Глава 12. Демарш с выходом в окно

По радио передали, что началась война между Израилем и Палеcтиной.
- Знаешь, как ведутся боевые действия? – спросил у меня Майкл.
- Нет, - ответил я.
- На берег реки Иордан выходит израильский артиллерийский расчёт. Производит выстрел из зенитной установки в сторону Палестины. В ответ раздаётся приблизительно такой же залп. Вот и вся война. При этом, само собой, широко привлекается пресса и телевидение.
- А ты давно из Израиля? – спросил я.
Майкл достал из кармана развёрнутый конверт, исписанный мелкими буквами. Конверт одновременно являлся письмом.
- Дружок письмо прислал, - пояснил Майкл.
- Что же он, тебе в письме такие вещи пишет? - удивился я.
- Не только пишет, он ещё и по телефону говорит, - спокойно пояснил Майкл.
- А как же МАССАД? Почему он им до сих пор не заинтересуется? - спросил я.
-  Может, и заинтересовался, да только он официально признан сумасшедшим, так что может говорить всё, что угодно, - ответил Майкл.
- А как ты вышел на такой источник информации ? – спросил я.
- Это не я на него вышел, это он на меня, - ответил Майкл.   

Майкл с Вадей собрались сдавать экзамен по высшей математике. Бегло глянув на варианты, Вадя мрачно изрёк: "Засыпемся, к бабке не ходи".  Надо Лбу Курносому звонить, он в вышке волочёт, как профессор. Курносый Лоб оказался совершенно не  курнос,  а совсем наоборот: обладал крупным, хрящеватым носом, загибающимся к низу, наподобие клюва попугая.
Шура Лоб, так звали Курносого, мгновенно решил все варианты, и они кое-как, совместными усилиями сдали зачёт.
Майкл сразу проникся искренним уважением к Шурику, тем более, что он, в отличие от Вади,  почти всё время молчал и только иногда ни с того, ни с сего начинал смеяться чему-то своему.  " Наверное, очень умный", - заключил Майкл. Этих умных не поймёшь, они, вроде как, немножко  стебанутые, с мякушкой, как говорила его бабушка. Оказалось, что просто до Шуры дошёл смысл анекдота, который Вадя рассказал полчаса назад.
- Додумались же, - бормотал он, - да, это хорошо.
Потом Лоб опять надолго замолкал, как бы погружённый в собственные мысли. Майкл рассудил, что в эти моменты его лучше не беспокоить, а то мысли разбегутся и собирай их потом.
Так вот раз  Лоб молчал, молчал и вдруг выдал, словно  продолжая вслух собственные мысли: "Нужно изготовлять полтинники, их оборот проконтролировать невозможно". Вадя не обратил на подобную декларацию никакого внимания. Видимо, уже привык к неожиданным поворотам  мысли своего приятеля. А Майкл заинтересованно переспросил:
- В каком смысле полтинники?
-   Да очень просто- изготовляем  пресс-форму, клише. В качестве материала можно для начала олово использовать, оно подороже чем свинец, но зато не так быстро окисляется, и не затирается. -  и он прочёл пространную лекцию на тему: "Технологии изготовления фальшивых монет".
Майкл осторожно прервал полёт его мысли спросив:
- А если поймают?
- Только на сбыте, - мгновенно отреагировал Курносый. Я уже всё подсчитал. Согласно теории вероятности, здесь вступает закон больших чисел, партию практически не возможно отследить.
- А-а, - понимающе протянул Майкл. - Конечно, если согласно теории вероятности- тогда понятно.
Шура опять ушёл в какие- то вычисления, а Вадя вдруг предложил:
- Слушай, Майкл, а пошли к Курносому в гости.
- А он не согласится? – спросил Майкл. С сомнением глядя на окончательно ушедшего в себя Шуру, Вадя ,махнув рукой, ответил:
- А кто его спрашивать -то будет? Завалимся, и дело с концом.
Шура жил в хрущёвской двушке на первом этаже.
 В прихожей Майкл по привычке стал разуваться, но Вадя остановил его: " Только ботинки не снимай, береги ноги". Майкл не понял, что означает  это предостережение, но, на всякий случай, всё-таки решил разуться.  Однако, как только они вошли в комнату, Майкл пожалел, что не внял Вадиным предупреждениям.
В дверь комнаты был врезан французский замок, который, как только они пересекли порог, защёлкнулся. Водя в комнату, Майкл начал шарить взглядом в поисках места, где можно присесть, и, как показывают в американских фильмах, закинуть ноги кверху, но вовсе  не для лучшего кровообращения. Пол был сплошь усеян  предметами различной величины и назначения. Начиная от карандашей, ластиков и заканчивая  динамиками от  спикеров и магнитофоном. Кроме того, весь пол  был покрыт ковром  то ли крошек сухариков, то ли остатков сухого корма для  животных. Майкл спросил у Шуры:
- А где собачка ?
- Какая собачка? - не понял Шура.
-Ну, у тебя же есть какое-то животное? - не уверенно проговорил Майкл, указывая на косточки, рассыпанные по полу.
Вадя громко расхохотался и тихо молвил Майклу прямо в ухо:
-  Да нет у него никакого животного. Он сам, как животное, что на пол упало, то пропало, ему, видите ли,   западло мусор поднимать, а мамашу на уборку он  не пускает. Сегодня он сказал мамаше, что девицу пригласил, так она ему на радостях стол накрыла в большой комнате, а сама ушла, так он его сюда перетащил.
И действительно, в комнате стоял сервированный стол, но Курносый, почему-то не торопился приглашать друзей к столу, а вместо этого  наоборот усадил за щербатый письменный стол, на старинные венские стулья. Дальше  действо развивалось ещё  причудливее.
Раздался звонок в дверь. Курносый пошёл открывать. В квартиру вошёл  иссиня-чёрный африканец, и  они с Шурой долго  спорили на повышенных тонах в коридоре. Затем появился парень в куртке-Аляске и долго препирался, снижая цифры. Курносый темпераментно спорил с парнем и с криком: «Хорошо, не вам не нам», называл среднее между ранее заявленной суммой и суммой объявленной парнем.  Наконец,  они устали торговаться и ударили по рукам. Парень снял с себя куртку, в которую незамедлительно облачился Шура,  и удалился.  Потом за дверью послышался требовательный женский голос: "Саша, девочке по-моему уже пора домой». "Да , да, мама, уже уходим", - ответил Шура,  глядя на часы.
Часы показывали полночь. На звонок в дверь Шура рванул  в коридор. В комнату ввалилась  толпа, из знакомых был только негр и парень, который отдал Шуре куртку.
Шумная компания расположилась за столом, а в это время Шура что-то бурно доказывал  маме в коридоре. Чувствуя, что близок к тихому помешательству, Майкл спросил у Вади:
- Может, объяснишь, что это всё значит?
- Чувиха Лбу динамо крутанула, так он  чтобы  хата зря не пропадала, сдал её своему приятелю Матвею и его  кодле, а куртку в залог взял и будет носить, до тех пор, пока тот не расплатится. Сейчас, скорее всего,  в  общагу пойдём, ему срочно надо, для здоровья, Фомича  пристроить. Только вылезать через окно придётся, в дверь   его мамаша не пустит.
Метафора «пристроить Фомича» означала то же что и «прописать дедушку», ввести войска в девственные леса Кампучии, нырнуть в пилотку, шишку попарить, шершавого под кожу заправить или вскрыть мохнатый сейф. Продолжать можно долго, проще говоря  это означало, выражаясь армейским  языком , вступление в случайный половой контакт с  особой не  слишком тяжёлого поведения , с целью получения приятных ощущений в области паха. По количеству синонимов с этой метафорой  мог соперничать только глагол - выпить.
Шура прервал разговор с мамой на высокой ноте, хлопнув дверью, подошёл к окну,  распахнул рамы и все трое  вылезли на улицу.
Общага располагалась  минутах в пяти быстрой ходьбы. Всю дорогу Шура был сосредоточен и целеустремлён.  Походка сделалась более уверенной, у него даже осанка изменилась. Майклу показалось, что он  даже стал выше ростом. Шура то и дело пытался перейти на бег. Тонкие подошвы ботинок типа «прощай молодость» скользили по льду, слегка припорошенному первым снежком, и, в конце концов, Шура  двинулся на полусогнутых, мелкими  убористыми шажками.
Майкл с  Вадей едва поспевали за ним. Вадя называл это Шурино состояние лобковым. Вместо старой синтетической шубы на нём теперь красовалась фирменная куртка-Аляска, с ярко алой подкладкой, которую он, распахнув, выставлял наружу.  На глазах происходила метаморфоза - медленного тормоза в стремительного ходока.
Общага находилась в точечном девятиэтажном здании.  Перескакивая через несколько ступенек лестницы крыльца, Шура ворвался в предбанник общаги и, подобно борзой , почуявшей дичь, но в то же время и опасность, сделал стойку. Наблюдая за вахтой,    притаившись за стеной, он вытянул шею и, приподняв одно ухо шапки-ушанки, стал ещё больше похож на спаниеля. Он  даже носом поводил из стороны в сторону.
За стойкой вахтёра сидела тётя необъятных размеров, в ВОХРовской шинели. По всему видать, мимо такой не проскочишь. Рядом с ней стояла табличка: «Вахтёр О. Бендер». Погрустневший Шура вышел на крыльцо к друзьям , которые наблюдали за ним с улицы через окно, и, безнадёжно махнув рукой, сказал: "А, опять  О.Бендер". Из  его уст это звучало, как опять  полный облом. Некоторое время он сосредоточенно молчал, потом, накинув на голову куртку, ринулся к вахте.
Мимо вахты как раз  проходила  подзагулявшая компания, и О. Бендер на мгновение потеряла бдительность, отвлекшись на перепалку с  проходящими. Компания перекрыла ей обзор, к тому же часть группы уже переместилась к прибывшему лифту.
Подходя к границе между вахтой и холлом,  за которой  начиналась территория общаги, Шура опустился на корточки и стремительным гуськом бросился к лифту. Пока  О. Бендер, тяжело ворочая мозгами, оценивала ситуацию,  лифт  тронулся. Майкл с Вадей остались на холоде.  Некоторое время  потоптавшись около общаги, они  сделали несколько кругов вокруг точечного здания , пытаясь кричать, но всё впустую. За ними неотступно следовал маленький мальчик.  Заметив  их слабые потуги докричаться, он подошёл  и сказал: "Кто же так кричит, вот как надо: "Шура, Шура…", - и потом ещё три раза переливисто свистнул.
- Тише ты мальчик, людей разбудишь. Граждане милицию вызовут.
-  Не вызовут, они  привыкшие. Я сам здесь живу. Тут ещё и не такое бывает. Вчера, например, один в окно по  пожарной лестнице хотел влезть, так нога соскользнула, а человек насмерть разбился.
Глядя на мальчонку, Майкл невольно  прыснул в кулак. Это случилось, конечно, не от того,  что он не сочувствовал чужому горю.  Просто, вид  у малютки был уж очень потешный, так и хотелось погладить его по головке и спросить:  "А кой тебе годик? Но Майкл так и не решился спросить, уж больно мальчонка был грозен. Малюточка  мрачно, изподлобья глянул на Майкла,  и молвил баском, с недетской серьёзностью:
- А что вы смеётесь, здесь, между прочим,  ничего смешного нет.
В это время на втором этаже открылось окно и показалась кучерявая голова Курносого: "Рёбя, давайте сюда!" В этом месте, к окну прилегала небольшая хозяйственная пристройка,  в каких дворники хранят лопаты и инвентарь.
Они поочерёдно вскарабкались на крышу пристройки, влезли в открытое окошко и оказались в сортире. Шура встречал их  радостным визгом, как молодой, резвящийся щенок.
 - Я пока вас не было уже коньяк  заработал. Две клёвые тёлки обещали выпивку проставить, если я  им мужичков найду.
- Ну и  как  нашёл? -  иронично, как ему казалось, поинтересовался Майкл.
-  Конечно, нашёл, без всякой иронии отозвался Шура .Так это ж вы  и есть!
В это время в сортир забежали две  девушки восточного типа:
- Знакомьтесь, - торжественно произнёс Шура, - это Ася и Эмма. Потом он незаметно исчез.
В  коридоре слышался его удаляющийся голос: " Коньяк с вас",
- Это Майкл, он играет на гитаре, -  представил Вадик друга, поглаживая Эмму по крутому бедру,- он и на саксофоне может, - пропел Вадя, касаясь Эмминой  груди.
Метафоры Эмме, похоже, понравились, и она, звонко рассмеявшись, одарила Вадю лучезарной улыбкой.
-А  вас как  зовут? И на чём вы играете? - вмешалась вторая девушка, которую звали Ася.
- Вам повезло , я тоже музыкант, конечно, не такой большой , как Майкл, но на скрипочке, дуэтом, в два смычка, немножко пиликаю в ансамбле.
- Может и повезло, а может и нет, - с сомнением протянула  Эмма. Мы, честно говоря, в последнее время кроме флейты -пиколы ничего в руках не держали, ну  в крайнем случае свирель попадётся.
- А на  кларнете или даже гобое вам сыграть слабо?
- За это можете не беспокоится, сыграем в лучшем виде, -  хором ответили  девчонки.
- Ну тогда предлагаю считать наш квартет рождённым, и я уверен , что мы сейчас же приступим к репетиции.
Этаким своеобычным квартетом они двинулись к торцевой комнате на втором этаже. Войдя в комнату, Майкл вышел на балкон и глянул вниз, а Вадик деловито, по-хозяйски ощупал двуспальную кровать, состоящую из двух, сдвинутых вместе коек и заглянул в громадный славянский шкаф.
Девушки принесли вазочки с салатами и тарелки с бутербродами. Все вместе немножко посидели, выпили, поговорили.   В разгар веселья раздался стук в дверь. В комнату вошёл Шура. Он молча присел в уголке, не принимая участия в общем веселье. Время было позднее, всем хотелось спать. Вадя принялся разводить челночную дипломатию между Асей и Эммой. Наконец, он решительно подступил к Эмме и напрямик спросил: "Ты с кем будешь с Шурой или с Майклом? Некоторое время подумав, Эмма ответила: "Да мне то вообщем-то без разницы, ну давай с Майклам что ли ". Шура мгновенно испарился. "Зачем ты с ним так", - вступилась Ася за Шуру. На защиту Вади встала Эмма:
- А ты ,Аська,  будто его не знаешь, он не пропадет. Сейчас наверняка к Нинке пошёл. Он тут уже пол-общаги окучил, а в округе ещё много звёздохранилищ, так что на его половой век хватит. Прошлый раз зашёл к нам и гонит, что в постели он типа собака Баскервилей. Ну,  в общем легли мы с ним, а у него - полшестого.
Они погасили свет и уложились все вчетвером. Тут в дверь раздался стук, вошла  высокая девушка, а за ней Курносый.
-А Нинон, проходи, присоединяйся к нам, - Вадя вскочил с кровати, широким    жестом, приглашая  девушку.
- Я с ним не могу, у него очень большой, - завизжала Нинон, указывая на Шуру.
- Ну и что ж ты его привела, поделиться с подругами что ли?
В дверь опять постучали, только на этот раз более настойчиво. Так обычно стучит милиция и администрация. В комнате все разом затихли, из-за двери послышался требовательный женский голос:
- Сейчас же откройте, а то вызову милицию. Будем оформлять вас на выселение.
- Это комендантша, - прошептала Эмма.
- Сейчас под выселение подведёт,- со слезой  в голосе сказала Ася.
- Придётся вам прыгать с балкона, - решительно сказала Эмма.
Пока Майкл с Вадей  одевались, Шура вышел на балкон и, глянув вниз, громко закричал:
- Это чисто суицид, это ж не моя высота!
 Майклу уже приходилось прыгать,  но только со второго этажа,  он  тоже понимал, что второй этаж типовой девятиэтажки и балкон точечного дома - это далеко не одно и то же, к тому же вместо газона внизу был асфальт.
- Прыгай первым, - коротко скомандовал Вадя, обращаясь к  Курносому.
- Не могу, у меня страх высоты, - в отчаянии прокричал Курносый.
- Прыгай, или ты хочешь, чтобы девчонок из-за нас выселили!
Вадя медленно наступал на Курносого, прижимая  к перилам.
Уразумев , что отступать дальше некуда, Шура перевалился через перила и уцепившись за кронштейн для цветочных ящиков, безвольно обвис. Потом, зажмурив глаза, со слабым, протяжным криком «А-а» , отпустил руки. Приземлившись, он ещё некоторое время сидел на корточках неподвижно, а когда Вадя приземлился рядом,  спросил тревожным фальцетом:
- Вадик, скажи только одно, я ещё жив?
- Жить будешь с плоскими стопами, так что закос от армии обеспечен.
Вадя поднялся с земли и, отряхнувшись, сказал:
-  Это ещё что, знавал я одного чувака, так он по пьянке упал с двенадцатого этажа и ничего, даже поумнел, стихи стал писать.
Майкл, коснувшись земли  и  убедившись, что ноги целы,  подумал, что сегодня они ещё ни разу не выходили через дверь.