боль, превращенная в счастье

* * *


Как прекрасна боль, превращенная в счастье


Все летит к черту. Внутри, снаружи. Ярость, перемешанная с горькой обидой, сжигают все твои внутренности, и ты просто ломаешь руки, не зная, куда их деть. Они жаждут уничтожения, полного разрушения. Но чего? Все начинается с фотографий: свидетели преступления вашего некогда обоюдного счастья, ставшего вдруг таким фальшивым, должны быть уничтожены. Все, до единой, до последней. Все в клочья. Без всякой пощады. Даже те, самые любимые, еще минуту назад украшавшие все полки твоего отшельнического жилища. Ты на миг задерживаешься на нескольких из них, и сцены, всплывающие из прошлого, вдруг делают невыносимо больно. И они вмиг летят в мусорную корзину, измельченные ножницами. А потом вдруг накатывается жалость, и нотки ностальгии заставляют руки достать все обратно, и уже спустя час ты складываешь пазлы из обломков былого счастья. Очень быстро складываешь, ибо тебе наизусть знакома каждая черта ее лица, каждый оттенок тех картинок, по которым вы некогда бродили вдвоем, созерцая их одними глазами. Сегодня это все уже перестало иметь значения, и одним резким ударом руки ты вновь опрокидываешь пазл на пол. А затем сигарета и виски, разжигающие еще больше пламя внутри тебя. И еще большая жажда разрушения. И уже настает очередь подарков и купленных вместе сувениров. Все что можно порвать – в клочья, все, что можно сломать – на куски, все, что можно разбить – в осколки. И все….Ты вдруг больше ничего не находишь. И жадно бегая глазами по квартире, ты вдруг сердишься, что всего было так мало или все же так много. И тут ты натыкаешься на книги, которые вы так любили читать вместе и диски, которые вы слушали. И вот уже настает их черед умереть, унося все то, что вас связывало друг с другом. Все к черту. Все в забытье. Навсегда. Сигареты зажигаются одна за другой, стакан не перестает наполняться, слезы жгут лицо, а адская боль сердце. И в мусорное ведро уже летит  одежда, которую ты когда-либо надевал, когда был с ней, духи, которые она так на тебе всегда любила, бокалы, из которых вы наслаждались шампанским, посуда, из которой вы ели, постель на которой вы спали. Все, где чувствовалось хоть чуть-чуть ее присутствие, надлежало беспощадному истреблению! Навсегда из твоей жизни! Навсегда!

И каждое истребление взывало новые и новые воспоминания. Вся ваша жизнь пролетала перед глазами, будто красивый жестокий фильм, где каждый цветной счастливый кадр наполнял всего тебя болью и только лишь болью. Ничего кроме боли. На минуту ты успокаиваешься, садишься, и все еще не выпуская из рук уже двадцатую сигарету, ты пытаешься найти еще что-нибудь. В закрытом ящике с инструментами ты вдруг отчетливо замечаешь молоток, и уже кровать разлетается на щепки. Телевизор, ДВД, магнитофон, все летит туда же. А потом шкаф. И огромные папки рассыпаются по комнате соблазнительным количеством листов, исписанных, исчерканных и сотни раз перепечатанных. Ты стоишь один среди них, и ничего более не видишь. А ничего более и нет. Все превращено в руины. И только разбросанная по полу бумага говорит тебе о том, что кто-то еще жив. И крепко сжимаемая в руке зажигалка вдруг проситься на свободу. Оранжевое пламя, резко поднимающееся с пола, запах паленного. И вдруг, инстинкт самосохранения перебарывает  всего тебя.  И не обращая никакого внимания на боль, обжигающую твои обнаженные руки, ты уже во всю тушишь огонь, пожирающий то, чему ты не желаешь смерти…

Борьба с огнем длиться несколько минут, а может быть вечность. Но ты успеваешь, успеваешь не прервать. Если не твою вечность, то хотя бы жизнь. Запах паленного дурманит голову, а черные листы некогда былых романов вдруг заставляют твои глаза превратиться в Ниагарский водопад. И ты остаешься один среди руин, и сожженного прошлого, наедине со своими слезами. Ты даешь им волю. Ты все еще живой…

Сколько прошло времени, ты не знаешь. Но это и не важно. Ты все еще осматриваешь тот ад, в который ты превратил квартиру и себя. Ничего живого. Ничего кроме... Ты вдруг бросаешь глаз на нечто, оставшееся целым, единственным целым во всей этой сгоревшей Помпеи. Ты поднимаешься и подходишь к ней. Она перед тобой, целая, невредимая, нетронутая. И вся в пыли. Ты отряхиваешь пыль рукавом. Как долго ты к ней не прикасался. Ну да, все то время, что ты был счастлив. И какая-то вновь ожившая злость, но совсем другого происхождения, охватывает тебя. И ты берешь ее двумя руками и бросаешь  о стену. Она отскакивает и с грохотом падает на пол.

-Ты не сломалась? – то ли со злостью, то ли со скрытым удовлетворением спрашиваешь ты.
-Нет. А ты? – немо бросает вызов она.
-Провокаторша….

Ты сгибаешься, садишься на корточки и бережно, точно младенца, поднимаешь на руки, а затем аккуратно опускаешь на почти уцелевший стол. Пальцы прикасаются к клавишам. Сначала нежно, поглаживая, и тут же агрессивно переходя на грубость.

-Будет больно,- предупреждаешь ты.
-Я привыкла…
-Мы заждались,- белые листы единственной не сгоревшей кипы бумаги  уже сами вскочили в машинку…

И вновь боль. Адская боль, лихорадка, отстукивающая по клавишам свой дьявольский танец. Телефон не умолкает, и звонки в дверь. Но ты их не слышишь. Ты уже не здесь. Ты уже далеко, в совсем другом мире, где нет никого и ничего. Только ты, сражающийся со своей ветряной мельницей. Ты и твоя ненависть. Ты и твоя любовь. И Сигареты, и виски, единственные спутники, которых ты захватил с собой с земли. И пожар. Внутренний пожар, сжигающий буква за буквой, до последней запятой всю твою боль.



- - - - -

Пальцы лихорадочно отстукивают последние строки, фразы, слова, буквы. Все. Ты вздыхаешь, и то самое, заветное слово. Конец. И ты отбрасываешься на спинку кресла. Глубокий вдох. Выдох. И впервые сигарета не дрожит в вдруг ослабленной руке. Ты открываешь глаза. В окне вдруг показалось солнце, и небо такое чистое и голубое, без единого облачка. Наверное, уже наступила весна. Машинка, усталая и изнеможенная от наслаждения, мирно уснула. Последний лист, и ты уже жадно учитываешься в кипу листов, разбросанных на столе.
Самодовольство, усталость, перемешенная с внутренним неподдельным чувством отдохнувшего человека, и спокойное наслаждение каким-то странным, пришедшим с другого мира блаженством.
Ты поднимаешься и подходишь к окну. Небо и впрямь голубое, голубое, а солнце нежно посылает теплые лучи к сердцу. Все. Конец. Все ушло. Не осталось ничего. Ни ненависти, ни любви, ни боли, ни обиды. Нет больше ни хорошего тебя, ни плохого, как впрочем, нет и хорошей или плохой Ее. Ничего и никого. Есть только ты, просто ты. Один, целый и цельный. И ты бросаешь глаза на пишущую машинку, в который раз сотворившую чудо, уничтожив пожаром своих клавиш твою пустоту, и вновь наполнив тебя самим собой. И только лишь самим собой.
 И ты говоришь спасибо той, из-за кого еще вчера не хотел жить, за ее былую любовь и предательство, и за кипу листов, еще теплых от излитых в них чувств, и за то неповторимое чувство самого себя, наслаждения от созданного вдруг романа, которое переполняет всю твою ожившую кровь. 
Как же прекрасна боль, превращенная в счастье……..




Включается уже давно разрядившийся телефон. Сотни пропущенных звонков. Неужели так долго?  И ни одного от тебя….

И вдруг, когда уже все не принятые вызовы просмотрены и стерты, тот самый твой. Как всегда вовремя.

- Привет, - и содрогаюсь от забытых звуков своего собственного голоса.
- Что ты с собой сделала на этот раз? –  трепетно узнаю тот самый единственный, незабываемый, любящий и ироничный одновременно.

Я все еще слышу запах паленного, и, окидывая взглядом руины моего жилища, улыбаюсь сама себе. Вид пепла на полу вдруг воскрешает в памяти что-то уже совсем незначительное.

- Я спалила саму себя, - констатирую я факт, и, глядя на пепел, добавляю: - Совсем…
- Рукописи не горят, - улыбаешься ты на другом конце провода.
- Я долго отсутствовала? - спрашиваю я, делая первый шаг к возвращению к жизни.
- Я успела соскучиться.

И я возвращаюсь…..