.
- Разойтись! – приказал Седой, и солдаты мгновенно исчезли. Седой тоже.
Нинзя, блин, подумал Джек.
- Пошли, Васёк, - пригласил Джек. - Эта ночь полна романтики, и приключения ждут нас на нашем пути.
- Лично мне приключений на сегодня достаточно, - поделился своими мыслями на этот счёт Васька. – Идём, нас ждёт бутылка водки и умная беседа.
***
В гетто было темно и тихо. Полную тишину нарушали только их шаги. Тем большим было их удивление, когда они чуть не налетели на целую толпу человек из тридцати. Им навстречу выступил на шаг старый еврей, угрожающе держащий в руках тупой столовый нож с закруглённым кончиком.
- Что вам здесь надо? – вопросил старик. – Может, вы что-то хотите нам сказать?
Джек пригляделся к толпе. Старики и несколько подростков, почти всех этих подростков наверняка в школе называли ботаниками. Все вооружены, кто ножами, кто монтировками, кто обломками мебели. Если это всё еврейское ополчение, которое было намерено противостоять прибывшим русичам, то Джек знал, кто был фаворитом несостоявшегося поединка. Вообще всё это дело Джеку надоело уже изрядно.
- Да, хочу сказать кое-что, - проинформировал он. – Один мент просил меня передать жидам большой привет и сообщить, что в эту ночь ни одного патруля возле гетто не будет.
- Знаешь, гой, - ответил старик с ножом, - я тебя не боюсь. Я вообще не боюсь фашистов. Я ещё ваших немецких братьев помню. И вот что я вам, сволочи, скажу: больше никогда евреи не будут как скот на бойне. Всё изменилось, понял? Больше не будет как было. Убирайтесь, фашисты!
- Дядя Семён, ну что Вы такое говорите! – вмешался в содержательный разговор Кинг-Конг. – Я же Вася, муж Любы! Неужели Вы меня не узнали?
Да, подумал Джек, не узнать Кинг-Конга весьма проблематично, даже в темноте при очень плохом зрении.
- Позор этой шлюхе Любке, которая спит с фашистом! – незамедлительно откликнулся дядя Семён.
Хана старому жиду, подумал Джек. Васька простит кому угодно всё что угодно, кроме оскорблений в адрес жены. Свою Любашу Кинг-Конг любил самозабвенно.
Но до мокрухи дело не дошло и в этот раз. Новый персонаж появился на сцене и разрядил обстановку.
- Сёма, шлимазл, шо ж ты такое говоришь на хорошего человека? Здравствуй, Васечка, дорогой!
- Здравствуйте, тётя Зина, - откликнулся Кинг-Конг.
- Зинка, ты шо, совсем из ума выжила, шо фашиста хорошим человеком называешь?
- Сам ты старый идиот! Никакой Васечка не фашист! Мне мой Валерик с вокзала позвонил, всё рассказал! Приехали фашисты нас убивать, а наш Васечка их всех побил, потому что он сильный! А этот мальчик, раз они вместе пришли, наверняка ему помогал! Никакие эти ребята не фашисты! Я вам больше скажу – они праведники мира!
- Простите, уважаемая Зина, - прервал её Джек. – А что это за звери такие – праведники мира?
- Это совсем не звери, мальчик! Это фашисты звери, а они наоборот – очень хорошие люди! Праведники мира – это гои, которые спасли еврейские жизни.
- А гои кто такие? – поинтересовался Джек.
- Я тебе потом это всё объясню, - пообещал Вася.
- Так вот, слушайте сюда! – продолжала Зина. – Эти мальчики праведники мира, и мы, самое меньшее, должны их поблагодарить! Спасибо вам огромное!
Зина низко поклонилась приятелям, и Джек увидел, что большинство евреев вокруг сделали то же самое.
- Благодарность, это хорошо! – согласился Джек. – Меня лично лучше всего благодарить деньгами.
Наступила такая густая тишина, что её можно было пощупать.
- Ну, - подытожил Джек, - с еврейской благодарностью всё ясно. Как только зашёл разговор о деньгах, интернациональная дружба дала трещину. Пошли, Вася, ты не еврей, ты этот… гой, так что я могу надеяться, что обещанный пузырь ты не заныкаешь.
Последнее, что они слышали уходя, были слова дяди Семёна:
- Дура ты, Зинка, говорил же я тебе, шо они фашисты, и вот теперь все увидели, шо они таки фашисты!
***
Подойдя к двери своей квартиры, Кинг-Конг длинно и замысловато выругался. И было от чего – на дерматиновой обивке какой-то добрый человек ножичком вырезал крест. В качестве подготовки к хрустальной ночи.
- Вот же скоты, - сокрушался Вася. – Еврейское жильё метят, суки!
- Не огорчайся, - утешил приятеля Джек. – Дверь не взломана, так что всё ограничилось крестом. Наплюй и забудь.
Вася первым делом заглянул в спальню, потом жестом пригласил Джека на кухню.
- Спит, - сообщил он. – Всё в порядке. А то ты на меня страху нагнал, а тут ещё этот ****ский крест.
Джек открыл водку и разлил по чуть-чуть по стаканам, Вася тем временем порезал хлеб и колбасу.
- За всё хорошее, - произнёс тост Джек, они выпили и принялись закусывать.
- А вот скажи мне, Джек, - начал разговор Вася. – Откуда руховцы знали все мельчайшие подробности акции? Сколько фашистов приедет, в каких вагонах и всё остальное?
- Рух контролируется гэбнёй, можешь не сомневаться. От гэбни и узнали, больше не от кого. Если Рух тут вообще замешан.
- А эта «Память» долбанная, она разве не под контролем КГБ?
- Как-то и сомнений нет, что под контролем. Васёк, наливай вторую.
- Так вот, что получается – КГБ готовит акцию, и КГБ эту акцию срывает? Да ещё и с помощью армии! Ты можешь себе такое представить?
- Могу, Вася. Акцию готовили в Москве, а срывали её здесь. Вывод один только вижу – московская гэбня и здешняя теперь две разных гэбни. И с армией аналогично. А Рух и «Память» - это только камуфляж.
- Джек, и чем же это кончится?
- Наша страна держалась семьдесят лет благодаря сильной армии и сильной спецслужбе. Под словом «сильная» подразумевается и «единая». А теперь нет ни единой спецслужбы, ни единой армии. Угадай, сколько теперь страна продержится единой.
- Не преувеличивай. У Союза и худшие времена были, и ничего, выстоял. И сейчас выстоит и ещё минимум сто лет простоит. Но эти националистические бойни… Джек, ну почему всё так? Жили мы в нормальной стране, нормально жили, никто ни у кого не спрашивал, кто какой национальности, и тут вдруг такое попёрло?
- Вася, ну не гони беса! Не так, чтобы совсем уж не смотрели. Вспомни крымских татар. И другие подобные были.
- Тоже мне народец нашёл! Не народ это, а гитлеровская подстилка! И другие такие же. Ты мне скажи, евреев за что?
- Выборочный у тебя какой-то интернационализм, должен заметить… А насчёт жидов… Может, жиды тут и вовсе ни при чём, а идёт игра между центровой гэбнёй и местной, жиды тут только разменная фигура. А может, наоборот, в их честь всё и затеяли, а остальные только более-менее удачно примазались.
- Ну так скажи, за что?
- Вася, в жизни редко делают «за что». Обычно делают «для чего». Нам ли не знать?
- Ну и для чего?
- Нальёшь – скажу.
- Налил. Выпьем. Так вот, Джек, евреи сделали для Союза очень много хорошего. И сделают ещё. Так для чего же на них нападать?
- Что хорошего они сделали? У нас в отделе почти всё начальство жидовское, и за те годы, что мы там работаем, что полезного сделано? И так по всей стране – и жиды в начальстве, и полезный результат нулевой!
- Они в начальстве, потому что в целом умнее!
- Это тебе Любаша сказала? Кто из отделовского начальства умнее меня, тебя или Мишани?
- Мишаня тоже еврей!
- Да, но не он начальник! Видишь, чтобы стать начальником, ум не нужен! Даже быть евреем для этого мало! Нужно быть жидом, если ты понимаешь разницу! И так по всей стране, повторюсь для ясности.
- Так уж и по всей! Для тебя новость, что евреев вообще не берут на многие заводы?
- Знаю, на военные. А теперь объясни – единственная советская техника, не уступающая западной, это военная техника! Это техника, выпускаемая на заводах, куда жидов не подпускают на пушечный выстрел! Улавливаешь закономерность?
- То есть ты считаешь, что если убрать из Союза евреев, у нас разом появится хорошая электроника, автомобили и прочее?
- Может, не разом… Не знаю. Ты спросил – я ответил. Не нравится это объяснение, лови другое. Русичей на жидов натравил Моссад.
- Джек, глупости говоришь! Им-то зачем?
- Они с арабами воюют. Им солдаты нужны. Русичи тут отметелят жидовское старичьё – а ты видел, кто гетто защищал – а молодые жиды попрут косяком в Неожидовию бить арабов. Теперь же запрета нет, кто хотел, уехал. Остальным и здесь хорошо. Вот Моссад и сделал, чтобы им тут не было хорошо.
- Да ты рассуждаешь, как настоящий фашист! У тебя евреи во всём сами виноваты!
- Да, я настоящий фашист. Как и ты, впрочем. Не веришь, спроси у дяди Сёмы. А то, что я дрался за твоих жидов на вокзале, это не в счёт?
- Ты дрался за деньги!
- А ты нет?
- Я бы и бесплатно это сделал!
- Так уж и бесплатно! Даже без денег ты б дрался за свою Любашу! Любашина ****а что, не валюта? Евреи вообще деньгами платят неохотно, но доступ к ****е тоже чего-то, да стоит!
Ох, зря он это сказал… Знал же, но… Усталость плюс водка привели к парочке неосторожных слов, и вот вместо приятеля Васьки перед ним разъярённый Кинг-Конг…
***
Джек пришёл в себя и сильно об этом пожалел. Больно было адски. Он подвигал руками и ногами. Вроде кости целы. Что с остальным? С остальным, как выяснилось, гораздо хуже. Нос разбит, левый глаз заплыл и не видит, губы всмятку, нескольких зубов не хватает, к затылку прикоснуться невозможно, такая дикая боль. Он встал. Шея тоже болела, видно, Васька успел его изрядно придушить, его ручонки будут посильнее спецназовских. Где же он сам, душитель хренов? Джек с трудом осмотрелся. Левый глаз не видел вообще, правый видел плохо. Но Ваську он всё-таки рассмотрел. Кинг-Конг лежал на полу, его дыхание с трудом прорывалось сквозь вывернутую вправо челюсть. Ну вот, безучастно подумал Джек, теперь я точно знаю, что могу ударом справа увалить Кинг-Конга. Но не слишком ли дорого я заплатил за это знание?
Он взял со стола недопитую бутылку и влил в себя остатки её содержимого. Легче почему-то не стало. Только закружилась голова, и чтобы не упасть, он сел на табуретку. Надо идти, думал он, не будет же этот бешеный слон вечно в ауте. И когда он из аута выйдет, желательно быть от него подальше. Но сил даже встать не было.
Звонок в дверь привёл его в чувство окончательно.
- Иду, иду, сейчас открою! – услышал он голос Любаши.
Ей-то как объяснить, что тут произошло, ужаснулся он.
- Кто там?- поинтересовалась Любаша.
- Открой, Люба, - ответили из-за двери.
- Лена, что случилось? – Люба открыла дверь, Лена вошла.
Наверно, соседка, подумал Джек.
- Твой Вася дома?
- Ох, Ленка, не знаю. Он вечером ушёл, я так нервничала, что приняла снотворное и уснула. Вроде слышала, как он пришёл с приятелем, но сейчас думаю, что мне это приснилось.
Точно, подумал Джек. Вся наша жизнь сон.
- Вася, Вася! – звала Любаша. – Нет его, приснилось, что он пришёл. Я так волнуюсь, как бы с ним ничего не случилось…
- Я тогда пойду, - сообщила Лена.
Любаша открыла дверь, чтобы выпустить соседку.
- Его дома нет, - сообщила кому-то Лена.
Раздался звук удара и стон Любаши.
- Лена, за что? Мы же столько лет рядом живём и всё было хорошо!
- А теперь поживём без тебя! Уверена, будет ещё лучше! Крадёте наши деньги, уводите наших мужчин, а мы должны этот жидовский беспредел терпеть и мило улыбаться?
- Хватит лирики, - прервал Лену мужской голос. – А ну, сука жидовская, говори, где деньги и драгоценности!
Как это мерзко, подумал Джек. Всё свелось к банальному грабежу. Он собрался с силами, встал и направился по направлению к прихожей. Так, оценил он ситуацию, насколько видел одним глазом. Субтильная Лена и два мужика, лет под пятьдесят и явно не поддерживающие физическую форму. Появление Джека всех присутствующих повергло в ступор. Наверно, я страшновато выгляжу, подумал Джек.
Один из мужиков от удара Джека рухнул на пол со свёрнутой челюстью, второй бросился бежать. Лена тоже попыталась удрать, но её Джек успел схватить.
- Вы же не будете бить женщину? – дрожащим голосом предположила Лена.
- Я страшно выгляжу? – задал встречный вопрос Джек и в её глазах прочитал ответ. – А сейчас и ты будешь так выглядеть.
Много сил исполнение этого пророчества не потребовало…
- Женя, это ты?
Джек обернулся к Любаше.
- Что, не похож? – он попытался улыбнуться. Ошмётки губ не слушались.
- Где Вася?
- В кухне. Отдыхает. Ему стало нехорошо.
- Значит, это был не сон! Я весь ваш разговор слышала, только думала, что это мне снится. Женя, ты же настоящий фашист! А Вася… Ты его убил?
В кухне раздался грохот. Видимо, Кинг-Конг, пытаясь встать, опрокинул стол.
- Глухая, что ли? – поинтересовался Джек. – Не слышишь разве, как этот труп разносит вдребезги твою кухню?
- Убирайся, фашист, и больше никогда не приходи! А то я…
- А то ты что? – поинтересовался Джек.
Любаша заплакала. Из кухни снова донеслись какие-то звуки. Явно пора уходить.
- Вот она какая, еврейская благодарность, - сказал Джек неизвестно кому и покинул сей гостеприимный кров.
***
- Господи, Женечка, милый, любимый! Что с тобой? Да разве стоит это всё пятисот рублей?
- Вика, ты не поверишь… Это не за пятьсот рублей. Это за бутылку водки…
Вика заплакала. В прихожую выскочил малыш и закричал:
- Уходи, злой плохой дядька! А то придёт мой папа и убьёт тебя!
- Сынок, - сквозь слёзы сказала Вика. – Это не дядька. Это и есть твой папа.
Малыш подумал, подумал, и тоже громко заревел. Значит, поверил матери, понял Джек и направился в спальню. Голова кружилась и болела немилосердно, он был не в силах дальше сохранять вертикальное положение.
***
На работу идти не хотелось, башка трещала нестерпимо, но никаких иных вариантов Джек не имел. Обращение к врачу с неизбежностью вызывало нежелательное объяснение с милицией.
Когда Джек вошёл в помещение бюро, Вася уже был на месте.
- Не подходи близко, - с трудом сквозь выбитую челюсть предупредил он Джека. – Я тебе больше не друг. Никакой фашист мне не друг. Понятно?
Отвечать Джек не посчитал нужным. Никакие слова уже ничего изменить не могли.
Ожил селектор.
- Миша, Вася, Женя, зайдите к начальнику бюро.
Мишаня, Кинг-Конг и Джек направились в указанном направлении.
Шеф был в прекрасном расположении духа.
- Красавцы, ребята! Я без всякой иронии. Миша, ты знаешь, где они получили эти раны? Они получили эти страшные раны в битве с фашизмом! Они – самые настоящие праведники мира! Мишенька, не сочти за труд, мы с тобой должны им поклониться.
Оба еврея поклонились праведникам мира.
- Нет, ребята, вы хоть сами знаете, кто такие праведники мира?
- Знаем, - ответил Джек. – Это такие гои, которые зачем-то мешают другим гоям убивать евреев.
- В целом верно, - подтвердил шеф. – Но я вас вызвал не только за этим. У меня появилась возможность одному из вас повысить зарплату на десять рублей. Я уже обещал это Мише, но, Мишенька, ты должен понять… Мы очень многим обязаны этим ребятам. Поэтому прибавку к зарплате получит Вася.
- А я? – поинтересовался Джек.
- А ты, Женя, в следующий раз обязательно. Ну то есть сразу после Миши, я ж ему уже пообещал, нехорошо выйдет…
- У меня к Вам есть вопрос личного характера. Я хочу задать его и услышать ответ без посторонних.
- Конечно, Женечка, останься. Все остальные свободны!
Когда Миша и Васька покинули кабинет шефа, Джек задал свой вопрос:
- Почему прибавка Васе, а не мне?
- К сожалению, я мог дать прибавку только одному.
- Но у него и так больше, чем у меня.
- Тем не менее, я принял именно такое решение.
- На решение не повлиял тот факт, что его жена еврейка, а моя – нет?
- Вон отсюда!
- Сейчас, - пообещал Джек. – Сначала исправлю Вам форму носа…
И исправил.
Уходя из кабинета, Джек слышал булькающий голос шефа. В слова он не вслушивался, и так было понятно, что никакой прибавки к зарплате в исторически обозримое время ему не светит. А учитывая, что последнее время кулачную подработку ему подкидывал Кинг-Конг, а теперь вряд ли станет это делать, финансовые перспективы его семьи выглядели весьма печально.
***
Из статьи руховской городской газеты:
Так готовились ли в городе еврейские погромы?
Ни в Украине в целом, ни в нашем городе в частности нет никаких предпосылок для межэтнических столкновений. Ярчайшим доказательством этого является тот факт, что руссоимперцы для организации погромов были вынуждены везти сюда боевиков из своей России, у нас для этого не нашлось достаточного количества сволочи. Но их жалкие попытки продлить этим хоть на несколько лет существование Российской империи-СССР потерпели провал – активисты Народного Руха Украины в самом зародыше пресекли потуги холопов империи организовать у нас погромы. Руководство Руха уверенно заявляет, что у Руха хватит сил и влияния на корню пресекать беспомощные потуги слуг империи по организации межэтнических столкновений.
Недолго Украине оставаться колонией! Слава Украине! Героям слава!
***
- Алло!
- Здравствуйте, тренер, это Джек.
- Привет, Джек! Как дела?
- Дела такие, тренер, что буду рад, если работку подбросите.
- Джек, ты хороший парень, но у тебя же принципы там какие-то, ты ж чистодел… А такой работы никогда не было очень много.
- Тренер, начиная с сегодняшнего дня мои принципы отдельно, а работа отдельно. Я больше не чистодел.
- Тогда есть работка на семьсот рябчиков.
- Тысяча!
- Ладно, восемьсот, но это крайняя цена.
- Восемьсот пятьдесят!
- Ладно, согласен. Но учти, работа грязная.
- Неважно. Отныне грязи не боюсь.
- Тогда записывай адрес…