Новогоднее

ТРИ СЕРЕБРЯНЫХ ШАРА

На Новый год случаются удивительные вещи и истории. Не то, чтобы они случаются, как случается все случайное, — они происходят, как все само собой разумеющееся. Я не знаю, было это правдой или случилось странное, или произошло удивительное, только три серебряных шара иногда означают горячо любящее сердце. Но по порядку.
В старом доме, в небольшой каморке, жила-была бабушка. Нет, конечно, бабушкой она была только строго определенному одному внуку, который жил на соседней улице с мамой и папой в большой, удобной квартире. У бабушки было совсем мало денег, их всего-то хватило на три серебряных шара, которые она и собиралась подарить внуку на Новый год. Но так как бабушка шла медленно по улице, а люди очень спешили, то, естественно, они толкнули ее по пути из магазина домой. Бабушка упала, да так неудачно, прямо на коробку с шарами. Нет, люди, конечно, подняли ее и даже извинились, и она в ответ сказала что-то ласковое, но придя домой, она вскрыла коробку и увидела только жалкие осколки вместо сверкающих шаров. Бабушка вздохнула горько. Что еще она могла сделать? И с обидой подумала, что теперь не с чем ей идти к внуку, значит, и ходить незачем.
Долго размышляла бабушка о своих детских праздниках, когда она была совсем не взрослой и не старой, и не заметила, как уснула за перебиранием спиц, даже очки повисли на одной дужке. А воспоминания как-то плавно проскользнули в сон.
Где-то в темноте чердака плакали коты, а бабушке казалось, что это стонут деревья от шалуна-ветра, рассказывающего им свои страшно холодные прибаутки. За окном догорал закат, оставляя на первом настоящем белом снегу багровые тени, а ей казалось, что это рассвет, и она маленькая девочка на берегу старенькой Волги, и ей неведомы чудеса, чудеснее этих маленьких елочек, которые словно сами принарядились для встречи праздника вместе с ней. Она смеялась и здоровалась с каждой елочкой отдельно,  а они осыпали ее блестящей изморозью, которая таяла в ее волосах и застывала маленькими бусинками. Она брала снег горячими ручонками, и он таял и падал гирляндами на серебряные иголки, в которых отражалось солнце, и они казались волшебно-розовыми на вид.
Но вдруг бабушка вспомнила о трех серебряных шарах, разбитых из-за ее неумелости и старости, и сон перестал ее радовать.
— Как же так? — спросила она у солнца. Но солнце спряталось стыдливо за большую сосну.
— Как же так получилось? — спросила она у ветра-шалуна. Но он только повеял на нее холодом и затих где-то в ногах.
— Что же делать? — спросила она у елочек. — Ведь у моего внука не будет больше этих красивых серебряных шаров. — Но елочки лишь притихли в ответ. Печальная бабушка-девочка присела на пень и посмотрела на небо, и спросила его:
— Как же так?
И небо сжалилось над ней и сгустилось в ярко-синий цвет и прошелестело едва заметно у самого ее уха:
— Ты сама знаешь, что твое сердце все может!
 Бабушка-девочка встала, оправила свой платок и подумала: "И вправду я все могу!". И набрав много-много свежего хрустального воздуха, она тихонечко выдохнула его в свои руки. И заблестел серебряный шар, который замерз из-за ее любви, а небо и солнце расцветили его в нежно-синий и бледно-красный цвета. Тогда она выдула еще два шара и повесила их для удобства на веточку ели, украшенную гирляндой из розовых капель и серебряной бахромой изморози. "Но они, наверное, растают! — опять опечалилась бабушка. — Так бывает только во сне!".
И в этот момент упали ее очки, потому что дужка выскользнула из-за уха и, грохоча, полетела на пол. Бабушка протерла подслеповатые глаза, пошарила по полу и, водрузив очки на место, увидела серебряную ветку на столе в вазе, а на ней качались три серебряных шара, прямо над пустой коробкой.
"То-то радости внуку, — улыбнулась всем сердцем бабушка и посмотрела в окно, где старая ель переговаривалась с ветром-шалуном, а за ними смеялось заходящее солнце, — наверное, они все видели. — Ух, хитрые!" — погрозила им пальцем бабушка.
СТАРЫЙ АЛЬБОМ
Когда звезды рассыпались вокруг большой черной трубы котельной, окутанной легкими хлопьями дымки, казалось, что посреди голого двора неведомая рука поставила рождественскую елку. Взгляд собирал маленькие огоньки в бусы и светящиеся игрушки. Так хотелось, чтобы этот праздник приходил каждую ночь...
Агата, закутанная в несколько одеял, болела. В окне кружилась елка-труба. Боль как-то незримо отступила. Агата осталась одна, остальные ребятишки уехали в город. Там для них устроили благотворительную елку. Девочка прислушивалась к звукам, похожим, на вздохи. Может быть, это дышал их старый дом. До того, как в нем давным-давно поместили детский дом, в нем жили люди, которых Агата даже представить себе не могла. Однажды нянечка, прикорнувшая теперь в соседней комнатке, показала Агате пропыленные страницы старого альбома. На плотных листах жили неведомые люди в больших кружевных платьях, в пенсне, с веерами. Она тогда даже засомневалась: а было ли это на самом деле? Разве могли  эти люди жить там, где теперь стояла ее кровать? Скорее всего, не могли...
Агата почувствовала себя настолько хорошо, что решилась встать и пройти к окну. Ее удивляло то, что ей нисколько не хотелось на благотворительный праздник. Она ждала просто праздника — такого, за который не надо говорить спасибо. Хотя, скорее всего, она ни о чем не думала, а просто вбирала в себя серебристый снег, оставшееся звездным, по какой-то невероятной причине, небо, она смотрела на Божью елку, выросшую на месте закопченной трубы.
Агата обернулась на шорох в комнате. Почему-то ей было в этом старом доме хорошо. Все ее подружки плакали и просились домой, Агата же знала, что здесь ее дом, и ей было по-своему уютно в нем. Нет, не оттого, что она не знала другого дома! Просто здесь ее сердце узнавало каждый шорох, каждый шепот, словно она жила здесь давным-давно.
Лучи луны, сиявшей звездой на верхушке елки-трубы, скользили по старым стенам, и взгляд не узнавал знакомых предметов. Внезапно Агате показалось, что стена блеснула в ответ. Удивленная, она подошла к стене и чуть покорябала ее. На месте следа от ее  пальцев заулыбался лучик. Девочка решила помочь лучику, поэтому, схватив полотенце, она сосредоточенно оттирала слой за слоем, пока не показался внушительный кусочек старого стекла. Неожиданные слезы, смешавшиеся с потом, мешали Агате. Казалось, ее вот-вот покинут последние силы, так ей хотелось добраться до закрашенного и забытого стекла. Когда  же силы оставили ее, и она рухнула в свою скомканную кровать, взору предстало во всей красе зеркало, в котором отражалось окно с кусочком ее придуманной елки.
Глаза девочки закрылись, а может, они оставались открытыми? Но только ей привиделось, что она, легкая как пушинка, укутанная в белоснежную кружевную накидку, встала и подошла к зеркалу, где увидела свою бабушку — старую барыню. Барыня поправила чепчик и протянула к той, другой, девочке, в которую Агата неожиданно обратилась, руки и, посадив  на колени, ласково произнесла:
— Что же тебе подарить, моя милая? Бабушка совсем забыла, какой сегодня день — день волшебства! На Рождество всегда все должно исполняться!..
Агата узнала барыню. Она, важная, сидела на одной из фотографий из нянечкиного альбома, держа на коленях девочку. Просто все немного перемешалось, а может быть, вернулась болезнь. Барыня положила свою теплую руку той девочке на лоб. Агата ясно ощутила прикосновение, поэтому она просто попросила, подобрал кружевной подол:
— Подари мне маму! Только настоящую и родную...
Но волшебство кончилось, и Агата услышала вздох старой доброй няни:
— Где же ее взять — маму? Бедная моя девочка, ты скоро вырастешь и сама будешь мамой, а пока расти и выздоравливай. Прости, что ее просто нет!
Агата тяжело, по-взрослому, вздохнула. Она и сама знала, что чудеса случаются только во сне. Натянув глубже одеяло, девочка вновь закрыла глаза. Когда Агата открыла глаза, она первым делом взглянула на стену, боясь, что все ее приключения — чудный сон. Вместо стены был виден кусочек неба с черной трубой, вокруг которого столпились ее подружки. Решив их не отвлекать, Агата тихонько выбралась из-под одеяла и подбежала к окну. Старый двор серебрился свежим снегом. Даже закопченная труба покрылась белесым инеем и теперь сверкала в серебряных лучах солнца. А вдалеке, на покрытом лесами куполе старой церквушки, которую теперь восстанавливали, засиял золотой крест, так похожий на звезду надежды.
— Ах, если бы все вернулось!.. — вырвались безнадежные слова, взлетевшие ясной белой птицей к синему небу. Искренние слова иногда могут в  мгновение ока легкой пушинкой достигнуть неба, — ах, если бы все произошло!.. — прозвучало еще тише оглушительным набатом в застывшей на миг комнате...
По белому пушистому кружевному снегу шла бедно одетая женщина. Она щурилась на солнце, кутая свою душу в чистые облака, крася свои глаза в цвет самого неба...
Ах, если бы все вернулось! Ах, если бы все произошло!..